ГЛАВА 13
За Родину и Трон
Солтан, монастырский сектор
Во время высадки Гвардии Смерти пошел дождь. Древний крылатый корабль спускался к земле по крутой дуге, и с его вибрирующего зеленоватого корпуса струились потоки воды. Дождя в Солтане не было уже несколько недель, и иссохшая почва быстро впитывала влагу.
Тиф ступил на землю Катура. Его броня была горячей на ощупь и излучала жар, как кожа человека, охваченного лихорадкой. Холодные струи дождя с шипением скользили по позеленевшим пластинам доспеха, и от них поднимался пар. В руке Тиф сжимал свой Людокос, неактивированный и безмолвный.
— Какой запах, — выдохнул Тиф. К влажному бульканью его голоса добавился треск помех вокса. — Какой аромат в воздухе…
Солтан пропах смертью. Здесь уже много месяцев пахло смертью, но дождь, барабанивший по гниющим трупам — как ходячим, так и неподвижным, — делал тошнотворный запах более интенсивным.
— Божественный запах, — прорычал Тиф. — Так пахнет дар Бога Разложения смертным.
Воины Четырнадцатого легиона приземлились прямо в Солтане, в обширном городском парке, где мог беспрепятственно встать десантный корабль, рассчитанный на сотню Астартес-предателей. Тысячи культистов в мундирах Остатков выбрались из темных углов города-святилища и собрались вокруг посадочной площадки, словно верующие, приветствующие своих богов. Астартес почти не обращали внимания на смертную чернь, копошившуюся поблизости и распевавшую хвалебные гимны.
— Лорд, лорд, вы пришли, чтобы освободить нас? Лорд!
Тиф повернулся к кричащей женщине. Она была отвратительна сверх всякой меры: с головы до ног покрыта коркой грязи, половина лица почернела от пожирающей тело заразы, а поднятые руки искалечены, поскольку несчастная грызла собственные пальцы, чтобы заглушить голод.
Вестнику она казалась прекрасной. Тиф несколько мгновений любовался ею, пока женщина не затерялась в потоке таких же пораженных скверной культистов. Густая толпа стала мешать движению. Люди, настолько пораженные заразой, что уже не имели права оставаться в живых, напирали со всех сторон. Благословение бога обрекало их на существование на грани смерти, которая могла наступить спустя долгие годы болезни, если только кто-то не избавит их от страданий.
+Расчистить путь.+
Приказ Тифа внедрился в разум воинов Гвардии Смерти. Сотня болтеров одновременно поднялась, и на толпу обрушился убийственный залп. Орда культистов отхлынула, словно морская волна, люди стали разбегаться во все стороны, но оружие падших Астартес унесло множество жизней. Снаряды болтеров взрывались в телах и забрасывали Гвардию Смерти ошметками окровавленной плоти.
Парк быстро опустел. Тиф не имел желания убивать тех, кто присягнул его повелителю, но нельзя же принимать в расчет эти отбросы. Большинство из них обратились в веру от страха и растерянности. Если они погибнут, урон небольшой. Миссия Вестника имела несравнимо большее значение, чем жизни горстки полуверующих обывателей.
А за ближайшими зданиями тихо скользили высокие фигуры в черной броне, наблюдавшие за Гвардией Смерти. Почти в полном молчании смотрели они, как дождь смывает с позеленевшей брони Астартес-предателей кровь еретиков.
— Мы видим их, — произнес в микрофон вокса брат-капитан Корвейн Валар.
— Удачной охоты, — ответил ему по внутреннему каналу голос капитана Тейда. — Победа или смерть.
— Не сегодня, кадиец. Сегодня будет и то и другое.
«Химеры» ровными рядами стояли вдоль широкого прохода на самом краю кладбища. Дождь усилился, и пропитавшаяся водой земля быстро превращалась в густую грязь. Тейд вывел колонну солдат к той самой мраморной арке, через которую они вошли на кладбище всего несколько часов назад.
Воины с лазганами наперевес рассредоточились вокруг машин. Никого не видно. Улица пуста.
— Часовых нет, — произнес Даррик. — Кто-нибудь слышал вокс-сообщения от «Доблести»?
Для охраны трех десятков машин Тейд оставил пятнадцать человек: отделение «Доблесть».
Возможные варианты развития событий не сулили ничего хорошего. Или воинов «Доблести» уничтожили так быстро, что они не успели позвать на помощь, или их сигналы потерялись в вихрях помех, наводнивших каналы вокса.
— Я заметил там кровь, — сказал Коррун, вынимая из кобуры лазган.
Тейд достал свое оружие и, держа его обеими руками, подошел ближе. На борту командирской «Химеры», полностью черной, тогда как остальные были серо-черными, алело пятно крови.
— Трупов нет.
У Тейда по коже побежали мурашки.
— Тик-так, — напомнил ему Даррик.
— Осмотреть периметр, быстро, — приказал Тейд.
Отделения прочесали местность, но не обнаружили ничего, кроме еще нескольких пятен крови.
— Не могу связаться с «Доблестью», — признался Джанден и забросил ящик с вокс-станцией на спину. Он подошел к Тейду, стоявшему у гусеницы своей «Химеры». — Хотя даже после ремонта эта штука работает не лучшим образом.
— Я их нашел, — послышался голос в воксе. — Святой Трон, они изрублены на куски!
Отделение Хорлана обнаружило всех солдат «Доблести» в нескольких сотнях метров от «Химер», в маленькой уличной часовне из дешевой подделки под мрамор. Ловушка для паломников, построенная торговцами фальшивыми реликвиями и ставшая могилой почти для двух десятков гвардейцев.
Их и в самом деле разрубили на части. Обезглавленные и лишенные конечностей тела были свалены в кучу, и на плоти, и на броне отчетливо виднелись следы холодного оружия и лазеров.
— Сэр, — Хорлан докладывал капитану и одновременно пятился от часовни. — Все мертвы. Дело рук Остатков.
— Проклятие! — выдохнул Тейд. — По машинам, и уходим. Гвардия Ворона сейчас атакует Четырнадцатый Легион. Хоть они и Астартес, никто не гарантирует, что они выиграют для нас много времени.
Кадийцы погрузились в машины, люки захлопнулись, и колонна двинулась в путь. Почти половину «Химер» пришлось оставить из-за недостатка в водителях. Тейд занял место рядом с Корруном, управлявшим командирской «Химерой».
— Ты знаешь дорогу к тому месту, где остался полковник Локвуд?
Коррун, не отрываясь от смотровой щели, внимательно смотрел на проносившиеся мимо здания.
— Вам же известно, что знаю.
— Хотел еще раз убедиться. Передай остальным водителям: по прибытии на место высаживаемся, и через тридцать секунд все снова должны быть на местах.
— Тридцать секунд? А как же поиски выживших?
Тейд ответил ему многозначительным взглядом.
— Передавай, Коррун. Тридцать секунд. Высаживаемся, забираем знамя и уходим.
Коррун повиновался, и БМП загрохотали дальше. Они катились по широким проспектам и узким извилистым улочкам, мимо покинутых баррикад, оставшихся нетронутыми после того, как несколько недель назад с них ушли последние отряды полиции планеты. И все это время в воксе не умолкали треск помех и какой-то неразборчивый шепот.
— Мы приближаемся, сэр, — доложил Коррун, выехав на широкую площадь. Началась сильная тряска: гусеницы «Химеры» подбрасывали машину на грудах тел. — Вот это было сражение…
— Я сам хочу на это посмотреть, — сказал капитан.
Тейд поднялся по короткой лесенке в башню и откинул крышку люка. Не отключая вокс и с пистолетом в руке, он выглянул наружу. Сцена напоминала базарную площадь, усеянную мусором и брошенными тележками уличных торговцев. Бронемашины замедлили ход, и Тейд вылез на скользкую от дождя крышу, чтобы осмотреть окрестности. На мраморных плитах повсюду были разбросаны тела зарубленных гвардейцев, а их кровь заливала мозаичные картины, так что стало невозможно разобрать сюжеты. Но еще больше здесь было тел воинов Остатков, и кое-где встречались громадные фигуры убитых Астартес-предателей.
Он попытался оценить обстановку с точки зрения военной тактики. Какой-либо порядок отследить было невозможно, а признаков, по которым он мог бы определить, как развивалось сражение, почти не осталось. Восемьдесят восьмой полк наверняка был окружен, и его солдаты погибали в строю, организованном для отражения атаки. Тейд знал, что «Часовые» полковника остались где-то в стороне, еретики почти наверняка уничтожили их в первую очередь, еще до того как вступили в бой с основными силами.
— Восемьдесят восьмой, говорит Тейд, — произнес он, продолжая осматривать площадь и запоминая каждую деталь. Узнаваемые лица, измененные смертью, тела и мундиры, пропитанные кровью и дождем. — Приготовиться к высадке по моему приказу. Оружие на изготовку. Отделение «Охотник» отправляется на поиски, всем остальным оставаться в полной боевой готовности.
Коррун вел машину по усеянной трупами земле, и гусеницы с негромким шипением разбрызгивали покрасневшие от крови лужи. Вот оно. Знамя. Взгляд Тейда отыскал промокший и порванный упавший стяг на вершине кургана из мертвых тел.
Обгоревший остов «Химеры», такой же черной, как и у него, еще шипел под каплями дождя. Эта подробность не ускользнула от Тейда: прямое предупреждение о том, что их ждет.
И знамя было всего в двадцати шагах. Изорванное, грязное и мокрое. Словно покрывало, оно лежало на теле последнего солдата, державшего древко. Потемневшая от воды ткань обрисовывала контуры его тела.
— Коррун, глуши двигатель. Отделение «Охотник», покинуть машину. Знамя лежит рядом с машиной полковника Локвуда, в двадцати шагах к северу. Вперед.
Солдаты выскочили из машины.
— «Доблесть», «Адамант», «Вызов» и «Освобождение». — Тейд назвал отделения, бойцы которых особенно остро нуждались в боеприпасах. — Высаживайтесь и подберите то, что вам необходимо.
«Химеры» покинули еще несколько отделений. Тейд смотрел, как гвардейцы забирают обоймы у павших солдат. Основное внимание было приковано к Келу и его Белым Щитам. Они не увиливают от исполнения своего долга. Это уже кое-что.
— Вы видите полковника Локвуда? — спросил по воксу Даррик.
— Не спрашивай, — ответил Тейд.
Он опознал тело Локвуда по серебряной окантовке на обгоревшем наплечнике брони. Полковник лежал, наполовину высунувшись из башенного люка разбитой «Химеры», и словно хотел дотянуться до болт-пистолета и меча, выпавших из его рук на крышу машины.
Тейд шагнул к краю крыши и спрыгнул на землю. Из-под ботинок с шумом взметнулись грязные брызги.
— Сэр, — захрипел голос в воксе, сопровождаемый тяжелым топотом.
— Слушаю, Грир.
Тейд невольно сглотнул. Грир был мертв, он сам видел, как его убили.
— Это Вертейн, сэр.
— Прошу прощения. Это помехи… Я слушаю, говори.
— Приближается противник. Надо торопиться. Толпа зараженных движется по проспекту на запад.
— Численность?
— Несколько сотен. У нас есть еще десяток минут, пока они дотащатся до площади.
Тейд добежал до разбитой «Химеры», около которой солдаты его отделения сняли знамя с груды трупов и теперь с почтением очищали от грязи и отжимали плотную ткань, чтобы увезти с собой. Он забрался на крышку бокового люка и поднял с крыши болт-пистолет полковника Локвуда.
Мертвец смотрел на это проявление неуважения невидящим взглядом, открыв в безмолвном крике почерневший в огне рот.
— Нужны полные обоймы, сэр? — спросил его Тасолл, закончив сворачивать знамя.
Тейд не ответил ему. Он ограбил обгоревший труп Локвуда, как остальные грабили своих убитых собратьев, и добавил неиспользованный магазин Локвуда к своим истощившимся запасам. Болт-пистолет полковника он спрятал в запасную кобуру на бедре.
Вместе с солдатами «Охотника» Тейд вернулся к своей «Химере». Великий Трон, как же ему хотелось покинуть это место! И не потому, что тяжело было смотреть на трупы, во множестве устилавшие поле последнего боя полковника. Он просто не хотел погибнуть здесь вместе с оставшейся частью полка.
— Давайте выбираться отсюда, — сказал он своему отделению, а когда вернулся в машину, передал то же самое и остальным солдатам. — Вертейн, продолжайте патрулировать периметр. Мы начинаем движение.
— Слушаюсь, сэр.
Затем его снова вызвал по воксу Даррик:
— Это закрытый канал, сэр. Хорлан сказал, что вы взяли пистолет полковника.
Тейд покосился на вторую кобуру. Там висел роскошно отделанный бронзой и слоновой костью пистолет, не совсем обычный для кадийского оружия. Весь полк знал историю о том, как он попал к полковнику. Как и медаль Тейда, пистолет Локвуда был предметом гордости Восемьдесят восьмого полка, одним из его символов.
— Да, я его взял.
— Хорошо, — откликнулся Даррик и отключился.
Тейд ухватился за потолочный поручень и направился вглубь отсека, где Джанден и Тасолл старались, насколько это возможно, отчистить полковое знамя. Рядом с ними лицом вверх лежал Зайлен и смотрел в потолок. Дыхание короткими толчками срывалось с его посиневших губ. Тейд щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Тасолла, а затем указал взглядом на Зайлена. Тасолл только мрачно покачал головой.
— Зайлен, — окликнул раненого Тейд, присев перед ним на корточки.
— Кэп, — отозвался солдат.
На его губах запеклись капельки крови. Плохой знак.
— Прости, но в официальном отчете об Отвоевании будет указано, что ты получил рану в живот, чтобы немного отдохнуть.
Зайлен сумел усмехнуться и трижды моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Тейд знал, что он накачан обезболивающими средствами, и лучшим тому доказательством было то, что, будучи ранен в живот, солдат не кричал от боли.
— Даррик уже говорил мне это, сэр.
— Ладно, забудь про Даррика, я старше его по званию, и мои угрозы страшнее.
Он повернулся к Тасоллу и Джандену и некоторое время наблюдал, как они чистят ткань, изо всех сил стараясь ее просушить. Пол в отсеке уже намок от смешанной с кровью воды, отжатой из флага. Тейд приказал рядовому Яуну, закончившему шептать литанию ремонта над лазганом, чтобы тот вытер пол запасным комплектом формы, хранившимся в ящике под сиденьем.
Тасолл показал на дыру в знамени. Ее края почернели, опаленные лазерным лучом.
— Никакого уважения, верно?
— Разверни его, — попросил Тейд. — Дай посмотреть, насколько оно повреждено.
Поле знамени было разделено на черные и серые квадраты, окантованные серебряным шнуром. Центральным символом по традиции стали Кадийские Врата, изображенные в виде прямоугольной арки, вышитой серебряной нитью, и в середине ее расположился мир-крепость. Врата венчала золотая корона, под ней были вышиты слова: «Восемьдесят восьмой Кадийский — За Родину и Трон, за Кадию и Императора».
Под правым углом было прикреплено еще одно знамя, меньшего размера — стяг касркинов из Каср Валлока, традиционно приписанных к полку. Поле знамени было точно таким же, только Кадийские Врата были не серебряными, а темно-серыми, и девиз тоже был иным: «Никогда не сдаемся! Никогда не отступаем! Ни перед числом! Ни перед оружием!»
По стандартам Имперской Гвардии это было весьма скромное знамя.
И еще оно было сильно потрепано, отмечено пробоинами от лазерного огня, в нескольких местах порвано, лишилось большей части серебряного шнура, украшавшего края, и пропахло дождем и кровью. Оно знавало много хороших дней и не слишком хороших тоже.
— И все равно оно выглядит гордо, — заметил Тасолл, легко угадав мысли капитана.
— За Родину и Трон. — Тейд улыбнулся и снова посмотрел на Зайлена. — Знай, ты еще не уволен со службы.
— Прекрасно… значит, мне еще платят жалованье.
Зайлен попытался улыбнуться. Его лицо так побледнело и осунулось, что стало похожим на череп. Тейд предпочел об этом не упоминать.
— Мы запрем тебя в машине, — предупредил капитан. — Вместе с передатчиком Джандена.
— Я понял, сэр.
Тейд кивнул. Зайлен вряд ли проживет еще час, но, по крайней мере, он умрет, исполняя свой долг.
— Приближаемся к монастырю! — обернувшись через плечо, крикнул Коррун.
— Принято. «Рука мертвеца», какие проблемы впереди?
— На вид все чисто, сэр, — ответил Вертейн. — Чисто до самой границы монастыря.
— Будем молиться, чтобы так все и оставалось.
Его пожелание не исполнилось.
Той ночью жертвы эпидемии никак не могли успокоиться. Перед монастырем собралась огромная толпа ходячих мертвецов: некоторые просто стояли тихо и не двигались, другие завывали, подняв лица к ночному небу.
Восемьдесят восьмой налетел на них, подобно внезапной грозе. В монастырский парк ворвались семнадцать «Химер», их башенные лазеры с громким гудением кромсали мертвецов на куски. Тяжелые болтеры, установленные на крышах машин — и до сих пор почти не используемые, — разразились оглушительными залпами, поскольку протокол Отвоевания их больше не ограничивал. Разрывные снаряды уничтожали жертв эпидемии целыми группами, и холодный воздух наполнился брызгами еще более холодной крови.
Тейд ехал на своей «Химере», стоя на крыше и держа пистолеты в обеих руках: оружие полковника в настоящей руке, а свой пистолет — в аугментических клещах. Никаких признаков Гвардии Смерти пока не было: ни тех, что уже были на планете, ни воинов Вестника, высадившегося несколько часов назад. Возможно, Гвардия Ворона задержит Четырнадцатый легион, но после первой встречи Астартес с отрядом Вестника связаться с Валаром никак не удавалось.
«Химеры» кренились и подпрыгивали, сокрушая врагов гусеницами. Тейд крепко ухватился за броню и включил общий канал вокса:
— Восемьдесят восьмой, высадка по плану.
После этого он спрятал в кобуру один из пистолетов и, держась рукой за поручень, открыл стрельбу.
Маневр был выполнен настолько безукоризненно, насколько это было возможно в данной ситуации. При большом скоплении техники и недостатке пространства машины выстроились в почти безупречный «открывающийся глаз». Лязгнули гусеницы, заскрежетали трапы, и последние оставшиеся в строю отделения Восемьдесят восьмого Кадийского полка высадились, готовые к бою.
Толпа зараженных скверной мертвецов была рассеяна меньше чем через минуту после остановки первой «Химеры».
Затем машины были заперты, опечатаны и оставлены в том же строю. Солдаты Восемьдесят восьмого построились. Тейд, встав во главе колонны, снова вытащил оба пистолета.
— Зайлен, ответь Тейду.
— Слушаю, сэр, — последовал ответ по воксу от оставшегося на борту «Химеры» человека.
— Начинай.
Все вокс-наушники включились одновременно. Голос Зайлена был слабым и напряженным, но тем более искренне звучали в его устах слова литании отваги, передаваемые станцией Джандена.
— …вопреки всему мы храним верность Ему на Земле…
Тейд стал отдавать приказы, а литания продолжала звучать негромким фоном. В конце, когда все солдаты вытянулись по стойке смирно, укрепляя свой дух перед входом в монастырь, Тейд сказал кое-что еще:
— У нас остался только один шанс хоть что-то исправить. Один шанс, чтобы гибель экипажей разбитых кораблей, гибель каждого солдата в этом городе и каждого гражданина, умершего от долгой эпидемии… не оказалась напрасной. Единственный шанс. — Он помолчал, давая время каждому прочувствовать эти слова. — Мы направляемся в катакомбы. Потом спустимся еще глубже, к самому фундаменту. Если сумеем, проникнем еще глубже. Четырнадцатый Легион погубил этот мир, это священное место, и мы не в силах ему отплатить. Под монастырем есть нечто, что взывает к Вестнику. Вестник откликнулся. Теперь он идет сюда.
У нас есть единственный шанс лишить его добычи, единственный шанс убить того, кого он ищет. Вам известно, что мы ищем: боевой крейсер «Оскорбленный» эпохи Ереси. Вам известно, чем мы рискуем: всем и ничем, поскольку все, чего мы можем лишиться, это дыхание и кровь в венах. Это наш последний шанс всем вместе вступить в бой, прежде чем все погибнем, как должны погибнуть — на службе Кадии и Императору.
— За Родину и Трон! — хором закричали солдаты.
Их голоса прозвучали на фоне литании отваги, которую читал Зайлен по общему вокс-каналу.
— За Родину и Трон, — повторил Тейд. — Император защищает. Выступаем.
Монастырь был холодным и безжизненным, что ни у кого не вызывало удивления. И все же тишина действовала угнетающе. Топот солдатских ботинок странным эхом разносился по огромным залам, отражаясь от архитектурных деталей, а из ниш на людей сверху вниз смотрели строгие лица обезображенных статуй святых, ангелов и Астартес.
Четверым пилотам «Руки мертвеца» Тейд предоставил выбор: остаться в своих «Часовых» снаружи или бросить машины и присоединиться к остаткам полка. Все четверо предпочли остаться на месте. У высоких двойных дверей монастыря Тейд отдал им прощальный салют. Все понимали, что шансы выжить без поддержки остальных отделений у них почти равны нулю. Но солдаты знали, что и сами идут на верную смерть, и потому никто не решился уговаривать водителей изменить решение.
— Я предоставляю им возможность погибнуть так, как им хочется, — сказал Тейд. — Сидя в своих «Часовых», они истребят больше приспешников Архиврага.
— Но нам нужен каждый, кто еще в состоянии держать оружие, — настаивал Тионенджи.
— Четыре пистолета значат не так уж много, — возразил Тейд. — Они останутся и погибнут так, как хотят погибнуть. Они останутся и будут сражаться по своему выбору. Разговор окончен.
После этого Восемьдесят восьмой полк стал продвигаться вперед по разоренному храму, и время от времени одиночный выстрел лазгана уничтожал случайно встреченного мертвеца, бродящего по пустым залам. Голос Зайлена продолжал звучать на вокс-канале. На этот раз раненый читал литанию стойкости перед лицом смерти, но голос его с каждой минутой становился все слабее.
— Вокс-связь портится. Иногда совсем прерывается. Я едва слышу Зайлена, — сказал Даррик.
Тейд кивнул. У него не было ни малейшего желания поддерживать обман. Как и у мастер-сержанта Джевриана, только тот не стал молчать:
— Он едва дышит, парень. И это не повод для шуток.
Командир касркинов отбросил в сторону стеклянный пузырек, потом несколько раз сжал и разжал кулак.
— Так-то лучше.
— Ты себе что-то ввел? — с растущим раздражением спросил Даррик.
Кадийские обычаи отвергали все виды боевых наркотиков, и к нарушителям Тейд относился с особой строгостью. Большинство снадобий кроме усиления рефлексов и мышечной деятельности вызывали нестабильность и другие опасные побочные эффекты. В других подразделениях злоупотребление стимуляторами было обычным делом, но в Ударных силах практиковалось редко.
— Заткнись, нытик.
— Пошел к дьяволу, наркоман, — огрызнулся Даррик.
— Бан. — Тейд остановился и обернулся. — Это был френзон?
— Какая разница, если и френзон?
Рядом раздался щелчок и гул заряжаемого оружия. Взгляд Джевриана дернулся влево, и он увидел приставленный к виску лазерный пистолет комиссара Тионенджи.
— Будь хорошим солдатом и отвечай капитану, бритая обезьяна, — предупредил его Тионенджи.
Тейд переглянулся с комиссаром. Хорошо. Это были первые слова, произнесенные Тионенджи за несколько часов, прошедших после их стычки, и первый признак улучшения отношений. Хотя все еще очень далеких от идеала…
— Не-а, не френзон, — проворчал Джевриан.
— Это тебе не штрафной легион, и ты не катачанский дикарь, жующий запрещенные уставом наркотики.
Таким разозлившимся Тейда никогда не видел ни Даррик, ни остальные.
— Это «Десять-Девяносто», сэр? — спросил комиссар.
— «Десять-Девяносто»? За проглоченный стимулятор? Я же сказал, что это не чертов френзон.
— Так что же это? — потребовал Тейд. — Я не потерплю этого дерьма в нашем полку, касркин. Мы выше этого.
— Для капитана очень важно умереть с достоинством, — вмешался Даррик.
— Умолкни, Таан.
— Умолкаю, сэр.
— Послушай, — заговорил Джевриан. Он протянул свою огромную ручищу и опустил пистолет Тионенджи. — Мы ведь выяснили, что это не френзон и не сатрофин, верно? Трон в огне, нам предстоит выполнить большую работу, верно? И, насколько я помню, война еще не кончилась. Это всего лишь коктейль из «Ярости» с добавкой депрессанта, чтобы сохранить концентрацию. Подпитка для рефлексов.
Капитан принял объяснение, и командное отделение снова тронулось в путь, а Джевриан подошел к Тейду.
— На этот раз ты не слишком спешил меня поддержать, герой. В следующий раз, когда этот выходец с Гарадеша приставит пистолет к твоему виску, я, возможно, и не встану на твою защиту.
— Ладно, закончим с этим, — ответил Тейд. — Но ты тоже был не прав.
— Я запомню это. — Джевриан вернулся к своим касркинам. — Я запомню это, капитан.
Теперь Сет слышал голос с поразительной ясностью.
И в этом заключалась проблема. Голос исходил буквально отовсюду: из пыли под ногами, из кровавых пятен на стенах, из пор его потеющей кожи.
Инквизитор уже следил за каждым его шагом. Сет знал, в чем дело: он нужен им, чтобы отыскать источник голоса. Это очевидно. Но пока маленькая армия Тейда спускалась по широким ступеням в сводчатое подземелье, он со всей уверенностью понял: их надежда обманчива. Он был не в силах определить ни место, ни направление, откуда доносился рыдающий вопль. Даже с открытым невидимому миру разумом он чувствовал лишь иллюзорное царапанье невидимых пальцев.
Со временем он уже стал сомневаться — иллюзия это или реальность. Во рту появился неприятный привкус: резкий, тошнотворный, покалывающий язык, словно раскаленная медь. Но он сильнее всего этого. Он может слышать голос и оставаться неоскверненным. Ведь Кай может? И Заур?
Сет переставлял ноги, временами пошатывался, словно пораженный скверной мертвец, и не падал лишь благодаря своему черному посоху. Он чувствовал на себе их взгляды… Тейда, Кая, этого мерзавца Джевриана.
Им наплевать, если он умрет. Они готовы на все ради своей цели. На все, что поможет им добраться до древнего корабля. Он здесь глотает собственную кровь, пытаясь не подавиться, а они его подгоняют и улыбаются.
Он почувствовал, что при желании может всех их убить. После этого осознания на краткий миг вспыхнуло ощущение стыда, но его быстро подавил растущий гнев. Кровь Кадии, топливо Империума… Рождены, чтобы умереть на службе Трону. Смешно. Сет это понял. Смешно и ужасно неправильно.
«Будь проклят Трон!» Трон — это мясорубка, питающаяся душами тех, кто умирает, поклоняясь ему. «Будь проклят Трон. В Око их всех, кто желает моей смерти».
Они вошли в зал с таким низким потолком, что многим солдатам пришлось нагнуться. Еще одно подтверждение популярного мнения, что весь храм, возведенный трудом десятков тысяч рабочих за несколько десятилетий, сооружался в соответствии с верой, а не с логичным планом.
Когда Сет шел между рядами каменных саркофагов, украшенных позолотой и длинными именами, выгравированными на камне, кадийцы услышали странный шум.
— Вы слышите? — спросил у Кая Тейд.
Инквизитор кивнул и указал на саркофаг, только что задетый полой длинного одеяния Сета. Когда Тейд подошел ближе, он услышал…
— что-то внутри, что-то, состоящее из высохших костей и отчаянно пытающееся выбраться наружу…
…что-то внутри. Странный звук, как будто по камню пробежал мелкий зверек.
— Скажите мне, что это крысы, — обратился Тейд к Каю, достаточно громко, чтобы услышали идущие рядом солдаты.
— Это крысы, — не оглядываясь, подтвердил инквизитор.
С этого момента Тионенджи ни на шаг не отставал от Сета и держал в руке лазерный пистолет.
Кадийцы уже около трех часов находились в монастыре, когда голос обратился к Сету по имени.
— Чему ты улыбаешься? — сейчас же спросил его Тейд.
Сет стер с лица усмешку и повернулся к капитану.
— Ничему.
— Ты неважно выглядишь, Сет. Хочешь немного отдохнуть?
— Никакого отдыха.
Кай толкнул Сета вперед, стукнув ладонью точно между лопатками. Сет, пуская слюну, побрел дальше. Он уже был готов согласиться. Был готов сказать, что голос теперь обращается к нему по имени.
Колонна вошла в тоннель, освещенный тусклыми полосками, питавшимися в монастыре величиной с город от одного из забытых всеми генераторов. И это тоже вселяло тревогу. Кадийцы уже привыкли, что источники энергии в Солтане бездействуют. Тейд подошел к Каю.
— Это убивает его, — прошептал капитан.
— Это убьет всех нас, — ответил Кай тоном, не предполагавшим дальнейших рассуждений.
Инквизитор удивился. Неужели Тейд в самом деле надеется, что его псайкер останется в живых? В любом случае сейчас не время для сентиментальности. Сейчас надо молчать и делать свое дело.
Из авангарда, дошедшего до Т-образного перекрестка, лейтенант Хорлан вызвал по воксу Тейда:
— Отсюда слышится какое-то пение. Тоннель расходится на юг и на север к следующим залам. Пение доносится из южного ответвления. С севера тихо.
— Идем на юг, — скомандовал инквизитор.
Тейд передал приказ Хорлану, и отделения сомкнулись, догнав разведчиков.
Пение оказалось молитвами кучки каких-то культистов, потерявшихся в темном лабиринте подземелья. Восемьдесят восьмой открыл огонь и быстро уничтожил группу еретиков, готовящихся поужинать.
После короткого сражения многие солдаты, проходя мимо убитых, плевали на трупы, выражая свое отвращение к еретикам, собиравшимся поужинать телом своего собрата. Это была лишь первая из многих изолированных групп безумных паломников, рассеянных в темноте. Все они пали под выстрелами имперцев, а Восемьдесят восьмой спускался все глубже и глубже, проходя через подземные погребальные склепы, складские помещения, жилые отсеки и ритуальные залы. Все эти помещения несколько тысяч лет оставались в бездействии, и лишь недавно их осквернили еретики-мародеры.
— Вот теперь мы дошли до настоящих катакомб, — в какой-то момент сказал Тейд, проводя металлической рукой по стене зала.
— Откуда вам это известно? — поинтересовался Кай.
Тейд костяшками пальцев постучал по стене.
— Камень. Это не мрамор. Дешевый и прочный камень, который не должен был попасться на глаза паломникам даже в случае разрастания монастыря. Что? Не смотрите на меня так удивленно. Если я солдат, это еще не значит, что я идиот.
— Я уже начинаю забывать, что значит чувствовать на коже солнечный свет, — посетовал Даррик.
Он держал в руке переносной фонарь и пытался при его свете осмотреть зал. Энергия в подземелье подавалась нестабильно, и потолочные светильники чаще были выключены, чем включены.
— Прошло всего шесть часов, — сказал Джевриан. — Не расслабляйся.
— Девять часов, — поправил его Тейд и поднес руку с хронометром к фонарю Даррика.
— А по моим часам получается семь пятьдесят, — вставил Кел.
Остальные тоже подсчитали прошедшее время, но показания всех хронометров оказались разными.
— Это не к добру, — вздохнул Даррик.
— Двигайтесь, — поторопил их Кай. — Искажение времени — обычный эффект влияния варпа. Продолжаем поиски.
— Вот как! — воскликнул Даррик. — В таком случае все отлично. Глупо было беспокоиться.
Широко усмехнувшись, он ждал, что Тейд вот-вот прикажет ему умолкнуть. Молчание капитана встревожило его намного сильнее, чем фокусы со временем.
Тиф выдернул свою косу, и воин Гвардии Ворона осел на землю. Схватка была короткой. Короткой, но невероятно приятной. Кровь на клинке Вестника шипела и пузырилась, запекаясь на силовом лезвии до черноты.
Короткой. Приятной. Но и цена оказалась немалой. Гвардия Ворона обрушилась на них буквально с неба, спустившись на землю на прыжковых ранцах с завывающими двигателями. В то же мгновение рявкнули болтеры и взревели мечи: Астартес убивали друг друга в жестокой битве.
Астартес в черной броне было втрое меньше, но эффект неожиданности сыграл свою роль. Сквозь Y-образный визор покрытого кровью рогатого шлема Вестник огляделся по сторонам. На поле боя повсюду лежали воины Гвардии Смерти в разбитых доспехах мертвенно-серого цвета. Люди (или существа, когда-то бывшие людьми и все еще поддерживающие почти человеческий облик), которые стояли рядом с Вестником не одну тысячу лет, пали от имперских цепных мечей и болтеров.
Эта картина не вызвала у Вестника никаких эмоций. Он давно не испытывал чувств, хотя бы отдаленно напоминающих человеческие переживания. Отведенное для эмоций пространство его мозга, очаровательно пустое и холодное, постепенно заполнялось мыслями.
Да будут прокляты ненавистные сыны Коракса в черных доспехах! Их выходка слишком задержала продвижение Гвардии Смерти.
Момент раздумий миновал, и Тиф одним ударом косы снес голову воина Гвардии Ворона. Затем поднял черный шлем, вытряхнул из него голову и наступил на нее, превратив череп в лепешку из окровавленных костей.
— Мы почтим своих врагов, — проворчал Вестник.
Сквозь смотровую щель он изверг в опустевший шлем целый рой жирных и липких мух, а потом водрузил кишащее гнездо на лежащий у его ног обезглавленный труп, оставив насекомых расползаться по телу и отыскивать пробоины в броне.
Последнее поругание. Империум никогда не сможет восстановить геносемя этих Астартес. При этой мысли где-то в самой глубине разума Вестника что-то шевельнулось. Гвардия Ворона и по сей день испытывала трудности после почти полного ее истребления десять тысяч лет назад, и возможность лишить их части генетического наследия примарха вызвала на губах Вестника улыбку. Да, его эмоции угасли давным-давно, но он и сейчас наслаждался мщением и жестокостью, особенно если они были связаны друг с другом.
Гвардия Смерти, сократившаяся после высадки почти вдвое, вскоре отправилась в путь, оставив разрушительный рой заканчивать свое пиршество.
Корабль, по крайней мере то, что от него осталось, был боевой баржей Астартес. Эта древняя летающая крепость превратилась в руины, но целые секции судна еще сохранили первоначальные цвета Четырнадцатого легиона: светлый цвет кости и изумрудно-зеленый, не запятнанный гниением варпа, как корпус «Терминус Эст» и броня самих воинов Гвардии Смерти. Скверна была скрытой, неочевидной, но от того не менее опасной.
Чернеющие повсюду листы искореженного металла и черные подпалины свидетельствовали о стремительном и смертельном спуске через атмосферу, за которым последовал удар о скалу на планете, впоследствии названной Катуром.
Внутри разбитого корабля царило безмолвие. Экипаж, Астартес, сервиторы и рабы легиона давно умерли, и их кости уже обратились в прах.
Только одно существо проявляло здесь признаки жизни.
Оно ожидало в полной тишине, испуская неслышные вопли. Оно знало, что час освобождения пробил.
Назад: ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Последний день
Дальше: ГЛАВА 14 Кровь Кадии
