Книга: Синдром отличницы
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Выходной день среди недели — настоящее испытание.
Я сидела на заднем дворе с мамой. Солнечный свет заливал наш сад, заставлял жмуриться. Из тени крытой террасы я наблюдала за бабушкиными розами, расцветшими красивыми нежными бутонами, и шмелем, кружащим над ними. Он был опьянен их запахом, их цветом и жаждал напиться нектара. И ему было плевать, розы перед ним или другие цветы, он просто следовал извечному закону природы. Странно, почему эта мысль не дает мне покоя?
Я взглянула на маму. Сегодня она сама выбрала для себя платье — светло-зеленое, до самых пят. Последнее время ее такие мелочи мало интересовали, но не сегодня. Это радовало. Кроме того, впервые за несколько месяцев она позволила подключить синтезатор речи. И теперь я наблюдала, как медленно и слабо ее палец касается экрана.
Иногда Дейна забывала, что ее дочь, хоть и парализована, но так же умна, как и прежде. Устраивая мне ночью скандал, она не могла и подумать, что мама проснется и услышит все от первого до последнего слова.
«Ты влюблена? — произнес компьютерный голос. — Вчера я слышала ваш разговор. Ты влюблена в Питта Сайверса?»
Я отложила книгу, облокотилась о плетеную спинку лавки, щурясь на солнце.
— Это не имеет никакого значения. Из-за этого я чуть было не вылетела из лаборатории.
«Нет. Это имеет значение».
Мама была человеком амбициозным, про таких говорят: «с характером». Она всегда говорила напрямую, правда, уже несколько месяцев она пребывала в состоянии жуткой депрессии, со дня на день ожидая смерти. Она уже давно смирилась с тем, что ее болезнь не поддается лечению и что весь научный мир от нее отвернулся, но самым страшным ударом для нее стала атрофия лицевых мышц и неспособность говорить. Каждый глоток воды или прием пищи превращался для нее в испытание. Наверное, поэтому она отказалась от синтезатора речи и всеми силами старалась умереть как можно раньше.
Как же я была благодарна ей за желание просто поговорить. Мне так не хватало разговоров с мамой, что я едва смогла скрыть дрожащую улыбку.
— Сейчас я считаю, что должна заниматься наукой. Это ведь правильно?
«Чего ты хочешь?»
Этот вопрос я задавала себе тысячу раз за эту ночь.
— Хочу, чтобы мои исследования помогали людям.
«Сможешь посвятить себя науке без остатка, понимая, что твой вклад все равно останется лишь каплей в море и тебя забудут, когда ты придешь в негодность?»
— Я не знаю. Я не могу довольствоваться каплей в море. Я рассчитываю на большее.
«Чтобы достичь чего-то большего, чем ты есть, надо чем-то жертвовать, Лимма. Семьей, спокойствием, собственным здоровьем. Посмотри на меня. Это стоит того?»
— Я не представляю себя вне науки.
«Тогда не дай никому сбить себя с толку. Ты не должна быть привязанной к чему-либо и кому-либо, когда перед тобой откроются новые перспективы. Я говорю не только о мужчинах, но и о себе. Я не хочу стать обузой собственной дочери, когда она стоит на пороге своей мечты. Я буду очень горда тобой, Лимма, если ты добьешься того, чего не смогла я, — палец моей матери последний раз ткнулся в экран и опустился».
И вместе с этими словами, звучащими в моей голове, в сознании крепко засела мысль: «Я способна на большее. Я, черт возьми, способна на все».
И хотя я уже дала слово Баргеру, что порву с Питтом, я не могла не утвердиться в правильности этого решения.
В мой выходной день случилась еще одна беседа, с Ниллой. Она позвонила вечером, сообщив, что женская половина Каптики рвет и мечет, узнав, что Питт Сайверс связался с заучкой и занимался с ней сексом на закрытом пляже.
— И это правда? — спросила подруга. — Ты можешь и не говорить, конечно, это не мое дело. Просто интересно, Сайверс действительно так хорош, как о нем болтают?
— Между нами ничего не было.
— Я и не настаиваю.
У Ниллы всегда было свое мнение на все.
— Может, погуляем сегодня, раз уж у тебя вынужденный выходной? — предложила она. — В парке? Помнишь тот заброшенный парк у озера, где стоит чертово колесо? Увидимся там через час.
Наша прогулка обещала быть запоминающейся. Чего только стоила открывшаяся панорама, которую нам довелось лицезреть, войдя на территорию бывшего парка: старая билетная касса с покосившейся вывеской и облупившейся краской, заросшие травой детские лошадки, разрушенные асфальтные дорожки и, конечно же, гиганты-аттракционы.
Парк был не совсем диким, время от времени сюда наведывались влюбленные парочки.
— Ты действительно отказалась от работы в Вейсмунде? — спросила Нилла и, заметив недоумение и даже раздражение на моем лице, добавила: — Брат сказал, что Баргер искал перспективного студента для работы с доктором Такером.
Я остановилась, как и мое сердце.
— С кем? — нет, я прекрасно расслышала это имя, мне просто было нужно пару секунд перерыва.
«Кей Такер». Этим именем расшиты все мои самые смелые иллюзии и желания. Он был богом современной биотехнологии. Ему предлагали место директора института генетики в Баролле, но он ударился в область клинической иммунологии. Из-за сомнительности экспериментов, которые он проводил, он потерял работу, но приобрел бешеную популярность, изложив суть экспериментов в своих книгах. Несколько лет назад он стал первым человеком, сумевшим вырастить искусственные легкие и пересадить примату.
— Он сейчас работает в Вейсмунде? — лишь пролепетала я.
— Вроде бы, — отозвалась Нилла, — и я слышала, что в связи с отменой запрета клонирования его лаборатория может получить солидный грант на исследования и Такер набирает стажеров. Мой брат уже подал заявку на перевод, но, ты же понимаешь, что попасть в эту команду — один шанс на миллион.
Я некоторое время молчала, погрузившись в тягостные раздумья, и в них было все: горькое разочарование, сожаление, паника.
Мой мир медленно рушился. Я мечтала о работе с Такером, а лучше сказать — грезила. Нилла совершенно права — один шанс на миллион. И кажется, я упустила его. Человек, на которого я хотела равняться, к которому хотела приблизиться, поговорить, даже просто побыть рядом, чтобы насладиться его присутствием, теперь недосягаем. И только я виновата в этом. Да, мой мир рушился.
Но рухнул окончательно лишь вечером, когда я вернулась домой.
Спокойный глухой вечер. В холле тихо. Я кладу ключи на тумбочку, вешаю на крючок сумку и зову Дейну. Дом по-прежнему безмолвен. Я и подумать не могу, что моя хреновая жизнь изменится в следующую секунду:
— Лимма! Ингалятор! Быстрее!
Я уже знаю, что означает этот крик. Кидаюсь на второй этаж в комнату ба, чтобы судорожно распахнуть верхний ящик ее комода. Слишком сильно дергаю за ручку — ящик выпадает на пол. Рыскаю на коленях, пока не нащупываю в ворохе бумаг баллончик.
В маминой комнате горит лишь маленький прикроватный ночник. Тихие сдавленные хрипы матери всегда так истерично страшны, что я прихожу в ступор. Ее голова зажата в ладошках ба, глаза приоткрыты, изо рта течет вязкая слюна.
— Быстрее, Лимма! — торопит Дейна, и ее голос дрожит от напряжения и страха.
Наши движения доведены до автоматизма. Я сажусь на кровати, мы приподнимаем маму, я крепко держу ее голову, а ба втискивает у нее между зубами ингалятор и делает несколько впрысков.
— Вот сейчас… — тихо шепчет при этом Дейна, — сейчас уже станет легче, дорогая… ты дыши… спокойно… дыши…
А потом мы сидим в безмолвии и ждем, когда рваное дыхание больной восстановится, исчезнут хрипы. Я глажу маму по волосам, убаюкиваю и не могу сдержать слез.
— Ну все, Лимма, — укоризненно и тихо говорит ба, — я с ней побуду. Иди, поешь чего-нибудь…
Никогда в моей жизни не было и не будет ничего страшнее этих моментов. Я знала, что болезнь матери медленно прогрессирует и когда-нибудь Гарверд просто перестанет дышать. Самое отвратительное, что понимание этого давно стало нормой, как для меня, так и для Дейны.
В ее комнате, мимо которой я проходила, царил сотворенный мною хаос. Я толкнула дверь, спокойно вошла и села на пол, рядом с опрокинутым ящиком комода. Дейна негативно относится к попыткам вторгнуться в ее комнату, но разве станет она сердиться, если я приберусь? Мысли продолжали биться в висках, не давая мне сосредоточиться, а между тем я ловко сложила содержимое в ящик, подняла, чтобы вставить в отсек комода. Механически, отрешенно. И не сразу сообразила, что что-то отлепилось от нижней стенки и рассыпалось по полу.
— Черт… — поборовшись с ящиком, чтобы уместить его в полагающийся отсек, я глянула вниз.
Бывает, что жизнь преподносит сюрпризы, не все из которых приятные. Мы чаще всего любим получать письма, но иной раз эти письма не предвещают ничего хорошего.
Где-то в параллельной вселенной, видимо, была запущена часовая бомба, которой суждено поднять всех на воздух именно сегодня.
Я снова села на пол, касаясь писем раскрытой ладонью и понимая, что их много. Их очень много… Десять, а то и пятнадцать. И все они адресованы моей матери.
Я стала вскрывать одно за другим.
«Уважаемая доктор Лессон! Мы почли бы за честь принять вас в штат института…»
«…Гарверд Лессон! Дублируем письмо, так как не получили ответ на предыдущее…»
«…очень бы хотелось видеть вас в коллективе университета…»
«…мы были бы рады, если бы столь замечательный медик возглавил кафедру…»
«…памятуя о вашей болезни, мы готовы предложить вам нашу помощь…»
— О боже… — в горле встал комок, а подо мною буквально разверзлась земля.
В тот же миг заскрипела дверь, и на пороге раздались шаги, а затем и негодующее:
— Лимма! Что ты здесь делаешь?!
Как сигнал к действию. Как красная тряпка для разъяренного быка.
Пожалуй, в тот миг не было ничего более мерзкого и раздражающего, чем голос моей бабушки.
Я развернулась всем корпусом, все еще продолжая сидеть, и глянула на нее снизу вверх, как волчонок. Дейна, конечно, увидела письма, а выражение моего лица подтвердило то, что эти письма я читала.
— Послушай, Лимма, — произнесла она тихо, страшно бледнея, — это не то, что ты подумала.
— Разве?
— Я забочусь о твоей матери. Семья — это все, что у нее есть.
О, я не хотела это слушать. Это было просто предательством!
— Она все это время думала, что от нее все отвернулись. Она корила себя за то, что когда-то предпочла науку, — прорычала я, стискивая в кулаке бумагу, — как ты могла прятать от нее все это?
Дейна медленно закрыла дверь, села на постель, собираясь с мыслями.
— Ты не понимаешь… никто не позаботится о ней лучше, чем я. Я ведь ее мать, Лимма.
— Ты просто… — я задохнулась от возмущения, — ты предала ее! Ты же знаешь, что значит для нее работа! Она умирает здесь! В этой дыре, где ты ее спрятала от всего мира. Но хуже всего, она считает, что о ней забыли!
— Я — все, что у нее есть, — выпалила ба. — Не думай, что ты знаешь о ней все. Ее никогда не было рядом, потому что она грезила медициной и гробила себя. Она была слишком озабочена спасением других, чтобы обращать внимание на свою собственную семью.
— Она могла бы сейчас преподавать! — вскипела я. — Она могла полноценно жить еще долгие годы, вместо того чтобы мучительно умирать здесь! Ты же понимаешь, что мысль о том, что она больше никому не нужна, загоняет ее в могилу!
— Она сама загнала себя в могилу!
— Ты не смеешь говорить так…
— Я знала, что ты не поймешь меня, — перебила Дейна, стискивая зубы, — ты мыслишь точно так же, как и она. Ты так же готова забыть о семье ради карьеры.
— Я никогда не забывала о семье! — прохрипела в ответ.
— Вам все кажется, что вы способны перевернуть мир, — затвердила ба, — что вы созданы, чтобы изменить порядок вещей! Боже, Лимма, ты тоже так считаешь? Какой же это бред, честное слово. Вы всего лишь — две наивные ситайки…
— Это уже слишком, — прорычала я, поднимаясь на ноги.
— Когда-нибудь и ты очнешься от своих грез!
Я резко бросилась к двери и вырвалась наружу, нервно глотая воздух.
Я, наверно, никогда не была бунтаркой, но после случившегося разговора мне хотелось послать все к чертовой матери и просто испариться. Даже отличница по имени Лимма Лессон нуждалась в глотке свежего воздуха.
Схватив ключи, я бросилась на улицу, быстро зашагала по тротуарной дорожке. Сейчас бы мне не помешал стаканчик-другой горячего глинтвейна… Это было бы куда лучше, чем спустя полчаса оказаться перед дверью доктора Баргера с покрасневшими глазами и неуемным желанием излить ему душу.
«Кому-кому, но только не ему, — должно было подсказать сознание, прежде чем открылась дверь».
— Д… добрый вечер… могу я увидеть доктора Баргера?
Передо мной стояла его жена. Конечно же, так она и должна выглядеть. Стройная красивая шатенка со скептическим, рассерженным взглядом.
— А вы?
— Я его стажер… из университета…
— И ваше срочное дело не может подождать до утра? — усмехнулась она, бросая взгляд на наручные часы.
Конечно, может. Оно и неделю подождет без проблем. Просто… Лимма Лессон — та еще заноза в заду, которой вечно везет на неприятности!
Я молча пячусь с крыльца и, следуя по дорожке, слышу, как захлопывается дверь.
Смешная штука — мне так погано, что я совсем не думаю о Питте. Даже странно, почему.
Моя прогулка не могла окончиться менее феерично, как и начало этого проклятого дня — внезапно полил дождь. Самое, мать его, время.
Пожалуй, мне нужно домой, чтобы продемонстрировать ба, что мои истерики ничего не стоят. Я ведь никогда не расскажу о том, что она сделала, матери. Это слишком ранит Гарверд… или убьет…
— Нравится погода, Лимма? — раздалось вдруг.
Доктор Баргер был менее всего похож на человека, которого заботят проблемы хоть одного своего стажера. Но между тем его наспех надетая рубашка, взъерошенные волосы и отсутствие зонта говорили об обратном. Я даже стала подумывать о том, что слишком плохо разбираюсь в людях.
— Я еще могу рассчитывать на место в Вейсмунде? — ответила вопросом на вопрос.
Мне представилась возможность рассмотреть этого человека — высокого, худощавого и отстраненно-холодного.
— Шутишь? — он остановился.
Дождь все еще лил: вокруг нас, между нами. Лил непроглядной стеной.
— Нет. Я хочу уехать в Вейсмунд. Как можно раньше.
— А как же твоя мать?
— Она поймет.
Доктор Баргер скрестил на груди руки и изогнул бровь.
— Ты говоришь об этом после всего, что случилось?
— Я заставила вас сомневаться в себе, — сказала, перекрикивая шум дождя, — но теперь все изменилось. Я приняла решение.
— Поздравляю, Лимма. Но ты забываешь о том, что я еще не принял.
— Вы же знаете, что я готова…
— Постой-постой, — усмехнулся мужчина, — давай обсудим это утром. Сейчас не время пороть горячку… Я вижу, — он склонил голову, пронзая меня проницательным взглядом, — тебе совсем хреново. Пойдем, выпьем кофе, а потом я отвезу тебя домой.
И это было дельное предложение.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8