Утро Тиса провела в храме и со слезой на глазах умилялась и вздыхала, наблюдая венчание Елизаветы и Сергея. Добрым знаком примирения в семье явилось неожиданное прибытие под конец церемонии Отрубиных-старших. Марья Станиславовна с упорством рассекающей волны ладьи за руку тянула Льва Леонидовича к алтарю. Благословение родителей молодые приняли, опустившись на колени и склонив головы. Так что на урок Тиса явилась вместе с Люсенькой в добром мечтательном настроении. Возможно, именно состояние души помогло ей на сей раз не волноваться и пройти до конца радужный щуп. Да, она нашла. Нашла по ключу хозяйку, что сдавала жилье Климентию Ложкину! Человека, которого ни разу в жизни не встречала.

Ее успех перерос в настоящее событие для Увлеченного клуба. Никогда бы Войнова не подумала, что за нее будут так рады. Все клубовцы, даже Клара, что процедила поздравление с ухмылочкой. Но особенно радовались учитель и старик Мо Ши. Когда она вышла из поиска и сообщила Климу точное описание внешности пожилой женщины, любительницы кошек, тот в порыве чувств схватил видящую за плечи, стремительно обнял и так же резко отстранился. Чем несколько смутил.

– Тиса Лазаровна! Вы не представляете, что это значит! Вы действительно настоящий «золотой искун»!

Зеленые глаза его будто искрились восторгом. И, кажется, здесь у ученицы порозовели щеки.

– Слава Единому! – выдохнул мужчина.

Заведующий школы одаренных, что заглянул по привычке в кабинет ассистента осведомиться об успехах видящей, разве только что не прыгал, вознося ей похвалу, жестикулировал, точно ветряная мельница, и как-то по-особенному, с благодарностью и гордостью смотрел на Климентия.

– Нужно закрепить успех! – воскликнул шуец. – Тебя, помнится, одолевали горожане, Клим. Пригласи их. Пусть девочка потренируется. Найдет этим доставалам их родственников. Давай имена, я отправлю посыльного по домам.

Тиса не успела осмыслить идею, как Мо Ши уже вылетел из кабинета с листком бумаги, в которой значились две фамилии.

Через полчаса она принимала первого посетителя в качестве видящей.

Пригладила волосы, сидя в кресле, расправила складки юбки. Не думала, что будет так волнующе. На стул напротив опустился мужик с кудлатой бородой. Щеки румяные, нос красный с мороза. Одет хорошо, похож на торговца средней руки. Потирая ладонями колени, смотрел с недоверием.

– Хм, тык… вы и вправду видящая?

Кивнула.

– О ком вы хотите узнать…

– Семен Ульянович, – подсказал Клим со своего наблюдательного пункта, то бишь кресла.

– Семен Ульянович, – повторила Тиса.

– Тык, дочка же. Родить должна была недели три назад. Далече живет, в Багряновцах. Письма все нет от ней. Женка места себе не находит. В шею уж толкает, езжай, говорит к дитю, чи что случилось.

– А как дочку зовут?

– Жнуся. Вот, велели ее вещь прихватить. Нате. Пяльца. Ее любимые.

Кольца из березовой древесины, светлые, гладкие и теплые. Тиса прикрыла глаза, знакомясь с именной вещью.

– Подойдут чи нет? – обеспокоился мужчина.

– Возможно. Вы сейчас помолчите, любезный, – вместо девушки ответил Ложкин с толикой важной строгости в голосе. – Видящей необходимо сосредоточиться на поиске вашей дочери.

– Тык, молчу, молчу.

Минут пять Войнова справлялась с отвлекающими ее посторонними мыслями и волнением, затем углубилась в себя. Дар впустил ее в свой туманный мир. Только бы не упустить то ощущение, когда в руках держала пяльца. Тепло, исходящее от них. Когда-то этого гладкого обруча касалась хозяйка. Ныне молодая женщина. Еще пятнадцать минут на то, чтобы у ног замерцал, разгораясь, радужный таинственный свет. И вот уже пред ней сияет дорога-радуга, что уходит вдаль и теряется во молочной мгле. Первый шаг по щупу, второй. Идти приятно – как в детстве летом босиком по дороге, ступая в мягкую пыль. Получится ли дойти? «Получится», – ответил внутренний голос, так похожий на голос одного вэйна. Как тогда на Жнуховой горке на конкурсе. Нужно поверить.

– Родила благополучно ваша дочь, – ответила видящая, очнувшись от поиска. – Замело их там по самые крыши.

– Слава Единому!

– Сын у нее. Здоровенький, вашим именем назвали. Семен.

– Слава Единому! Внук! Я так и знал, что мужик будет, а Таська все: девка да девка! Семен Данилыч у нас! – Бородач поднялся со стула, чуть не смахнув рукавом чернильницу с письменного стола. Тиса не успела опомниться, как мужчина схватил ее руку в благодарности.

– Спасибо, дочка! Спасибо за добрую весточку! – затряс он хрупкую ладонь в своих лапищах. – Ух, как расскажу сейчас женке! Вот обрадуется-то!

Потом, словно вспомнив о важном, принялся рыться за пазухой.

– Возьми, красавица!

На свет явился кошель, звякнув монетами.

– Что вы, не надо, – настала очередь видящей подскочить. – Не надо. Мне было приятно вам помочь. Денег не нужно!

После тщетных попыток всучить кошель Семен Ульянович сдался.

– Ну дай Бог тебе здоровья, благодетельница! Пусть святая Пятерка тебе счастья выпросит у Единого.

Тиса улыбнулась. То, что нужно.

Мужчина вышел, и она переглянулась с учителем. С почином, как говорится.

Второй посетитель оказался бойкой торговкой лет сорока. Ее просьба была более приземленной. Она хотела знать, куда запропастился ее поставщик, что должен был доставить несколько бочек сбитня в харчевню. И снова видящей удалось найти пропавшего. На сей раз у него дома, где парень лежал с забинтованной ногой. Поскользнулся бедняга, теперь лечится… в основном сбитнем.

И в этот раз Войнова отказалась от благодарности в виде денег. Женщина попрощалась и ушла.

– И почему вы не желаете получать плату за свою работу? – спросил учитель. – Первый случай я могу объяснить. Прониклись, расчувствовались. Но эта деловая барыня вполне могла и заплатить.

– Не убеждайте, брать деньги не буду. Я же не работаю искуном. Эти люди помогают мне освоить дар.

Климентий потер пальцем висок, пристально глядя на упрямицу.

– Что мне с вами делать? – вздохнул он.

– Отпустить уже восвояси, – дружелюбно предложила Тиса. Поглядела на стрелки наручных часиков. Уже выходить пора. Обещала Поне, что сегодня поведет ее к себе в гости. Да еще в аптеку заскочить нужно, рассказать о вчерашнем видении. Белая башня на реке, похожей на холодец, могла заинтересовать и Агату Федоровну.

– Я провожу вас до ворот, – решил Клим, поднимаясь.

Очень было любезно со стороны учителя подать ей пальто.

Распрощавшись с Кларой и Строчкой – Люсенька сегодня так и не появилась в клубе, – Тиса вышла из общежития в сопровождении блондина.

Минуту шли молча, глядя на резвящуюся ребятню, что играли в снежки в школьном сквере. Войнова улыбалась. Сколько дней подряд судьба преподносит ей добрые события, удачи одну за другой. Словно сжалилась над ней и решила одарить бочкой меда сразу, не размениваясь на ложки. А ведь как действует! Еще немного, и она поверит, что счастье возможно. Вдруг эта полоса везения дойдет до того, что Демьян разочаруется в баронессе и поймет, что только ее любил и любит на самом деле. Вот так вмешательство в дела вэйноцеха неожиданно придало надежду. Тиса посмотрела в серую высь над головой. О небо!

– Дождь пошел, – голос учителя вывел ее из грез. – Знал бы, дал бы вам зонт из клуба.

И впрямь. С неба срывались уж не снежинки, а редкие холодные капли. Она и не замечала.

– Ничего, скоро закончится.

– Остается надеяться. Не заболейте, прошу. – Клим несмело коснулся края шарфа девушки и убрал руку. Мимо прошла пара преподавателей школы, бросая любопытные взгляды на Ложкина и его спутницу. – Вы бы плотнее обвязали шею. Вечно у вас вся душа нараспашку.

Тиса подтянула шарфик.

– Жду вас завтра. Мо Линич прав. Поиск по именной нужно закреплять практикой. А через неделю готовьтесь. Вашими новыми целями будут поиск нелюдей и ориентирование.

Войнова смотрела, как намокают светлые волосы учителя, а он все не собирался прощаться. В конце концов пришлось самой проявить инициативу и помахать ручкой.

Дождь действительно не собирался прекращаться и развез снежную кашу на дорогах города. Агата Федоровна через не хочу заставила помощницу, стоило той заявиться на порог, выпить чай с листьями смородины и малины. Отогреваясь, Тиса рассказала вэйне, что у нее получился сегодня поиск по именной вещи. Душа требовала поделиться.

– Да ты у нас птица высокого полета, ласточка! Поздравляю! – искренне похвалила ее колдунья и обняла. – Слышала, после освоения такого поиска дар вашего брата начинает развиваться быстрей прежнего. А Мо Ши, значит, тебе уже посетителей нагнал. Шустрый какой. Но будь осмотрительна с просителями. Люди разные бывают. Да и не особо рассказывай о себе.

Беспокойство Агаты умилило видящую. В благодарность захотелось потешить вэйну рассказом о странном видении. Мрачноватой сказкой – так оно воспринималось девушкой. Описать реку с мертвецами и белую башню на берегу. Правда, колдунья отчего-то не захотела дослушать, а снова заволновалась о ней.

– Больше не подглядывай за ними, – посоветовала она, забирая пустую чашку. – Это может быть опасным. Чую я, нечисто там дело. Какой же силы наклад должен быть, чтобы отводить глаза от целой башни! Песня та военная небось непроглядный полог снимает. Раз они так скрываются, люди могут быть нехорошие. Обещай, что больше не будешь их искать.

Тиса без препирательств согласилась. В конце концов, ее и саму не тянуло вернуться в то видение.

– Скажите, а говор возможен только между двумя вэйнами? Или один из говорящих на расстоянии может быть обычным человеком? – сменила она тему, решив потешить любопытство.

– Только между вэйнами. Смотрю, читаешь мою книжку.

– Угу. Мне вегда было странно, что дар к вэе у детей строго до пятнадцати лет способен проявиться, а чтобы позже – не было случая за историю.

– Такая у нас Пятая святая… К сожалению или к счастью, одаривает только юных.

– А вот у двух вэйнов рождаются вэйны. А если один в паре – обычный человек, то ребенок не будет одаренным?

– Глупости! – фыркнула Агата Федоровна. – Может быть, у вэйнов и больше шанс родить ребенка с даром. Но и в паре, допустим, обычной девушки и колдуна этих шансов предостаточно. Кстати, есть и частые исключения: у пары вэйнов могут родиться дети без дара либо со слабым, таких лишаками в нашем кругу кличут. Слово-то малоприятное, но уж прижилось. Еще есть случаи, что и у обычных людей без вэйнов в родословной появляется в семье одаренный малыш.

Позже, когда ехала в санях в приют, Войнова вспоминала разговор и не могла понять, с чего вдруг завела тему о вэйнах и их детях. Ведь и в голове такого вопроса ранее не держала.

Дети… От предвкушения скорой встречи с Поней в груди появилось тепло. «Наверняка опять птиц кормит, птичница моя», – вздохнула мысленно. Случай с Манилой и Косеславом стал прямым примером, что сироты в приюте могут оказаться не из-за бессоветной натуры родителей, а из-за сложившихся жизненных обстоятельств. А вдруг мать Пони тоже потеряла ее в детстве и теперь страдает? Что, если… Брошь! От внезапной идеи Тиса заерзала на скамье. Нянька Рая говорила, что когда заносила в корзинке Поню, то при ней была простая на вид брошка. Но ведь это именная вещь! Она может найти мать малышки по ней. Поню может забрать родная мать. И, конечно, заберет, стоит той взглянуть на это солнышко. Отчего-то последняя мысль не принесла радости, хотя должна была. Как бы там ни было, она сделает это ради ребенка.

Жорка остался ждать ее на козлах, а видящая вошла в ворота «Сердечного крова». Маленькая девочка, заметив ее издали, кинулась навстречу по дорожке от беседки. Тиса присела, чтобы обнять ребенка, поцеловала в щеку.

– Мы пойдем к тебе, да?! – Малышка запрыгала от радости.

– Конечно, я же обещала. Ты обедала?

– Ага. Нам сегодня давали масло сливешное! – восторженно поделилась Поня. – Целый вот такой кусмяк на хлебушек.

Ребенок руками показал размер с кочан капусты.

– Да что ты говоришь? Неужели? Вкусно было?

– Угу. Только у тебя все равно вкусней.

– Пошли, отпросим тебя у смотрительницы и поедем на санях кататься.

– Ура!

Они вошли в здание приюта. На пороге уже не стояла кадка с водой, хотя заплесневелый потолок парадной продолжал напоминать грозовую тучу. После сотворенской недели лохани убрали и капель прекратилась. Должно быть, до очередного праздника и богатых посетителей.

– Тиса Лазаровна! – Заметив вошедших, к ним подошла нянька Рая. На ловца и зверь бежит, как говорится.

Видящая поздоровалась.

– Да вот, покатаемся с Поней до вечера. Как тут поживаете?

– М-м, у нас тут это… Прямо не знаю… – Нянька будто потеряла дар речи.

– Что случилось? – всполошилась.

– Здрасте, Тиса Лазаровна! – Подбежала Настя, дочка прачки.

Только сейчас Войнова заметила, что на няньке новый халат, а Настя уже не в балахоне черном, а в добротном шерстяном платье стоит. На груди, гладью вышитые колокольчики-цветы. Удивленно отступила, оглядывая обновы на женщинах.

– Как вам? – Настя покрутилась, сияя глазами. – Оно такое мягкое! Вышивка моя, – с городостью добавила, любовно разглаживая платье на груди, – за вечер справилась.

– Ты стала настоящей красавицей, Настя, – похвалила видящая.

– Мамка тоже так сказала. – Девушка рассмеялась, затем прикрыла рот ладонью. – Стеша с Праскевой вчера тут всем вещи раздавали, – зашептала она. – Представляете? Даже сапоги мамке досталися! Красивенныя!

– Чудеса… – Тиса улыбнулась, не позволяя прорваться иронии в голосе.

– Ага!

– А шуба случайно никому не перепала?

– Эка вы хватили, – хихикнула Настя, – не, шуба никому. Это ж какая вещь дорогая! – Глаза девушки округлились.

«Значит, бобровую шубу все-таки прикарманили», – подумала Тиса о смотрительнице и ее пособнице. Ну ладно, хоть остальное раздали, и то хорошо.

Когда Настя убежала, Войнова похвалила обнову нянечки, а затем снова расспросила о броши.

– Да, была брошка. Из дерева некрашеного иль из кости, непонятно. Бледная такая.

Подробных описаний она не добилась. Оказалось, что Рая с молодых лет плохо видит.

– И куда делось украшение?

– Кто ж теперь ведает. Я снесла корзину Степаниде. Потом мне ребенка Праскева уж в одной пеленке отдала.

– А пеленка куда делась?

– Так давно износилась и в тряпки. Худая была.

Осталась надежда, что брошка все-таки найдется у Степаниды или Праскевы.

Смотрительница приняла Тису и без лишних слов взяла плату за прогулку с Поней. При сем имея вид, будто делала великое одолжение. Заметив, что девушка не спешит покинуть приемную, Степанида спросила приветливым голоском:

– Что-то еще, Тиса Лазаровна?

Припомнилось, как властно она распоряжалась при дележке в подвале. Зато как потом голосила с испугу при виде Манилы. Войнова прикрыла улыбку ладонью.

– Когда Полину подбросили в корзинке, при ней была брошка. Можно ли на нее взглянуть?

– Какая еще брошка? – удивилась Стеша. – Не помню никакой брошки.

– Но нянечка Рая сказала, что была. Светлых цветов. Деревянная или костяная.

– Если и была, Тиса Лазаровна, видать, сама Рая ее и взяла. У нее и спрашивайте. Я же не помню никакой броши. Праскева, ты помнишь, чтобы у Полины Средовой брошь была при приеме? – спросила смотрительница пособницу, появившуюся в приемной.

– Какая такая брошь? Не помню! – подпела Праскева.

– Я могу заплатить за нее. Сколько нужно?

Женщины переглянулись, и в какой-то момент показалось, что брошь найдется-таки. Однако Степанида насупила брови.

– Вы что же, нас во лжи уличить хотите, милочка? Мол, мы вас тут обманываем, деньги вымогаем?!

Разговор не задался. Тиса это уже поняла. Осталось только извиниться и под крики оскорбленных праведниц выйти за дверь. Уф. И чего взбеленились? Или это Манила на них так подействовала?

Тиса подошла к няньке Рае и забрала Поню. Несмотря на неудачу, душе стало свободно. Теперь можно отправляться. По дороге с шеи девушки слетел шарф. Пришлось просить Жорку остановиться и бежать поднимать его из грязной лужи. Пусть в жизни будут только такие неурядицы.

Во дворе видящую и девочку встретил Силач, радостно виляя хвостом. Поня принялась обниматься с псом, а Тиса оглянулась на неясный шум. Из-за угла дома выглядывал Устин. Заметив внимание к себе, мальчишка скрылся.

– Устин! – окликнула в пустой след. – Заходи в гости к нам!

Тишина. Как всегда, впрочем. Войнова открыла ключом флигель и пропустила вперед себя Поню. Девочка ногами стащила с себя сапожки и в носках потопала к пустой клетке. Все голуби уже были отправлены, и Тиса опять вспомнила, что так и не убрала клетку с глаз.

– Нету, – вздохнула малышка. – Улетели к твоему папе? – спросила то, что и так знала.

– Да. – Девушка помогла ей снять шубку. – Если хочешь птиц посмотреть, можем заглянуть в курятник хозяйский. – И, заметив воодушевление в глазах Пони, тут же добавила: – Только после того, как покушаем.

Отобедав, они действительно вышли во двор. Тиса выполоскала в ведре шарф и повесила на веревку. Затем сходили к курятнику, там Поня вдоволь насмотрелась на наседок. И покормила – для этого Гишка по просьбе постоялицы вынес из сарая ковш с просом. Пару раз Войнова замечала, как то тут, то там мелькала полосатая шапка Устина. Следил, но не показывался, упрямец. Ох, это ребячество. Снег оказался мокроват, чтобы лепить снеговиков, и снова заморосил дождик. У подсобок по дороге к флигелю встретили Алевтину, стоявшую в открытой двери сарайчика.

Увидев ее, Поня схватила видящую за руку.

– Ой, кто тут у нас? – Кадушкина заметила малышку рядом с постоялицей. – Тиса Лазаровна, это и есть ваша маленькая гостья? А я о тебе уже наслышана!

За несколько минут добродушная хозяйка расположила к себе ребенка, и Поня перестала жаться к Тисиному подолу и поздоровалась.

– Погоди-ка! У меня тут кое-что есть! Пойдемте со мной. – И Аля пригласила зайти в подсобку. Сруб внутри оказался сухим. Посреди стоял большой столярный стол, на котором громоздились вразброс доски, стружки, рубанок, стамески, деревянные заготовки ложек. Под окном свалены бревна. А вокруг было много довольно интересных деревянных изделий. Два стула с узорными резными спинками, однако косые из-за плохо скрепленных ножек. Кресло, основательное, тяжелое, похожее на трон, но без одного подлокотника и сиденья. Искусно выточенная деревянная фигурка филина опять-таки с изъяном – правое крыло осталось гладкой деревяшкой без резьбы. А на подоконнике Тиса увидела деревянный корабль – великолепно вырезанный, детально, но без мачты и парусов. Она наклонилась, рассматривая круглые окошки, мостик, даже маленький штурвал был.

– Какая замечательная работа!

– Это мой мастерил, пока с бутылкой не подружился, – усмехнулась неунывающая Алевтина. – С моря своего приезжал, садился резать. Видали ставни? Сам делал. Новые красивые были, даже соседи ходили смотреть. Всё жалел, что в отгулы времени все задумки закончить не хватает. А сейчас и моря нет, и рубанок пылится. Вчера опять надрался. Теперь отлеживает бока. Тьфу! Пылюка в нос лезет! Вот, котенок, держи. – Женщина протянула девочке большую свистульку в виде голубка. Лаком не покрыта, но и так была хороша поделка. Девочка тут же вцепилась в подарок. А Тиса от души поблагодарила хозяйку. Заметила за спиной Али, что в дверях появился Устин. Мальчишка посмотрел на свистульку в руках малышки, затем на парусник и нахмурился.

– Устин! Иди сюда, дружочек. – Алевтина обернулась, но тот и не подумал слушаться. Опять сбежал.

– Вот негодник! Никакого сладу с ним нет! – пожаловалась мать. – У других дети как дети, помогают. Мои же! Одна на гульках пропадает, дома не удержишь. Второй шкодит, только успевай уши драть!

Тиса с сочувствием погладила хозяйку по плечу.

– Хоть с постоялицей повезло, – пробурчала Алевтина.

Женщины посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Еще все образуется, вот посмотрите.

– Ваши бы слова да Богу в уши.

После прогулки Поня уснула на часок в обнимку с плюшевым медведем и новым свистком. Тиса укрыла ее одеялом и прилегла рядом. Послушала легкое дыхание ребенка, затем отправилась в короткие минутные видения уже по привычному кругу. Заглянула к Ричу и убедилась, что у того все хорошо. Мальчишка сидел в кругу сверстников и что-то оживленно рассказывал ребятам на своем родном языке. Еще на минутку к отцу, чтобы застать его на плацу в добром здравии. И к Агапу Фомичу – старик бинтовал костяшки рук рыжего Василя. Должно быть, парень с кем-то подрался. К Лисовой Ганне, которая с младшим сыном уже две недели гостила у родной тетки в Сеевке. Демьян… его она оставила на потом, опасаясь надолго оставлять малышку. Девушка взглянула на часы: скоро по договоренности должен был подъехать Жорка и отвезти их в приют.

В преддверии ночи, уже будучи одна во флигеле, Тиса выглянула в окно. И пожалела, что дом Соломиных снова стоит во мраке. Собиралась уже лечь, когда заметила на дороге две фигуры в белом. Знакомый холодок коснулся шеи. Призраки. Девушка держала за руку малыша лет четырех. Худенького, в штанишках и сорочке. Счастливая улыбка играла на детских губах. Манила посмотрела на Тису и подняла руку в прощальном жесте. Завороженная, та повторила это движение. Пара секунд, и привидения развеялись, словно с порывом ветра осыпались наземь белой крошкой. Поземка заструилась по дороге рваными лоскутами.

Войнова легла в постель, натянула на себя одеяло.

Выходит, Косеслав все же оставил этот мир.