31
Он построил внутри себя барьер. Отгородил свой разум, чувства, эмоции. Он заставил себя не думать — кто перед ним, что за люди, почему они оказались здесь, в этой тайной зловещей тюрьме. Какие прегрешения привели их в камеры с малюсенькими окошками под потолком, забранными крепкими решётками.
Каждый день повторялось одно и то же. Он завтракал — как автомат, машина, функцией которой является поглощение пищи. Вкуса не чувствовал, но съедал всё. Отвечал на вопросы — порой невпопад — и ехал в тюрьму. Сопровождающие всё время менялись, но тот «шкаф» в плаще, которого он видел с коробкой, на глаза не попадался. Зато каждый день начинался с Залеского.
— Отлично, Вик, — потирал руки полковник. — У вас определённые успехи! Вы знаете, что можете теперь регулировать зону захвата? Наша аппаратура фиксирует — позавчера вы сняли с двух объектов витакс, приоткрыв амбразуру всего на сорок пять градусов. Браво! Объекты стояли рядом, и вам этого хватило…
Это были те две женщины. Похоже, мать и дочь. Они действительно жались друг к другу, угадав каким-то шестым чувством, что их пришли убивать. Вик запер себя на замок, превратился в бетонную глыбу — шершавую, холодную, неживую. И как только где-то за стеной с него сняли намордник, хватанул жизни этих двух женщин одним резким движением. И тут же забарабанил в дверь.
Да, он знал, что может теперь регулировать поток принимаемого витакса — его объём и интенсивность. Как только ослабляли поводок, он мог тянуть узконаправленным пучком, секторами различной величины, мог выпить донора одним глотком или произвести строго дозированный съём. Всё это было новым в ощущениях, навыки нарабатывались быстро, и очень пригодилось бы в воровском ремесле ещё недавно, но сейчас от него требовали другого…
— …А вчера! Вчера вы показали нам и вовсе высший пилотаж! Сработать всем полем одновременно, по окружности?! Наши специалисты до сих пор не могут прийти в себя!..
А вот вчера были уголовники. Что ж это за внутренняя тюрьма у господина полковника, или Вику создают специальные условия? Но ошибки быть не могло: оловянные взгляды в прищур, татуировки, гнусавая речь. Притом, бакланы, не учёные ещё, не то просто так на тягуна не полезли бы. Какой-то молодец — даже не блатной, а так, приблатнённый, — тут же направился к Вику танцующей походочкой. Разговор завязать, на вшивость проверить.
С такими он встречался. Знал — тут или нужно уметь разговаривать на их языке, или не стоит говорить совсем. Выбрал второе. Как только почувствовал свободу, представил себя губкой, впитывающей влагу всеми своими порами. Турбина даже не зарычала — засвистела на высокой ноте. Сколько их там было — шесть, семь? Он не считал. Будто отжал комок ветоши и отбросил за ненадобностью.
А потом были ещё камеры. Разные. И ещё, ещё, ещё…
И силы заниматься всем этим давало только одно — неожиданное и невероятное открытие. Во время отключения кокона открывался крохотный канал к оператору. Тот, кто держал поводок, кто мог одним движением запечатать его поле, по прихоти своей то дарил, то отнимал способность к тягу — сам был уязвим. Что за обратная связь срабатывала в данном случае, Вик не знал. Вникать в природу этого явления не было ни сил, ни желания, да и знаний, наверняка, не хватило бы.
Но из этого следовал один очень важный вывод. Однажды, подобрав выгодную ситуацию, он сможет перехватить поводок. Хоть ненадолго, но стать хозяином собственного намордника. И это был шанс. Призрачный, ещё не до конца оформившийся в виде мыслей и планов — но шанс. Осталось только терпеливо дождаться момента его реализации.
И отыграть как по нотам.
Оператор, тот самый «шкаф» в плаще, мелькал рядом с полковником постоянно. Вик был уверен — генератор действует на определённой дистанции. Вряд ли у них есть прибор, блокирующий поле на сколь угодно большом расстоянии. Тогда расклады были бы совершенно иными, и схема контактов другая. Нет, коробочка пока способна работать лишь в непосредственной близости от «пробитого». Ну, метров сто, или чуть больше. Вот и водят они Вика как бычка на привязи.
Но в условиях тюрьмы ничего не сделаешь, единственная возможность может появиться лишь при охоте на Грома.
Поэтому через неделю он обратился к Залескому:
— Хватит, полковник. Я не убийца. Больше в ваши камеры я не ходок. Можете меня пристрелить, или заморозить поле, но я готов сделать ещё только одну акцию. Ту, о которой мы говорили в самом начале.
— Вы не в том положении, Сухов, чтоб диктовать условия, — нахмурился куратор. — Всё идёт по программе. Очень скоро мы примемся за Грома, это я вам обещаю.
— И я вам обещаю, полковник. — Виктор упрямо смотрел в глаза Залеского. — База Грома будет последним и единственным местом, где вам придётся снимать с меня намордник. Заключённых я больше пить не буду.
— Забью в любую камеру, или загоню во внутренний двор во время прогулки заключённых — и велю отключить генератор. — Залеский смотрел даже с интересом. — Ты ж себе больше не хозяин, тягун. Процесс пойдёт сам по себе. Наберу витакса, сколько нужно, и накину кокон. Как тебе такой расклад?
— Повешусь, вены вскрою, голову об стенку разобью. Что-нибудь, да с собой сделаю — не уследите. Но пить больше женщин и пожилых профессоров не буду. Да хоть и уголовников — тоже не буду…
Видно, углядел что-то такое полковник в глазах своего заключённого, тряхнул головой.
— Ненавижу, когда мне пытаются диктовать условия, — проговорил с едва сдерживаемым раздражением. — Однако вы неплохо держитесь. Да и время поджимает. Поэтому мы переходим к заключительной фазе операции. Буду с вами откровенен: найти Грома и его базу мы пока не смогли, но из достоверных источников известно, что завтра произойдёт встреча. Известно время и место, и то, что это люди Грома. Им нужен витакс. Через свои оперативные каналы я подвёл к ним посредника. Тот обещал прислать человека, у которого есть большая доза товара на продажу. Вот такого купца и будут ждать боевики в условленном месте.
— А роль купца сыграю я?
— Вы, Виктор. С совершенно незнакомым человеком они разговаривать не будут. Посредник намекнул, мол, продавец придёт известный. С ним и договаривайтесь. Квартира будет под нашим контролем, но кокон отключать не будем. Ваша цель — договориться о продаже двух чемоданов витакса. Поставите лишь одно условие — передам, дескать, товар только из рук в руки Грому. Можете сказать, что доверяете только ему, можете придумать что-то ещё. Ту я полагаюсь исключительно на вас, Виктор, но мы должны узнать адрес берлоги. Мол, приеду и привезу — и никак иначе.
— А если эти ребята схватятся за оружие? Там стеснительных нет, а того, что я могу высосать их всех одним махом, они ведь не знают…
— Повторяю, мы будем рядом. Если что — вмешаемся. Но ничего такого произойти не должно. Нужно договориться, найти слова, заключить сделку. Чёрт возьми, вы ж не первый раз контактируете с боевиками! Две канистры длительного хранения, это не маленький свёрток, который можно передать где-нибудь в переходе или на улице. Гром наверняка согласится, чтоб вы привезли товар к нему. Заодно, пощупаете обстановку, убедитесь, что Гром в городе.
— А что, есть сомнения?
— С этим… контингентом никогда ничего нельзя знать наверняка. К тому же, считайте эту встречу сценической репетицией перед контактом с Громом.
— Зачем это нужно? — насторожился Вик. — Он знает меня лично, мы встречались много раз.
— Вы встречались, чтобы сдать витакс, а не для того, чтобы убить. Поверьте, это совсем разные вещи. Главарь — матёрый зверь, чувствует опасность спинным мозгом. Заподозрит что неладное, пристрелит без лишних вопросов. Вы помните свою последнюю встречу с Шестопёром? А ведь вы были друзьями. Когда-то…
Доля правды в словах шпиона была. Валерка не рассуждал совершенно, сразу схватился за ствол. Может, Залеский и прав — за прошедшие дни он мог разучиться общаться с людьми на простом человеческом языке. Только через энергетические потоки.
— Я уверен в успехе, — проникновенно проговорил Залеский. — Вы справитесь, мы приведём в действие наш план, а по окончании акции я выполню все свои обязательства. Софья тоже ждёт этого, помните об этом, Вик.
На следующее утро высокий вывел его к обыкновенному автомобилю — потрёпанный бежевый седан, никаких тонированных стёкол. За рулём сидел невзрачный мужичок в поношенной куртке. На Вика он глянул лишь мельком.
— Садитесь, Виктор, — напутствовал высокий. — Водитель привезёт и укажет дом. Третий подъезд, пятый этаж, квартира сорок четыре. Три звонка: два коротких и один длинный. Спросят, мол, кого надо? Ответите — привет от Ермолая Крюка. Скажут, не знаем такого. Тогда добавите, что Ермолай от Субботы. Запомнили? Повторите.
— Ох, и хитры же ваши шпионские игры, — вздохнул Вик, но пароли и отзывы повторил.
— Когда закончите в квартире, спускайтесь вниз. Идите через двор, вас будет ждать машина. И ни пуха…
— Идите вы все к чёрту! — с чувством ответил Вик.
Высокий только усмехнулся.
Доехали быстро. Машина тормознула в том же районе Фуфайки, перед обычной пятиэтажкой, очень похожей на ту, где его содержали. Будто и не уезжал никуда. Перед домом неухоженный двор: заброшенная детская песочница, ряд гаражей напротив дома. Между ними что-то вроде аллеи со скамейками. Летом здесь, наверное, мамочки катают коляски с младенцами, а на лавках сидят пенсионерки, перемывая косточки всем: от президента страны до Люськи-шалавы из первого подъезда. Но в это холодное и сырое время года двор был пуст. Всё пространство густо заросло кустами, сейчас голыми и неприветливыми.
И как всегда срывался мелкий и холодный дождь. Нудный, надоевший, хоть осень ещё была только в первой своей половине, делавший настроение совсем уж слякотным.
Въезд во двор был один, остальную территорию огораживал бетонный забор, неизвестно кем и для чего выстроенный. Машина, на которой привезли Вика, стала у въезда.
— Вам туда, — показал рукой на дом водитель.
Вик выбрался из салона, поежился под холодным ветром. Поднял воротник куртки. Машина тут же сдала задним ходом, развернулась и нырнула куда-то в боковую улочку. Вокруг никого не было видно — ни друзей, ни врагов. Казалось, пожелай сейчас Вик, и он мог бы отправиться куда угодно. Но впечатление обманывало — холодная тупость под ложечкой, та особая пустота внутри, к которой он начал уже привыкать в последнее время, были верными признаками, что он в коконе.
Никто не собирался его отпускать. И оператор с энергетическим поводком где-то рядом, и сам Залеский тоже. А там и группа поддержки, если что вдруг пойдёт не так. Полковник обещал присмотр, и так наверняка всё и обстоит. Знать бы еще, где они прячутся. Особенно поводырь.
Он прошёл до нужного подъезда, нашёл квартиру сорок четыре с облупившейся дверью.
На условный звонок дверь приоткрылась.
Показался здоровенный молодой детина, до глаз заросший щетиной. Хмуро оглядел Вика, выслушал пароль и назвал отзыв. Мотнул головой — заходи, мол, и когда Вик сделал шаг, ловко перехватил его за плечо, крутанул лицом к стене и прижал намертво. Одновременно ударом ноги захлопнул дверь. Сноровисто обшарил.
— Извиняй, — прогудел ломким баском, — но бережёного бог бережёт. Проходи в комнату.
В комнате за столом сидели двое: тихо разговаривали, курили, на столе стояли бутылки с пивом. Здоровяк прошёл и примостился третьим. На гостя вроде и не обратили внимания. Лицом к входу сидел мужчина средних лет, но с ранней сединой в голове и с морщинистым костистым лицом. Его Вик не знал. Здоровяк оказался боком к Вику, он тут же приложился к бутылке с пивом. Третий сидел спиной, сгорбившись над столом.
А ведь тут наверняка всё пишется и фиксируется, соображал Вик. Он должен сейчас разыграть торг, убедить Неукротимых, что ему можно доверять, и что у него есть товар. Много-много товара. И одновременно условиться о встрече с Громом, потому что боевик с внешностью байкера и пристрастием читать умные книги нужен ему, Вику, просто до зарезу.
Полковник помянул, что покупатели Вика знают, мол, чужого они близко к себе не подпустят. Но ни одной знакомой физиономии что-то пока не наблюдается, и что — импровизировать? Рассказывать, как он встречался с главарём, как познакомился? Подобная откровенность, вообще говоря, у этих ребят не в чести, последствия могут быть самые неожиданные. Виктор ещё мешкал у порога, размышляя как лучше начать разговор, когда третий неожиданно повернулся.
— Ну что ты, вор, топчешься как школьник, сбежавший в бордель с уроков? — сказал он и хрипло рассмеялся. — Заходи, здесь все свои. Потолкуем…
Это был Мрачный, правая рука Грома. Самый верный и проверенный его помощник.
