Глава 31
Хочется верить, что я все еще такая, как прежде.
Объемный пуховик, вязаная шапка и грубые ботинки — это воскрешало во мне Лимму-вечную-стажерку. В чем-то подобном я приехала в Вейсмунд в прошлый раз. Самое главное, это спасало от холода, жгучего ветра и крупного пушистого снега, который шел уже третий день кряду.
С собой у меня ничего. Багаж остался в отеле, в номере, который оплачен из кармана Файмса Сайверса. От него не убудет, считаю.
Пока иду пешком, продумываю, что буду говорить. Может, мне стоит начать с простого: «Привет!» или «Как дела, док, давно не виделись?», а может: «Заехала сказать тебе спасибо за тот незабываемый секс, когда мы не могли оторваться друг от друга ни на секунду, даже в душе…» Боже, и о чем я думаю?
В Вейсмунде я не только чувствую себя прежней ситайской девочкой, но и думаю, как она. И эмоции переполняют меня через край, как и раньше. Я снова боюсь Такера. Если я увижу пренебрежение в его глазах, то умру на месте. Он просто подумает: «И что нужно этой никчемной девчонке, раз она притащилась сюда из Элентропа?»
Я здорово искусала себе всю губу, мои щеки горели от мороза и стыда, глаза лихорадочно блестели. Когда я вошла в Центр и пожелала увидеть Кея, я, наверно, выглядела не лучшим образом.
Лифт, коридор, лестница… я несколько раз замедляла шаг. Беги отсюда, беги, Лессон! Разве ты мало страдала? Кей Такер — очередное искушение, которое не дает тебе покоя три проклятых месяца.
С другой стороны, может, эта встреча пойдет мне на пользу? Я, наконец, смогу убедиться, что ничего не значу для этого человека.
Впрочем, зачем я терзаю себя? Я ведь приехала по делу. Ага, убеждай себя в этом, Лессон!
И с каких пор я разговариваю сама с собой? Это чертова паранойя…
— Лимма! Подруга!
Я вздрагиваю так, будто за спиной взорвалась бомба. Хотя утверждать обратное тоже не могу, радость Шейлы — еще та термоядерная смесь.
— Какими судьбами? Да ты теперь у нас знаменитость!
Удивленная, я безропотно принимаю ее приветствия, а затем и объятия. И это приятно. Даже очень.
— Как твои дела, подруга?
Шейла спрашивает абсолютно искренне, и мне остается только смущенно улыбнуться и пожать плечами. Дело в том, что с некоторых пор я сама не знаю, как обстоят мои дела. С одной стороны, я даю по десять интервью в неделю, и моя физиономия украшает обложки нескольких весомых изданий, с другой стороны — я на грани катастрофы и полного забвения.
— Отлично, — тем не менее, лгу. — Хотела повидать Такера.
— Такера? — как-то неуверенно протянула Шейла.
— Да. Он у себя?
На самом деле, у меня не хватило духу ему позвонить, поэтому я решила сделать ему сюрприз. Такой очень странный сюрприз.
— Лимма, здесь кое-что… эм… пойдем.
Я, конечно, встретила Лойса и Гареда, которые приветствовали меня хлопками и дружным смехом. Провалиться бы сквозь землю, но это было очень мило и здорово выбило меня из колеи.
— Ладно-ладно, — вдруг произнес Лойс, — я давно хотел сказать, что всегда завидовал тебе, Лимма. У тебя не только соблазнительные ножки…
Шейла пихнула его локтем.
— Не слушай этого идиота. Лучше расскажи, как там Элентроп? Уже присмотрела себе жениха?
— О, опять этот женский треп, — закатил глаза Лойс и усмехнулся: — Да не смотрите на меня так, я даже успел по нему соскучиться.
— Твой приезд нужно отметить, — сказал Гаред.
— Отличная идея, — просияла Шейла, — мы давно не собирались. Последнее время работали как проклятые, а сейчас… Как ты смотришь на то, чтобы отметить в пабе?
— Возможно, чуть позже. У меня есть некоторые дела.
— Я читала о тебе в сети… прям истерия какая-то в научных кругах… — засмеялась Шейла. Ее смех был очень заразителен.
— Она недоговаривает, — доверительно сообщил мне Лойс. — Она включает все твои интервью и заставляет нас смотреть!
— Гаред, подержи-ка этого кретина, я выбью из него все дерьмо…
Напрасно Шейла просила об этом Гареда, тот уже давился от смеха.
— Мы сейчас меньше всего напоминаем взрослых разумных людей, — сказал он.
Пока они обменивались репликами и откровенно подтрунивали друг над другом, а я отвечала на это улыбкой, мой взгляд был прикован к двери в кабинет Такера.
Расстояние до кабинета оставалось ничтожным, и в то же время громадным, как пропасть.
— Лимма, так ты выпьешь с нами кофе?
— А? Да… хорошая идея, — бросила я на автомате. — Сначала только зайду к Такеру.
— Лимма, дело в том… — ответила на это Шейла. — Эм… Кей сломался.
Лойс и Гаред вдруг замолчали, а я перевела на Шейлу недоуменный взгляд.
— Прости? — странно слышать слово «сломался» в сочетании с именем Такера. Даже бредово.
— Теперь это кабинет Велмана, но ненадолго, — сказал Гаред. — Должны прислать сюда какую-то шишку из Элентропа.
— Постой, — до сих пор не могу поверить, — вы о чем?
— Такер был сам не свой последнее время, — произнес Лойс, — послал к черту совет, уничтожил результаты своих исследований и пустился во все тяжкие и, кажется, плевать он хотел на науку и на нас всех, вместе взятых. Велман говорил с ним несколько раз, но все без толку.
Да бросьте! Такер не из тех, кто сдается или с бухты-барахты кардинально меняет свою жизнь. Хотя в том, что происходит, прослеживается логическая цепочка. Такер послал все к черту, а ко мне нагрянул Питт с настойчивым предложением от Файмса.
Я нетерпеливо вошла в кабинет, застав за рабочим столом Велмана. В кабинете больше не пахло сигаретами, парфюмом и крепким кофе. Здесь все изменилось…
Проклятье! Все, что мне сказали, — правда.
И очень скоро я осознала, насколько эта правда страшна.
Велман встретил меня тепло, и некоторое время мы беседовали ни о чем, хотя он наверняка знал, что меня интересовала только одна тема.
— Уверен, тебе уже все рассказали, — произнес мужчина, не поднимая взгляд.
— Почему он ушел?
— Я знаю Кея десять лет. Он одержим наукой. Но сейчас что-то в нем надломилось… Ему нужно время. Хотя… — Велман устало отер лицо, взглянул на меня доверительно: — Я не понимаю, почему сейчас. Он… черт, я до сих пор не могу поверить в это.
Если сказать, что я была ошарашена, это ничего не сказать. Мне казалось, что мир катится под откос. Знать бы почему.
— Он уволился из университета?
— Подал документы еще месяц назад, — вымолвил мужчина. — Но в больнице еще оперирует, — Велман вздохнул и взглянул на меня: — А ты? Какими судьбами в Вейсмунде?
— Нужно уладить кое-какие дела с родней, — отозвалась я.
— Лимма… — Велман закусил губу, глядя мне в глаза странным долгим взглядом. — Все изменилось после его поездки в Элентроп… во всяком случае, начало меняться. Вы с ним виделись, верно?
— Он ничего не говорил о своих планах…
Мужчина подался вперед, наклонился над столом и прошептал доверительно:
— Я должен кое-что сказать, Лимма, но… желательно не здесь.
Странное, неприятное чувство кольнуло в самое сердце. Велман заговорил:
— Нам сказали, что приедет специалист из Элентропа, чтобы возглавить проект для Файмса, и я полагаю, этот специалист — ты.
Я кивнула.
— Где ты остановилась?
— В отеле неподалеку.
— Я отвезу тебя, и мы поговорим. Хорошо?
Отрицательно качнув головой, я пояснила:
— Не в отель. Мне придется кое-куда заехать. Я скажу адрес.
— Отлично.
Когда говорят, что любопытство сводит с ума — это не просто слова. Я сидела в транспортнике доктора Велмана, наблюдая, как тают снежинки на моих перчатках. Сейчас у меня было странное ощущение, будто я никогда и не уезжала из Вейсмунда, будто не было тех полутора лет адской работы, успеха, признания. Мне казалось, я шагнула назад, в густую метель вейсмундовской ночи, потерялась, шла на ощупь… и мне хотелось нащупать в пурге руку, которая всегда была тверже камня, которая могла вести, которая принадлежала человеку, коим я восхищалась. И вдруг эта рука ускользнула, и я снова заплутала. Странно, какое влияние был способен оказать на меня Кей Такер одним лишь фактом своего существования, своего безустанного движения вперед.
— Я рад, что ты приехала, — улыбнулся Велман. — С тобой нам будет приятно работать.
Под мерную качку езды я засыпала. Наверно, я слишком сильно устала.
— Черт, Лимма, — вдруг усмехнулся мужчина, бросая на меня взгляд, — Такер убьет меня, если я тебе все расскажу.
— Расскажете что?
Велман некоторое время молчал, пожевывая губу, затем произнес:
— Об этом никто не знает, кроме меня и него. И он будет не в восторге, если узнаешь ты, но я не могу держать это в себе. Понимаешь, Лимма, я так же, как и он, шел к этому десять лет, и просто забыть теперь… в один миг? Нет, я не смогу.
От напряжения у меня запульсировало в висках — еще никогда я не пыталась сложить «логический пазл» в таком темпе. Слишком мало информации, чтобы сделать вывод, что случилось в голове Такера, раз он решил все бросить.
— В общем, — пару секунд Велман смотрел на меня, собираясь с духом: — Такер не просто ушел. Он… он сделал это. Сделал, понимаешь?
Я отрицательно мотнула головой.
— Его капсула работает, Лимма.
— Что значит — работает?
— Это значит, что она способна вырастить из одной-единственной клетки организм с набором генотипа донора и с его сознанием.
Я шумно сглотнула.
— Но Такер запретил обнародовать результаты. Я даже отчеты в ММА подавал липовые последние несколько месяцев… А потом он просто все уничтожил.
Мы с Велманом некоторое время молчали, размышляя.
— В это сложно поверить, — наконец, вымолвила я.
— Да уж… — усмехнулся Велман.
Мне нужно срочно увидеть Такера. Теперь я хочу этого еще сильнее, чем раньше.
Но прежде, чем встретиться со своим бывшим руководителем, мне приходится навестить Файмса, ибо этот человек уже заждался.
Велман, разумеется, сразу понял, куда привез меня. Но, к счастью, он не стал задавать лишних вопросов.
Сначала я увидела лишь ворота. Меня встретил поверенный Файмса, приказал следовать за ним. Скажу откровенно, давно я не видела такой роскоши. Огромный величественный особняк, шикарный зимний сад, везде пункты охраны, у дверей стоит женщина в строгом деловом костюме — все так, словно меня ведут к персоне галактического масштаба.
— Господин Сайверс нездоров, — с ходу сообщила женщина, распахивая передо мной дверь, — прошу, не нагружайте его лишней информацией, если что-то пойдет не так, в кабинете есть кнопка вызова.
Чем ближе мы подходили к кабинету Файмса, тем тяжелее становилось у меня на душе.
— Ему незачем нервничать, — холодно предостерегла женщина, оказавшаяся его лечащим врачом. — Время вашего свидания будет ограниченно, вы же понимаете, в его состоянии ему показан полный покой.
Кабинет Файмса Сайверса потрясал. Но по сравнению с кабинетом сам Файмс выглядел не так презентабельно.
Он встретил меня, сидя за рабочим столом. Худой, бледный и изнеможенный, он не был похож на того человека, которого я видела на приеме почти два года назад. Теперь это была живая мумия, одетая в дорогой костюм. Цепкий взгляд приклеился к моему лицу, как только я вошла в комнату.
— Рад, что вы приняли мое предложение, госпожа Лессон.
Каких же трудов мне стоило абстрагироваться от мысли о его возможном отцовстве.
— У меня не осталось выхода, если честно, — вымолвила я, подходя ближе и присаживаясь напротив него. — Но хочу, чтобы вы уяснили сразу: я не занимаюсь лечением лейкоза.
В большой светлой комнате — холодной и пустой, словно в больничной палате, — я чувствовала себя неуютно. Сцепила под столом пальцы.
— Я исчерпал все возможные варианты, и теперь у меня тоже нет выхода. И времени.
Я видела — он устал, он чертовски устал. На секунду мне стало жаль его. Судьба дала ему столько шансов быть счастливым, но он решил закончить вот так, и теперь ему приходится обращаться за помощью ко мне. Это, наверно, здорово его уязвляет. А может, ему совершенно плевать.
— Вы хотите заменить мною доктора Такера? — спросила я напрямую.
— Он просил не тревожить вас, Лимма… Я же могу обращаться к вам по имени? — дождавшись моего кивка, Файмс продолжил: — Но теперь все наши договоренности не имеют силы. Такер оставил проект, признав свою несостоятельность…
Я едва удержалась от дурацкого: «Что вы сказали?» Такер признал свою несостоятельность? Это что-то новенькое.
— …это было честно с его стороны, — продолжил Файмс, — иначе он и дальше мог морочить мне голову. Теперь я хочу, чтобы вы продолжили то, что он начал.
— Вы хоть понимаете, насколько это сложно? — раздраженно осведомилась я. — Не уверена, что смогу сделать что-то большее, чем сделал он.
Возможно, наследник состояния Файмса, Эттон Сайверс, купил Такера? Кому больше всего выгодна смерть Файмса, тот и заказывает музыку, верно?
И теперь все зависит от меня. Я могу рассказать Файмсу всю правду, а могу смолчать и протянуть время.
— Давайте обсудим условия нашего сотрудничества, — сказал мужчина, — я приглашу своего юриста…
— Подождите.
Рука Файмса замерла над кнопкой связи.
— Я помогу вам, — сказала я после секундного молчания, — но взамен вы сделаете кое-что, — я взглянула на него прямо, уверенно, пристально, — вы расскажете мне всю правду. С самого начала.
Он понял. Сразу.
В его взгляде промелькнуло сожаление.
— Госпожа Лессон, это все ваши условия?
— Все, — отозвалась я.
Его рука опустилась на столешницу.
Думаю, он не сомневался относительно ответа. Его молчание было, скорее, вызвано внутренней нерешительностью. А может, он просто собирался с мыслями.
— Хотите услышать правду касательно меня и вашей матери?
— Да.
Он поморщился.
— Вы имеете на это право, Лимма. Но мне бы не хотелось… — он осекся, видя, как я хмурюсь. — Ну, хорошо. Если вы настаиваете. Но история будет длинной.
— Я не тороплюсь.
— Ну, тогда слушайте, — откинулся он на спинку кресла и сложил на животе руки. — Все началось, когда я приехал в Каптику для заключения крупного контракта с фармацевтической компанией. Я уже был женат на нелюбимой женщине, которая знала обо всех моих изменах. К слову, она тоже не была святой. Этот брак трещал по швам, но держался только благодаря тому, что ее отец считал нашу семью идеальной. А ее отец был очень влиятельным и состоятельным человеком. Его не стоило огорчать, и мы старались поддерживать видимость семейной идиллия. Ваша мать по вечерам работала санитаркой в местной больнице. В шестнадцать лет она уже хотела быть независимой. За год до этого мы жертвовали этой больнице оборудование, и я решил нанести визит. Не знаю, как все это закрутилось. Слишком быстро, наверное. Я провел в Каптике два месяца вместо недели, как планировал. И все это время мы встречались. А потом я уехал.
Файмс замолчал.
— И? — поторопила я.
— А потом она позвонила мне и призналась, что беременна.
— А вы?
— Хотел, чтобы она прервала беременность, — сказал Файмс, глядя мне в глаза, — я был женатым мужчиной. Надеюсь, вы понимаете, что я не мог поступить по-другому?
— Вы звонили моей матери накануне ее смерти?
— Да, — горькая улыбка тронула его губы. — Возникла щекотливая ситуация с моим племянником, которому она все рассказала. Этот мальчишка стал выпытывать все у своей матери, и она позвонила мне с просьбой поговорить с Гарверд. Ваша мать уверила меня, что вы ничего не знаете, и на этом наш разговор был окончен. Хотя, знаете, Лимма, Гарверд словно в дерьмо меня окунула.
Очень на это надеюсь.
— Почему она не сказала мне правду?
— Она вычеркнула меня из своей жизни и, наверное, из вашей тоже. Кроме того, когда завязались ваши отношения с Питтом, она не знала, кто он. А когда узнала, вы уже приняли решение в пользу науки.
Я некоторое время смотрела на этого человека пристально. Мой отец. Прямо передо мной. И хоть он редкостный козел, он не дурак.
— Вы понимаете, что ваш брат претендует на ваше наследство?
Этот вопрос не был для Файмса неожиданным.
— Понимаю, — ответил он. — И даже знаю, что вам предлагались деньги, чтобы моя смерть так и осталась для меня неизбежностью. Но я могу заплатить вам…
— Мне не нужны ваши деньги, — оборвала его. — И деньги вашего брата.
— А что вам нужно? Вы действительно поможете мне просто так?
— По-моему, мы уже определились, господин Сайверс. У меня ведь нет выбора. Скажу вам только одно. Моя бабка, Дейна Морис, когда умирала, сказала мне, что ни о чем не жалеет и что ей не нужен второй шанс. Моей матери он тоже был не нужен, она не боялась смерти. А вы, господин Сайверс, боитесь. Вы прожили эту жизнь чертовски неправильно, и теперь вам страшно умирать. И мне жаль, что вы не находите в себе сил признать это, стоя на пороге смерти.
Файмс молчал. Не потому, что ему вдруг стало стыдно передо мной. Просто он вынужден терпеть меня.
— Пожалуй, я пойду. Пришлите договор мне на почту.
— Лимма, — вдруг раздался его голос, — если вы думали, что я буду оправдываться перед вами, вы ошиблись. И я не знаю ни одного человека, который не хотел бы жить вечно.
Я усмехнулась и бросила через плечо:
— А я знаю, господин Сайверс, — и напоследок: — Всего хорошего.
Странно, но я не чувствовала ненависти.
Он — мой отец. Ну и что?
Я постараюсь не думать об этом, только и всего.
Когда я уезжала, то чувствовала себя так, будто меня покинули последние силы. Нужно собраться с духом, ибо мне предстояло самое сложное — разговор с Кеем. Правда, сначала его нужно найти.
Такер не ночевал дома. Я ждала его, сидя в машине и включив на полную печку.
Вейсмунд — чертов морозильник.
Я зла, до чертиков зла.
Уверена, Такер развлекается, пока я сижу и жду его. Проводит время с очередной «деткой». А ведь он обещал оградить меня от Файмса. Лжец! Лицемер!
Возможно, он уже тратит деньги, которые ему заплатила семейка Эттона.
Уже ночь, дальнейшее ожидание бессмысленно.
У меня был отвратительный день, так еще и это!
Я ударила по рулю ладонями, выругалась. И что меня так бесит, собственно? Разве Такер заставлял меня тянуть его в койку?
Нужно вернуться в отель. У меня так много работы в Элентропе, а я прохлаждаюсь здесь. Фармел едва отпустил, хотя и ему некуда было деваться, ибо перечить Файмсу он не мог. Уверена, моя почта ломится от писем. Каселл звонил несколько раз, но я не могла сосредоточиться на простом — выслушивании его проблем. Я постоянно думала о Такере, и это доставляло лишь неприятности.
Я опустила голову на руки, лежащие на руле. И в этот момент кто-то постучал в стекло. Вскинув голову, я тихо выругалась, приоткрыла окошко.
— Парковка здесь запрещена… — донесся до меня голос сотрудника правопорядка.
Вид у этого человека был уставший и безразличный ко всему на свете. Случись в этот момент апокалипсис, он не повел бы даже бровью. Кончик покрасневшего носа торчал из поднятого вверх мехового ворота куртки.
— Я уже уезжаю, — заверила его.
— Осторожнее на дороге… было предупреждение о надвигающемся буране.
Отлично, да! Только это мне и нужно для полного счастья.
Нужно было взять в прокате вездеход вместо этой колымаги, которая буксовала на ровном месте.
Снег накрывает бесконечной пеленой, ветер усиливается.
Я выжимаю педаль газа, и в этот момент звонит телефон. Дотягиваюсь, включаю громкую связь, чтобы освободить руки.
— Привет, Лимма. Как добралась?
Несмотря на все неприятности, постигшие меня в этот день, я искренне рада слышать Ниллу.
— Все отлично, — отвечаю, пытаясь придать голосу бодрости. — Еду в отель.
— Слушай, Лимма, — шепчет подруга весело, — я тут парня встретила… Он офигенный и… Ты там слушаешь?
— Да, — улыбаюсь, — рассказывай.
Едва я говорю все это, свет фар выхватывает летящий навстречу транспортник. Я резко поворачиваю руль, и в следующую секунду раздается невообразимый грохот.
Все.
Космос.
Мне кажется, я плыву в невесомости, черной, тягучей, тихой. Покачиваюсь, словно на волнах. Меня ничего не беспокоит, я просто наслаждаюсь спокойствием и чувством полной защищенности. Бесконечно долго. Слабым проблеском время от времени слышится, будто меня кто-то зовет, и мне кажется, я вижу того человека с поднятым воротом. Он говорит, чтобы я не шевелилась. Трещит рация. А еще мне кажется, будто я вижу звезды, подернутые легкой белесой дымкой. Вспоминаю, как лежала в снегу под звездным небом в ночь, когда узнала о смерти мамы. Тогда мне было холодно, сейчас нет. Но что-то общее было в этих двух случаях: мне вовсе не хотелось сопротивляться. Жить — это ведь больно. А тонуть во мраке спокойствия — так соблазнительно. Я сделала для науки то, что должна. Мне всего двадцать один, но я чувствую, словно прожила всю жизнь. Я успела полюбить… отдаться мужчине. Об этом я не жалела ни секунды. Я вдруг поняла Дейну и маму — я больше не боялась смерти. Жизнь должна быть конечна, и она этим так восхитительно прекрасна, ярка и бесценна. Я медленно растворяюсь во мраке — больше не слышу голосов, не вижу неба. Я и есть небо…
— Общий анализ крови… Звоните в операционную… Перекладываем на счет… Раз-два…
Топот. Голоса вокруг. Резкий свет.
Я с трудом приоткрываю глаза.
Не чувствую боли, в голове шум, все точно во сне.
— Кардиограмму… Вызовите ортопеда…
Этот голос… я знаю этот голос. Эти низкие нотки, легкую хрипотцу. Этот голос так уверенно раздает команды, что я могу не беспокоиться — все будет хорошо.
— Лимма, ты меня слышишь? Крошка, посмотри на меня.
У меня едва хватает сил, чтобы произнести его имя.
— Вот отлично, — напряженно говорит он мне, а затем кому-то: — Операционная готова?
Вся эта суета… все так неважно. Знали бы они все, как ничтожна эта суета.
— Я нашла тебя, — произношу на выдохе.
Наверно, Такер считает, что я сошла с ума. Хотя нет, мои травмы оправдывают всю ту ерунду, которую я несу на полном серьезе.
— Я… нашла… тебя…
— Да, ты меня нашла, — говорит Кей. — Теперь все будет хорошо. Потерпи.
«Операционная готова, доктор!» — доносится сквозь шум.
И снова надо мной мелькает свет. Я начинаю чувствовать прикосновения… а затем меня оглушает боль. Она будто включается по щелчку пальцев.
— Сейчас ты уснешь, Лимма, — снова слышу этот голос, и это приносит мимолетное облегчение.
Я не сопротивлялась густому, тягучему сну. Мои глаза закрылись сами собой, и сознание затуманилось. А в следующую секунду я услышала:
— Лимма, открой глазки. Просыпайся, крошка.
Его голос снова вел меня. Я зашевелилась, чувствуя притупленную, но все еще сильную боль. В ноздри ударил резкий запах лекарств.
Сначала мне сложно понять, где я и что происходит. Но затем я вспоминаю, и сердце начинает тяжело колотиться.
— Все болит…
Мужчина гладит меня по волосам.
— Ты помнишь, что произошло?
Как же сложно сфокусировать взгляд на мужском лице, пусть и таком безупречно красивом.
— Я плохо вожу…
Губы Такера складываются в ласковую улыбку.
— Это поправимо, Лессон.
— У меня черепно-мозговая, да? Ребра… Нога, да? Что еще?..
Чувствую невесомый поцелуй в уголок губ.
— Ты должна отдохнуть, крошка. Я буду рядом, хорошо?
— Кей… сколько… сколько времени я здесь пробуду? — перевожу дыхание. — Мне нельзя задерживаться.
Он не отвечает.
— Кей? Ты ушел из проекта…
— Хорошо, что, наконец, мы на «ты».
— Почему ты это сделал?
— Удивляюсь, какие вещи тебя волнуют, Лессон.
— Ты сделал это из-за денег? Эттон Сайверс заплатил тебе?
Мужчина касается моей щеки, гладит, и я слышу его шепот:
— Лессон, меня нельзя купить. Просто пришло время кое-что переосмыслить. Такое случается. Со мной, правда, впервые.
— Кей…
Он целует меня и внезапно уходит.
Я еще долго лежу, пытаясь бороться со сном, но затем уступаю. Наверно, мне стоит отдохнуть. Теперь боль — это то, что будет преследовать меня очень долго. Я прекрасно знаю, что авария вроде моей не пройдет бесследно. Поэтому мне нужны силы.
