Трески и стоны ущелья проникали в корабль, но Трент только сейчас различил их среди других внутренних шумов. Из полунаркотической послеоперационной дремы его выдернул скрежет атомных ножниц, режущих углеродный пенопласт внутренних перегородок. Потом он распознал шипение лазерных резаков, громыхание роботов и вонь универсального клея. И когда он наконец заставил себя подняться, принять душ, влил в себя кофе и открыл дверь каюты, то обнаружил, что многое изменилось.

Вниз, к проложенной по всему кораблю гравитропе, вела новая лестница. Стены и другие каюты исчезли, все снятые перегородки лежали грудой возле двигательного отсека. Его собственная каюта превратилась в слегка перекосившийся куб, угнездившийся на перекрестии внутренних распорок. Сохранился и медицинский отсек, приобретший ту же форму, только теперь он одной стороной выходил в просторный зал, в котором разместились некоторые лечебные и диагностические приборы. Кладовки и лаборатории тоже стали сквозными — все стеллажи, припасы и инструменты никуда не делись, но были широко разнесены. Внутренние помещения корабля просматривались до самой рубки, также лишившейся задней стены. В центре открытого пространства стояла Изабель — на месте, где когда–то находилась ее лаборатория–мастерская. При помощи голема она делала что–то с трубой из мономерной ткани и напоминала чудовищное насекомое, окутывающее коконом жертву.

Трент шагнул на гравимостки, остановился на миг и снова вернулся в свою каюту. Внутри он стащил с себя одежду, натянул поддевку и скафандр, а к поясу прицепил шлем. Изабель, очевидно, перепланировала внутреннее пространство корабля, чтобы оно соответствовало ее новой форме, которая, насколько знал Трент, обладала большей устойчивостью к вакууму, чем человеческая. Удаление части внутренних перегородок и опор, вероятно, не слишком ослабило корабль, но, если где–то в корпусе будет пробоина, это весьма вредно для здоровья. Переодевшись, Трент двинулся к платформе, которую уже заняла Изабель.

Она повернула к нему капюшон, медленно, словно рассеянно. Похоже, на этот раз Трент не застал ее врасплох, и Изабель удалось подавить бессознательные инстинкты. Он знал наверняка, что хозяйка сдерживается, чтобы не убить его; что она старается сохранить в себе достаточно человеческого, чтобы однажды не счесть его добычей. Сейчас Изабель стала еще опаснее, чем тогда, когда набросилась на Габриэля. Еще она казалась менее уравновешенной и последовательной. Трент был уверен: если Изабель и не прикончит его сама, то наверняка втянет в какую–нибудь переделку, которая приведет к смерти их обоих.

— Я подумывала вовсе отказаться от гравипластин, — сказала она, возвращаясь к своей работе, — но даже моей новой сущности нужны взлеты и падения. Еще она чувствует себя лучше при высокой силе тяжести. Странно, конечно, с учетом того, что эта форма создавалась эшетерами как биомеханизм, приспособленный для боев в вакууме.

Трент начал догадываться, что она делает. Матерчатая труба оканчивалась широкой открытой лопастью, этакой ложкой с мерцательными излучателями по кайме. Кроме того, внутри обода имелась консоль с высовывающимися наружу многосуставчатыми руками–роботами. Повсюду тянулись ребра жесткости — возможно, какая–то система обогрева, еще имелись различные источники питания, кислородные баллоны, «бойницы», и прочее, и прочее. По всей длине шли отверстия с электромолекулярными уплотнителями по ободу. Отсюда будут торчать ее ноги. Несмотря на действительную или мнимую иммунность к открытому космосу, Изабель мастерила скафандр, соответствующий ее новой форме.

— Ну, хватит. — Изабель резко оторвалась от работы и сунула скафандр голему. — Пора двигаться.

— Двигаться?

— Он думает, что ускользнул, но как бы не так!

— Ускользнул? — Трент чувствовал себя полным идиотом.

Изабель, громко топая, направилась к нему, и Трент едва подавил желание отпрыгнуть — он просто с показным спокойствием отступил с ее дороги. Изабель прошествовала мимо в сопровождении странного пряного запаха. Возможно, запах был как–то связан с ее последним скачком роста после обильной трапезы на Литорали. Сейчас она вымахала больше двенадцати футов в длину, и все щели на панцире уже сомкнулись. Капюшон стал с ярд в диаметре, количество черных щупалец увеличилось, да и манипуляторы постоянно росли. Трент помедлил, но, бросив взгляд на вечно ухмыляющегося голема, двинулся следом за Изабель.

— Ты спал, — заявила хозяйка, — и не в курсе новостей.

— Если ты помнишь, у меня были некоторые проблемы, — ответил Трент, тащась за ней по переходу вверх, к рубке. — А еще у меня больше нету «форса».

— Прадоры передрались, — небрежно бросила она. — Три истребителя напали на дредноут. Один из истребителей погиб. Тем временем Пенни Роял воздвиг силовой барьер вокруг Панцирь–сити. Затем дредноут обстреляли из рельсотронов, установленных на одной из лун, а Пенни Роял отвел энергию от защитного поля и уничтожил огневую точку. Потом дредноут стал оборонять город и обратил оставшиеся истребители в бегство, а Пенни Роял незаметно скрылся.

Трент уже поднялся в рубку и смотрел на экран, на каньон, где недавно опустился «Залив мурены». По обе стороны поднимались черные крошащиеся скалы, изборожденные золотистыми ручейками жидкой серы, стекающими по склонам в бурлящий внизу ручей. Тут и там на камнях виднелось что–то вроде грибных шляпок. Трент не знал, живые это существа или просто какие–то минеральные образования. Он прикусил язык, проглотив бессмысленное «что?», и молча продолжил переваривать сказанное ему Изабель.

— Это же уйма энергии, — пробормотал он наконец, усаживаясь в единственное оставшееся в рубке кресло.

— Украденной энергии, — откликнулась Изабель. В углу экрана возникло усеченное изображение местной звездной системы; от Литорали отходила белая точка. — Пенни Роял сгенерировал небольшое силовое поле, привязанное к реальному пространству, и при помощи энтропийного эффекта выкачал энергию из реала. Энергия атак на поле впитывалась, переправлялась в У-пространство, и за счет нее поле росло, росло, пока не окружило весь город.

— Весь город?

Изабель опустила капюшон, подтверждая сказанное.

— Сферическое поле, полностью замкнутое, даже под землей. Энергия последующего обстрела также перекачивалась в подпространство. — «Залив мурены» пришел в движение; Трент всеми костями ощущал вибрацию двигателей. — Когда установка на луне начала палить по дредноуту, Пенни Роял выдернул всю энергию из подпространства обратно в реал, направив ее через сжимающееся силовое поле. Последовал лазерный удар, в который, по моим подсчетам, было вложено девяносто восемь процентов общей энергии защитного поля. Так что речь идет о залпе, сравнимом по мощности с гигатонным ПЗУ.

— А луна? — тихо спросил Трент.

— Практически испарилась.

Насколько помнилось Тренту, ни одна из местных лун не отличалась большими размерами, а огневая мощь дредноута вполне позволяла уничтожать подобные объекты. Но Пенни Роял все–таки не был дредноутом. Вот почему Изабель так и не отправилась за ИИ, несмотря на всю свою ненависть к нему и к тому, что он сотворил с ней. Ее инстинкты выживания были достаточно сильны, чтобы избегать столкновения с тем, что способно раздавить тебя, как жука. И вот теперь, когда «Залив мурены» поднялся из каньона этой внутренней планеты, оставив позади осыпающиеся черные горы и серные испарения, она, похоже, намеревается все–таки последовать за ИИ.

— Я по–прежнему считаю, что тебе стоит отказаться от этого, Изабель, — заметил Трент.

Словно в ответ на его слова, на щитостеклянный экран упали бронированные щитки, закрывая обзор. Секунду экран показывал лишь внутреннюю поверхность закаленного кермета, затем на активировавшемся ламинате возникло изображение. Впереди раскинулась чернота космоса с мерцающими звездами — звезда осталась позади, о ее существовании можно было судить только по отраженному правым датчиком зареву.

— Может, у тебя вообще не получится. — Мужчина постарался, чтобы в голосе его не звучала надежда.

Изабель повернула к нему капюшон, и он вздрогнул, подумав, суждено ли ему когда–нибудь привыкнуть к тому ужасу, в который превратилось ее лицо.

— «Роза» выходит из гравитационного колодца Литорали, — немного рассеянно ответила она. — Это старая грузовая лоханка, и параметры двигателя у нее не экранированы. Когда они войдут в У-пространство, я оценю их энергобаланс и вычислю координаты.

— Возможно, они и раньше не были защищены…

— Если Пенни Роял закрылся, мы найдем другой путь.

Она отвернулась, погрузившись в потоки сенсорных данных. Секунду спустя по низу экрана побежали ряды символов, и Трент сразу узнал их. Изабель подключилась к корабельным орудиям: сейчас они были готовы к бою.

Трент молча сидел, чувствуя обреченность. Настроение его, конечно, обусловливали моральные травмы, полученные наравне с ранами. Но если Изабель осуществила доступ к боевым средствам, то они, возможно, являются частью «других путей», упомянутых ею. Похоже, прежнее желание получить у ИИ ответы покинуло разум Изабель. Теперь главный экран показывал «Розу» Блайта. Она шла на фоне звезд на термоядерном двигателе, а вокруг расцветали рамки наведения на цель.

— Изабель… не надо, — выдавил Трент.

Она напряглась, как пружина на взводе, и, зашипев, резко повернулась. Ножи–скальпели на ее капюшоне лязгали друг о друга, затачиваясь.

— Будет лучше, если Пенни Роял вообще никуда не ушел, — заявила она. — Спир явится сюда, на последнее известное местонахождение ИИ.

— Ты видела, что он сделал на Литорали, — возразил Трент. — Ты хоть на секунду допускаешь, что тебе…

О черт.

Она выстрелила.

Трент ощутил, как содрогнулся корабль, когда разрядился рельсотрон, потом увидел на экране вспышки, разбивающиеся о защитное поле «Розы». Резкое ускорение едва не выбросило его из кресла, и Трент поспешно застегнул ремни безопасности. Изабель метнулась в сторону, ее ороговевшие ступни рвали металлический пол. Что–то полыхнуло, экран погас, и «Залив мурены» дернулся, точно по нему хлопнула рука великана. У Трента скрутило кишки, а тело мигом вспомнило обо всех недавних ранениях. Он так и думал. Изабель собирается угробить их обоих.

— «Хамелеонка»? — недоуменно пробормотала Изабель. — Они ею не пользуются.

«Залив мурены» резко изменил направление полета, и экран снова ожил, показав «Розу», не пользующуюся «хамелеонкой». В следующий миг корабельные датчики словно попытались зафиксироваться на чем–то неопределенном. Трент заметил некий массивный объект, сейчас ползущий к краю экрана. Потом ламинат побелел, и на нем рывком возникло новое изображение. Изображение щелкало протезами–жвалами и булькало, производя звуки, которые тут же переводились на понятный язык.

— Изабель, — сказал отец–капитан Свёрл, — нам нужно поговорить.

— Изабель, — повторил прадор.

— Нет, — отрезала она. — Никогда.

Пушки выстрелили снова, и снова силовые поля приняли удар на себя, а вспышки озарили защищенный гигант–дредноут.

Она атакует?

— Изабель, — опять произнес Свёрл, ухитрившись одним словом — да и то переведенным — выразить свое огромное разочарование.

Корабль опять накренился, после чего последовал внеплановый нырок в У-пространство, от которого у Трента зазвенело в ушах, а все его кости стали похожими на бьющуюся стеклянную посуду. Экран посерел, на нем закружились спирали, замигали огни, которые долго еще плыли перед глазами. Затем все снова стало белым. В конце концов к Изабель вернулась капля здравомыслия.

— Он не станет нас преследовать, — заявила она, и даже синтезатор речи не сгладил ярости ее слов. — Я скрыла параметры двигателя.

У-прыжок резко завершился, и на экране вновь появился космос с тусклыми, редкими звездами.

— Он не станет нас преследовать, — повторила Изабель. — Ему велели охранять эту треклятую Литораль.

Трент ни о чем не спрашивал. Очевидно, ее общение с отцом–капитаном было более пространным, чем слышимая его часть. Несколько долгих минут он ждал, наконец Изабель расслабилась, насколько это позволяла ее новая форма.

— «Роза» ушла в У-пространство, — заявила она, повернув к Тренту капюшон. — У меня есть ее координаты.

— Не лучше ли подождать у Литорали? Ведь Спир наверняка отправится именно туда.

— Нет… не там, — прошипела в ответ Изабель. — Спир сюда не идет. Он не покинет Масаду, потому что Пенни Роял идет к нему. — Она сделала паузу… размышляя? — Надо назначить Моргану новое место встречи. Для завершающей фазы нам потребуются серьезные огневые средства.

— И куда…

— Масада.

Трент устало обмяк. Его согласия не требовалось, и он даже расслабился. Оказывается, точная осведомленность о времени и месте собственной смерти как–то раскрепощает.