Глава 40

– Карл, ты что, совсем спятил? – обрушились на него с порога.

Все коллеги уставились на Карла. «Хорошо, что не я оказался на его месте», – излучали лица некоторых. «Идиот!» – молча восклицали почти все. А племянница Бьёрна, сидевшая за стойкой, даже позволила себе рассмеяться. Ну, ее-то он приведет в чувство, когда разберется с шефом.

– Карл, ты на волосок от увольнения, – изрек начальник отдела убийств Ларс Бьёрн, хозяин углового офиса, и тут же продемонстрировал мизерную толщину этого волоска, сблизив подушечки длинных костлявых пальцев.

Затем последовала продолжительная тирада, поносящая Мёрка за неблагонадежность, отсутствие представлений о ситуативной этике, строптивость и неуважение к работе коллег.

Карл не проронил ни слова. Он прикидывал, сколько людей в столь ранний час сидят, приклеившись к экранам телевизоров, и смотрят «ТВ2 Ньюз».

– Карл, ты меня слышишь?

Тот поднял глаза.

– Да. И мне хотелось бы знать, воспринял бы ты как знак уважения, благорасположения и прекрасного проявления ситуативной этики тот факт, что тебя ни с того ни с сего втаскивают с утра пораньше под свет прожектора и подставляют под оружие, которое некогда разрушило жизни нескольких твоих товарищей, не говоря уже о твоей собственной?

– Хватит ерепениться, Карл! Ты проигнорировал служебный приказ, и я подумаю, какие меры в связи с этим мне стоит принять.

– Ты мог бы, к примеру, начать с предоставления мне более комфортных условий труда, а также с выражения мне благодарности за то, что я чрезвычайно серьезно отношусь к расследованию дел.

Мёрк повернулся к двери. Он не желал больше слушать этого придурка.

– Карл, стоп! – Ларс Бьёрн побелел от злости, но голос его был по-прежнему ледяным. – Между нами установлены регламентом определенные отношения: я контролирую твою профессиональную деятельность, а ты всего лишь выполняешь мои распоряжения. Если ты еще раз публично унизишь меня или заговоришь со мной в таком тоне, как только что, отправишься обратно в болото, откуда ты явился, ясно? Я слышал, в отделении Эльсемагле еще остались вакантные места.

Когда Карла наконец выдворили из кабинета, племянница оказалась тут как тут, обнажив зубы и сверкая ямочками на щеках от задорной улыбки.

Карл подошел к стойке и смерил родственницу шефа стальным взглядом.

– Милая симпатяшка из страны троллей; я так понимаю, ты демонстрируешь свои прекрасные фарфоровые зубки, чтобы все поняли, насколько по душе тебе пришлась развернувшаяся здесь перепалка. Ах, как нравится тебе наблюдать своего дядюшку Бьёрна в столь озверевшем состоянии! Тебя наверняка потешает то, что он наконец-то сорвал с себя маску, я прав? Потому что если я ошибаюсь, то…

– Вы абсолютно правы, – продолжала улыбаться девушка. – Настоящая умора. Ах, как бы развеселилась моя мама, будь она здесь! Она его тоже терпеть не может.

Брови Карла вытянулись в струнку.

– Твоя мама?

– Да, мой отец – брат Ларса. Он такой же, как Ларс. Именно поэтому они с мамой развелись.

Лиза, некоронованная правительница территории, ограниченной стойкой, похлопала девушку по плечу:

– Ну-ну, иди-ка помоги им там в подвале, Луиза. Катарина, которую ты подменила, уже поднимается по лестнице, я слышу ее шаги.

Теперь Карлу улыбались до ушей обе – и племянница зверя, и Лиза. И негнущиеся ноги Мёрка тут же превратились в податливые стебли вареной спаржи.

Но надвигающуюся передачу вахты постоянной секретарше нельзя было назвать приятным событием. Очаровашку, словно сошедшую с экрана из фильма «Спасатели Малибу», за стойкой сменила Волчица Ильза с лоснящимся лбом, влажными ресницами, прилизанными волосами и глазами, напрочь выжигающими малейшие намеки на хорошее настроение со стометрового расстояния. «Хватит на меня так пялиться», – говорили эти глаза. Лучше уж броситься с обрыва на тарзанке с бочкой на голове, чем скрестить вербальные копья в кровопролитной битве со сварливой фру Сёренсен. Так что Карлу пришлось немедленно отказаться от привычного флирта с Лизой и приготовиться к отступлению.

– Да уж, никому не пожелаешь сейчас оказаться на моем месте, если ты вдруг думаешь, что у меня все хорошо, мистер Узкие Штаны. Иди поинтересуйся у нашего прекрасного главного психолога.

Карл нахмурился. Неужели Мона испытывает то же самое? Менопауза? Он опустил взгляд на свою ширинку. Узкие штаны? Это стоит расценивать как грубость со стороны фру Сёренсен?

В заднем кармане его брюк завибрировал телефон. На дисплее высветился номер Харди.

– Я видел репортаж на «ТВ2 Ньюз», – сказал он.

– Ага, – ответил Карл. – После этого я огреб по полной программе, зато мне неожиданно представился шанс объявить о разыскиваемом человеке публично.

– Ну да. Само собой разумеется, ты воспользовался шансом… Теперь расхлебывай последствия. Но мне-то больше не дает покоя сама пресс-конференция. Мужчина, погибший в дренажной трубе, Расмус Брун… это ни о чем тебе не говорит?

– Нет, ни хрена.

Карл бросил взгляд на фру Сёренсен, которая отреагировала на его реплику, адресованную Харди, выкатыванием глаз из орбит.

– Я тебя не понимаю, Карл, и меня все это встревожило.

– Что ты имеешь в виду?

– Я удивился, что ты никак не прокомментировал изображение убитого, показанное на большом экране.

Мёрк отошел от стойки.

– Не прокомментировал? Но каким образом? Я никогда не видел этого человека, Харди.

– Видел. Ты у всех на виду сжег его водительское удостоверение.

– Что я сделал?.. – Карл помахал женщинам, оставшимся за стойкой, и скрылся на лестничном пролете. – Харди, напомни мне, я лишь смутно что-то припоминаю. Это произошло в ходе задержания?

– Уф, Карл, ну ты даешь! Мы с тобой и Анкером сидели в «Монпарнасе» и уплетали стейки. Твой день рождения, две тысячи пятый год. Мы хотели отпраздновать как следует, но от тебя только что ушла Вигга. Ты сидел и все переливал из пустого в порожнее, все об одном и том же, как вдруг к нам подсел пьяный мужик и стал цепляться к Анкеру.

– Короче. Дальше что было?

– Он был пьян как сапожник и натрепал много всякого вздора, который понял только Анкер и хорошенько вмазал ему, после чего ты вклинился между ними. Мы с тобой и одним из официантов вывели задиру на улицу, но он не отстал, а принялся угрожать нам ключами от машины.

– А я отнял у него ключи. Кажется, что-то вспоминаю… Я отдал ключи официанту?

– Ну да. Чтобы этот кретин забрал их, когда протрезвеет.

– И он ткнул мне в глаз… Проклятие, теперь я все вспомнил.

– Прекрасно, Карл. Было бы странно, если б не вспомнил. – Карл почувствовал в голосе Харди язвительную нотку, и это ему не понравилось. Неужели тот думает, что он намеренно лгал? – В ответ ты отобрал у него водительское удостоверение и поджег его своим «Ронсоном».

– Это точно был он? Ты уверен?

– Абсолютно.

Мёрк кивком поприветствовал промелькнувшую мимо Бенте Хансен, одного из лучших следователей управления. После последней беременности она сильно поправилась, с некоторой грустью констатировал он. Когда-то Бенте увлекалась Анкером. Давным-давно дело было. Все было давным-давно.

Он попытался сосредоточиться.

– Харди, как-то ты упомянул о том, что подозреваешь Анкера в некоей причастности к стрельбе на Амагере.

– Да, и теперь я склоняюсь к справедливости своих подозрений больше, чем когда-либо. К этой истории нужно еще кое-что добавить.

– Что же?

– Ты и сам прекрасно знаешь.

– Даже не догадываюсь.

– Когда ты уничтожал права Расмуса Бруна, он показал на тебя пальцем. Помнишь, что он при этом сказал?

– Нет.

– Он принялся запугивать тебя и крикнул: «Я тебе это еще припомню… Карл!» Ему было известно твое имя, хотя мы тебя ни разу при нем не называли.

Прикрыв глаза, Мёрк прислонился к стене. Какого черта Харди говорит об этом только сейчас? Если б они поговорили об этом эпизоде давным-давно, он постарался бы найти объяснение последующим событиям.

– Харди, послушай. Если Анкер был знаком с этим мужчиной, он мог рассказывать ему о нас с тобой как о своих коллегах.

– Но он не знал моего имени, Карл. Он попросил меня не вмешиваться. «Не встревай, полицейская рожа!» – крикнул он мне.

– Харди, выслушай меня внимательно. Мне кажется, ты зациклился. Я не знаю этого парня, и даже сегодня я его не узнал, понимаешь? Это произошло много лет назад, и, в отличие от тебя, в мою голову постоянно загружаются новые мысли и инфо…

На другом конце трубки послышался тяжкий вздох, затем связь разорвалась.

Какой он все-таки придурок – не удержался от последней фразы!

– Господь всемогущий, а вот и мой герой! – такими словами Роза встретила Карла в подвальном коридоре. Она совсем спятила? Неужто благовонные палочки Ассада, страстность Гордона и ее собственные странные идеи именно в данную секунду вызвали короткое замыкание в ее причудливо сформированном мозгу? Ибо нельзя же ожидать от нее… искреннего восхищения?

– Смелый поступок, Карл. Мы уже получили несколько звонков в связи с твоим выступлением. Один из них кажется многообещающим. Ассад сейчас как раз разговаривает с этой женщиной. – Она показала на кабинет Ассада – его хозяин сидел за столом, приклеив к уху телефонную трубку.

– Прекрасные новости. Она узнала человека с фотографии?

– Нет. Но, судя по всему, опознала «буханку».

– В каком смысле? Думаю, отыщется не менее сотни таких же колымаг.

– Но не на всех нарисован символ мира.

Карл прошел в кабинет-склад, который делили между собой Ассад с Гордоном.

– Давай я с ней поговорю, – прошептал он, но сириец помахал свободной рукой, отвергая его предложение.

Гордон потянулся к Мёрку, нависнув над столом.

– Карл, я подключил наши телефоны к компьютерам, – тихо сообщил он и показал на тонкий кабель, идущий от телефонного аудиоразъема к компьютеру. – Всего одно нажатие на стрелку внизу экрана, и начнется запись разговора. – Гордон ткнул в незатейливую иконку, и Карл одобрительно кивнул.

– У меня есть для вас еще кое-что. – Гордон протянул Мёрку записку.

«1) Ярмарка здоровья и народной медицины, вторник, 13 мая 2014 – пятница, 16 мая 2014, с 12 до 21, зал Фредериксборг, Хиллерёд.

2) Лаурсен спустится к вам в кабинет, как только вы ему позвоните».

Карл вновь кивнул. Ассад положил трубку.

– Эй, зачем? Я хотел с ней пообщаться.

– Извини, Карл, она операционная медсестра и в данный момент находится на работе, так что это вряд ли возможно. Зовут ее Китте Поульсен – правда, забавное имя? Живет в Куала-Лумпуре. Из телепрограмм смотрит только «ТВ2 Ньюз», и то по сети, так как по времени эфир совпадает с обеденным перерывом. Так что, можно считать, нам крупно повезло.

Куала-Лумпур? Где это вообще находится?

– По всей видимости, этот «Фольксваген» принадлежал отцу женщины, который, по ее словам, принимал активное участие в пацифистском движении вплоть до середины восьмидесятых годов. Его звали Эгиль Поульсен. Он давно умер, но его супруга по-прежнему живет в их старом семейном гнездышке. Китте говорит, что последний раз видела фургон, когда приезжала домой на Рождество. Он стоит у них в саду в Брёнсхое.

«При всем уважении к святому уставу и строгой субординации в полицейском управлении, как замечательно все сложилось», – подумал Карл. То, с чем за семнадцать лет не удалось справиться полиции Борнхольма при активной поддержке местного населения, отдел «Q» сделал меньше чем за две недели. Еще часу не прошло после пресс-конференции, а у них уже такой успех! Как приятно будет доложить об этом Бьёрну…

Карл чуть не засмеялся в голос.

– А насчет Франка эта дама что-нибудь знает?

– Нет, но, по ее словам, сведения обо всех приятелях отца по пацифистскому движению, а также обо всех событиях, в которых он принимал участие, содержатся в папках на стеллажах в его старом кабинете. Так что мы можем проверить всё сами.

– Выезжаем. Адрес у тебя есть?

– Да-да, но давай чуть притормозим, Карл. Предлагаю подождать до завтра.

– Почему?

– Потому что вдова гостила у своей дочери в Малайзии и в данный момент находится на пути домой. Рейс «Бритиш эйруэйз» приземляется завтра в Каструпе без десяти час. Мы могли бы встретить ее в аэропорту.

– Хорошо, Ассад, замечательно. Гордон, а ты пока позвони Лаурсену, скажи, что я у себя. Пусть приходит, когда ему удобно.

В следующий момент подвал огласился трезвоном сразу всех телефонов одновременно. Настоящий ажиотаж! Прекрасно!

Спустя полтора часа и сто восемьдесят звонков Карл проявлял гораздо меньше восторга. Как и Роза.

– Настоящее светопреставление, – прокомментировала она с порога, когда ее телефон вновь зазвонил. – Нам звонят все идиоты подряд. Мне уже хочется послать их всех разом. Кто-то хочет приобрести «Фольксваген», как только мы его разыщем, другие восхищаются «роскошным ретроавтомобилем на переднем плане – не подскажете, а что за марка?». Люди совершенно беспардонные, безмозглые, действуют мне на нервы. Карл, давай снимем трубку и просто положим ее на стол, а?

– Неужели совсем ничего путного?

– Абсолютно.

– Ладно. Переадресуй звонки Гордону и приведи ко мне Ассада.

Через двадцать секунд из кабинета Ассада раздался рев – кажется, Гордон понял, что угодил из огня в полымя.

– У меня есть для вас задание, – заявил Карл, когда перед ним выросла чу́дная парочка. – Тут записался звонок, подтверждающий, что «Фольксваген» из Брёнхоя – та самая «буханка» с символом мира на крыше. Послушайте.

Он нажал кнопку воспроизведения. Послышался кашель, затем мрачный женский голос:

– Добрый день, меня зовут Кейт Буск, только не Кейт Буш, хотя пою я ничуть не хуже.

Раздался сухой смех, более созвучный образу парней типа Рода Стюарта или Брайана Адамса.

– Я прекрасно помню этот фургон со знаком «пацифик». Он стоял у американского посольства во время демонстрации в восемьдесят первом году. Помню, мы устроили в нем что-то типа передвижного офиса. По-моему, он принадлежал парню по имени Эгиль. Эгиль Поульсен. Но он, кажется, уже умер. Он и нарисовал этот знак на крыше. Если хотите, можете увидеть его на снимке, сделанном у посольств России и США с высоты птичьего полета. Как забавно и символично – два посольства разделяет лишь кладбище! – Она рассмеялась.

Карл остановил запись.

– Монолог длится пять минут, дальше там не относящиеся к делу воспоминания. Видимо, весело она тогда проводила время, – усмехнулся Карл. – Ассад, я хочу попросить тебя перезвонить ей – проверить, вдруг ей известно что-то еще. Возможно, Франк тоже ходил на эти демонстрации и как раз там познакомился с Эгилем Поульсеном. Конечно, в начале восьмидесятых ему вряд ли было достаточно лет, но на всякий случай спроси.

Ассад кивнул.

– У меня тоже был один любопытный звонок. И я его тоже записал. – Он поднял над головой смартфон. Неужели и так можно записывать?

Сириец нажал на кнопку, и раздался брюзгливый женский голос, из тех, которые невозможно выдержать дольше одной минуты. Такого потока ворчания Карл не припомнил с тех пор, как мать взялась разъяснять отцу, почему негоже садиться за стол с голым торсом, несмотря на тридцатиградусную жару.

– И уж мне ли не узнать этот уродский драндулет? – забухтела она. – Он простоял у нашей изгороди бог знает сколько времени, так что мы вынуждены были смотреть на эту груду ржавого металла и грязные стекла годами. Я много раз просила Эгиля убрать с глаз долой эту развалюху, но думаете, что-то изменилось? Ничего подобного! Потому что ему было совершенно плевать на это. Но теперь-то уж вы заберете наконец эту консервную банку, ибо, чувствую, она замешана в каком-то криминале. Да уж, я бы ничему не удивилась. Но ведь вы для того и существуете, чтобы наводить порядок, иначе зачем вообще нужна полиция?.. Ах да, а брезент, который покрывал машину, слетел во время порыва ветра и застрял аккурат на изгороди, да так, что его оттуда никак не снимешь. Это случилось… я даже не помню, когда точно, в две тысячи третьем или после того, как я…

Ассад прервал запись.

– Она фырчит, как верблюд, нажравшийся песка.

Карл попытался представить себе, как это должно выглядеть, но так и не смог. Он обратился к Розе:

– Прошу тебя поехать к родителям Альберты в Хеллеруп. Они звонили сообщить, что им прислали рисунки Альберты, отобранные для школьной выставки, которая так и не состоялась. Понятия не имею, почему школьная администрация решила отправить рисунки родителям, хотя мы просили прислать их нам. Супруги Гольдшмидт болезненно воспринимают присутствие этих работ в их доме и просят забрать их как можно быстрее. Скажи, что, если они все-таки когда-нибудь решат забрать оригиналы, мы снимем себе копии.

Роза посмотрела на часы.

– Если ты хочешь поручить это именно мне, то сегодня я уже не вернусь, – заявила она.

Ничего, он как-нибудь переживет ее отсутствие.

Как только коллеги удалились, Мёрк снял телефонную трубку и задрал ноги на стол. Роза из дома – Карл за сигареты.

Он включил телевизор, нашел «ТВ2 Ньюз» и принялся разглядывать собственный лик, рекламирующий животрепещущее дело, от чего физиономия Ларса Бьёрна стала напоминать по цвету лицо рыжеволосого бедняги, случайно заснувшего на пляже какого-то тропического острова.

«Карл, а ты замечательно выглядишь», – решил он, рассматривая самого себя. Возможно, стоит поискать вакансию телеведущего.

Он бросил взгляд на доску с огромным количеством полезных и бесполезных подсказок. Газетные вырезки, всевозможные фотографии и подробные карты отдельных местностей на Борнхольме. Все эти разрозненные фрагменты были прикреплены к доске разноцветными кнопками.

По тому, как именно были представлены материалы – фотография с места происшествия, Дом собраний в Листеде, план расположения зданий Высшей народной школы, схемы других объектов, существенных для расследования, информация о людях, реально и потенциально имеющих отношение к произошедшему, – дело казалось совершенно элементарным. Тривиальная история о несчастном случае на дороге и человеке, решившем разобраться в том, кто виновен в трагедии.

Проблема заключалась лишь в том, что стоило только попытаться получить общее представление о произошедшем, как возникало множество вопросов, которые щупальцами простирались сразу во все стороны. Взять, к примеру, тот факт, что Альберта ранним утром села на велосипед и направилась куда-то по шоссе – судя по всему, в назначенное кем-то место. Но почему именно в это время? Логично предположить, что это было условленное место свиданий. Как логично предположить и то, что она должна была встретиться с парнем, которым увлекалась. А иначе к чему ни свет ни заря мчаться туда как на пожар? И все же – так ли уж логичны эти предположения? Откуда она знала, когда именно ей надо быть на том самом злополучном месте? Они договорились о времени накануне? Или встречались там всегда в одно и то же время?

Карл выкопал из ящика стола циркуль и встал с кресла.

Кто-то сказал, что Альберта много каталась на велосипеде, ей нравилась борнхольмская природа. Черт возьми, кто же это был? Он глубоко затянулся сигаретой, обычно это помогало. А если нет, он затягивался еще раз. Не школьный ли завхоз? Карл кивнул. Точно, он самый. Он же поведал о том, что Альберта частенько куда-то пропадала не больше чем на полчаса. Какой наблюдательный малый…

Мёрк посмотрел на фотографию симпатичной девушки. Красивая, молодая, полная сил. Вполне возможно, что она могла гонять на скорости двадцать километров в час и даже быстрее. Раз у нее было всего полчаса на путь туда и обратно и осуществление своего намерения, то расстояние до места встречи или до импровизированного «почтового ящика» не должно было превышать пяти километров, а то и меньше – если ей было необходимо остаться на какое-то время в самом этом месте.

Карл вооружился циркулем, отмерил пять километров в соответствии с масштабом карты, поставил иголку циркуля на школьное здание и провел окружность радиусом в пять километров.

Итак, пресловутое дерево оказалось внутри окружности, то есть под ним вполне могло находиться место свиданий или место обмена записками. Определенно, весьма романтичный уголок – по крайней мере, до того, как там случилось несчастье.

Карл почесал затылок. Это только предположение. Правда может оказаться совсем иной. Весь вопрос заключался в том, почему девушка там оказалась. Если она собиралась встретиться с кем-то, этому должна была предшествовать некая договоренность – устная или письменная. Конечно, она могла приехать к дереву, чтобы проверить, не ожидает ли ее послание от возлюбленного. В таком случае она явилась туда зря, ибо полицейские ничего не обнаружили. Либо записка была впоследствии удалена, но только не самой Альбертой, так как она на тот момент уже висела на дереве…

Нет-нет, слишком много вопросов. Не стоит форсировать расследование.

Взглянув на окружность со школой в центре, Карл вздохнул. «За каким дьяволом ты отправилась туда в такую рань, Альберта?»

– Здорово, старик! – прозвучало с порога.

Мёрк обернулся. В дверях стоял Томас Лаурсен с двумя чашками в руках.

– Зачем ты положил трубку на стол? До тебя теперь не дозвониться!

Карл вернул трубку на место – и через пять секунд раздался звонок.

– Вот за этим! – крикнул он. – Входящие переведены на Ассада и Гордона. Бедолага не справляется с наплывом звонков.

– Есть толк?

Мёрк махнул рукой.

– Пара звонков были полезными, да. Не так уж плохо.

– Передай Ассаду, что он может больше не искать фотографию доски.

– Вот как! Технический отдел уже ее обнаружил?

– Нет. – Сев в кресло, Лаурсен пододвинул чашку с кофе Карлу. – Он уже не такой горячий, зато это «Ямайка Блю Маунтин», ты никогда не пробовал ничего подобного.

Из чашки струился божественный аромат. Карл сделал глоток – и обомлел. Свежий, сладковатый, благоухающий и без малейшей горечи. Ни за что не сравнится с верблюжьими выделениями, которыми поил его Ассад.

– Ну-ну, смотри не подсаживайся, это всего лишь дегустация. Стоит такое сокровище, как целый слон. И, уж конечно, не думай, что я сервирую его у себя наверху для всякого сброда. – Он рассмеялся. – А теперь – к делу. Специалисты технического отдела подняли все свои старые исследования и подтверждают, что обнаруженная щепка действительно откололась от фанерной доски, однако после некоторого обсуждения они пришли к следующему выводу: можно со стопроцентной уверенностью отвергнуть предположение о том, что фанерный лист, поднятый из воды, имел отношение к делу об Альберте Гольдшмидт. Отверстия, описанные Хаберсотом, не могли служить для прикрепления фанеры к транспортному средству типа «буханки» – это было невозможно, если только в эти отверстия не были просунуты мощные крюки. Но в таком случае к чему же их было прикрепить, вопрошают специалисты. Предположим, к бороздке с резиновым уплотнителем под стеклоочистителями, но тогда в момент столкновения и стёкла, и фанера полетели бы к чертям собачьим, а криминалисты обнаружили бы соответствующие признаки, даже если б кто-нибудь провел на месте происшествия основательную уборку, чему не обнаружено ни единого подтверждения. Кроме того, криминалисты говорят о том, что забросить на дерево девушку бампером «буханки» не представляется возможным. Для этого необходимо какое-то подобие совковой лопаты. Короче говоря, они считают, что обнаруженная доска не имеет отношения к данному делу. Однако, естественно, могут открыться новые обстоятельства.

– Понятно. Ну, то есть мы ни капли не продвинулись, – прокомментировал Карл.

Он вынул из пачки утешительную сигарету, не забыв предложить закурить и Лаурсену.

Наконец-то Мёрк очутился в обществе человека, с которым можно было разделить свою приверженность вредным привычкам.