Миновало полторы седмицы со дня отката после снадобья. Того черного дня, когда Тиса ощутила себя на самом дне. Удивительно, но именно это темное для души время подарило ей впоследствии волю к жизни. Как ни противоречиво звучит, оказывается, чтобы побороть страх, иногда нужно потерять то, чем дорожил, или же представить, что уже потерял. Тогда на смену страху являются смирение, благодарность к жизни, какой бы та ни была, и стойкость. И эта троица уже не дает тебе низко упасть на дальнейшем пути.

Тиса усердно выполняла задания Климентия Ложкина. Обычный поиск мало знакомых людей с каждым днем ей давался все легче. И пусть еще не получалось найти хозяйку учителя по ее ключу, зато она за пять минут выстраивала радужный щуп. Только пройти по этой радуге оказалось задачей непростой. Иногда видящая срывалась со щупа и выскальзывала в явь. Иногда же ее сознание отправлялось к главвэю Демьяну Невзорову. Но теперь уже не терзалась, как раньше. Она наблюдала за колдуном с щемящим теплом в сердце. Да, она признала, что любит, но также осознала, что потеряла место в его сердце. Упустила свой шанс. Спешить к вэйну, объясняться в любви и предлагать себя вместо Разумовской – гордость не позволит. Демьян тешит себя надеждами в будущем завоевать расположение красавицы баронессы. Зачем же стоять коровой на пути у телеги, как говорят торговцы в Увеге? А вот изредка заглядывать в его жизнь, как в дверную скважину, дабы убедиться, что жив-здоров, уже была не против.

С того раза, как Тиса увидела Демьяна во Мракоте, он постоянно пропадал в разъездах с какой-либо из семи групп, что состояли теперь в его подчинении. Ниточки расследования плелись постепенно. Дав задание подчиненным прочесать окрестности Мракота и отправив послание Политову, сам главвэй за короткий срок успел посетить несколько мест. Он побывал на границе четырех губерний, где пропадали люди, лично обследовал побережье каменистой горной реки. Встретился с главарями пустоши и напомнил о каком-то долге, после чего услышал их заверения о помощи в поиске. Отправился на морской залив близ Тунды, где на скале стоял скит. Выпил по стаканчику с живущим в нем стариком-отшельником, что некогда, еще со времен Панокийской войны, считался единственным другом Гранева. Так Тиса наблюдала маленькие отрывки из жизни того, кого любила, и была по-своему счастлива. Еще благодаря этим видениям она впервые увидела пустыню и море. Восхитительные в своей бесконечности просторы. Но если пустыня казалась застывшей во времени, как смола на сосне, то море – переменчивым, подобно облачному небу в бурю; оно несло свои волны к берегам и никогда не знало покоя.

Было бы здорово отправиться к морю с Поней. Наверняка девочка была бы в восторге.

Но мечты мечтами, а делу – время. Полезные занятия позволяли чувствовать себя нужной.

Сегодня Тиса была приятно удивлена – учитель соизволил похвалить ее, когда она вышла из пятого по счету поиска и в подробностях описала, какие колбы в данный момент изучает Клара. Кстати, после той ночи, проведенной в поисках Арины Гавриловны, меж видящей и брюнеткой установился худой мир.

– Вы изменились в лучшую сторону, – Климентий Ложкин одарил видящую улыбкой, – наконец-то я наблюдаю в вас усердие.

– Я на самом деле хочу освоить дар, – прилежно кивнула Войнова.

– Похвально. Неужели все же решили выбрать стезю искуна? – Вопрос с ноткой иронии.

– Не дождетесь, – фыркнула ученица. – Я просто хочу быть готовой помочь людям, если представится случай.

– Так это и называется работа искуном, уважаемая Тиса Лазаровна.

– Нет, Климентий Петрониевич, – покачала она головой. – Я никогда не буду заниматься поиском на службе империи или какого-нибудь противного толстосума, подобного Аристарху Фролову. – Видящая не удержалась от нотки презрения в голосе. – Мой поиск если и будет кому служить, то только простым людям. Лишь по сердцу и безвозмездно. Помните высказывание Ликардия Фоля? «Настоящий искун обязан видеть еще дальше. Он должен читать лица людей, подобно умелому физиономику, дабы не стать орудием в руках лжеязыкой корысти». Я хочу помогать людям, далеким от корысти.

– Вы упрямая, – усмехнулся блондин, не сводя глаз с девушки.

– Вы тоже.

За эту неделю отношения с учителем стали более открытыми и приветливыми. Иногда Климентий даже выделял время и провожал девушку до ворот школы. Затем долго глядел ей вслед. Она никогда не оборачивалась, чтобы заметить это.

Сегодняшний урок окончился, и Ложкин впервые за все время знакомства подал ей пальто. Девушка не выказала удивления и поблагодарила.

– Значит, вы уже справились с непрошеными видениями того человека? – осведомился блондин несколько сухо. Видящая замерла, забыв застегнуть верхнюю пуговицу. Затем подняла глаза на учителя.

– Не совсем. Они иногда посещают меня, – ответила она. – Но теперь я могу выходить из них, когда пожелаю.

– Это, несомненно, успех.

– Он достигнут благодаря вам.

Перед выходом Тиса заглянула в опытную и помахала рукой Строчке, кивнула неразговорчивой Кларе. Странно, что Люся еще не появилась в клубе. Климентий попрощался с ученицей, затем вернулся к расчетам, которые обещал предоставить Мо Ши этим вечером.

Войнова вышла на крыльцо общежития и вдохнула свежего морозного воздуха. Учитель, сам того не ведая, вызвал в ней новую череду воспоминаний. В задумчивости девушка по привычке свернула на тропинку, ведущую к главному зданию школы, когда ее нагнал стон Манилы. Снова мольба и легкое дуновение в шею, от которого по телу бегут беспощадные мурашки.

– Помоги мне, Тиса… – шептал еле слышно призрак. – Поднимись сюда…

Видящая остановилась и обернулась. Вгляделась в серое здание с трещиной, что просвечивалось сквозь черные деревья сквера. А ведь уже не ощущается то притяжение, что влекло раньше. И голос привидения стал будто тише. Наверное, стоило бы радоваться, да только она все продолжала стоять, не в силах тронуться с места.

– Молю, поднимись ко мне! – шелестело едва.

Скоро Манилу изгонят из здания, вспомнила Войнова слова Мо Ши, что теперь частенько заходил в Увлеченный клуб справиться об успехах видящей. Заведующий договорился с потусторонником. Призрак исчезнет из этого места, перестанет досаждать своими мольбами ей и Люсе. И больше не будет мучить выбор – отправиться на помощь или пройти мимо. Странно, но почему-то именно эта мысль стала решающей сегодня. И не было рядом Люсеньки, чтобы уволочь ее к воротам. Однако стоило Тисе сделать несколько шагов к трещине, как на ее сердце легла уверенность в правильности своих действий. Она больше не боялась принимать решения.

Войнова, увязая в снегу, приблизилась к черному зданию. Лаз в заборе нашелся не сразу. Девушка протиснулась в него, подбирая подол юбки. Даже окрик за спиной, похожий на Люсенькин, уже не мог ее остановить. Видящая уверенно вошла по сбитому из неотесанных досок мостку в трещину. Тьма навалилась на нее. Только страха нет. Ничуть. Она ведь всегда была не такая, как все. Ее поступки с самого детства часто осуждались обществом. Подумаешь, плюс один в кучу. И еще… теперь она снова слушала сердце. Оно подсказывало: вперед.

Глаза привыкли к темноте, и Тиса огляделась. Она оказалась в большом помещении, которое некогда служило парадной общежития. Гнилые половицы были усыпаны отсыревшими обломками кирпичной кладки. Окна забиты досками, затянуты густой сетью паутины. Со стен свисали лохмотья, в которых с трудом угадывалась бывшая тканевая обивка. Девушка обошла валяющийся стул, где-то потерявший одну ножку в этом хаосе. Под ботинком хрупнул грязный осколок блюдца. Лестница, что вела на этажи, выглядела не менее удручающе. Деревянные ступени прекрасно послужили бы дровами для костра, но не для подъема по ним. Сырые, кривые, местами проваленные. А перила! Лучше их вообще не трогать. Войнова подняла глаза и оценила предстоящий нелегкий путь наверх.

– Да-а, – проворчала, – ну, коли рухну здесь, то придется Мо Ши заплатить потустороннику вдвое больше, чтобы тот выгнал сразу обеих. Ладно, раз решила, значит, надо идти, – подстегнула она себя.

Первый шаг по ступеням ознаменовался протяжным скрипом. И второй тоже, и следующий. В этом месте даже лестницы стонут. Слава Единому, до второго этажа она добралась без происшествий и воспряла духом.

«А Манила какова, – продолжала сетовать себе под нос девушка, двигаясь осторожно дальше. – Хоть бы встречать вышла, хозяйка! Нет, тащись к ней под самую крышу… Никак тоже благородных кровей в прошлом была? Хотя вряд ли, какой благородный будет жить в школьном общежитии».

Какая-то мягкая грязь, прилипшая к ботинку, заставила ее брезгливо очистить подошву о ребро ступени. Раз земледрожание случилось спустя несколько лет после войны, значит, этой пыли уже больше полувека? Боже, дай добраться живой и невредимой до этого изнаньего четвертого этажа!

Последний пролет светился прорехой на месте второй и третьей ступеней, и Тиса на несколько секунд застыла, наблюдая пропасть глубиной в неполные четыре этажа. Это уже слишком!

– Манила? – несмело позвала она привидение. – Я дальше не пойду, слышишь? – крикнула в пустоту.

Гул сквозняков, что пронизывали старое здание при порывах ветра, был ей ответом.

– Либо говори сейчас, что ты от меня хочешь, либо я ухожу! – на сей раз более уверенно заявила видящая. – Ну как хочешь.

Войнова напоказ медленно развернулась, и в тот же миг в ужасе вскрикнула. Призрачная женщина стояла прямо перед ней, в нескольких шагах, перекрывая обратный путь. Красавицей ее при всем желании нельзя было назвать. В ночной сорочке до самых пят, белая ткань которой постоянно колыхалась, будто ее овевал сильный ветер. Босые ноги. На мертвенно-сером лице – черные провалы глаз. Стянутый в нитку рот. Изломанные брови. От виска к затылку тянулась страшного вида рана цвета бурой запекшейся крови. За спиной Манилы змеей развевалась длинная полураспущенная коса.

Не сводя с призрака глаз, девушка отступила на пару шагов, мысленно уже назвав себя умалишенной за то, что заявилась сюда.

– Не уходи, – прошептала дева, при этом ее бескровные голубые губы оставались сжатыми.

По спине Тисы проскользнул холодок.

– Ты пришла! Помоги!

– Что ты хочешь? – сипло ответила Войнова, в горле неожиданно пересохло.

Прежде чем ответить, призрак принялся раскачиваться, и только теперь стало видно, что он не стоит на полу, а парит над ним.

– Я обещала, что вернусь. Обещала не бросать его! – Решив, что хватит качаться, Манила заметалась из стороны в сторону. Подол сорочки размывался в пространстве, оставляя за собой белесый след. Кажется, ей было плохо. – Не сдержала слово! Оставила одного в этом мире!

– Кого? – Тиса сморгнула, завороженная зрелищем,

– Братца моего, Косеньку! Я оставила его! Я плохая сестра!

– Пожалуйста, остановись! – воскликнула видящая, когда Манила взялась пугающе быстро исчезать и появляться то под потолком, то в лестничных пролетах.

– Найди его! – На сей раз призрак навис прямо над ее головой, и Войнова на мгновение зажмурилась, благо ноги не подкосились.

– Если ты хочешь, чтобы я помогла, – прошептала, – перестань носиться как помело и расскажи мне о своем брате.

– Тогда слушай с самого начала, – согласилась призрачная дева и повела свой рассказ. Слишком подробный, но Тиса не перебивала.

Удивительно, но шутливые догадки о том, что Манила при жизни была из благородных, оказались верны. Савелия Антиповна, так звали в миру эту девушку, принадлежала к древнему роду графов Зыковых. Их имение лежало в Коверской губернии, которая граничила с Шуей, а не с Панокией. Жители губернии по праву считали, что ужасы многолетней войны до них не докатятся. Однако в 8951 году панокийцы добрались и до этих мест, коварно подписав с Шуей военное соглашение о предоставлении коридора. Нападение было внезапным. Графья Зыковы – мать и отец – единственное, что успели, так это спасти своих детей, отправив их в числе других отпрысков знатных семей с наместным погодником. Переместившись порталом в соседний город, пятнадцатилетняя сестра с годовалым братом пересела на обозы, катившие в тыл империи.

Прибыв на оживленную станцию города Ступовецка, дети провели на лавке трое суток в ожидании. Люди, что должны были их встретить, так и не явились. Там, на станции, их приметила добрая пожилая пара, что и пригрела в дальнейшем беспризорных детей. Три года брат и сестра Зыковы прожили в поселке Жуки. Их благодетели Анисья Петровна и Потап Тавелич, в прошлом учителя местной гимназии, были бездетны и бедны. Кошель, что родители дали детям с собой, быстро опустел. Уже спустя год образованная Савелия стала преподавать поселковым детям словесность. Все это время она писала письма родителям в имение, но безответно. Однако толк от них все же был. Через полгода после окончания войны на почту поселка пришло послание от имперского судебного поверочного Артемия Вазорова. Он писал, что имеет бумаги и деньги, которые обязан передать наследникам Зыковых в связи с кончиной графа и графини, давностью в три года. Однако из-за дел, удерживающих его на востоке империи, путешествовать лишь из-за одних этих бумаг он не имел возможности и потому в письме предлагал наследникам самим прибыть за причитающимся наследством – к примеру, они могли пересечься с ним в Оранске, где исполнитель собирался задержаться на пару месяцев. Так Савелия узнала, что родителей больше нет. Они все же не пережили того нападения.

Дорога в Оранск оказалась тяжелой и долгой. Потрепанная войной империя только-только начинала восстанавливаться от потерь, с трудом справляясь с нищетой и разбоем. Когда сестра с четырехлетним братом все же прибыли на оранскую станцию, у них не оставалось ни единой копейки в карманах.

– Кося все время просил есть, а я только и могла, что говорить ему: «Потерпи еще немного», у меня самой желудок сводило от голода. – Шепот привидения струился потоком и, если не прислушиваться, был бы похож на шелест ветра в листве. – Но найти поверочного в тот день не удалось. Судебный дом был закрыт. В отчаянии я не знала, что делать. И, когда случайно увидела приютных детей, мне показалось, что оставить на время Косю в приюте, где он хотя бы получит миску горячей тюри, есть самое верное решение. Пообещав, что скоро за ним вернусь, я заставила Косеньку зайти в «Сердечный кров», а сама сбежала. Ночевала на почтовой станции, а на следующий день снова отправилась в судебный дом. На сей раз он оказался открыт, но там мне сказали, что нужный мне поверочный Вазоров в отъезде и должен прибыть на днях или позже. Несколько дней – всего ничего, коли у тебя есть еда и крыша над головой, а я этого не имела. Чтобы продержаться, взялась за работу – таскать мешки с просом, но вскоре поняла, что такой труд мне не по силам. Судьба меня привела в школу одаренных. Нет, я не устроилась учителем, поскольку школа тогда еще служила лазаретом. Устроилась сиделкой. Помню, как радовалась, что мне разрешили поесть в столовой и дали койку под чердаком. Это был пятый день, как я оставила брата в приюте. Можно было уже забрать Косю, перебиваться одной тарелкой на двоих, но я малодушно не сделала этого, решив поехать за ним после того, как получу бумаги от судебного поверочного. И не ожидала, что он сам меня найдет следующим днем, после моей смены. Верно, я столь надоела привратнику в судебном доме, что он передал мои слова поверочному первым делом, как только тот прибыл в Оранск. Так или иначе, в тот поздний вечер мы с Косей стали богатыми! Маленькая шкатулка, что отдал мне Артемий Вазоров, оказалась с накладом и вмещала огромную пачку бумаг, векселя и фамильные драгоценности, которые не вместились бы даже в ящик стола. Если бы я не стала ждать утра, а отправилась за братом тотчас, наняла бы коляску и уехала, как подсказывало поступить мне сердце, то все бы сложилось иначе. Но я решила не торопиться.

Привидение замолкло и снова закачалось из стороны в сторону.

– Что случилось потом? – спросила видящая, стараясь не дышать лишний раз.

– Ночью я проснулась оттого, что пол и стены заходили ходуном. Было страшно! С грохотом рушились балки и потолок. Я хотела пробраться к лестнице, но по дороге к ней под моими ногами треснул пол и разверзлась черная пропасть, из которой гремел гром. Я сорвалась в нее… ушла из мира живых, оставив братика одного.

На какое-то время установилось молчание. И первой его нарушила видящая.

– Прошло столько лет, твоего брата, может быть, уже тоже нет в живых, – задумчиво произнесла она.

– Нет! Косеслав живой! Я знаю! – зашипела Манила, и коса ее вновь взвилась к потолку. – Пожалуйста, найди его и отдай шкатулку! Пусть не серчает на меня, что я его бросила.

– Косеслав… – Тиса вдруг замерла. А ведь она слышала недавно от Агаты об одном пожилом человеке из приюта, что носил такое имя. Неужели? Единый, имя распространенное, но если это он, то…

– Скажи, у него есть какая-то примета? Родинка или еще что, чтобы опознать наверняка? – встрепенулась она.

– Две родинки над бровью, вот здесь.

– Мне нужно немного времени, чтобы проверить предположение. – Тиса оглянулась, понимая, что, где бы она ни присела, все одно испачкается. Ну да ладно. Одежду можно потом почистить. Предварительно поелозив сумкой по половицам, девушка уселась прямо на холодный пол. Прислонилась спиной к жесткой стене и закрыла глаза.

– Ты видящая?! – благоговейно прошелестело привидение. – Я чуяла! Я знала, что ты мне поможешь!

– Пожалуйста, тише, – прошептала Войнова, не разлепляя век.

Агата сказала, что больного отца благочинника зовут Косеслав, он бывший приютный, потому вполне мог являться тем самым братом призрачной Савелии. Да и Зыков от Лыкова отличается одной буквой. Ребенок вполне мог не выговаривать фамилию и в приюте числиться неверно.

Тиса вынырнула из поиска, снова оказавшись в темной трещине. Проверка провалилась – благочинник на службе, а не дома. Привидению пришлось еще раз набраться терпения, поскольку видящая подняла руку с вытянутым указательным пальцем, призывая к молчанию. Затем девичья ладонь накрыла серебряные наручные часики. Теперь вспомнить день, когда она хохотала при виде влюбленной парочки: Сергей обнимал Лизу и назвал губернатора старым мухомором. Да уж, понятно, почему Отрубина испугалась. Так смеются только сумасшедшие! Чтобы хоть каплю еще раз!.. Скрипнув калиткой, на улицу вышла простоволосая женщина в полушубке с малым ребенком на руках. Смотрела, брови хмурила.

– Сережа, тебя отец к себе зовет.

Как же хорошо иметь памятованы, спасибо, мамочка! И снова в поиск!

Тиса выскользнула из видения. И, когда открыла глаза, ее взору предстала неожиданная картина. В нескольких шагах от нее стояла Люсенька с ножкой от поломанного стула в руках, того самого, что Войнова видела валяющимся в парадной старого общежития. Судя по срывающемуся голосу, Перышкина была сильно взволнована.

– Что ты сделала с Тисой?! Почему она без сознания? Говори, иначе я… – угрожающе затрясла Люсенька ножкой стула, – не знаю, что сделаю, но тебе не поздоровится! Клянусь!

Удивительное дело, от ее тонкого голоска привидение забилось под потолок и мелко дрожало. И это робкая барышня, что боялась Манилы как огня? В изумлении Войнова поднялась с пола. Люся заметила ее и с облегчением опустила оружие. Затем горячо обняла видящую.

– Боже, ты пришла в себя! Живая… Святая Пятерка, я так за тебя испугалась!

Оказалось, что окрик Тисе не послышался. Перышкина действительно увидела, как видящая заходила в здание, но была слишком далеко, чтобы удержать бедовую подругу. У входа в трещину Люся заметалась, раздумывая, что предпринять. Бежать ли за помощью, кинуться ли вслед. И слишком затянула с решением. В итоге, переборов страх, сама вошла в старое общежитие. Из коридора, что тянулся справа от парадной, ей послышался стук, и Люся отправилась на него. Поплутала по первому этажу. Нашла форточку, которой играл ветер. Лишь потом поднялась по лестнице и увидела Тису, как ей показалось, лежащую без сознания на полу. Над видящей с жадным вниманием нависала Манила. Тут Люсенька и показала себя как разгневанный потусторонник! Загнала бедное привидение в угол, да так бодро, что призрак не успел оправдаться.

– Спасибо, – искренне сказала видящая. – Только он мне никакого вреда не причинил. Я находилась в поиске.

– В поиске? – повторила недоумевающе Люся.

– Да, искала родственника Манилы, то есть Савелии. – Тиса подняла взгляд на привидение, что продолжало вжиматься в потолок, пригибая голову, будто ожидая удара. Воля потусторонника не давала ему возможности просочиться сквозь стены. – Ее брата. Я тебе сейчас все расскажу, только давай ты позволишь ей спуститься. Она не опасна.

Люся посмотрела вверх, только сейчас вдруг осознав, как повлияла на Манилу.

– Ой! – воскликнула Перышкина. Деревянная ножка из ее руки шлепнулась на пол. – Сейчас.

Через секунду гнет, что удерживал призрака, спал, и Манила с опаской выслушала извинения.

История Зыковых так растрогала и вдохновила Люсю, что Перышкина первой забралась на четвертый этаж, храбро переступив провалы на лестнице. Шкатулка оказалась спрятанной за плинтусом в углу, благо доступ к нему не оказался перекрыт обвалившимися балками.

По дороге к дому Лыковых Тиса то и дело оборачивалась, убеждаясь, что Манила летит за санями. Невидимая для окружающих, зримая ей и Люсе. Вэйновская шкатулка притягивала призрака словно магнит. Или как якорь держала ее в мире живых, не давая уйти.

– Почему они тебя не замечают? – Войнова все же не удержалась от вопроса.

– Обычно мы показываемся людям только тогда, когда сами того желаем, – прошелестел ответ. – Исключения – такие, как твоя подруга. Они нас могут видеть независимо от нашего желания.

Дом Лыковых встретил тусклым светом в окнах. На стук в калитку залаяла собака.

– Я его чувствую! Он тут! – с благоговением прошептала призрачная барышня, устремляясь во двор сквозь закрытые ворота и пропадая в темноте позднего вечера. Тиса и окликнуть не успела.

– Хоть бы старика не перепугала до смерти, он и так тяжел, – прошептала она Люсе.

Перышкина кивнула, и видящая поняла, что та тут же мысленно передала призраку свое предостережение. Все же удивительный дар.

Послышались шаги, калитка распахнулась, и на пороге показалась Дарья, дочь Косеслава. Женщина с опаской оглядела незнакомок.

– Вечер добрый, Дарья, – поздоровалась видящая. – Простите, что явились без приглашения.

– У нас для вас замечательная весть! – засияла широкой улыбкой Люсенька.

Дарья не прониклась посулом и нахмурила брови.

– Даш, кто там? – послышался голос Сергея, и вскоре благочинник сам предстал пред незваными гостьями. Шинель распахнута, под ней мундир с расстегнутым воротом. Похоже, парень сам только недавно объявился с дежурства.

Узнав прибывших, он поклонился и пригласил девушек в дом. Даже удивления не выказал. В глазах – все те же тоска и усталость.

Хозяева сопроводили их в скромно обставленную гостиную. Пригласили присесть на стулья у круглого стола, накрытого льняной скатертью. Но ни Тиса, ни Люся не воспользовались приглашением, продолжая стоять. В гостиную заглянули две светлые головки – мальчишки лет семи, близнецы. Дети не желали сидеть в своей комнате, когда можно было поглазеть на незнакомок. Однако Дарья шепотком выпроводила сыновей из комнаты, сказав, что скоро придет, и велев не оставлять Тасеньку в одиночестве.

– Что вы желаете нам сказать? – закрыв за детьми дверь, спросила Дарья с толикой нетерпения. Вдова с тремя малыми детьми и больным отцом на руках имела право поторопить пришедших.

Сергей прислонился к подоконнику и на слова старшей сестры согласно кивнул.

– Мы не займем у вас много времени, – сказала Войнова. Она достала из сумки и положила на стол шкатулку – серебряную, искусно выполненную вещь. В центре украшенной сложным растительным узором крышки был выгравирован вензель «ЗЕ». – Эта вещь принадлежит вам, Сергей. Вашей семье. Как и то, что в ней находится.

По мере того как Тиса продолжала говорить, эмоции на лицах потомков славной фамилии Зыковых сменялись с откровенного скепсиса до полного ошеломления.

– Хотите сказать, мы графья? А наш отец – граф Зыков? Брат, ты в это веришь? – нервно хихикнула Дарья, схватившись руками за голову.

Сергей оторвал взгляд от шкатулки и посмотрел на видящую.

– Надеюсь, это не чья-то забава?

– Люсенька – очень хороший потусторонник. – Войнова посмотрела на довольную, как сто котов, объевшихся сметаной, Перышкину. – Если вы не страшитесь, сможете увидеть призрака Савелии прямо здесь и сейчас. Это вам ничем не грозит. Вы будете иметь возможность выяснить все подробности от первого лица.

– Привидение? – Дарья округлила глаза.

– Если боишься, выйди, – посоветовал ей брат.

– Ну нет, – покачала она головой, – я хочу сама услышать.

Тиса кивнула Люсеньке, а та мысленно призвала привидение в гостиную.

Вот тут стало совсем весело. С появлением Манилы даже видящая не смогла сдержать смешок, наблюдая, как вытягиваются лица новоиспеченных наследников графского титула. Дарья с визгом кинулась за спину брата. А Сергей, надо отдать ему должное, остался стоять на месте, прикрывая собой сестру.

– Познакомьтесь, это ваша тетя! – Люсенька широко улыбнулась.

Надо сказать, Манила – при всей своей призрачности – куда быстрее убедила живых племянников в истинности рассказанной истории. Сергей Зыков приблизился к столу и взял в руки шкатулку так осторожно, будто та состояла из хрупкого стекла и могла рассыпаться в любой момент. К брату присоединилась Дарья, из-за его плеча разглядывая серебряную вещицу.

– Говорите, она с вэйновским накладом? – спросил благочинник.

– Да, – прошелестело привидение, – этот ларец – подарок на годовщину свадьбы вашей прабабушке Елизавете Михайловне от прадедушки.

– Елизаветы… – повторил Сергей. Он поднял глаза от шкатулки, и видящая наблюдала, как в них фениксом из пепла постепенно возрождается надежда. – Я могу открыть ее?

– Попробуй, – подбодрила его Манила. – Коли в тебе течет кровь Зыковых, откроется сразу. Иначе – вряд ли. Даже поверочный не мог ее открыть, сказал, что только вэйны могут взломать, и то если очень постараются.

Мгновение, и крышка с щелчком откинулась – благочинник явно не любил гадать. Вот и еще одно доказательство.

При осмотре нутра шкатулки брови Сергея взметнулись. В глазах мелькнул испуг. Похоже, он видел больше того, что было доступно взгляду остальных. Тиса же со своего места рассмотрела только уголки желтых бумаг.

– Бог ты мой, – прошептала Дарья, прикрыв ладонью рот.

– Фамильные драгоценности, имперские ассигнации, векселя, бумаги по владениям… – шелестела Манила, перечисляя содержимое.

– Я обязан показать отцу, – заявил Сергей. – Он должен это видеть! Должен знать, что никогда не был безродным, как болтали злые языки.

– Тогда вам лучше самим подготовить его к новости, – посоветовала Тиса. – И еще… – она посмотрела на Манилу, – возможно, он захочет поговорить с сестрой?

Сергей медленно кивнул. А у видящей снова знакомо пробежал холодок по спине. Ушей достигло еле слышное: «Спасибо».

Потянулись полчаса ожидания в гостиной.

Войнова стояла у окна и размышляла о том, как несправедлива судьба, что шкатулка и правда о рождении нашли Косеслава только сейчас. Люся и Манила в нетерпении накручивали петли по комнате. Когда появилась Дарья, потусторонница и привидение замерли на месте.

– Он хочет видеть сестру! Он помнит ее. И вас тоже приглашает.

Люся отпустила призрака с поводка, и Манилу из гостиной точно ветром сдуло.

Перышкина рванула было также прочь из гостиной, но Тиса удержала ее за локоть.

– Не торопись, – прошептала, – пойдем чуть позже.

Подруга распахнула глаза, затем согласно кивнула.

– Как думаешь, он ее простит? – волнуясь, спросила она.

– Надеюсь, что да. – Видящая погладила ее по плечу. – Знаешь, ты сегодня показала себя очень храброй и сильной потусторонницей.

На лице Люси проступило смущение напополам с радостью.

– Оказывается, привидения не такие и страшные, – призналась она. – Я теперь не боюсь их. Мне кажется, я знаю, как помочь дядечке с собачкой и тому мальчику в лодке. Надо узнать, что их держит…

Дверь в комнату больного была открыта. Косеслав лежал в подушках. Старик и призрак глядели друг другу в глаза. По щеке мужчины текла слеза, но он улыбался – счастливо, как умеют улыбаться только дети.

– Ты все-таки пришла за мной, – шептал он. – Я знал, что ты меня не бросила.

Тиса отвернулась, не в силах наблюдать сцену. Похоже, их с Люсей миссия здесь завершена, пора бы собираться домой.

– Отец, это те барышни, что привели ее, – произнес Сергей, заметив в дверях девушек.

Благодарность старика была душевной и короткой. В порыве он чуть сжал пальцами Люсенькину руку. Впрочем, Косеславу и Маниле сейчас почти никто не был нужен.

Войнова первой попрощалась с больным и, пожелав выздоровления, выскользнула из комнаты. В тесной передней она забрала со спинки стула свое пальто. Люся не торопилась последовать за ней. Пусть. Она подождет Перышкину в санях. Застегнула пару пуговиц.

– Погодите, Тиса Лазаровна! – в передней показался Сергей. – Вы уже уходите? Я бы хотел поблагодарить вас… Знаете, теперь у нас есть деньги и титул, – он будто сам не верил своим словам. – Мы обязаны этим вам и вашей подруге. Вот… – вынул из кармана пачку баснословно дорогих ассигнаций и протянул ей, – возьмите, пожалуйста.

Тиса покачала головой.

– Не надо, Сергей Косеславович, – серьезно попросила она, – я помогла Савелии по велению души. Не нужно, правда. И кстати, вам же еще предстоит весьма большая трата…

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

– Мне кажется, старый мухомор совсем не пара белой розе, не так ли? – позволила себе маленький намек видящая.

Открытая, полная надежды улыбка Сергея стала еще одной наградой этого дня.