Глава 3
Два дня я искренне верила в то, что кошмар по имени Питт Сайверс, наконец, покинул пределы моего сознания и улетучился, как предрассветный туман. Однако ж, как я ошибалась!
Этот парень, внешний вид которого кричал о внушительном состоянии, самоуверенности и черт знает о чем еще, ждал меня после стажировки, примостив свой зад на лавочку. Он поднялся навстречу, лепеча какую-то чепуху, вроде горя из-за того, что наше свидание — о, да, он назвал его именно так — сорвалось не по его вине. Какая жалость, ей-богу!
Я охотнее поверила бы в то, что он просто забыл, что вообще договаривался со мной о чем-то.
— Давай сходим куда-нибудь, ну, скажем, сегодня? — пожал он плечами, — прямо сейчас?
Я вошла в мини — маркет, схватила пакетик леденцов и подошла к кассе, продолжая равнодушно слушать:
— Прости, что так получилось… Дай мне еще один шанс, ладно?
Расплатившись, я направилась к выходу, надеясь, что проблема под названием Питт Сайверс рассосется сама собой.
— Брось, Лимма, — почти взмолился парень, не отставая от меня ни на шаг, — мне бы очень хотелось, чтобы наше свидание все же состоялось…
— Зачем? — я обернулась, скрестив на груди руки.
— Зачем? — переспросил он удивленно, — выпьем кофе, прогуляемся, поговорим…
— Ты не понял, Питт, — вымолвила я, — зачем тебе все это? Зачем тебе я?
На его лице обозначилась глубокая озадаченность.
— Ты что, с кем-то поспорил?
Его голубые глаза округлились. Пожалуй, Питт не ожидал, что я спрошу «в лоб». Его темные брови сошлись над переносицей.
— Лимма, послушай, — усталость засочилась в голосе, — я похож на подонка?
— Ты похож на человека, которому должно быть плевать на такую, как я?
— Потому что я подтираю зад купюрами и трахаю по полдесятка мисс «пятый размер бюста»? — Питт ожег меня хмурым взглядом. — Как же я устал от этого дерьма, ты бы знала. Думал, ты единственная, кто не выльет на меня помои из-за того, кто мой отец.
Он развернулся как-то слишком быстро. И слишком неожиданно, чтобы я смогла остановить его, почувствовав острый укол стыда и угрызения совести.
Еще один упущенный шанс в мою копилку.
Впрочем, всю дорогу до дома я успокаивала себя тем, что мы с Сайверсом далеки друг от друга, как Каптика от Вейсмунда, и у нас ни за что ничего бы не получилось, даже если бы я, пылая страстью, пала к его ногам. Впрочем, нельзя отрицать тот факт, что Питт был до безумия обаятельным. Я в жизни своей не видела столь привлекательных людей.
Причина моей симпатии к нему не поддавалась логике. Пару месяцев назад я впервые увидела его на футбольном поле, когда, сняв футболку с загорелого тела и перекинув ее через плечо, он вылил питьевую воду из бутылки себе на голову и грудь. В тот день выдалась относительно теплая погода, хотя для того времени года еще довольно прохладная. Солнце сияло на абсолютно безоблачном небе и в каждой капельке воды на безупречном подтянутом теле Питта Сайверса. И в тот момент, когда он опустил руку и вскинул глаза, наши взгляды соприкоснулись. Книги, едва не вывалились из моей хватки, потому что земля уплыла из-под ног, как зыбучий песок. Питт отвел взгляд, а я все еще глядела на него, чувствуя тугое напряжение в животе. И это было волнующе, пугающе… незабываемо.
Эта странная первая и острая необходимость в мужчине повергла меня в шок. Я никогда ни в кого не влюблялась, и мне казалось, что я попросту лишена «гена влюбленности». Однако с первой встречи с Питтом он стал предметом моих грез. Он мне даже снился. И эти сны заставляли вздрагивать наяву, случись мне увидеть Сайверса где-нибудь в университете, ибо ночью моя фантазия позволяла себе слишком многое. Но до поры до времени фантазии оставались фантазиями, и я даже не смела мечтать, что в один из дней этот человек запросто подойдет ко мне и позовет на свидание.
Зато теперь я понимала, что все мои мысли будут отданы ему.
Пару дней после нашего последнего разговора я досаждала Баргеру своей невнимательностью, из-за чего он, в конце концов, вывел меня в общий коридор, усадил на диванчик и взглянул уничижительно.
— Что не так, Лессон?
— Я плохо сплю.
Отчасти это было правдой. Слишком часто в своих грезах я занималась любовью с Питтом, просыпаясь в ужасе оттого, что мое тело обмякло, а мышцы в паху продолжают сокращаться.
— У тебя бессонница?
— Вроде того.
— Тогда иди домой и не приходи, пока не станешь прежней Лиммой Лессон.
— Но…
— Я сказал, — рука доктора Баргера опустилась мне на плечо, легонько направляя в сторону раздевалки, — иначе я возьму обратно свои слова о Вейсмунде и твоих рекомендациях.
Целую неделю после внушения Баргера я занималась исключительно наукой. А по вечерам я заменяла ба в чтении книг матери, балуя ее статьями из передовых научных журналов. Мама, конечно, делала вид, что ее ничуть не заботит, каких высот добились ее коллеги. Но я и ба прекрасно знали причину, побудившую ее охладеть ко всему этому — мама нуждалась в медицине, а медицина в ней нет. И эта односторонняя привязанность грозила свести ее с ума.
— Ты же понимаешь, как ей тяжело, — говорила мне Дейна, когда мы спускались из спальни на кухню, — незачем травить ей душу этими статьями, Лимма. Время Гарверд, как медика, прошло, теперь она лишь твоя мать и моя дочь. Эта правда слишком болезненна, но она и является лучшим лекарством.
Дейна была чертовски права во всем, что касалось ее дочери. Мне же было тяжело осознать, что неиссякаемый потенциал моей матери стал лишь частью ее пожизненного проклятия.
Кто знает, может быть, моя жизнь и текла бы в прежнем русле, разрываясь между работой и домом, если бы в один из дней Дейна не заглянула ко мне в комнату со словами:
— Там во дворе какой-то парень, Лимма. Может быть, ты знаешь, кто он?
Карандаш, которым я делала пометки, выпал из моей руки. Я вскинула глаза, полные необъяснимой тревоги. Сердце забилось так сильно и громко, будто мне сообщили о начале войны, как минимум. Отложив книгу, я соскочила с кровати, подошла к окну и отдернула штору, проронив лишь: «Чтоб тебя!»
— Так ты знаешь его, или я звоню в полицию?
Ба терпеливо дождалась моих сбивчивых объяснений по поводу личности этого парня. Залившись краской стыда, я снова юркнула в постель.
— И что с ним делать? — приподняла брови моя бабушка. — Он потопчет все цветы во дворе.
Пусть катится ко всем чертям. Я ни за что не выйду к нему, потому что боюсь. Смертельно боюсь, ибо умру сразу, как только он взглянет на меня. А еще я всерьез могу расплакаться или упасть в обморок. Нет, это выше моих сил!
— Лимма, мне его прогнать?
— Не знаю. Я его не звала. Я…
Дотянувшись до кувшина с водой, который стоял на прикроватной тумбочке, и чудом не расплескав, я припала к краю.
— Так, может, ты с ним поговоришь?
В ответ я отчаянно замотала головой.
Святое небо, Питт Сайверс ошивается у меня во дворе, как чертов Ромео! И одно это обстоятельство заставляет сходить с ума от паники.
— Уверена, он сейчас уйдет, — совладав с волнением, произнесла я и распахнула книгу, делая вид, что читаю. — Через пять минут его уже и не будет.
— Если пострадает хотя бы одна моя роза… — усмехнулась ба.
Черт побери, а ведь этот парень даже не постучал в нашу дверь и не соизволил намекнуть, что героически торчит во дворе. Ему будто плевать на условности, он же Сайверс, ему положено. Может, ему просто нравится наш сад? Или он заблудился в восточной Каптике? Здесь ведь все трущобы на одно лицо.
Я отбросила книгу, взирая на часы и смакуя мысль, что Питт просто очарован мною до сумасшествия, раз в восьмом часу шарахается рядом с моим домом. Хотя кого я обманываю? Очарован? Мной? Этот богатый красавчик? Ему что-то нужно, наверное. Может, у нас донорская совместимость и ему нужна одна из моих почек? Или он забежал занять денег на новую тачку.
А может, ему просто нравится экзотика? Ситайки — это ведь такая редкость в Каптике. Кроме того, ситайские девочки созревают очень поздно. Главная особенность всех ситаек — определенное «женское строение» и чрезмерная наивность. Я наслушалась этого еще от матери, которая родила в шестнадцать, поддавшись чарам моего отца. «Мужчинам — нельзя верить!» Это просто священная истина нашей семьи. Особи противоположного пола, как бы они ни выглядели и что бы ни говорили, — зло. Им нужно только то, что находится у добропорядочных ситаек между ног. И ради этого они будут лгать, как последние грешники.
С другой стороны, Сайверс мог без труда обаять любую девчонку. Зачем ему я? Именно я?
С этим пора покончить.
Я поднялась, натянула кофту и спустилась в холл. Погода за окном испортилась, но дрожь у меня была не из-за этого. Поверить не могу, что паникую из-за Питта. У меня подгибаются колени, но я твердо решила, что пора бы поставить все точки над «и».
На крыльце я остановилась, увидев Сайверса, понуро сидящего на подвесных качелях. В свете надвигающихся сумерек, поднявшегося прохладного ветра и трепещущих из стороны в сторону листьев молодого клена, парень казался несчастным и безумно красивым.
— Привет, Питт.
Сайверс поднял бледное лицо, нашел меня потерянным, совершенно опустошенным взглядом. На его губах возникла знакомая теплая улыбка.
— Прости, Лимма, я сейчас уйду. Не думал, что ты выйдешь, я… просто хотел побыть здесь.
Нельзя доверять Сайверсу, особенно когда он выглядит таким измученным и уставшим.
— С чего бы это? — нахмурилась я, складывая на груди руки. — Тебе понравился сад моей бабули?
Он мог бы и разозлиться. В конце концов, я говорила тоном, который вывел бы любого, но Сайверс лишь понимающе усмехнулся.
— Прекрасные розы.
— Тебе не стоит быть здесь, — категорично выпалила я, — это не имеет никакого смысла. Лучше бы тебе прямо сказать, что тебе от меня надо?
Чем жестче звучал мой голос, тем приятнее и очаровательнее становилась улыбка Питта. Казалось бы, хандра медленно оставляет его, во взгляде появляются прежние озорные искорки.
— Мне нужны твои трусики. Самые откровенные и желательно кружевные.
— Что? — обомлела я, мгновенно вспыхивая от гнева.
— Ты же быстрее поверишь в то, что я поспорил с ребятами, что пересплю с тобой, чем в то, что мне хочется просто поговорить.
— О чем тебе со мной говорить? — еще пылая негодованием, произнесла я.
— О тебе или обо мне, — пожал он плечами, — не важно. Я, как дурак, постоянно о тебе думаю, Лимма. Поэтому я здесь. Я прошу только о разговоре.
У меня пару мгновений не билось сердце. Эйфория нахлынула, и все поплыло перед глазами. Низ живота налился тяжестью, губы вожделенно запылали.
— Уходи, Питт, — смертельно краснея, произнесла я.
— Хотя бы пару минут, — попросил он, поднимаясь с качелей.
Его осторожное приближение вызвало волну жара, прокатившуюся по спине.
— Уходи, Питт, — повторила я, почти умоляя.
Сайверс остановился, но его взгляд блуждал по моему телу.
— Я понимаю, ты слышала обо мне много всего, но… разве ты не хочешь узнать меня получше? Сама?
Я решительно мотнула головой, отступая к дому.
— Нам с тобой не о чем разговаривать.
— Хорошо. Хочешь сказать, что я не заслуживаю даже шанса? — его бровь вопросительно и нахально изогнулась.
— Дело не в этом, — еще два шага к дому.
Я уже чувствовала, что могу спастись, как вдруг Питт усмехнулся:
— Да ты просто боишься.
— При чем здесь…
— Боишься, Лимма, признай это, — оборвал парень, — тебе хочется поверить мне, но ты упорно ставишь барьеры. Проще к черту меня послать?
У меня — зубрилки и отличницы — вдруг кончились все слова. Я глотала ртом разреженный воздух, не зная, что ответить.
— Если так, — произнес Питт, закусывая губу, — у тебя здорово получается. А я стелюсь перед тобой, как идиот. Да я в жизни так не унижался ни перед одной женщиной.
Его взгляд стал требовательным и острым, как бритва.
— Мне пора, — упавшим голосом бросила я, резко разворачиваясь, и этим позорным бегством признавая правоту слов Сайверса.
Всего несколько шагов до крыльца показались мне бескрайним расстоянием по раскаленной пустыне. Я знала, что Питт глядит, как я сбегаю, усмехается и наверняка злится. Сто к одному, что он сядет за руль своей сверкающей тачки с твердым намерением никогда не возвращаться в эту глушь и не встречаться со мной.
Громко хлопнув дверью, я прошагала к лестнице, услышав голос Дейны, донесшийся с кухни:
— Не забудь про ужин!
— Я не голодна! — прокричала, хватаясь за перила и направляясь в комнату.
Просто дойти. Мне нужно спрятаться там от всего и подумать.
Как же я ненавижу себя! Почему не могу быть просто двадцатилетней ситайкой с бушующими гормонами, которая занимается сексом с тем, кто ей нравится, безо всяких предрассудков? Почему я не могу сказать Питту, что изнываю от желания ощутить вкус его губ и отдаться ему там, где он прикажет? Пусть даже в машине! Мне, черт побери, двадцать лет! Я уже совершеннолетняя, и я хочу Питта Сайверса! Хочу почувствовать его в себе, хочу испытать первый в своей жизни оргазм!
Я рухнула на койку, обкусывая губы. Стоит только вспомнить сны с участием этого голубоглазого парня, как я постыдно и по-животному начинаю возбуждаться. Если бы он только прикоснулся ко мне или поцеловал, я бы умерла от наслаждения.
И вместо того, чтобы сказать ему об этом или хотя бы молча посидеть рядом, я шарахаюсь от него из-за чертова страха! Этот страх, будто код ДНК, передающийся из поколения в поколение семьи Лессон.
— Лимма, спустись, пожалуйста, к столу, — настойчиво заголосила Дейна, легонько постучавшись в дверь, — мы ждем.
— Я не голодна, правда.
— Мы всегда ужинаем вместе, Лимма.
Очередная традиция, чтоб ее! Будь я при смерти, я все равно пошла бы за стол, потому что традиции Дейны — это закон. Вся Каптика могла испариться, а закон Дейны нет.
Поднявшись, заново собрав растрепавшийся хвост, я спустилась в столовую и застыла на пороге, едва не схлопотав сердечный приступ.
— Я позвала твоего друга, ты же не против? — ставя на стол поднос с лазаньей, спросила ба и взглянула на меня невинно-кротким взглядом. — Там начался дождь. Питт, вы же любите лазанью?
— Да, очень, — улыбнулся парень, всем своим видом показывая мне: «я не сдаюсь без боя».
Промокшие от дождя волосы он небрежно откинул со лба и уселся рядом с моим стулом.
Я стиснула челюсти, сверкнула рассерженным взглядом на Дейну, и притворно осведомилась:
— Ба, ты же еще не познакомила Питта с мамой?
Та вскинула взгляд, качнув головой.
— Я сейчас ее приведу, — произнесла, зная, что Сайверса это зрелище может шокировать, впрочем, я на это и рассчитывала.
Пусть он увидит, что я девушка, отношения с которой могут приносить лишь проблемы.
Когда я вернулась с мамой из гостиной, Питт в самом деле растерялся. Секунду выражение его лица демонстрировало крайнее замешательство, но затем прояснилось и даже смягчилось.
— Мама, познакомься, это Питт, — сказала я, наклонившись над инвалидным креслом к уху матери, — он мой знакомый из университета, занимается футболом.
Конечно, мама не могла ответить и даже приветливо улыбнуться. Она вообще не могла двигаться.
— Очень приятно, — нашелся Питт, — я многое слышал о вас, о вашей научной деятель…
— Давайте к столу! — раздался чересчур встревоженный голос Дейны. — Мы не говорим за едой о работе. Питт, садитесь скорее! Лимма!
— У мамы боковой амиотрофический склероз, — шепнула я Питту, когда мы сели за стол, — действующие у нее только указательный и средний пальцы на правой руке. Ба сейчас ее покормит, но прежде мы прочтем молитву.
Пусть думает, что наша семья чокнутая. Быстрее отвяжется.
— Возьмемся за руки? — предложила Дейна. — Вот так, отлично…
Пока ба произносила молитву, я глядела на Питта, который был полностью сосредоточен на происходящем и больше не казался обескураженным или шокированным. Он так неожиданно вписался в наш семейный ужин, что само его присутствие здесь казалось мне сном. Я чувствовала тепло его пальцев, крепких, длинных. Я на секунду представила, как его руки касаются моего тела, талии, напряженной и изнывающей томлением груди. А затем и его рот… Эти губы, наверно, умеют ласкать. Уверена, они такие нежные и горячие, как лучи солнца. Они невесомо запорхают по шее…
— Лимма, передай мне салфетку.
Я вздрогнула.
Ба кормила маму, вытирая ей подбородок.
— Питт, — спросила она любезно, — вы давно знакомы с Лиммой?
— Нет, — отозвался парень, отправляя в свой притягательный рот кусочек лазаньи. — Нам все не представится случая поговорить.
— Значит, вы футболист?
— Да, играю за местную футбольную команду.
— И как же вы познакомились? Лимма не ходит на футбол, — в голосе ба заскользили нотки неприятного подозрения.
— Я просто увидел ее после тренировки.
— Просто увидел, — повторила Дейна и усмехнулась, — все это мне до боли знакомо. Я уже проходила это в случае с Гарвед, — и она многозначительно взглянула на меня. — Чем же вас так поразила Лимма, Питт?
Он перестал жевать, понимая, что его попросту тестируют.
— Она не такая, как все. Особенная.
Ба была удивлена. Впрочем, я тоже.
— Вы поняли это, просто посмотрев на нее?
Питт улыбнулся, осознав, что недоверие — это у нас семейное.
— Наверно, да.
— Вы, мне кажется, из тех, кто считает, что всегда добивается своего? — улыбка на лице Дейны была неизменным атрибутом, когда она вела подобные беседы.
— Нет, я спортсмен и знаю цену поражений. Я не всегда получаю то, что хочу. Но я стремлюсь к цели, иначе мне нельзя.
Ба сочла ответ исчерпывающим, натянуто улыбнулась и принялась за еду.
Когда ужин был окончен, и Питт сердечно поблагодарил нас за гостеприимство, он коснулся моей руки:
— Проводишь меня до двери, Лимма.
Мы поднялись и вышли в холл.
— Мне было очень приятно познакомиться с твоей семьей…
— Брось, — отмахнулась я, — считаным единицам это может быть приятно. Можешь ничего больше не говорить, все и так ясно.
— Да, — согласно кивнул он, — ясно.
— Что ж, — я распахнула дверь, — дождь закончился…
— Да, верно. — Парень взглянул на улицу, вдохнул свежий вечерний воздух и снова посмотрел на меня: — Увидимся завтра, Лимма.
Я изумленно вскинула брови, решив, что ослышалась. Так, значит, его не отпугнуло даже мое семейство? Он что, ненормальный, в конце концов?
Горячая ладонь легла мне на щеку, а дыхание Питта опалило губы. Первый поцелуй был легким и целомудренным, но выбил почву у меня из-под ног основательно. Я отпрянула, судорожно втягивая носом воздух. Кровь ударила в голову, ладони объяло огнем.
— До завтра, — едва смогла прошептать я.
