Глава вторая
ВЫЗОВ ПРИМАРХА
КРАСТЬСЯ ПОД ОТРАЖЕНИЕМ
КАБАЛ УКАЗЫВАЕТ ПУТЬ
— В чем дело? — спросил Марк, услышав, как денщик Пелон назвал его имя.
Префектор лежал на койке с небольшим трактатом по флотской тактике в руках, и хотя, с тех пор как Коракс поднялся на борт корабля, Валерий перечитал последнюю страницу по меньшей мере десяток раз, он не понял оттуда ни единого слова. Ему пока не довелось увидеть примарха, о чем он немного сожалел, но одновременно испытывал от этого немалое облегчение.
— Вас хочет видеть командор Бранн, господин, — сообщил Пелон. Юноша зашел из главной комнаты, скрытый тенью стоявшего позади него легионера.
Марк тут же вскочил с койки и заправил рубашку в брюки. Он наспех пригладил волосы, когда Пелон отступил в сторону и жестом пригласил Бранна войти.
— Командор, какая честь, — коротко кивнув, сказал Марк. — Я думал, у вас есть более важные дела.
— Есть, — с серьезным выражением лица ответил Бранн и бросил взгляд на Пелона.
— Пожалуйста, оставь нас, Пелон, — сказал Марк. — Думаю, тебе стоит наведаться в офицерский камбуз и разузнать насчет обеда.
Пелон кивнул и вышел из спальни. Бранн молчал до тех пор, пока за денщиком с шипением не закрылись двери.
— Лорд Коракс дал семь часов на поиски твоего флота, — сказал командор. — Не больше.
— Боюсь, это пустая трата времени, — вздохнул Марк. Он сел обратно на низкую койку и жестом предложил Бранну присоединиться к нему. В ответ командор отрицательно покачал головой и нахмурился.
— Примарх также пригласил тебя в стратегиум.
— Правда? — улыбнулся префектор. — Очень признателен. Мне очень хотелось бы поздравить лорда Коракса с возвращением.
— Сны, Марк, они прекратились? — Бранн возвышался над офицером, скрестив руки на массивной груди.
— Да, к счастью, прекратились, — ответил Марк. — Вороны больше не взывают ко мне, пламя в моих кошмарах погасло.
— Это хорошо, — произнес Бранн, на его лице читалось облегчение. Он опустился на колено, чтобы посмотреть Марку в лицо. — Было бы неразумно отвлекать лорда Коракса лишними проблемами.
— Лишними проблемами? Не уверен, что понимаю вас, командор.
— Когда увидишь примарха, ничего не рассказывай о своих снах.
— Что ж, я и не собирался болтать перед всем стратегиумом, если вы об этом, — обиделся Марк. — Я понимаю, что это щекотливый вопрос.
— Более чем, Марк, — зло посмотрел на него Бранн. — Эти сны могут быть чем-то неестественным. Обычному человеку ненормально знать, что происходит на расстоянии многих световых лет.
— Конечно ненормально, — согласился Марк. — Человеку несвойственно видеть такие сны, но лорда Коракса также нельзя назвать обычным человеком.
— Ты все еще считаешь, что эти сны ниспослал тебе примарх? Что он каким-то образом сумел предупредить тебя об опасности, в которой оказался?
Валерий несколько смутился от укоризненного тона Бранна.
— Несомненно, — сказал префектор, поднимаясь с койки. — Не знаю, — возможно, в результате кондиционирования ваши разумы стали иммунны к его сообщениям. Уверен, когда придет время, лорд Коракс сможет положиться на нас.
— Не ставь меня в неудобное положение, Марк, только не перед примархом, — сказал Бранн, выдав причину своего беспокойства. — Он пока не знает, почему мы покинули Освобождение, и лучше не углубляться в подробности.
— Как скажете, командор, — ответил Марк и поднял руку, обеспокоенный напряжением, сквозившим в голосе Бранна. — Я не буду поднимать этот вопрос, если вы или лорд Коракс не попросите.
— Что насчет слуги?
— Кого?
— Парня, который только что ушел. Он не проболтается?
— А, Пелон. Ему можно полностью доверять. Его семья поколениями служила дворянству Тэриона. Верность у него в генах, как светлые волосы или приплюснутый нос. Он служит префектору Когорты Тэриона и знает свое место, а также то, что ему следует быть осмотрительным.
— Надеюсь на это, — сказал Бранн. — Тебе же лучше, если не будут ходить разные слухи. Из-за предательства Хоруса и легионов все стали очень подозрительными. Твои сны довольно ненормальные, поэтому о них лучше не распространяться.
— Понимаю, — произнес Марк, хотя на самом деле это было не так. Такого странного взгляда, как у командора, префектор раньше не видел у легионеров. Не будь это так глупо, Марк принял бы его за страх.
— Не следует заставлять ждать лорда Коракса, — сказал Марк и, обойдя Бранна, снял со стены мундир. Надев его и поправив галуны с эполетами, он кивнул на двери. — Только после вас, командор.
В стратегиуме царила тишина, нарушаемая лишь фоновым гулом пультов управления и механическим треском печатающих устройств с инфолентами. Коракс стоял за командным троном — кресло было слишком маленьким для него, — в то время как командоры расположились позади него на верхнем ярусе, с которого открывался вид на весь стратегиум. Марк Валерий стоял возле Бранна, смотря вниз на стратегиум, совсем крошечный в сравнении с легионерами.
Оставаться в системе Исстваан дольше необходимого было рискованно, не менее опасно, чем приближаться к Исстваану-IV, где собиралась армада Хоруса. Но, несмотря на угрозу обнаружения, Коракс понимал, что за свое спасение он должен благодарить солдат Тэриона, и поэтому ему следовало хотя бы попытаться найти выживших. Надежда была призрачной — а если начистоту, то ее не было вовсе, — но сейчас Кораксу казалось как никогда важным отдать дань уважения тэрионцам.
«Мститель» подкрадывался к Исстваану-IV на минимальной мощности, для сканеров вражеского флота он казался не более чем пятном фоновой радиации. Но Коракс осмелился подойти так близко не только для того, чтобы уважить память тэрионцев. Любая информация, которую ему удалось бы собрать относительно возможностей и численности предателей, могла как сыграть важную роль в грядущей войне, так и увеличить собственные шансы покинуть Исстваан живым.
Возле него находились десятки кораблей, возможно даже — сотни. Они принадлежали Сынам Хоруса, Несущим Слово, Пожирателям Миров, Железным Воинам и другим легионам, которые по непонятным для Коракса причинам восстали против Императора.
Он не видел подобного зрелища со времен первого посещения системы, когда корабли Гвардии Ворона, тэрионцев, представителей Механикум и других сил, включенных в состав Великого крестового похода, привели Исстваан к Согласию. Его сюда послал Хорус еще до получения звания магистра войны и титула Воителя. Тогда это прозвучало как запрос, даже как приглашение, но для Коракса слова Хоруса были равносильны приказу самого Императора.
Примарх Гвардии Ворона никогда не был особо дружен с Хорусом. Тот всегда казался ему слишком высокомерным, готовым без повода демонстрировать силу. Коракс же предпочитал большую сдержанность в своих действиях, стараясь приводить миры к Согласию с минимумом суеты и позерства.
Но как бы мало ни нравился ему Хорус, Коракс все же восхищался им. Его поражало то, с какой легкостью Воитель заводил дружбу с подчиненными, и он знал, что Хорус во множестве кампаний показал себя выдающимся полководцем. Он был одарен редкой способностью видеть как общую картину, так и подмечать детали, в чем сам Коракс не мог с ним сравниться.
В физическом плане Хорус и Коракс были ровней друг другу в поединках и рукопашной. Подобные спарринги не создали между ними крепких уз, как с другими примархами, но Коракс никогда даже не думал о том, что однажды ему придется сразиться с Хорусом по-настоящему.
Он всегда был рад предоставить Воителю Гвардию Ворона, карая тех, кто отказывался от Согласия, сражаясь в тылу врага, нападая на корабли, как обычный пират, пока Хорус со своим легионом — который тогда еще звался Лунными Волками — добывал славу молниеносными десантными атаками и в грандиозных сражениях.
Коракс позволял Хорусу получать все лавры, сам он в них не нуждался. Император не раз говорил с ним об этом. Повелитель человечества знал цену Кораксу, и, хотя ему не пели дифирамбов, Спасителю Освобождения этого было вполне достаточно.
Теперь же, особенно если смотреть сквозь призму предательства, порывистость Хоруса казалась тщеславием, а его экстравагантность — жаждой крови. Воитель впал в самовозвеличение и при падении утащил в пропасть следом за собой многих генетических братьев Коракса.
— Поступил доклад по шестому квадранту, лорд, — объявила диспетчер Настури Эфрения, нарушив ход мыслей Коракса.
Кожа этой низкорослой стареющей женщины, рожденной на Освобождении, была морщинистой, седые волосы уже истончились, но ее глаза с прежней остротой и проницательностью изучали скопление экранов у главного пульта управления сканерами, над которым она склонилась. Под ее кожей вились трубки, слабо пульсируя в такт текущим по ним жидкостям системы жизнеобеспечения. По обе стороны ее шеи и вдоль пальцев тускло блестели аугментические скобы, когда она вводила на клавиатуре требуемые протоколы.
Диспетчер стратегиума носила обычные серые штаны, направленные в низкие ботинки, отворот ее черного кителя с широким воротником украшала рубиновая брошь в форме герба легиона, указывая на ее звание. Лицо женщины оставалось непроницаемым, пока она изучала последние результаты сканирования и поиска передач.
Она всегда была хладнокровной, даже в детстве.
Света почти не было. Сквозь трещину в скальной породе пробивался тоненький лучик, которого хватало, чтобы различить очертания предметов вокруг. Позади мальчика находилось что-то, наполовину погребенное среди камней, расколотое и искореженное от удара неимоверной силы, по неровному полу было разбросано битое стекло.
Свет отражался от тысячи восьмидесяти шести осколков.
Он задался вопросом, имело ли это значение, и решил, что нет. Значение имело то, что воздух был пригоден для дыхания, в пределах допустимой нормы, а гравитация немного меньше… меньше чего? Что означает «стандартной земной»? Он пока не мог сосредоточиться, но понимал, что такое гравитация, и при необходимости смог бы расписать множество длинных уравнений по вычислению ее силы и эффекта, но это была лишь крошечная частичка массы информации, небрежно рассыпанной у него в голове, словно стеклянные осколки на полу.
Воздух был перенасыщен озоном.
Откуда ему это известно? Он сделал еще один глубокий вдох, но пришел к тому же заключению. Он просто знал об этом, как и о повышенной концентрации углекислого газа. Оба этих факта кружились у него в голове, пока он не сопоставил их и на поверхность не всплыл вывод.
Искусственная атмосфера.
Это заключение не было окончательным, но казалось верным, особенно учитывая иные климатические факторы, с которыми столкнулось его тело после пробуждения в этом темном месте. Рядом определенно работал генератор. Он чувствовал электромагнитные возмущения, испускаемые его контурами.
Источник света стробировался на определенной волне, резонирующей с контурами генератора. Благодаря этому он догадался, что электричество для освещения вырабатывалось генератором, и это подтверждалось также анализом спектра света, падающего на улучшенную сетчатку его глаз.
Это было довольно тревожно.
Он совершенно не помнил это место. В действительности ему вспоминалось лишь приятное тепло, приглушенное фоновое жужжание и щелчки, а также тусклый свет, пробивающийся сквозь жидкость. Совсем не это холодное, сухое, темное место.
И голоса, беспокойные, сумасшедшие голоса, обволакивающие границу памяти. Он не помнил, о чем шел разговор, но после него осталось лишь странное чувство неприятия и недоверия.
Уровень влажности также был довольно высоким. Учитывая это, а также низкую температуру, он заключил, что находится недалеко ото льда. Он заметил, что его дыхание оставляет в мерцающих лучах облачка пара. Он вспомнил о слухе и удивился, что не обратил на него внимания раньше.
Поблизости раздавались звуки — звуки, которые не казались искусственными и напоминали ему о регулярных осмотрах, пока он рос и учился. Человеческие звуки.
Голоса.
Он понимал сущность языка и знал семь тысяч шестьсот сорок один язык, включая диалекты, жаргоны и наречия со всех уголков Старой Империи. Он не понимал, почему знает их, но попытался определить, к какому из языков принадлежали доносящиеся слова. Говорившие имели пансаннамический акцент, и слова звучали отрывисто. Ему не удалось распознать точную субветвь наречия, но это не помешало выработать восприятие для понимания.
Вскоре он смог разобрать, о чем шла беседа, и стал слушать.
— По меньшей мере четыреста покойников.
— На четыреста голодных ртов меньше, — произнес другой голос. — Вот как они считают.
— Эти дуговые буры не годятся для ледовых работ, — отозвался еще один. — Подобного следовало ожидать.
— Прекратить трепаться и за работу! — обругал остальных новый голос, наполненный мнимой властностью. Он ощутил за горячностью дрожь, тень страха, таящегося в подсознании говорившего.
Затем раздался пронзительный визг, и в крошечную щель ворвался мерцающий красный свет, в то время как скальная порода начала вибрировать чуть сильнее.
Он ждал, настороженный, но заинтригованный.
Лазерный бур неизвестной ему конструкции подбирался все ближе. Наконец камень раскололся, и в полость хлынул свет. Он мгновенно оценил открывшееся зрелище. Группка людей, одетых в поношенные синие спецовки, — семеро мужчин и три женщины — управляла лазером, пятеро направляли его рабочую часть, в то время как остальные находились в гусеничной тележке позади. Их возраст было невозможно определить, его стерли явные признаки голодания и тяжкого труда. Из-за морщинистой обветренной кожи, растрескавшихся губ и впалых глаз люди выглядели намного старше, чем были на самом деле.
С рабочими также находился ребенок. Девочка цеплялась за ногу одной из женщин в тягловой тележке, толкавшей бур. У крохи были длинные светлые волосы и узкое личико с пухлыми губками и ярко-голубыми глазами. Она казалась маленькой и хрупкой, словно сосулька. Как и всех остальных, девочку покрывала каменная пыль, но она стерла ее со лба тыльной стороной ладони, открыв болезненно-бледную кожу.
Все они как один прекратили работать и пораженно смотрели на него. Он быстро пришел к выводу, что рабочие не рассчитывали найти его, и задался вопросом, почему его присутствие здесь оказалось неожиданным. Это его сильно взволновало.
— Чего встали? — Из-за рудной тележки вышел еще один мужчина, более крупного телосложения и упитаннее, чем остальные. Он носил темно-синие штаны и куртку, покрытые легким слоем пыли, обут в прочные ботинки, на носках и пятках оббитые металлом. Лицо скрывал тонированный визор шлема, в руке мужчина держал плеть, рукоять которой была достаточно тяжелой, чтобы играть роль дубинки. Человек резко остановился, также увидев то, что находилось в только что открытом кармане залежи.
— Какого?..
Одетые в спецовки с инструментами взрослые начали о чем-то перешептываться между собой, слишком быстро, чтобы он мог понять их. Человек с плетью и с мнимой властностью в голосе протолкнулся вперед. Маленькая девочка спрыгнула с тележки и зашла в полость кармана.
— Назад, — приказал мужчина в форме и схватил девчушку за волосы, чтобы оттащить от бреши.
Ему не нравится этот человек с плетью. Крик девочки, наполненный болью и страхом, ворвался в его мысли, будто раскаленный нож, которым касаются обнаженного нерва.
Он встал и пошел к людям, которые отшатнулись от него, все еще перешептываясь и бормоча. Человек, причинивший вред девочке, замерев на месте, оттолкнул малышку. Затем надсмотрщик метнулся вперед, чтобы схватить его, но двигался так медленно, что уйти от вытянутой руки было проще некуда.
Мальчик ловко увернулся от стража, обеими руками ухватил его за запястье и с легкостью сломал, вызвав у мужчины болезненный вой. Злобный человек попятился с безвольно повисшей кистью, замахнувшись плетью в другой руке. Увенчанный шипами конец ринулся вперед, но мальчик с легкостью уклонился и схватил его в кулак. Человек истерично засмеялся и дернул плеть, чтобы свалить его. Мальчик устоял, расставил шире ноги и дернул оружие на себя, тем самым вывихнув стражу руку. Так и не разжав хватки, страж взлетел в воздух и рухнул на землю перед другими людьми.
Подойдя ближе, мальчик заметил в глазах рабочих смесь удивления, ужаса и надежды. Несмотря на текущие по замызганному лицу слезы, маленькая девочка улыбнулась ему. Ему вдруг захотелось порадовать ее, подарить ей что-нибудь и заверить, что все будет хорошо.
— Как тебя зовут? — спросила она. — Меня зовут Настури. Настури Эфрения.
Он схватил облаченную в шлем голову стража, резко оторвал ее и протянул девочке, которая рассмеялась, хотя взрослые в панике закричали. А затем он увидел свое отражение в визоре и понял причину их тревоги.
Он был обнажен и находился в теле мальчика, на вид не старше Эфрении. Его снежно-белую кожу расцвечивали пятна крови, и забрызганное алыми каплями лицо окаймляли угольно-черные волосы, глаза были совершенно черными, темнее ночи.
Он принялся искать ответ на вопрос девочки, пока с пальцев капала кровь. Лишь один показался подходящим, всплывший из глубин эмбрионной памяти.
— Девятнадцатый, — произнес он. — Я — номер девятнадцатый.
— Ничего не обнаружено, лорд, — доложила Эфрения. — Слабое фоновое эхо на тэрионских частотах, минимум пятидневной давности.
— Враги? — спросил Коракс, стиснув спинку командного трона.
— Обнаружено еще шесть кораблей — предположительно фрегаты, лорд, — добавила женщина. — Два ударных и один линейный крейсер. Насколько мы можем определить, все используют протоколы Несущих Слово. Они направляются в сторону границ системы.
— Оставаться здесь слишком опасно, — отозвался с галереи Агапито. — У Исстваана-четыре находится тридцать восемь кораблей.
— Тэрионцы погибли, — сказал Соларо.
— Увы, но это так, — с печальным лицом прошептал Валерий. Он бросил взгляд на Бранна, а затем перевел его на примарха. — Надеюсь, об их жертве не забудут. Как только мы вернемся на Освобождение, я составлю список имен и званий.
— Не сомневайся, им будут оказаны все, — заверил префектора Коракс. Темные глаза примарха блестели от света экранов на стенах и пультах управления стратегиума. — Их жертва не будет забыта. И мы отомстим за них.
— Примите мою благодарность, лорд Коракс, — произнес Валерий с глубоким поклоном.
Из громкоговорителя раздался приглушенный звук.
— Скачок энергии в реакторе, лорд, — сказала Эфрения.
— Уменьшить сканирующий сигнал до навигационного, — быстро ответил примарх. — Здесь мы больше ничего не найдем. Держать курс к ближайшей точке перехода, схема уклонения три.
Слуги в черных и белых одеяниях без лишних слов заторопились к пультам управления, и пару минут спустя сигнал тревоги стих.
— Зафиксировано авгурное сканирование, лорд, — быстро, но спокойно произнесла Эфрения. — Три фрегата изменили курс, направляются к точке перед нами. Сканирование указывает на увеличение количества принимаемых и передаваемых сообщений.
— Предатели заметили наше исчезновение, — сказал Коракс. Примарх подошел к диспетчеру и взглянул на экраны. — Придерживаться намеченного курса. Состояние отражающих щитов?
Прежде чем ответить, Эфрения сверилась с субэкраном.
— Маскировка на девяносто девять и три десятых процента, лорд, — ответила она. — Сбавить ход?
Коракс быстро произвел в уме необходимые вычисления, учитывая радиус действия вражеских сканеров и время, необходимое, чтобы уйти отсюда.
— Без изменений, — приказал он. — Большая скорость послужит нам лучше полной маскировки. Когда мы окажемся в двухстах тысячах километрах от врага, увеличить скорость на двадцать процентов. Мы должны прибыть к точке перехода через семь дней.
Примарх вновь сверился с дисплеями и набросал в уме расположение вражеского флота. Корабли быстро сворачивали блокаду внутренних планет, осознав, что Коракс направится внутрь системы, а не напрямик из гравитационного колодца звезды. Примарх Гвардии Ворона напомнил себе, что предателями командовал Хорус, один из величайших стратегов Империума.
Его братья-изменники прекрасно знали, на что способна Гвардия Ворона, многое почерпнув из анализа его предыдущих кампаний. Они будут вести себя осторожно и ничего не принимать как само собой разумеющееся. Возможно, Гвардии Ворона удалось выбраться из ловушки на Исстваане-V, но пока легион находился далеко не в безопасности.
В темном зале возле стратегиума «Духа мщения» шло совещание. Огромное помещение было достаточно большим, чтобы вместить несколько десятков человек, свет единственной лампы в центре потолка едва достигал дальних, увешанных знаменами стен. В другом конце зала, под вышитым багровым стягом с изображением золотого Ока Хоруса, красным мигала пара инфостанций. Пол представлял собой пластальную решетку, отполированную бессчетными ботинками до тускло-серого цвета.
Как только за Альфарием закрылась дверь, глаза примарха мгновенно адаптировались к сумраку. В похожем на пещеру зале находились еще три человека. Альфарий удивился — он ожидал, что на встречу явятся его братья-примархи. Сделав шаг вперед, он осознал, что попал не на военный совет, но на импровизированный допрос. Возможно, даже на суд.
От этой мысли примарху стало неуютно, и Альфарий принялся разглядывать остальных присутствующих с каменным, как он надеялся, выражением лица. Примарх Альфы осознавал, что испытывает терпение Воителя, но даже представить не мог, на что тот был способен в своем логове.
Хорус, Воитель, магистр войны, примарх Лунных Волков — Сынов Хоруса, поправил себя Альфарий, — сложив руки на коленях, восседал на широком троне с высокой спинкой, облаченный в тяжелые черно-пурпурные одеяния. Его лицо было скрыто тенями, глаза подернуты пеленой тьмы, лишь в их глубине таился блеск. Даже сидящий, Воитель приковывал к себе всеобщее внимание. Альфарий провел с Хорусом много времени — как в часы верности Императору, так и после — и никогда ранее не чувствовал от него такой угрозы по отношению к себе. В этот раз все было иначе. Хорус казался громаднее, чем обычно.
Альфарий был самым некрупным из примархов, но не позволял этому влиять на свою уверенность. Теперь при одном взгляде на Воителя и на то, как ткань обтягивает его похожие на древесные стволы руки, Альфарий понял, что Хорус в состоянии без особых усилий сокрушить и разорвать его на части.
Несомненно, их отношения изменились. Когда-то примархи считали себя братьями, ровней. Когда Хорус стал магистром войны, его начали почитать как первого среди равных. Но сейчас при одном взгляде на Хоруса у Альфария отпали всякие сомнения, что Хорус мнит себя повелителем, лордом, которому все должны были приносить присягу. Воитель более не добивался от остальных примархов верности, он считал ее их обязанностью.
Альфарий также не мог ошибиться относительно роли, которую Воитель играл на этой встрече. Он был судьей. Хорус не сводил взгляда с Альфария, пока тот шел к центру комнаты. Сумрак, размытые очертания на границе зрения — лишь грубые уловки, говорил себе Альфарий, способные впечатлить только простаков. Но, несмотря на это, примарх Альфа-Легиона ощутил холодное прикосновение неуверенности.
У правого плеча Воителя стоял Первый капитан Абаддон, полностью закованный в доспехи и с силовым мечом на поясе. Он выглядел в точности таким, как представал в слухах, — у него был взгляд бессердечного убийцы. Слева от Хоруса находился Эреб из Несущих Слово, его доспехи, украшенные золотыми символами и свисающими свитками пергамента, исписанные бессмысленными литаниями Лоргара, были выкрашены в темно-багровый цвет. Несущий Слово наклонился и что-то зашептал на ухо Хорусу, так тихо, что даже сверхчеловеческий слух Альфария не сумел ничего разобрать. Воитель с прищуром посмотрел на примарха Альфа-Легиона.
— Было неразумно действовать от моего имени, Альфарий, — произнес Хорус, его пальцы сжались от гнева. — Ты солгал, будто получил мое соизволение, и направил Ангрона с Пожирателями Миров по ложному следу, что позволило спастись Кораксу и его легиону.
— Возможно, ты не до конца предан нашим целям, — добавил Эреб, прежде чем Альфарий успел произнести хотя бы слово.
Примарх Альфа-Легиона сумел сдержаться, быстро изменив поведение из-за столь явной враждебности Хоруса. Он встал перед Воителем, держа шлем на сгибе локтя, склонив уважительно голову и всем своим видом изобразив почтительного слугу.
Абаддон положил ладонь на рукоять меча.
— Твоя двуличность хорошо известна, — оскалившись, злобно прорычал капитан. — Воитель решил посвятить тебя в свои планы, и надеюсь, ты не обманешь его ожиданий.
— Я хочу возвести Хоруса на трон Терры не меньше твоего, — ответил Альфарий, опускаясь на колено. Это была инстинктивная реакция, хотя подобное смирение уязвляло гордость примарха. — Если я и действовал без согласования, то лишь потому, что обстоятельства вынудили меня быстро принять решение.
— Я все еще не услышал объяснений твоих действий, — заявил Хорус.
Воитель сверлил его взглядом, словно хотел проникнуть в разум, узнать его мысли. Альфарий бесстрашно встретил этот взгляд. Хорус ничего не знал об истинных намерениях Альфы. Получи он хотя бы намек на то, что примарх заключил сделку с Кабалом, Альфарий был бы уже мертв.
— Я считаю тяжким преступлением прикрываться моей властью, и это преступление усугубляют опасные последствия.
— Гвардия Ворона до сих пор не уничтожена, — заметил Эреб, и его губы скривились в ухмылке. — Хотя от ее прежней мощи осталась лишь тень, было неразумно позволить ей уйти.
— Вы должны мне доверять, — сказал Альфарий, обращаясь скорее к брату-примарху, а не к его приближенным. Сейчас Альфарию требовалось убедить Воителя или хотя бы заработать его расположение. — Гвардия Ворона лишилась своего боевого потенциала, она больше не представляет угрозы. Ее выживание, спасение Коракса — все это сыграет значительную роль в грядущей войне.
— Правда? — выплюнул Абаддон, презрительно наморщив лоб. — Какую еще значительную роль?
Альфарий не сводил глаз с Воителя, отметив, что тот не так уж сильно злится. Примарх понимал, что Хорус не до конца ему доверяет, но его едва ли это волновало. Его братья всегда настороженно вели себя с Альфа-Легионом, с подозрением относились если не к его мотивам, то уж к методам точно. Хорус ничем от них не отличался. Он всегда недооценивал силу уловок, избегая такого утонченного оружия, как шпионаж и дезинформация врага, и предпочитая открытые действия. Альфарий прибыл к Воителю вовсе не для того, чтобы извиняться за свои поступки, но чтобы доказать Хорусу их преимущества. То, что он сможет сделать это без вмешательства других командующих легионами, играло ему только на руку.
— Альфа-Легион внедрился в Гвардию Ворона, — просто сказал Альфарий.
Он увидел, как глаза Хоруса слегка раскрылись от удивления, и с трудом подавил удовлетворение от того, что на миг сумел ошеломить Воителя. Это было не признание вины, но заявление о своей силе — демонстрация оружия, которое Альфа-Легион доселе хранил в тайне. Альфарий заметил, как Воитель что-то напряженно обдумывает. Если Альфа-Легион сумел проникнуть в Гвардию Ворона, он мог сделать то же самое и с любым другим легионом. Воитель обеспокоенно склонил голову набок и впервые после прибытия Альфария перевел взгляд на Абаддона.
— Для чего? — взяв себя в руки, спросил Хорус, и его лицо приобрело прежнее спокойствие. — Если бы их уничтожили, зачем было бы шпионить за мертвецами?
— Ты дал Кораксу уйти от Пожирателей Миров, чтобы защитить своих оперативников? — произнес Эреб и обвинительно ткнул в Альфария пальцем, чем окончательно вывел примарха из себя.
— Я примарх, генетор легиона Астартес, и ты будешь выказывать должное уважение! — резко произнес Альфарий, поднимаясь на ноги.
С горящим взглядом он сделал пару шагов к Эребу. Абаддон двинулся ему наперерез, наполовину обнажив меч.
— Только попробуй достать его, — сказал Альфарий, пригвоздив Абаддона злым взглядом. — Я предпочитаю действовать скрытно, но еще одно такое оскорбление — и вы оба покойники.
Хорус поднял руку, приказывая Абаддону отступить, и на лице Воителя заиграла слабая улыбка. Казалось, он наслаждался вспышкой гнева Альфария.
— Ты какой-то замкнутый, брат, — сказал он, жестом велев Альфарию сесть в одно из кресел вокруг трона. — Пожалуйста, объясни мне выгоду от побега Коракса.
Неохотно подчинившись Воителю, Альфарий все же сел, но бросил на Эреба предупреждающий взгляд, едва Несущий Слово открыл рот.
— Побереги слова для тех, кого они могут убедить, — предупредил Альфарий. — Твоя измена лишь доказывает бессмысленность твоего обращения к вере. Тебе оказана великая честь находиться рядом с великими людьми, и говорить ты будешь, только когда они разрешат.
Примарх внутренне улыбнулся, когда лицо Первого капеллана исказилось от гнева, но Эреб внял словам примарха и смолчал.
— Я располагаю достоверной информацией, что Коракс попытается вернуться на Терру, — произнес Альфарий, вновь сосредоточившись на Хорусе. — Он попросит помощи Императора, и тот откроет ему доступ к кое-каким секретам Древней Ночи, которые мы сможем использовать в своих целях.
— А откуда пришла эта «достоверная информация»? — безразлично спросил Хорус, хотя Альфарий понял, что Воитель заинтригован.
— У каждого из нас свои методы и источники, — уклончиво ответил Альфарий, бросив на Эреба многозначительный взгляд. Альфа-Легион занимался сбором информации об остальных заговорщиках, и Альфарий прекрасно знал о странных ритуалах, которые проводили Лоргар и его Несущие Слово. Союзники Альфа-Легиона в Кабале снабдили его сведениями об Изначальном Уничтожителе, Силах Хаоса. Вероятнее всего, Несущие Слово были не единственным легионом, связавшимся с силами варпа. — Но я пока предпочитаю не раскрывать своих.
— Неужели? — раздраженно спросил Хорус. — Зачем тебе что-то утаивать от меня?
— Наверное, все дело в моей природе. Секретность — лучшее мое оружие. — Альфарий примирительно улыбнулся и слегка пожал плечами. — Кроме того, не думаю, что ты считаешь меня или мой легион незаменимыми, поэтому было бы неразумно выдавать те незначительные преимущества, которыми я владею. Знаю, что мои прошлые поступки не вызывают большого доверия, но уверяю, что эта информация не только проверенная, но и точная.
— Меня устраивают твои заверения, — произнес Хорус, — пока.
Он откинулся на трон и заметно расслабился, чтобы подкрепить свои слова. Альфарий знал, что ему не следовало поддаваться мнимому чувству безопасности. Настроение Воителя могло измениться от любого неверного ответа или коварного слова Эреба.
— Чего ты добиваешься?
— Мы позволим Кораксу обрести искомое, а затем отберем это и используем в собственных целях.
— И как твои оперативники смогут проникнуть в ряды Воронов? — спросил Абаддон. — Согласно докладам, от Ангрона удрали менее чем четыре тысячи. Новые лица с легкостью обнаружат, твои лазутчики будут как на ладони.
— Вот почему они носят старые лица, — ответил Альфарий. Он улыбнулся и пустился в объяснения, заметив, как присутствующие все сильнее хмурятся от его слов. — Гвардия Ворона рассеялась, когда прорывалась из зоны высадки. Прошло несколько дней, прежде чем ее остатки вновь воссоединились, и за это время многие погибли. Мои апотекарии с легкостью трансплантировали лица нескольких погибших Гвардейцев Ворона добровольцам из моего легиона, но они долго готовились. Как вам, наверное, известно, применение лицевой хирургии не редкость в Альфе. Мои воины — умелые и опытные разведчики, они способны внедриться, не привлекая к себе внимания. Уже сейчас они проникли в Гвардию Ворона, ожидая возможности передать сведения.
— Вы похитили их лица? — В голосе Абаддона слышалась смесь недоверия и отвращения.
Альфарий кивнул и посмотрел на Хоруса, чтобы увидеть его реакцию. Какое-то мгновение Воитель сохранял прежнюю настороженность, но затем ее сменила злость, и он, нахмурив брови, подался вперед.
— Ты уверен в успехе? — спросил Хорус, его слова звучали осуждающе. — Ты получал от них известия с тех пор, как они внедрились в Гвардию Ворона?
Альфарий заколебался, не зная, как правильно ответить. На этом этапе уже не было смысла лгать, хотя правда могла еще сильнее разгневать Воителя.
— Они пока не выходили на связь, — признал Альфарий. — Возможно, их раскрыли или убили в бою, но это вряд ли. Они отправят отчет, когда будет о чем докладывать.
— Это станет непростой задачей, учитывая, как глубоко им удалось внедриться, — заметил Абаддон.
— Как я уже говорил раньше, у меня имеются свои методы.
Какое-то время Хорус молча смотрел на Альфария, скрытые тенью глаза неотрывно следили за примархом Альфа-Легиона. Эреб наклонился, чтобы что-то сказать, но Воитель остановил его одним взмахом руки.
— Тебе следовало сообщить мне обо всем, прежде чем препятствовать Пожирателям Миров, — тихо произнес Хорус. Альфарий решил не повторять, что у него не было времени просить разрешения Воителя, и определенно не стоило упоминать, что такого разрешения ему бы, скорее всего, не дали. Судья был готов вынести приговор, и Альфарий не знал, что же победило в магистре войны. Он затаил дыхание, стараясь не нервничать, ибо это могли счесть за признание вины. — Ангрон дал больше поводов сомневаться в моих приказах, и он не стесняется прямо выказывать свое неудовольствие. Я не одобряю твои замыслы, брат, и буду пристально следить за тобой.
Это значило, что на время Альфа-Легион оставят в покое. Альфарий медленно выдохнул, все еще сохраняя настороженность.
— Есть вероятный контакт с кораблем Гвардии Ворона, движется к границе системы от Исстваана-четыре, Воитель, — вдруг произнес Абаддон. — Отменить погоню, чтобы дать им уйти?
Хорус вопросительно посмотрел на Альфария, ожидая его ответа, хотя примарх до сих пор чувствовал, что ему не доверяют.
— Я бы смиренно посоветовал продолжать погоню, как прежде, — произнес примарх. — Коракс уже сейчас может подозревать что-то насчет событий, позволивших ему спастись от Пожирателей Миров. Любое изменение ситуации заставит его действовать с еще большей осторожностью и в конечном итоге приведет к разгадке причины, по которой Гвардия Ворона уцелела.
— Согласен, — сказал Хорус. — Не сомневаюсь, что Коракс сможет ускользнуть от меня и без сторонней помощи, а если я вновь вмешаюсь, это может вызвать новые сомнения и вопросы у моих союзников.
— Разумное решение, — с поклоном произнес Альфарий. — Если больше нечего обсуждать, я должен вернуться к своему легиону и продолжать операцию.
Хорус жестом разрешил Альфарию удалиться, и весь путь к двери примарх чувствовал у себя на спине тяжелый взгляд Воителя. Гидравлические двери оставались закрытыми, но Альфарий не оборачивался.
Пока он ждал открытия дверей, до его слуха донеслось бормотание Эреба.
— Брат, если меня хоть на миг посетит сомнение в том, что ты действуешь исключительно в моих интересах, я уничтожу тебя вместе с твоим легионом, — заявил Хорус.
Альфарий оглянулся через плечо на Воителя и его советников:
— Я это знаю, брат.
Дверь с шипением открылась, и, дрожа от пережитого, Альфарий вышел из зала.
Едва Альфарий скрылся за дверью, Абаддон также попросил разрешения удалиться.
— Постой, Эзекиль, — произнес Хорус, переводя взгляд с Абаддона на Эреба. — Если Альфа смогли внедриться в Гвардию Ворона, им не составит труда поступить так же и с нашими союзниками. Предатели уже нанесли нам ощутимый урон, и я не допущу подобного в дальнейшем. Эреб, пошли весть Лоргару, пока он не отправился к Калту. Я хочу, чтобы он отправил в легионы больше своих апостолов. Эзекиль, проверь безопасность наших протоколов и доложи о результатах мне лично. В случае необходимости проведи чистку.
— Что насчет Альфария? — спросил Эреб. — Уверен, он ведет двойную игру.
— У него есть собственный план, это точно, — согласился Воитель. Он встал с трона, возвысившись над обоими легионерами. — Но я также уверен, что мы никогда не получим бесспорных доказательств его измены. Где сейчас его боевая баржа?
— «Альфа» находится на орбите Исстваана-три, — сказал Абаддон. — Направить к ней для слежки пару кораблей?
— Да, — ответил Хорус. — И передай, что, как только мы покинем систему, «Альфа» присоединится к моему флоту. Будем держать Альфария на коротком поводке, пока не увидим его план в действии.
После возвращения на «Альфу» примарх отправился прямиком в личные покои. Встреча с Хорусом обеспокоила его куда сильнее, чем он ожидал. Альфарий задавался вопросом: упростилась бы его задача, если бы он поведал Воителю о существовании Кабала? Узнай Хорус о древней организации, объединяющей множество рас ксеносов, организации, убедившей Альфария восстать против Императора, верность Альфа-Легиона оказалась бы вне сомнений, а сам он получил бы большую свободу действий.
Но в будущем это вызвало бы новые вопросы, ответы на которые не способствовали бы взаимопониманию, а Альфарий всегда заботился о будущем. Кабал показал ему саморазрушение Воителя после победы над Императором, что в конечном итоге избавит Галактику от Изначального Уничтожителя. О таком исходе не следовало знать никому. Если Хорусу все станет известно, он будет предупрежден и ничего из предсказанного не произойдет, а это означает, что измена Альфа-Легиона окажется напрасной.
Как и множество раз в прошлом, Альфарий и его легион встали на опасный путь, подыгрывая двум противостоящим сторонам ради достижения третьего, самого желательного результата. Но одной ошибки, одного неверного шага будет достаточно, чтобы их изолировали и, скорее всего, уничтожили.
Эти мысли занимали Альфария, пока он шел слабоосвещенными коридорами боевой баржи. Массивный корабль казался пустым, за все время примарх миновал лишь нескольких сервов и полумеханических сервиторов. При встрече с повелителем они глубоко склонялись перед ним, как полагалось всякому члену Альфа-Легиона, хотя понятия не имели, что перед ними сам примарх. Его облик был непримечательным, а любые перемещения, как и других воинов, тщательно утаивались, поэтому точного местоположения Альфария не знал никто, даже его ближайшие командиры.
Большая часть Альфа-Легиона еще оставалась на Исстваане-V. Он внес свой вклад в резню в зоне высадки вместе с остальными легионами, которые встали на сторону Хоруса, уничтожив Железных Рук, Саламандр и Гвардию Ворона.
Измена Хоруса по коварству могла сравниться с замыслами Альфария, но после бойни остались выжившие, и новости о великом предательстве уже наверняка успели распространиться. Альфа-Легиону предстояло действовать в качестве глаз и ушей Воителя по всей Галактике, держа под наблюдением не только верные Императору легионы, но и тех, кто поклялся служить Хорусу. По словам Кабала, примарху следовало сохранять равновесие. Хорус должен был выйти победителем, но ослабленным настолько, чтобы единство предателей развалилось сразу после победы. Таким образом, легионы уничтожат сами себя, и Альфарий уже приступил к воплощению в жизнь этих планов.
Для того чтобы примарх походил на обычного легионера, даже его покои не выделялись из ряда помещений, которые предоставляли капитанам легиона на борту «Альфы». Вход в них преграждала невзрачная металлическая дверь в боковом коридоре. Согласно небольшой табличке рядом с дверью, эти комнаты занимал капитан Ниминг — слово значило «безымянный» на одном из древних и давно мертвых терранских языков, — имя, которое Альфарий находил как забавным, так и довольно полезным. Когда на борту боевой баржи находилось большое число воинов легиона, в помещении проживали сразу несколько человек, сменявшихся по секретному расписанию, и, кроме того, на других кораблях флота существовали такие же «ложные» комнаты. Таким способом Альфарий мог наблюдать за своим легионом, не привлекая к себе лишнего внимания.
Альфарий ввел нужный код, и двери отъехали в сторону, явив небольшую прихожую, обшитую деревянными панелями, которая оканчивалась еще одной запертой дверью. Примарх закрыл за собой створки и проверил лог терминала безопасности возле косяка, убедившись, что ни один из капитанов, также занимающих комнату, пока не вернулся.
Введя код от второй двери, Альфарий попал в сами покои — три соединенные между собой комнаты, обставленные древними шкафами, креслами и столами в терранском стиле. Пол устилал бордовый ковер, пласкритовые переборки скрывались под деревянными панелями. В главной комнате стояли три кушетки с высокими спинками, достаточно крепкие, чтобы выдержать вес нескольких легионеров. Арочный переход справа вел в спальню, но Альфарий сначала повернул налево, в арсенал.
Примарх не мог снять с себя доспехи полностью, для подобного требовалась помощь нескольких сервов, а он не собирался впускать сюда кого-либо, пока на борту находился тайный гость. В комнате было пусто, не считая оружейных полок на стенах и стальной стойки для доспехов. В алькове возле одной из стен располагались две автомеханические руки. Альфарий встал к ним спиной и активировал систему снятия ранца. Руки подняли его ранец с шипением отсоединяющихся кабелей и треском отходящих силовых трубок, затем развернули на сто восемьдесят градусов и вставили в заряжающий порт в задней части алькова, который был подключен к энергетической системе «Альфы».
После этого Альфарий снял шлем с наплечниками и поместил их на стойку, стянул перчатки, наручи и налокотники и, наконец, поножи.
Он решил не облачаться для аудиенции у Хоруса в церемониальные одеяния. Его доспехи были такими же, которые носили большинство его легионеров, на них отсутствовали знаки различия, выделявшие Альфария среди остальных воинов. Выкрашенные в несколько слоев синей краски, это были третьи по счету доспехи Альфария, которые хранились на борту «Альфы», хотя у него имелись и другие, идентичные этим, на разных кораблях. Первый свой комплект он бросил на Тиатчине, после того как силы сопротивления Согласию обнаружили посреди пустыни бункер Альфария и ему пришлось в спешке покинуть его. Вторые доспехи были серьезно повреждены в сражении с орками на Актуре Три-восемнадцать и из-за этого стали слишком заметными. Нынешний комплект он носил уже почти двенадцать лет, но благодаря тщательному уходу и регулярной покраске они оставались столь же безупречными, как и в тот день, когда их создали оружейники Марса. На них не было ни единой царапины, шероховатости, отметины, вмятины или даже мазка, по которому их можно было бы идентифицировать, — ни одной детали, которая выделяла бы Альфария среди других воинов легиона.
+ Я ощущаю присутствие. + — прозвучал из спальни отрывистый голос механического переводчика гостя.
Альфарий, снявший большую часть доспехов, быстро пересек гостиную и вошел в кубрик.
Эмиссар Кабала парил у изножья низкой кровати. На первый взгляд он был похож на стеклянную сферу размером с ладонь, наполненную клубящейся желто-зеленой газообразной субстанцией, к которой, на первый взгляд хаотически, крепились цифровые устройства. Приглядевшись, примарх различил в искусственной обители и само существо. Оно походило на крошечную скелетообразную руку с отсутствующим большим пальцем, его органы чувств имели вид темных блестящих линий на фоне переливающейся бледной кожи.
Его настоящее имя было непроизносимым, пол неопределенным, но Альфарий из-за выдаваемого переводчиком тонкого пронзительного голоска думал о пришельце в мужском роде и называл его приблизительным именем — Атитиртир.
В газе появились пузырьки, хотя примарх не заметил, из какого отверстия они вышли, и закрепленный внизу сферы переводчик ожил:
+ Я ощущаю, что ты встречался с Воителем. +
— Хорус разрешил продолжать операцию по внедрению в Гвардию Ворона, — сказал примарх. — Все идет, как запланировано.
+ Я ощущаю, что ты не был достаточно решительным. +
Альфарий подавил раздраженное рычание. Атитиртир обладал определенными эмпатическими способностями, против которых не мог устоять даже разум примарха. Посланник представился как антедил и упомянул также о некоем газовом гиганте, своем родном мире на северном краю Галактики. Его психические свойства развивались под сокрушительным давлением и мощной силой притяжения планеты, поэтому обычные органы чувств и конечности были там бесполезными.
— Хорус подозрителен, только и всего, — отмахнулся Альфарий. — С ним нужно действовать осторожно.
+ Я ощущаю скрытность. Твоя роль ясна. Хорус должен победить. Изначальный Уничтожитель набирает силу. Теперь он связан с Воителем. Были проведены ритуалы и вызваны существа из… +
Переводчик издал поток неразборчивых высоких звуков.
— Ты хотел сказать — из варпа? — спросил Альфарий.
+ Такое короткое слово для такого сложного явления. +
— Вызваны существа из варпа? Ты говоришь о демонах?
Альфарий присел на край кровати, и климатическая сфера приблизилась к лицу примарха, но так, чтобы он не смог до нее дотянуться. Из ее глубин вновь поднялись разноцветные пузырьки.
+ Механизм пришел в движение. Ловушки расставлены. Твои верные Императору братья встретятся с темнейшими врагами. Они должны проиграть. +
— Ты говорил это и прежде. Пока нам нужно выжидать и разузнать как можно больше о действиях Коракса, если твои пророчества верны.
+ Не просто пророчества. Они точны. Истинны. Ворон встретится с Императором, и тот вручит ему дар, способный изменить ход войны. Дар следует уничтожить. +
— Мне это кажется неразумным, — произнес Альфарий. Примарх встал и подошел к двери, прежде чем бросить взгляд на Атитиртира. — Я считаю, было бы лучше, чтобы он оказался в руках Альфа-Легиона.
+ Мы так не договаривались. Я настаиваю на выполнении уговора. Гвардию Ворона следует уничтожить. Все должно идти по плану. +
— Не думаю, — произнес Альфарий. — Мой брат-близнец Омегон уже на Киаваре, мире, вокруг которого вращается Освобождение. Там у нас есть союзники, старые враги Коракса, которым не по душе их новые повелители — Механикум. Они стремятся к независимости от Империума. Не беспокойся, Гвардия Ворона будет уничтожена, но сначала Омегон заберет трофей для Альфа-Легиона.
Пришелец разразился чередой непереводимых механических криков, сфера тревожно задрожала, а газ внутри ее быстро закружился.
— Успокойся, — рассмеялся Альфарий. — Ты же не хочешь обо что-то удариться?
+ Кабал узнает о твоей нечестности. +
— Когда трофей будет моим, а Хорус окажется на шаг ближе к победе над Императором, мы посмотрим, осудит ли Кабал мои действия, — сказал Альфарий, выходя из спальни. — До тех пор тебе лучше держать свои мысли при себе.
Он нажал переключатель, и дверь отгородила его от разгневанного визга Атитиртира.
План пришел в действие, и теперь наступила его самая сложная часть — ожидание. Ждать, когда его близнец на Киаваре, его брат Омегон, свяжется с антиимперскими силами на мире-кузнице; ждать, когда его оперативники в Гвардии Ворона выйдут на связь с Омегоном.
Альфарий присел на кушетку, уперся локтями в колени, сцепил пальцы под подбородком и принялся обдумывать текущие планы. Теперь, когда Хорус исполнял положенную роль, ничто не могло помешать тонкой игре Альфа-Легиона. Все будет идти так, как замыслил Альфарий.
