Глава 16
Командировка в Фордо

Командировка Мохаммеда на ядерный объект состоялась через пару недель после его возвращения из Катара. Но не в главный центр по обогащению урана Натанз, как он предполагал, а на новый завод Фордо, что в 160 км к югу от Тегерана. Здесь, в самой преисподней дьявола – глубоких подземных пещерах горного плато недалеко от города Кум – были оборудованы специально укрепленные, бомбой не прошибешь, бункеры, где завершался монтаж 2800 центрифуг для 19,75-процентного обогащения урана в том числе, как заявлялось в прессе, и для использования в медицинских целях. Раньше ученый не сильно напрягался по поводу того, зачем прятать центрифуги в толщу скального грунта, укрепленного монолитом армированного бетона. Теперь вопросы напрашивались сами собой. Зачем такое количество центрифуг? Откуда здесь оказался обогащенный до 27-процентного уровня уран, следы которого якобы обнаружила посетившая этот завод комиссия МАГАТЭ? И случайно ли совсем недалеко отсюда, в горном массиве Барджамали, находится еще один стратегический военный объект – полигон Парчин, где уже два десятка лет компания Shahid Hemat Industrial Group проводит стендовые испытания ракетных двигателей.

Сейчас, после всех злоключений на грани жизни и смерти в Дохе, Мохаммед пристально, до параноидальной подозрительности, пытался вникнуть в стратегию, тактику и даже незначительные на первый взгляд детали национальной ядерной программы, анализировал каждую мелочь, сопоставлял информацию официальных заявлений политического руководства Ирана, с одной стороны, и комиссии МАГАТЭ – с другой, и все это сравнивал с тем, что видел своими глазами в попытке отыскать правду, понять истинный смысл всей грандиозной государственной затеи под названием «иранский атомный проект». Но мрак секретности и тайны, поглотивший всю эту мегаиндустрию, туман правительственных заявлений и реальная ситуация, которую он наблюдал, с каждым днем порождали все больше и больше противоречий, вопросов, сомнений.

Заскочив в город Кум, чтобы накоротке повстречаться с одним из своих родственников, Мохаммед поехал дальше по шоссе и вскоре, свернув по дорожному указателю – синей стрелке, на которой белой краской персидскими завитушками, а чуть ниже, тоже белым, но угловато-рубленым шрифтом на английском было написано «Фордо», – довольно быстро добрался до завода. Покончив с административно-режимными формальностями, он получил ключи от комнаты в небольшой гостинице, в которой должен был провести неделю.

Перекусив и восславив в молитве Аллаха, ученый взял свой ноутбук, выносной жесткий диск, диктофон и направился в дежурную часть, чтобы сдать это напичканное микроэлектроникой железо на проверку, а завтра с утра начать полноценную работу, не отвлекаясь на заморочки службы безопасности. Странное дело, он особо не переживал за результаты тестирования своих девайсов: то ли был уверен в мастерстве американских специалистов, поработавших с его компьютером в Катаре, то ли хорошо знал системных администраторов, для которых проверка персональной техники командированных в ядерный центр научных специалистов была дополнительной обузой, а потому и относились они к этой работе так, словно одна часть мозгов была из теста, вторая – из ила, а руки по локоть скованы толстой коркой заскорузлой или даже в камень засохшей глиной.

Но прежде чем красть минарет, выкопай яму, чтобы его туда спрятать. А потому Мохаммед на всякий случай придумал легенду: во время работы на конференции в Дохе он будто бы оставил однажды свой ноутбук в гостинице на весь день, и, может быть, кто-то напичкал его небезопасным программным обеспечением… Не бог весть какая, но все же отмазка… К счастью, она не пригодилась. Утром следующего дня он получил свой компьютер, выслушал довольно формальный инструктаж представителя службы безопасности и приступил к работе в лаборатории ядерного центра.

Завод начал функционировать совсем недавно – работали только 700 центрифуг, – но вот-вот объект полностью должен был войти в строй действующих. Работа увлекла Мохаммеда. Это был тот запальчивый азарт ученого-исследователя, который знаком лишь людям творческих профессий, вкалывающих вне пространства и времени не за деньги, хотя и они нелишние, а ради самого процесса, того лихорадочного озноба, который охватывает и ум, и душу, и все тело и держит в таком тонусе до тех пор, пока не будет утолена жажда интереса, получен конечный искомый результат, глотком свежей воды в знойной пустыне насытивший и удовлетворивший.

Научно-инженерный состав лаборатории, постоянно работающие на заводе техники и специалисты и даже сотрудники службы безопасности первые день-два не без интереса и любопытства наблюдали за увлеченным молодым ученым и вскоре зауважали временно прикомандированного, с удовольствием помогали ему, радушно отвечая на все его вопросы, выполняя просьбы и поручения. И он не отказывал коллегам, которые почувствовали в нем классного специалиста и стали иногда привлекать к выполнению своих срочных задач.

Возбужденный работой, новой обстановкой и людьми, Мохаммед на время даже забыл о задании своих американских знакомых, которое ржавой пилой точило сознание после возвращения из Катара. И… походя, между делом, можно сказать нечаянно, выполнил его через неделю после своего приезда на комбинат в Фордо, причем сделал это легко и даже тривиально, почти не задумываясь над тем, что совершил: просто попросил системного администратора подключить свой ноутбук к внутренней компьютерной сети предприятия, чтобы поработать с данными, необходимыми для завершения очередного этапа своих исследований, которые, кстати говоря, весьма заинтересовали руководителей лаборатории. Сисадмин – системный администратор – позвонил своему шефу, объяснил ситуацию и, получив добро, поколдовал над ноутбуком гостя, набирая какие-то лишь одному ему известные логины, пароли и шифры, а потом спокойно отправился пить кофе.

Пара секунд потребовалась Мохаммеду, чтобы набрать на клавиатуре кодовое слово «Верблюд» на английском языке и тут же с интересом продолжить свою работу. И, удивительное дело, ровным счетом ничего не произошло ни через пять минут, ни через десять, полчаса, час: никаких сбоев в работе всей системы, ни блокировки его запросов, даже ни один лабораторный компьютер не завис…

Осознание содеянного пришло вечером того же дня, когда после молитвы он пораньше лег спать и вдруг понял, что уже выполнил задание американцев… Что верно, то верно – сделанное дело кажется легким. Обуза, камнем висевшая на шее, ушла в небытие. Теперь он был свободен от своих обязательств перед Дядей Сэмом. Но…

«Лучше было бы провести эту операцию за день-два до моего отъезда, – подумал он. – Ведь программа, заложенная американцами в мой ноутбук и теперь внедренная в локальную компьютерную сеть завода, может как-то проявить себя. И в конце концов служба безопасности Фордо ее выявит. А потом начнутся разборки, поиск виновного… По крайней мере у меня оставалось бы на пару недель больше, чтобы вместе с семьей выехать куда-нибудь подальше за границу и переждать там весь этот форс-мажор».

Сон как жарой расплавило, ни в одном глазу, а его самого пóтом, будто кипятком, ошпарило. Он долго ворочался, пытаясь уснуть, но верно говорят: не спит голодный, замерзший и напуганный. Мохаммед поднялся, умылся, подошел к окну, отдернул штору. Темная ночь, сотканная из опасений и тревог, ворвалась в комнату сквозь стекло пластиковых оконных рам. Звезды равнодушно-блескучими железными опилками навечно примагнитились к небесной черноте. Пустота и больше ничего, ничего, кроме страха. Вместе с ночным мраком его окутали пугающее одиночество и неизвестность.

«А вдруг служба компьютерной безопасности уже завтра-послезавтра обнаружит что-нибудь и начнет поиски виновного? Долго им расследовать не придется, и кого заподозрят в первую очередь? Конечно, меня… А я ведь тут на заводе еще полмесяца буду… – Пропасть, которую сегодня днем он собственными руками вырыл за две секунды, теперь с каждой минутой становилась все глубже и шире. – Но почему, собственно, программа должна как-то проявиться? Ведь она рассчитана, скорее всего, на сбор информации, к тому же прекрасно замаскирована. – Он поймал себя на том, что пытается успокоить разворошенное страхом сознание, найти какие-то доводы, чтобы убедиться в том, что нет никакой угрозы и любой риск призрачен. Как испуганный ребенок лезет с головой под одеяло, пытаясь укрыться от опасности, так и он прятался в коконе своих обрывочных доводов и размышлений. – Ведь и американцы заинтересованы в том, чтобы как можно дольше контролировать ситуацию на заводе. А для этого закладка, или как там они ее называют, должна быть абсолютно незаметна…»

Мысли его никак не могли вспорхнуть, подняться стройным клином над бездной страха и только метались, бились в жуть неведомого будущего и ночной мглы.

«Главное – побыстрее выбраться отсюда, а потом переждать эту ситуацию где-нибудь подальше, – Мохаммед взглянул на часы – уже далеко за полночь, а он никак не мог защититься от стальных когтей тревоги, невыносимо терзавших и мучавших его. – Впрочем, а почему переждать, может быть, и остаться насовсем где-нибудь в Швейцарии, а может быть, и в США, – продолжал он лихорадочно теребить мозги. – Ведь Дэни обещал это устроить… и Майкл тоже».

Майкл… Он вспомнил его труп, распластанный на дороге, изуродованный, обгоревший, в черной крови… И впервые в жизни Мохаммеду захотелось виски, крепкого, даже не разбавленного кока-колой, обжигающего, как огонь шайтана. Но спиртного в гостиничном номере, да, наверное, и в ближайшей округе не было. Он достал из холодильника бутылку воды, налил в стакан, выпил и… вдруг вспомнил о флешке, которую в гостинице «Марриотт» ему дал американец вместе с нафаршированным шпионской программой ноутбуком.

Как же он мог забыть?! Беспечный и мертвый – одно и то же. Ведь нужно срочно уничтожить в его компьютере эту чертову закладку и куда-нибудь подальше выбросить флешку.

В кармане своей сумки он без труда нашел флешку, включил свой ноутбук (хорошо, что взял его с собой, а не оставил в лаборатории), воткнул в порт гаджет.

«Как там говорил Дэни: вставь на несколько минут, а потом разбей и выброси, желательно в воду». Но на территории предприятия Мохаммед не заметил ни арыка, ни даже решетчатого люка ливневой канализации. Подумав, он налил в кружку из крана горячей воды, для верности положил туда чайную ложку соли, хорошенько размешал и, вытащив через четверть часа из своего компьютера флешку, несколько раз ударил по ней острым концом утюга и опустил ее в приготовленный рассол. «Все, вот теперь все». Он вылил в раковину воду, полотенцем вытер изуродованную флешку, ставшую теперь бесполезной железкой, бросил ее в сумку, чтобы по дороге домой зашвырнуть куда-нибудь подальше и навсегда забыть и про уничтоженную шпионскую программу, и про задание американской разведки. Ему стало легко и спокойно. Он лег в постель и уснул сном непорочного агнца.

Утром Мохаммед Салами проснулся бодрым и в хорошем настроении. Совершив молитву и наскоро перекусив, он захватил сумку с чистым от всех шпионских наворотов ноутбуком и в нетерпеливом ожидании продолжения интересной работы направился к проходной.

Странно, но знакомый сотрудник службы безопасности, проверявший документы на входе, всегда улыбчивый и беззаботный, сегодня как-то особенно тщательно относился к выполнению своих служебных обязанностей, был строг, неразговорчив и не только проверил бейдж, но и документы, и даже сверил фамилию Мохаммеда по какому-то своему списку.

Напряженная и суетливая колготня царила и на самом объекте. С озабоченным видом сотрудники перешептывались, переглядывались, спешно приводили в порядок свои рабочие места, тщательно перебирали производственную документацию. Особой активностью и усердием выделялись представители службы безопасности. Они бегали по кабинетам, что-то проверяли, везде заглядывали, рылись в шкафах и сейфах и придирались к каждой мелочи, на которую в обычные дни не обращали никакого внимания. Особо доставалось системным администраторам и программистам – обычно слегка разболтанным, неряшливым ребятам, мозги которых были сдвинуты не в сторону букв, слов, предложений и повседневных житейских забот, как у обычных нормальных людей, а повернуты лицом к цифрам, знакам, формулам и всему тому, что называется виртуальной действительностью.

Недобрый знак почуял Мохаммед в этой накаленной атмосфере. «Что за переполох? Что происходит? Неужели они обнаружили шпионскую программу из моего компа?! Аллах всемилостивейший и всемогущий, что теперь со мной будет?.. Да нет, не может быть, – успокаивал он себя. – Найти!.. Так быстро!..»

– Что случилось? – Стараясь унять внутреннюю дрожь, обратился он к тому самому сисодмину, который вчера подключил его ноутбук к внутренней компьютерной сети предприятия Форда.

– Аллах его разберет, – зло буркнул тот и повернулся спиной, перебирая какие-то компьютерные сопли и явно не желая продолжать разговор. И это была еще одна зловещая примета в и без того уже полной панического трепета корзине страхов Мохаммеда.

Ученый кое-как включил свой ноутбук – от внутренней дрожи плохо слушались пальцы, не попадали в клавиши, но техника действовала исправно – и постарался сосредоточиться на работе. Ничего не получалось, паралич воли и ума сковал все его тело, голова отупела от страха… Тогда он постарался сосредоточиться на анализе ситуации, в которую вляпался. Он не был большим специалистом в области компьютерной безопасности, так, продвинутый пользователь, знающий несколько программ и не более того. И все же сидел – лоб в гармошку, напрягая мозги, чтобы оценить степень угрозы.

Итак, что могли подсунуть американцы в его ноутбук и какой принцип использовать, чтобы пробраться во внутреннюю компьютерную сеть завода в Фордо?

Помнится, Дэни говорил, что им нужно получать информацию из компьютерной сети или с сервера предприятия. Значит, и это было первое, что пришло в голову – они использовали бэкдор – «черный ход» или «заднюю дверь» – дефект алгоритма, который специально встраивается разработчиком еще на этапе производства электроники, чтобы в перспективе получить негласный доступ к программам, а значит, к информации, заложенной в компьютер.

«А может, это “Flame” – тот самый «гуманный кибервирус», который ничего не удаляет и не взламывает, а внимательно изучает содержимое не только зараженного компьютера, но и всего сетевого окружения, – продолжал соображать Мохаммед. Стресс активизировал его память, отыскивая когда-то воспринятую, но потом, казалось, навсегда забытую информацию. – Так… И как только “Flame” находит нужные конфиденциальные материалы, сразу пересылает их на удаленный головной сервер… Да-да, наверно это и используют американцы в интересах кибершпионажа… Тем более что по команде со своего центрального сервера “Flame” способен полностью ликвидировать следы своего пребывания на компьютере. А если так, значит, мне пока ничего не грозит?»

Но доводы рассудка не могли справиться с негативом бурлящих эмоций. Каким-то шестым чувством он заметил, что за все утро к нему никто не подошел и даже не поздоровался. Почему? Хотя, может, это и к лучшему. Наверное, только слепой не заметил бы что прикомандированный ученый явно не в адеквате. Вся его уверенность в себе съежилась и обвалилась разом, рухнула во мрак смятения и трусости.

«Вот сейчас, сейчас, сейчас придет какой-нибудь сотрудник службы безопасности завода и на глазах у всех вытащит меня за шиворот из лаборатории. А потом,… – в ужасе он даже представить себе не мог, что с ним будет потом… – Может, самому пойти в службу безопасности и без утайки все им рассказать?.. И про американцев, и про их шпионскую программу, и про убийство в Дохе Мирзы… Ведь не казнят же они меня, если я сам добровольно во всем признаюсь, не забьют камнями, не повесят… вдруг сохранят жизнь… Вот прямо сейчас надо встать и…» Но тут же мелькнула другая мысль: «Ведь за добровольное признание в блуде – все равно смерть, а я не просто изменил, я изменил всей своей стране». У него не было сил даже выкарабкаться из своего кресла.

Он не помнил, сколько длилось его полуобморочное состояние. Из прострации вывел хрипловатый голос Али, соседа по лаборатории, крепкого – пазл из широких костей, накачанных мышц и тугих сухожилий – разбитного парня, с короткой, воронова крыла бородой, для которого не существовало авторитетов, начальников и прочих формальных условностей и который со всеми был на «ты».

– Ну, что сидишь, как чувяк разношенный? Вставай, пойдем, засиделся ты здесь.

Мохаммед вздрогнул, словно чугунную кувалду, со скрипом и скрежетом в шее, поднял голову: «Неужели все?..»

– К-к-куда? – с трудом выдавил он из себя бесцветный хрип.

– Пойдем перекусим.

Кабинетная сутолока явно поутихла, люди расслабились и даже как-то обмякли то ли от усталости, то ли от пустой суеты.

– Да я не проголодался еще… может, чуть попозже?..

– Куда уж позже, скоро рабочий день закончится. И вообще, хочешь сделать хорошее дело – отбрось сомнения. А вкусно поесть – всегда хорошее дело.

В столовой, куда вслед за здоровячком-коллегой с трудом дотащился Мохаммед, он механически скреб ложкой по дну тарелки, тупо хлебал густой мясной бульон «абгашт» и не чувствовал ни вкуса еды, ни запаха.

– А что у нас за аврал? – Он не смог удержаться, чтобы не проскрипеть этот главный для него вопрос на нынешний день. – В связи с чем?

– Не только у нас, – со смаком жуя, ответил собеседник. – Все предприятие наизнанку вывернули… А ты не в курсе?

– Нет…

– Тогда скажу тебе, по секрету… На следующей неделе к нам приезжает президент – Махмуд Ахмадинежад. Состоится пуск новой очереди центрифуг, и он будет присутствовать на этом мероприятии. Так что трясти нас всех еще дня три-четыре будут… – Али сделал большой глоток кофе. – Что делать, терпи, сегодня только начало. Да, и не забудь надеть в день приезда высокого гостя рубашку с длинными рукавами…

Жизнь вернулась в кровь и плоть Мохаммеда с этой новостью. Парализовавший его столбняк вмиг рассыпался сухим песком, и первым признаком возрождения стал нежданно-негаданно взыгравший аппетит. Ученый не сопротивлялся этому чувству и тут же заказал «чело-хореш» – рис с овощами и мясом в ореховом соусе.

– Ну вот, а ты есть не хотел, – улыбнулся, глядя на него, коллега, вытирая салфеткой большегубый, в окладе черной бороды рот.

– Аппетит приходит во время еды и… – он хотел сказать: «под хорошие новости», но удержался и продолжил, – под хорошее настроение.

– Ну-ну, а то я уж было подумал, не заболел ли ты…

Мир преобразился вокруг, стал улыбчивым и светлым. Даже унылый горный пейзаж за окнами засверкал всеми цветами полноты бытия и радости. Но как ужасен был только что пережитый стресс, рожденный неведомой опасностью, накрученный и преувеличенный собственной фантазией. Теперь, сидя за своим рабочим столом, Мохаммед поверить не мог, что всего час назад он был на грани помешательства, собирая в голову все страхи и фобии. «Паникер» – коротко, емко и совсем нелестно оценил он себя и свои недавние действия.

Конец недели пролетел в бестолковой суматохе и тотальном шухере. Служба безопасности изучала все и вся и всех. Командированному представителю было легче. Чужака не особо донимали контролем. Лишь однажды прямо на рабочем месте посмотрели его документы да на пару часов забрали ноутбук, который Мохаммед передал в службу безопасности с легким сердцем, – теперь ему абсолютно нечего было опасаться. Он даже нашел некий для себя позитив в этом запредельном контроле: если уж сейчас ничего не нашли, значит, американская программа, действительно, надежно замаскирована. Ведь если бы безопасники, а в последний день к ним присоединилась и команда из службы личной охраны Ахмадинежада, что-то и обнаружили, то визит президента страны был бы отменен и пуск очередного блока центрифуг для обогащения урана был бы отложен до выяснения всех обстоятельств. Но бедлам тотальной проверки шел своим чередом, и налицо был главный признак того, что все идет по заранее отработанному плану и торжественное мероприятие состоится в заранее обозначенные сроки: въезд на территорию комбината уже украсили государственными флагами Ирана и большими портретами Рахбара – духовного лидера нации – и президента страны.