Глава 2. Мерседес
Если в глазах у женщины искорки,
значит тараканы в ее голове что-то празднуют.
Афоризм
Июль 2448, Венера, Альфа
Дав немного порезвиться с мальцами в древнюю, как мир, игру, выпустить паром напряжение длинного и сложного дня, Катарина обрубила развлечение, приказав явиться в машину. После чего довела до сведения, что получен строгий приказ не светиться, и на выбор предложила два охраняемых места, где мне позволено находиться. Естественно, я выбрал дом, хоть база и на несколько порядков более защищена. Дом есть дом.
У подъезда нас ждали две группы хранителей, плюс машина безопасников, которая стояла тут и до этого. Не крепость, конечно, но встретить противника чем найдется.
- Это на всякий случай. Вдруг Умберто Манзони в голову придут нехорошие мысли, - усмехнулась Лока Идальга моему долгому оценивающему взгляду. – Вряд ли конечно. Он производит впечатление человека умного, и от щелчка по носу вряд ли съедет с катушек. Но наша работа предупреждать любые сценарии.
- Щелчок по носу… - потянул я, вспоминая штурм, «трехсотых» и «двухсотых» в коридорах школы. - Для кого-то смерть, для кого-то щелчок по носу.
Истина избитая, потому она оставила ее без комментариев, обернувшись к девчонкам:
- Кассандра, для вас работа не заканчивается. Она вообще ни для кого не заканчивается, пока всё не утихнет. Наш мальчик сейчас, возможно, главная мишень.
Девчонки молчали – понимали и без нее.
- В опергруппу Хуана вы не входите, работаете автономно, но с ее главой действия координируйте. Одна-две из вас должны неотлучно находиться при нем, остальные на подхвате. Вопросы?
Вопросов не было.
- Хуан, ты на работе, тоже, не забывай. Если что – переведем на базу.
- Я буду паинькой, Катюш! – поднял я руки. – И они тоже. Все нормально.
Ее глаза предупреждающе сверкнули, но так, для профилактики – чай, не дети, в игры играться.
- Хорошо, уговорили, - «оттаяла» она. - Не представляете, чего стоило решение отпустить вас!.. – она вздохнула и подвела итог вводной:
- Ладно, будешь нужен – тебя заберут, у меня пока всё. Adios!
Желтая «Эспаньола» помчалась по своим делам. Дел у нее сегодня еще много.
Да уж, молодец, Лока Идальга. Возможно, решение отпустить меня домой, продавлено и без ее участия, за что надо будет отблагодарить определенного человека рангом повыше, но инициатива могла идти только от нее. И ей за это «спасибо» тоже, отдельное.
- Мия и Роза – вы первые, - произнесла Кассандра уставшим голосом и направилась к одному из «Мустангов» – наводить мосты с коллегами. Своей машины у них не было, возможно, пока. – И не долго, давайте! Мы тоже в душ хотим!
- И это… Нам оставьте! – добавила огненный демон, заговорщицки подмигнув.
- Это она о чем? – спросил я, когда мы с Сестренками вошли в подъезд.
- Мы в прошлый раз бутылку неплохого чилийского заначили, - улыбнулась Роза. – Думаю, самое время вспомнить, где.
Мысль дельная. Обожаю своих девчонок!
* * *
Дочери единорога уже давно не чувствуют себя здесь чужими. Сестренки, которых мама плотно взяла под опеку, освоились первыми, и освоились настолько, что могут заявиться к ней домой в любое время, потрепаться и посоветоваться о чем-то своем, женском, о котором не следует знать никому, кроме мам. Потому их пустили раньше всех – чтобы побыстрее помылись, погладились, да дали дорогу другим. Рана Розиты оказалась царапиной, всё, что потребовалось, это залить ее одеколоном – для профилактики, тут мои волнения не оправдались. Хотя и вколол ей экспресс-ампулу из аптечки, чтоб не было заражения – Мия пулей слётала за нею вниз.
Кассандра в отношениях с мамой дистанцию держит, но мама говорит, уже «теплеет». Во всяком случае, забежать принять душ и перекусить, расхаживая по квартире в одном банном полотенце, для нее уже не нечто выдающееся, хотя поначалу стеснялась (пока пендалем на кухню не отправил). Гюльзар пока тоже дистанцию держит, но от нее я и не ждал коммуникативных подвигов. В плане же чувствовать себя как дома… Она – фаталист, и я не представляю себе такое нечто, что не являлось бы для нее нормой вещей.
Паула же… Для Паулы мой дом среднее между домом и развлечением, сюда она ходит в гости и ведет себя соответствующе. Мама понимает и не торопит события, не старается развести на сокровенное. Всему свое время. В конце концов, у нее есть своя мама, живая и здоровая, с которой они наверняка общаются. Как и другие родственники. Не со всеми же ими она в контрах? И надо занимать ту экологическую нишу, в которой добьешься максимальных результатов, а не какая просится.
Впрочем, по квартире красноволосая гуляла нагишом, как у себя дома, вызвав на мамином лице отвисание челюсти, после чего пендаля пришлось дать и ей, но уже в другом направлении.
- Давно хотел спросить, ну и как тебе у меня дома? – усмехнулся я. Огненноволосая, помывшись и подкрепившись, вернулась с кухни, закутанная в банное полотенце, которое искин задолбался сегодня сушить – она поднялась последней из девчонок. Классное полотенце, дающее очень хороший обзор ровных ухоженных ножек, а я, как и любой мужчина, млею от таких. Ведь главное в женщине, как давно уже убедился (имея колоссальную базу для наблюдений) не нагота, а правильная подача нужных «изюминок». Полная нагота не обязательно вызывает желание, а в моем случае это вообще случается редко, но если прикрыть сеньорите одну часть тела, и другую… И немного вот здесь, оставив открытыми вот тут и тут…
Б-р-р-р! Я потряс головой. Короче, Паула красивая, и знал я это очень давно, с самого первого дня в корпусе. Так что нечего слюни пускать.
…Но, блин, до чего же приятно глазу!
Огненный демон присела ко мне на кровать, на противоположную сторону, и подгребла под себя ногу, игнорируя мой… Внимательный взгляд. Привыкла. Лаконично ответила:
- Тесно у тебя. Очень тесно. В следующий раз отрываться поедем ко мне. Тебе же у меня понравилось? – ехидно сверкнули ее глаза.
Я поежился. Да, понравилось, но это отдельная тема для разговора.
У Паулы в самом центре города есть квартира. Небольшая по меркам центра, но безумно дорогая по моим скромным пролетарским. Комната в ней всего одна, но очень уютная, плюс, великолепная огромная кухня с двумя диванами. Именно там мы который месяц вместе с Розой занимаемся Мией – решаем ее психологические проблемы с мальчиками. До конца еще не решили, я не рискнул бы отпускать ее в «вольное плавание», но успехи наметились. И успехи серьезные. Но о Сестренках, пожалуй, стоит поговорить отдельно, они важная, но совершенно независимая страница в жизни. И моей, и взводной.
- Когда же, интересно, получится в следующий раз оторваться? – философски заметил я.
Вместо ответа она нагнулась, протянула руку под кровать и извлекла оттуда… Еще одну бутылку. Но не чилийское, которое мы «раздавили» с девочками в два захода, а перуанское, которого, ручаюсь, до ее прихода в квартире не было. Причем этикетка внушала уважение – мне такое вино еще долго будет не по карману.
- А тебе не пора? – нахмурился я. - Девочки тебя не заждутся?
Она беззаботно пожала плечами.
- Мы договорились, что сегодня с тобой ночую я. Так что всё в норме, можем отрываться.
- Одна? – выкатил я глаза. – Ночуешь…
- А у тебя так много кроватей? – парировала она, не зло сверкнув глазами. – Или иных мест, где спать?
«Шимановский, не будь идиотом!» - говорили ее глаза.
Я идиотом не был, и направление процесса мышления мне не нравилось. Особенно не нравилось, что девчонки в сговоре, это не импровизация красноволосой.
Впрочем, я твердо знал, что ничем не рискую, ничего эдакого, если не захочу, не будет. Я сплю с этой сеньоритой в одной каюте много месяцев, принимаю по утрам совместные души… Разве только ванные избегаю. Но блеск в ее глазах заставлял нервничать.
- Слушай, я не поняла, мы пьем, или как? – картинно нахмурился ее лоб, и я потянулся за штопором, оставшимся на столике терминала с момента распития предыдущей бутылки.
Пробка натуральная, что тоже говорило о стоимости вина. Я с некой злостью ввинтился в нее, пытаясь разгадать загадку, которую подкинули мне сегодня дочери единорога в завершение дня. Так сказать, на сон грядущий.
- Смотрю, у тебя водятся деньги, - осторожно заметил я, заведя разговор, который планировал давно, но для которого никак не возникало подходящей атмосферы. Выдавил пробку. Присел на кровать с другой стороны, начал неспешно разливать янтарную жидкость по бокалам. – Ты тратишь гораздо больше, чем получаешь в виде жалования.
- Тебя интересуют мои доходы? – выкатила она глаза, как бы говоря: «Чико, не ожидала!»
- Мне интересно твое взаимоотношение с родственниками на Земле, - задумчиво парировал я взглядом. – А твое финансовое положение прямо пропорционально уровню этого взаимоотношения.
- А, вот оно что, - разочарованно потянула она, беря в руки свой бокал и рассматривая его на просвет. – И что ты хочешь услышать?
- Для начала как тебе, сбежавшей Золушке, перечисляют деньги? – Я пригубил. Волшебный напиток! – Если ты сбежала – они должны были оборвать тебе финансирование. И тем более заблокировать его после присяге нашей любимой королеве. Которой ты действительно присягнула, я навел справки по этому вопросу первым делом, как попал к вам.
Паула оторвала глаза от искрящейся жидкости и выдавила мученическую улыбку.
- Хуан, я – владелица клуба контрас второй национальной лиги Венесуэлы. Вторая национальная – не такой высокий уровень, но престижный. Ведь есть и третья национальная, и региональные. Причем моя команда стабильно вверху таблицы, и умело играется с юными дарованиями на трансферах, а это значит реклама и доход с продажи игроков. Да, я не появляюсь там, но бизнес работает и без меня.
Плюс, у меня несколько спортивных клубов, в том числе один, под Пуэрто-ла-Крус, элит-класса, и несколько значительных долей акций в крупных региональных компаниях. Плюс, кое-что я инвестировала сама, уже после побега – какие-то вложения прогорели, но какие-то и выгорели. И мои Земные родственники совершенно ничего не могут сделать, чтобы перекрыть этот скромный по их меркам финансовый поток.
- Да-да, не смотри так, - рассмеялась она. - Для них это ОЧЕНЬ маленькие деньги. Я по сути могу на них лишь безбедно жить в центре Альфы, это для их мира совсем не показатель.
Вон оно как. Я задумчиво хмыкнул. Поднял бокал, напыщенно произнес:
- За победу! Чтоб она всегда достигалась чужими руками и с минимальными потерями!
- А вот за это не выпить грех! – воодушевилась эта бестия.
Чокнулись, выпили, в полной мере оценив вкус напитка.
- Сбегала, пока Сестренки мылись? – хмыкнул я. Она кивнула. - Больше ничего не расскажешь?
- А надо? – Она отставила бокал, в глазах ее заплясали всполохи бурной мыслительной деятельности. Говорить, не говорить и что из этого получится как в одном, так и в другом случае. Я скупо пожал плечами, дескать, выбор за тобой, но взгляд мой продолжил сверлить ее насквозь.
- Ты поэтому оставил меня во дворе, так?
Вопрос относился к разряду риторических, ибо не поверю, что она такого низкого мнения о моих умственных способностях.
- Я собиралась сказать всем на твой выпускной. На твою присягу… - виновато опустила красноволосая глаза.
- Смысл? – пожал я плечами. – Они тебя приняли, и ты это почувствовала. Даже если завтра меня не будет рядом, девчонки тебя не выгонят, ты насегда останешься дочерью единорога. Давай уже, хватит тайн!
- Наверное, ты прав… – Собеседница снова опустила глаза. – …Но им я говорить не готова. Тебе – возможно, им…
- Мне кажется, это глупый разговор, Гортензия, говорить или не говорить, - покачал я головой. - Все уже и так знают. Вопрос в доверии к тебе, как напарнице, а не…
- Я не Гортензия,- перебила она. – Гортензия – не я.
- В смысле… - Моя челюсть отъехала вниз. – А в школе… И вообще я думал…
- Ты и должен был так думать. – Она выдавила победную улыбку. – Теперь понимаешь, почему я не могу открыться? Очень многие должны думать, что я – Гортензия. Там, дома, на Земле. Тогда настоящей Гортензии будет гораздо легче. И чем меньше народа знает эту тайну, тем лучше. - Вздох. - А девчонки… Они всего лишь девчонки.
Я обернулся, заозирался во все стороны. И только попытался сказать, какая она дура, как она опередила:
- Я поставила защиту, Хуан, они не услышат.
- А… - Кажется, моя челюсть опустилась еще ниже, но выдохнул я с облегчением. Она же продолжила:
- В этой комнате и на кухне я насчитала пять жучков. В комнате мамы не смотрела, сам понимаешь. Но сейчас работает постановщик помех, так что тайна останется тайной, за исключением людей, которым мой постановщик… - Она провела пальцем по горлу. - Но эти люди тайну и так знают, либо она им не интересна. Гортензия закончила обучение и теперь свободна, многие опасности для нее уже в прошлом.
- Понятно, - выдавил я. И поймал себя на том, что меня перестали шокровать секреты. Нет, конечно, эта девушка удивила, я действительно считал ее дочерью императора Себастьяна и крестницей королевы, но подсознательно как бы был готов к тому, что это не так.
- Паулита, солнышко, - я коварно улыбнулся, - а не ответишь на такой глупый вопрос, а для чего тебе собственно было ставить постановщик? Только не говори, что собиралась открыться! – взыграла вдруг злость. Возможно, как реакция на обманутое ожидание и разочарование.
Она пожала плечами.
- Не хотела, чтоб они за нами подсматривали. Какая бы я всеядная и раскованная ни была, секс с тобой - это личное.
Сказано было с такой убийственной честностью… Я аж закашлялся.
- Ты была настолько уверена, что мы будем... Спать?
Она кивнула и вытянула ноги вперед, в мою сторону. В ее движении не было эротики, во всяком случае, пока, но я знал, на что способна эта бестия, если захочет.
- Будем. А разве нет?
Ну, вот всё и встало на места. Эх, девчонки-девчонки! Но почему сегодня?
Из груди вырвался вздох, и я не понял, облегчения или же наоборот. Просто почувствовал, мне нужна пауза. Хотя бы небольшая, чтобы прийти в себя…
- За понимание! – тут же разлил я новую порцию. - И отсутствие секретов между близкими людьми. Особенно когда они собираются стать друг другу еще ближе.
Огненная бестия ничего не сказала на это, лишь задумчиво чокнулась. Затем мы неспешно пили, соблюдая молчание. Она оценивала меня сквозь прищур, размышляя над собственными задачами, я же экстренно приходил в себя, обдумывая возможную стратегию и последствия. Наконец, почувствовав, что голова заработала, убрал опустевший бокал и кивнул ей.
- Начинай. Или передумала?
- Меня зовут Мерседес, - отрицательно покачала девушка головой и вдруг неуловимо, но ощутимо преобразилась. Подтянулась, расправила плечи... И во все стороны от нее пошли незримые волны величия. Такое нельзя приобрести, с таким можно только родиться. Наверное, именно за это величие, которое не скроешь, и ненавидели ее так сильно наши девчонки.
- Мерседес… - попробовал я слово на вкус. Звучало приятно. – А дальше?
- Мария Амеда. Веласкес. Без второй фамилии.
Видя ее смятение, я взял бутылку и подлил ей, на свой страх и риск. Когда нервничаешь – должна работать моторика, съедая львиную долю твоего волнения, пусть даже моторика винного бокала. Она поняла и посмотрела с благодарностью. Пригубив, продолжила:
- Наверное ты знаешь, что у Филиппа Веласкеса в браке был не только сын? Детей у него было двое. Старший – Себастьян, его наследник. И младшая, Мария.
- Я слышал, что она… - начал я, но девушка перебила:
- Слабоумная. – Сеньорита Мерседес Мария Амеда подняла свои бездонные колодцы и уперла в меня. – Она слабоумная, Хуан. Это трагедия нашей семьи, позор. Причем, когда слабоумие определили, спрятать девочку было уже невозможно – вся страна знала о ее рождении, а кое где по этому поводу даже закатили банкеты.
Потому ее оставили, но задвинули так, что о ней ничего не было слышно и видно много лет.
Мерседес… А я был склонен верить, что ее зовут именно так, помолчала, опустив глаза. Изнутри ее сжигала боль.
- Филипп завоевал Землю, - продолжила она. - Сделал сына фактическим соправителем. Потом его убили, и сын стал императором. У него родился собственный сын, наследник-первенец. Время шло, Империя вставала с колен… А эта женщина, его сестра, все так же жила в дальней части дворца, никому не нужная, опекаемая лишь заботливой, но казенной прислугой.
- Грустно! – вырвалось у меня. – Но с этим трудно что-то поделать, mia cara. Такие вещи не в силах человека. Мы можем вмешаться лишь до рождения, но не после.
- Но не после… - повторила она и сделала большой глоток, осушив бокал. Глаза ее сверкнули злым огнем. – Но любить ее им, Хуан, никто не запрещал! Просто любить! Заботиться! Хотя бы изредка проверять, как там она, а не пролистывать бесстрастные скупые еженедельные отчеты докторов в своем кабинете! Да, понимаю, возможно, ему было не до этого, все-таки глава такого большого государства! Вокруг вершились великие дела, творилась история…
- …Но только Мария Веласкес сидела в своих четырех стенах, день за днем! - сорвалась она. - Гуляя одними и теми же маршрутами, видя рядом с собой одних и тех же людей! И так год за годом, Хуан, год за годом!
Императору было стыдно выпустить ее из дворца, Чико! Просто показать кому-то! При том, что она все понимала и понимает! Она нормальная! Просто она… Она!.. Не такая!..
По щекам Паулы потекли слезы, после чего она разревелась, выгоняя из себя плачем все, что скопилось, как оказалось, за очень-очень долгое время. Я счел за лучшее остаться на месте, не утешать ее - не сейчас.
Паула выдохнула и одним залпом опрокинула бокал, который я незаметно подлил, и перешла к главному.
- Однажды она забеременела. Я не знаю от кого. Говорят, это был шофер, водитель из прислуги, нагло воспользовавшийся ее неадекватностью. Так это, или не так, проверить невозможно – дело этого человека хранится в личном сейфе в кабинете императора и имеет гриф: «Особой важности». Но кто бы это ни был, через время у Марии Веласкес родилась дочь. Я.
Пауза.
- Я действительно племянница императора Себастьяна, Хуан, – вновь сверкнули ее влажные от слез глаза. – Я действительно ненавижу этого человека за то, что была ему напоминанием о сестре все годы своей юности. И я действительно приняла присягу на верность Лее Веласкес. Что ты еще хочешь обо мне узнать?
* * *
Прошло около получаса, пока она не выплакалась и не успокоилась. Я гладил ее по голове, прижимая к себе, и понимал, что вообще ни черта не понимаю в жизни. Не знаю, ни что говорить, ни что в этой ситуации делать. У меня есть определенный опыт, перечень вопросов, в которых худо-бедно разбираюсь, но это катастрофически мало. Наконец, Па… Мерседес подняла голову.
- Ты мне веришь?
«Веришь»? Я чуть не вспыхнул: за кого она меня считает? Для того, чтобы врать ТАК нужно быть слишком хорошей актрисой, А Па… то есть Мер… А эта девушка – явно не актриса. Боец – да. Скрытница? Еще какая! Но ни в коем случае не актриса.
- Им знать это не нужно, - продолжила «неактрисса». - И пожалуйста, не называй меня Мерседес. Ты привыкнешь и проговоришься, кто-нибудь услышит.
- Ты же сказала, Гортензия вне опасности?
Па… Все-таки Паула пожала плечами.
- Я не готова перевоплощаться. Я не для того сбежала и пытаюсь начать жизнь сначала, чтобы возвращаться в ту же точку. Быть никому не нужной неинтересной принцессой, которую никто не любит из-за ее титула. Быть Паулой мне спокойнее. Поверь.
- Да верю я, о, господи!.. – все-таки выплеснулось из меня. - А мама, значит, у тебя жива?
Кивок.
- Но вы с нею не видитесь.
Девушка убрала лицо в пол.
- Мне нельзя возвращаться. Они не простят присягу Лее и больше не выпустят. Лея же настаивать не будет – я нужна ей как ламе пятая лапа. Потому нет, мы не видимся, и не знаю, увидимся ли.
- Но хоть общаетесь?
Лицо напарницы озарили всполохи нечеловеческого страдания.
- Она не узнаёт меня, Хуан. И перестала узнавать задолго до моего… Отлета.
Сеньорита передо мной отчаянно боролась со слезами.
- Я же говорю, она… Не в порядке. И для нее Мерседес – ее маленькая малышка, которую она качает на руках
Гортензия говорит, в последнее время стало только хуже, она не помнит меня совсем. Почти не выходит из мира иллюзий.
- А привезти ее сюда… - вздохнул я, говоря сам с собой, но она восприняла это как вопрос:
- Через миллионы километров космоса и отсутствие гравитации?
- Как же ты живешь с этим? – вырвалось у меня.
Она подобралась.
- Вот так и живу. Гортензия иногда прилетает, рассказывает новости. Передает дядины письма, которые я при ней сжигаю, не распечатав. Мне нельзя домой, и потому я связала всю свою оставшуюся жизнь с Венерой.
- С Венерой, Хуан! – воскликнула она, и в голосе ее вдруг прорезались нотки истинной аристократки – величие, гордость и привычка повелевать. – Я никуда не денусь отсюда, буду с тобой до конца, и я не какая-то бомжиха-беспризорница!
- Ты о чем? – не понял я, внутренне напрягаясь.
- Я – принцесса! – воскликнула она. - Причем самая что ни на есть законная и легализованная! Отличная партия для племянника королевы и внука адмирала Веласкеса!
И вновь огонь в глазах. ТАКОЙ огонь, что стало не по себе. И наверняка станет не только мне.
- Паулита, солнышко… - Я поперхнулся. – Переведи!
- Они задумали афёру с Фрейей, - зло продолжила девушка. – И она не выгорит. Просто потому, что Фрейя тебя не любит, а ты не любишь ее. Но у тебя будет гораздо больше возможности влиять на политику, если твоей супругой стану я. Я – Веласкес, член клана, принцесса, да и ты – представитель семьи, хоть и бастард. Никто из знати не посмеет и пикнуть, когда тебя поставят на самый высокий из возможных постов. На котором ты сможешь если не задвинуть королеву, то оградить от дурного нашептывания.
Я – твоя лестница в небо, Хуан, - закончила она. - И я… Я люблю тебя!..
Сказав последние слова, будто украдкой, она вновь подалась вперед и, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась мне в грудь. Да уж, ну и денек сегодня!
- Прости, что ТАК, - пролепетала она, - но я не могла открываться, как сопливая девчонка. Я должна была понять, убедиться. – Она подняла мокрое от слез лицо. – Я должна была быть уверена, что это именно ТО чувство, понимаешь? Я не эта дуреха Гюльзар, я не могла ошибиться!
Я снова поймал себя на мысли, что совершенно не знаю, ни что говорить, ни что делать. Полное стопроцентное бессилие. Тогда, как что-то сказать и сделать придется, потому, что это правда. Красноволосая, как бы ее ни звали, не врет. Она не СЧИТАЕТ, что любит, как некоторые, а именно ЛЮБИТ. И ради этого, чтоб понять сие, и были устроены в свое время различные стены и табу.
- Ты не смотри, что я такая… Прошла огонь и воду, - шмыгнула она, не поднимая головы. – Может на мне печати и негде ставить… Только и ты ведь не монах.
- Об этом я думаю меньше всего, - погладил я ее по голове.
- Я не буду больше. Правда. Я искала тебя давно… Не представляешь, как долго я тебя искала! – Она вновь подняла голову и встретилась со мной глазами. – Я хотела, чтобы ты избил этих подонков-братцев там, на Земле! И поставил на место их дружков! А потом дал окорот тетушке – не представляешь, как она меня ненавидит! Больше Гортензии, хотя я ей всего лишь племянница. Я хотела, чтобы ты защитил меня там, на Земле, и мне не пришлось бы убегать… Но ты встретился мне слишком поздно!..
Я прижимал ее, ласкал, внутренне одергивая себя от любой реплики. Слушать! Только слушать! Любое слово разрушит этот неуловимый миг, когда я могу понять, что творится у нее в душе! Ведь я столько времени мечтал это сделать…
Гюльзар не мастер коконов. Мастер коконов не Гюльзар.
- Я видела тебя во сне, - продолжила она. - Лет с четырнадцати. Мы учились тогда в той дурацкой школе, где ходили в платьях, как у монашек. Гортензия говорила, что это нормально – всем девочкам снятся такие сны, особенно ТАМ. Но я знала, что не всем. Мы не занимались с тобой любовью, в этих снах ты… Просто был. И защищал меня. Я сильная, и всегда была сильной! Чемпионка префектуры, призер первенства Венесуелы… Стрельба, контрас… Но я знала, что ты сильнее! И ты защитишь!..
…Я не видела твое лицо, Хуан. Не знала имени. Ты был просто образом… МУЖЧИНЫ…
- А потом тебя принесли в нашу каюту… - закончила она.
- Ты знала, что я очнусь, когда не пошла вместе со всеми в столовую? Решила покрасить волосы?
Она пожала плечами.
- Чувствовала. Я вообще как дура торчала в каюте всё свободное время. Они все смеялись, подкалывали… Но я чувствовала, это не просто так. И когда…
Я вздохнул и плотнее прижал ее к себе.
И что мне с нею делать? Это, действительно, не Гюльзар. Паула… Мерседес – девушка опытная, и очень-очень умная, хотя и своеобразная. И если она решилась на такое откровение… Ведь она не пыталась и не пытается сейчас меня совратить, хотя могла бы. Нет, она собиралась ПРИЗНАТЬСЯ. Ради этого весь антураж, ради этого девчонки сговорились пустить ее последней, на ночь. Ох уж эти заговорщицы!
- Гюльзар не сильно ревновала? – вырвалось у меня. Мерседес покачала головой.
- Она отошла. Сделала всё, как ты велел – обратилась к нам. Начала рассказывать, всё-всё.
И мы помогли. Действительно, Хуан, помогли. Тормошили ее, проводили курсы коллективной психотерапии.
- …Мы не только ей помогли. – С губ ее сорвалась улыбка. - Мы и друг перед другом раскрылись. Потому и с Сестренками тебе легче, и Кассандра последнее время не задирается. Мы все стали ближе… Благодаря тебе.
Я покачал головой.
- Не такая великая заслуга. И меня в вашем круге нет.
- Ты работаешь с каждой из нас по отдельности, - не согласилась она. - И ты… Мальчик. В твоем присутствии мы бы не смогли, уж извини.
Да, чего уж там! Всё и так понятно.
- Па… Мерседес, солнце, я не могу так быстро. Я…
- Понимаю. – Она кивнула и отстранилась. – Ты же видишь, я не давлю. – По лицу ее пробежала улыбка, а рука прикрыла грудь раскрывшимся было краем полотенца.
- Почему сегодня?
Она пожала плечами.
- Почувствовала, что время пришло. Ты дошел. К тому же, раздал долги, закрыл все старые счета, теперь у тебя совершенно новая жизнь.
- А завтра начнется вторая фаза операции наших сеньорин... – зло выдохнул я, чувствуя, как по кончикам пальцев бежит огонь. Практичная девочка, ничего не скажешь! Впрочем, я уже говорил, что она далеко не дура, хотя иногда пытается ею казаться.
- Я поговорю с Леей, - вскинулась «не дура». – Объясню ситуацию. Ты не представляешь, насколько сильна будет наша партия на шахматной доске Венеры. Сильнее только брак с одной из ее дочерей, но она либо не допустит этого, либо… Не захочешь ты сам. – Голосок Мерседес дрогнул, выдавая очередную недомолвку этой аферистки. Впрочем, понятно, какую. – Зачем тебе мучиться всю жизнь с не ставящей тебя ни во что капризной куклой, с которой не сможешь даже развестись, если есть я? И я за тебя, и душой, и сердцем! Я не просто буду женой, я буду правой рукой! Я – силовик, и я – способная! Тебе ведь нужен будет свой… Ну, например, глава департамента безопасности?
Обожаю эту практичную улыбочку завзятой стервочки! Приятно иметь дело с умными сеньоритами.
А что, пытаться одновременно и взять меня чувствами, открыв ТАКОЕ, и купить… Подобных исполнительниц надо поискать!
Впрочем, подход у нее государственный, так что это скорее плюс, чем минус.
- Паулита, звезда моя… Я не готов.
- У нас есть время, Хуан. Я и не жду от тебя ответа.
Она приблизилась, беглым жестом сдернула остатки полотенца и впилась мне в губы.
Я, словно парализованный ни черта не мог сделать. Тот самый я, что считал, будто смогу оттолкнуть ее, что мне ничего не угрожает. Три ха-ха! Наивный!
Я хотел эту девушку. Господи, как давно ее хотел! Месяцы… Да уж скоро год! С самого момента пробуждения в каюте номер тринадцать!
Хотел, когда она ставила табу.
Хотел, когда проходила в ванную голой, каждый раз, день за днем.
Хотел, когда мылся с нею в душе, когда рамки табу были ослаблены, а мой самоконтроль дошел до поднебесного уровня.
Хотел, когда она спала рядом, всего через несколько кроватей.
Когда видел ее милующейся с «горизонтальными связями», с которыми она настойчиво ходила миловаться в нашу оранжерею, словно дразня меня.
И жутко ревновал, когда ее, наконец, стали выпускать на волю, откуда она приходила довольная, делясь впечатлениями о любовных подвигах. Делясь с девчонками, но озорно при этом поглядывая на меня.
Нет, я не мог оттолкнуть ее. Не в этот раз. И ни в какой другой.
Расчетливая стерва!..
* * *
- Не спишь?
В кухню вошла мама. Я сидел, вытянув ноги на табурет, прислонившись к рефрежиратору, и курил. Делал то, что никогда не позволял себе от слова «вообще». При этом моя всё понимающая мама не сказала ни слова по поводу дыма, спросив лишь про сон.
- Она что-то сказала? – ухмыльнулся я.
Мама поставила еще один табурет напротив, села и сложила руки на столе.
- Нет. Я и не спрашивала. – Пауза. – Я не заходила, только услышала, что она плачет.
- И? – Кажется, я понял, что происходит.
Действительно:
- Мне не нужно спрашивать такие вещи, сынок. Я – мать, и всё чувствую. Особенно её.
- Особенно её? – не понял я.
- Я тоже сходила с ума. – Ее губы растянулись в виноватой усмешке. - По своим причинам, но сходила. И мне тоже был нужен ТАКОЙ мужчина, который взял бы всё на себя…
…Но искала я не там. – Вздох. – А потому, скорее всего, и не встретила.
- Ну как, не встретила, - продолжила она, добавив в голос показного веселья. – Встретила! Правда, этот мужчина оказался моим сыном… А это совсем другая история.
- Мам, что она еще рассказала? – улыбнулся я в ответ. Мой главный и мудрый советчик отрицательно покачала головой.
- Говорю же, ничего.
Пауза. Затем недовольное:
- Хуан, я что, по-твоему, совсем слепая? И мне не видно, как она на тебя смотрит, какими глазами? И как ведет себя при тебе?
- При мне? – Я снова чего-то не понял.
- Да, при тебе. Например, когда ты входишь в комнату, как меняется ее взгляд и лицо.
Вновь пауза.
- Да, когда-то я была проституткой, это так. Все мы делаем ошибки, и мне жаль, что ты страдаешь из-за моей, и будешь страдать. Но это не значит, что я ничего не понимаю в жизни.
Она любит тебя, эта девушка. Но сама пытается убедить себя в обратном. ПытаЛАСЬ, - уточнила мама, пронзив взглядом. Я нехотя кивнул.
- Она хорошая девушка, - продолжила она тихо-тихо, но очень эмоционально. – Такие на дорогах не валяются. Цени это.
Я как раз докурил и затушил окурок в импровизированной пепельнице в виде металлической тарелки. Подался вперед, убирая ноги со стула.
- Мам, они разработали под меня спецоперацию. Хотят, чтобы я стоял за спиной будущей королевы и правил от ее имени. Ты должна была это понять. К этому меня готовят, этому учат. В том числе, как обуздать эмоции и манипулировать слабым полом.
- И ничего у них не выйдет, - покачала мама головой. – Нельзя достичь невозможного одним лишь хотением. И нельзя заставить влюбить в себя кого-то насильно. Манипулировать – можно. А искренне любить…
- Любовь не помогла ее величеству и его превосходительству, - не согласился я.
- Лея и Серхио – плохой пример, - покачала головой мама. – Но ты сам признаешь, Лея ЛЮБИЛА. А скорее всего, любит до сих пор.
Полюбит ли тебя Фрейя? И если нет, получится ли у тебя удержать ее, если даже любовь не гарантирует этого?
Мама замолчала, давая мне подумать. Я же в который раз за сегодня не знал, что ответить. Любовь. Власть. Эмоции. Чувства. Расчет. Господи, как же всё переплетено в этом мире!
- Думаешь, синица в руке лучше? Но есть и еще одна девушка…
- Да, знаю, - мама кивнула. – Она приходила ко мне.
- Приходила? – Я чуть не подскочил, удержавшись невероятным усилием. Сердце бешено заколотилось.
- Да, приходила. – Мама по-прежнему покровительственно улыбалась. – И судя по ней, она… Тоже к тебе неравнодушна.
Пауза.
- Но готова ли она ради тебя на всё? – прозвучал убийственный аргумент. – Готова ли порвать с прежней жизнью – а ты и сам, наверное, знаешь, что она не ангел? Готова ли поставить на кон титул и происхождение, и защищать тебя до последнего вздоха?
Я не уверена. – Мама обреченно покачала головой. – Ты можешь распять меня на кресте, можешь не верить ни единому слову, и поступишь ты все равно, как решишь сам, а не как тебе советуют. Но Хуан, я не увидела в ней этого.
Она – богатая кукла, жаждущая получить красивую игрушку. Готовая пожертвовать ради игрушки многим, но лишь ради того, чтобы иметь игрушку в СВОЕМ доме. Идти в дом чужой, становиться другим человеком ради нее…
Я достал новую сигарету и жадно подкурил. Кажется, предпоследняя. Да что за день такой?
- И что посоветуешь? Просто посоветуешь, сама сказала, решение я приму сам.
- Да, я тебя так учила. – Мама улыбнулась. – Советую никого не бояться.
- Жизнь не окончится, сынок, - продолжила она с жаром. – Что бы ты не выбрал, какой бы поступок ни совершил, это не будет концом. Сломаешь планы ее величества? Да, полютует. Но придумает новый проект, в который тебя после усиления и переобучения вновь засунет. Обломаешь своих офицерин? Ничего, придумают под тебя новый план, который впихнут в новые расклады.
Фрейя, Изабелла, эта девушка… Всё это не важно. Любой твой шаг должен быть ТВОИМ шагом. И идти он должен вот отсюда, - положила она руку на сердце. – Только так, и никак иначе от этого шага будет толк.
В противном случае ты не удержишь ситуацию. Поверь, жизнь слишком сложна, и не всё в ней нам под силу. И однажды запутавшись, придешь к тому же, что имеет сеньор Серхио. Только хуже, и мы уже обсудили, почему.
Только сам, Хуан. Только отсюда, - вновь рука на сердце. – Не взирая ни на чьи планы.
- Думай, - закончила она и поднялась. – А я пошла к донье Татьяне. Она с утра просила кое в чем помочь.
- На ночь глядя? – не удержался от смешка я.
Ответом стала улыбка.
- Хуан, меня охраняет персональный взвод департамента безопасности. Что может со мной случиться? Тебе же… Вам, - обернулась она в сторону выхода, - нужно побыть одним и многое обдумать.
- Чао-чао! – крикнула она от выхода.
- Arrivederci! – выдохнул я вслед.
Через несколько минут хлопнула входная дверь. Передо мной лежала последняя сигарета, но я не спешил ее приканчивать. В ушах стояли слова: «Жизнь не окончится, сынок». «Это не будет концом»…
Господи, мама! Как же редко мы с тобой общаемся?! Как же редко ты говоришь мне ТАКИЕ вещи?! Которые должна была сказать… Mama mia, сколько же времени потеряно?!
Хотелось выть. Но поделать ничего нельзя.
* * *
Я постучался и медленно вошел. Она больше не ревела, просто лежала, обняв подушку. Присел на край кровати, посмотрел на пол. Тот самый пол, на который свалился с того самого края. Да-да, вот так банально закончилось сумасшествие, напавшее на нас каких-то полчаса назад – я свалился со своей узкой пролетарской кровати. После чего медленно отполз, судорожно пытаясь взять тело под контроль, и ретировался в кухню. Сбежал под ее визгливый крик, чтобы вернулся.
Роль Его Величества Случая в моей жизни сложно переоценить - слишком многим я обязан сказочно невозможному сочетанию факторов. Но падение с кровати?..
- Мерседес… Можно тебя так называть? Хотя бы сейчас, пока никто не слышит? – провел я ей ладонью по волосам.
Девушка кивнула.
- Ты дорога мне. Очень дорога. Я порву за тебя кого угодно…
- Но любить – не любишь. - Она подняла глаза, в которых читалось спокойное восприятие неизбежного. – Не думай, я знала, что ты это скажешь. Я вообще не понимаю, зачем тебе открылась. С самого начала ведь было всё понятно… Нет же!..
- Я дура, да? – она села, ее в момент повлажневшие глаза зло сверкнули. Но злилась она на себя.
Я подсел поближе и притянул ее к себе.
- Нет. Ты – женщина. А для женщины это естественно.
Она хотела что-то возразить, но не стала.
- Обещаю, что стану тем мужчиной, которого ты ждала всю жизнь, – прошептал я, чувствуя, что сейчас только эти слова могут быть услышаны. - Буду защищать тебя и от бога, и от черта, и ото всех, до кого смогу дотянуться. И от тех, до кого не смогу тоже, хоть придется повозиться. Веришь мне?
Она подумала и кивнула.
- Но это не любовь, глупенькая.
- Но всё это время… Хуан, я видела, как ты на меня смотришь! Видела, как реагируешь в дУше, даже сейчас. Как ревнуешь. Я специально делала так, чтобы ты злился, и ты злился. Неужели совсем-совсем ничего?
Я продолжал нежно гладить ее волосы.
- Не то, чтобы ничего. Что-то есть. Но… Не то.
Из груди вырвался вздох.
- Не вини меня, Мерседес. Ты мне нравишься, я ни за что не отказался бы от тебя при иных обстоятельствах… Но давай будем честными?
- Хуан, эта белобрысая сука тебя недостойна! – воскликнула она, вжимаясь мне в плечо. – Ты не представляешь, какая она тварь!
- Она меня искала, - возразил я. – И почти нашла. И здесь была, - окинул я рукой комнату.
- Все равно. Она подлая тварь, которая думает только о себе. И эта!.. Которая инфанта!..
- Всё, закончили! – я добавил в голос стальных ноток, отстранил ее и пронзил тяжелым взглядом. – Мерседес, я сказал, всё, что хотел, и ты меня поняла! Предлагаю не мусолить тему, ни к чему хорошему это не приведет – мы только поссоримся. Поговорим утром, когда успокоимся и остынем. Спокойной ночи!
Я встал и пошел к выходу. Она пробормотала растерявшимся голоском ответное: «Спокойной ночи!», - но вид у нее был жалкий. Актриса в ней была возмущена тем, что ей не дали проявить себя, не дали показать очередной акт концерта с эмоциями, плачем, уговорами и утешением. Я совершил преступление, невообразимое по тяжести, причем с легкостью истинного разбивателя сердец…
…Однако концертов на сегодня достаточно.
Выходя, я хлопнул ладонью панель отключения света, не трогая искина.
Уснуть не получалось. Начинало светать - огни купола за окном засияли ярче. Скоро они доведут до сведения аборигенов Венеры, что в далеком-далеком Каракасе начался день, и им тоже пора вставать. Но несколько часов отдыха у обывателей еще осталось.
Сегодня был слишком тяжелый день, на меня свалилось слишком много разнообразной информации, чтобы пытаться бороться с бессонницей. Потому я и не боролся, а лишь лежал в маминой комнате на кровати, смотрел в потолок и думал. Перебирал в голове всё, что случилось, всё, что узнал, начиная от тайн королевского двора с модифицированными генами моего исчезнувшего предка, и заканчивая этой взбалмашной девчонкой, у которой в черепной коробке творится черти что. Нет, я понимал ее, слишком долго хранить секреты сложно – на психике остается отпечаток. В один миг груз начинает давить так, что сметает любые коконы защиты. Причем любой, не обязательно связанной с секретом. И эмоции, бывшие до поры под контролем, начинают рваться наружу, добивая и доламывая остатки этих барьеров, доводя до состояния, когда человеку плевать. Когда он способен на всё.
Влюбленная сеньорита, скрывающая большую и важную тайну, подвергшаяся тяжелой психологической нагрузке…М-да, день сложный не только у меня.
Как быть дальше? Что делать? Кого выбрать, и стоит ли кого-то выбирать?
Перед глазами плясали всполохи черного пламени – это Бэль танцевала в своем невесомом искрящемся платье.
…И руки лапающих ее бандитов. И крик отчаяния, когда телохраны запихивали ее в машину. Департамент, это были люди ее высочества – всё встало для меня на места.
…И ее приезд сюда. К маме. Вкупе с разносом школы в моих поисках.
«Она – богатая кукла, жаждущая получить красивую игрушку. Готовая пожертвовать ради игрушки многим, но лишь ради того, чтобы иметь игрушку в СВОЕМ доме.»
«Но готова ли она ради тебя на всё? Готова ли порвать с прежней жизнью? Готова ли поставить на кон титул и происхождение, и защищать тебя до последнего вздоха?»
Из груди вырвался тяжелый вздох. Решать такие задачи голова отказывалась.
Фрейя? Ее я не знаю совсем. Получится ли с нею хоть что-нибудь? Стоит ли пробовать, когда перед глазами танцует совсем другая девушка? Простит ли эта другая попытки «подъехать» к ее сестре?
Выстрел будет только один, и мне нужно умудриться не только не промахнуться, но и вовремя выбрать правильную цель. ВОВРЕМЯ, так как протянув резину даже на чуть-чуть…
И еще Паула с ними. И тоже, блин, принцесса!..
…Но которую я совершенно не люблю, как бы тепло ни относился. Люблю, но НЕ ТАК, как Бэль. Она мне именно боевой товарищ, больше чем друг. Соратник, потенциальная любовница, мудрая советчица, от которой нет секретов… Всё перечисленное вместе взятое, наконец! Она для меня – ПАУЛА, огненный демон! Нечто большее Большой Любви! Но одновременно совершенно иное. И никак не будущая жена.
В комнате послышалось шевеление – кто-то вошел, не зажигая света. Кто – догадаться не сложно. Я не реагировал. Вошедшая присела на край кровати, которая была немного шире моей. Посидела, видно, раздумывая, что делать дальше. Я открыл глаза, решив не выпендриваться.
- Не спится?
Больше она не раздумывала. Словно кошка запрыгнула, усевшись сверху. Наклонилась, разлегшись на моей груди. Губы ее застыли в сантиметрах от моих, лицо же обдало горячее дыхание. Одежды на ней не было, как, впрочем, и на мне.
- Я решила уйти из взвода, Хуан. Не смогу больше жить ТАК!..
Мимолетная пауза, и ее губы коснулись моих. Я не сопротивлялся, но и не помогал – в этот раз выдержка и самоконтроль не изменили. Когда она оторвалась, бегло спросил:
- Мерседес, ты понимаешь, что за этим последует? Сможешь ли «не так»?
- Я буду бороться за тебя, Хуан! – последовал высокопарный ответ. – И еще, если ты сейчас меня оттолкнешь, наживешь врага. Который будет мстить тебе до конца дней.
Снова долгий поцелуй, но больше головы я не терял. Решительная девочка. Авантюристка до мозга костей… Однако недостаточно умная авантюристка. Впрочем, отталкивать ее глупо – действительно, стану для нее врагом. Не зря я ее зову «демон», горячая латинская кровь в ней невероятно сильна.
«Когда женщине некого любить, она начинает ненавидеть, Хуан» - проговорила мне в этот момент Катарина, всплывая в подкорке сознания. – «Нельзя лишать женщину любви. И если ты не можешь дать ей чего-то, сделай так, чтобы ее чувства оказались направлены на что-то другое, нейтральное и безобидное для тебя».
«Чего?» - смеялся я. – «Сделать ей ребенка?»
Лицо Лока Идальги не дрогнуло, но в нем не было и капельки веселья.
«Это ты должен понять сам. Понять и сделать. Но ребенок, думаю, крайний случай. Как правило, срабатывают более простые схемы».
«Какие же?»
- Мне уйти, Хуан? – недовольно засопела девушка на мою вялость и задумчивость, принимая их на свой счет. Я не видел, но почувствовал, как глаза ее сощурились в две узкие напряженные щелочки.
«Всё, Ваня! Твой выход!» - подбодрил внутренний голос.
- Нет. Останься… - произнес вслух я, приподнялся и взял ее в крепкий захват. Повалил на кровать рядом, навис над ней сам. Тусклый свет от окна давал достатоный обзор, чтобы видеть в темноте силуэты ее сногсшибательного тела, но эту девушку я прекрасно чувствовал и без всякого освещения.
- Ты же уже всё решила. Кто я такой, чтобы противиться неизбежному?..
Я наклонился к ней, и мир померк. Что-то вокруг творилось, что-то происходило, Венера жила своей жизнью... Но нам было на это абсолютно наплевать.
Как же долго мы к этому шли! И неизвестно, придем ли когда-нибудь еще раз.
* * *
Проснулся я от писка в ухе. Кольцевая мембрана давала знать, что меня в такую рань кто-то хочет. Впрочем, поднявшись, я понял, что уже далеко не рань – время шло к обеду. Бросил взгляд на место рядом, где мерно посапывала Паула. У нее вчера тоже выдался напряженный день, и еще более напряженная ночь.
Встал, и, как есть, отправился в свою комнату – браслет я оставил там. В последний момент пронзила мысль, что мама могла вернуться, а я такой весь без одежды, но было не до подобных мелочей.
- Да? – произнес я, активируя связь.
Ответом стал бодрый голосок Катарины:
- Чико, одевайтесь и бегом на базу!
Пауза.
- Ладно, сунь еще раз своей подружке, раз дорвались, для бодречка, и бегом домой! Как прибудете – сразу ко мне в кабинет, никуда не заходя!
- Оба?
- Нет, ты один. И прибыть побыстрее в твоих интересах. Всё, до связи!
Отключившись, я выругался. Mierda, полнейший контроль! Тотальный! И как теперь разговаривать с этой красноволосой выдрой, чтобы ТАМ ничего не заподозрили? Спасибо, что предупредила – Лока Идальге в ближайшем будущем нужно будет хорошенько проставиться. За всё. Вспомнить, что такое «небо в алмазах» как минимум.
- Кто? – раздался испуганный голосок за спиной. Конечно испуганный, вы не видели в тот момент мою физиономию, и не слышали, что я произносил хоть и шепотом, но вслух.
Обернулся. Пау… Тфу, Мерседес стояла в дверях, прижимая к груди плед. Эта о маме подумать успела.
- Катарина, - бегло ответил я, не вдаваясь в подробности.
- На базу?
Понятливая девочка. И что теперь делать с этой понятливой?..
- Солнце, я в душ, - скривился я, уходя от ответа. – А ты приготовь кофе. Да покрепче, поядрёнее! Есть разговор, и ОЧЕНЬ серьезный! – выразительно хлопнул я глазами.
Девушка испуганно кивнула, и, не прекословя, пошла на кухню, по пути забросив плед назад, в мамину комнату. Я же вытащил с полки чистое полотенце и направился на мозгопромывочную процедуру, ибо мозги с утра лучше всего прочищает именно падающая с разбрызгивателя ледяная водичка.
Ну, вот и он, «час икс». Душ помог – не только собрал мысли в кучу, но и настроил на рабочий лад. Я вдруг осознал, что треволнения мои вчера были излишними, решение я принял давным-давно, задолго до. Мамины откровения, безусловно, повлияли, и открыли очень важную тему для размышлений под названием «новые горизонты возможного», но повторюсь, решение относительно девушек я принял ранее. Сейчас же нужно сделать всё, чтобы осуществить его с наименьшими потерями, а желательно вообще без потерь.
Паула… Начиная с этого момента буду называть ее Паулой даже в мыслях – действительно, могу проколоться. Паула, так же сходившая в душ, сидела напротив, жадно поглощая термоядерный напиток из натуральных, привезенных с Земли зерен, что для нашей с мамой семьи какой-то год назад казалось излишним сибаритством. Я неспешно допил свою чашку, окончательно придя в себя и взбодрившись, и только после этого решил приступить к делу.
- Чика, у меня вопрос. Откуда ты узнала об Изабелле? – Пальцы мои в этот момент перекрутили голову змейки, подаренной Мамочкой. Имеющей происхождение, скорее всего, из кабинета сеньора Серхио, со всеми вытекающими. Но только сеньор Серхио в данный момент, единственный во всей Альфе, не был мне врагом.
С другой стороны, у него есть очень активная и далеко не глупая женушка, которая держит пульс абсолютно на всей технической составляющей СБ клана Веласкес. Которая, учитывая прокол на Плацу, могла провести ревизию технических средств, частот и других элементов непростого шпионского ремесла, найдя лазейку в «обороне» устройств вроде моего. То есть, говорить сейчас нужно так, чтобы слушающие нас с Паулой, скорее всего, включая королеву, считали, что мы уверены – нас никто не подслушает, но с другой стороны мы сами должны об этом помнить. Эдакое двойное дно. Звучит сложно, но поверьте, в реализации еще сложнее. И упирается в вопрос: поймет ли меня Паула?
- Хуан, я не дура!- сверкнули глаза собеседницы, отвечающей на заданный вопрос, жадно сожравшей глазами мой жест с постановщиком. Давай, детка! Соображай! Ты же у меня умница! – Уж два и два я сложила! Не забыл, ты сам нам с девчонками о ней рассказывал? Аккурат перед принятием тебя в наше заведение? Не помнишь? И говорил, что это, скорее всего, именно Изабелла Веласкес?
- Помнить-то помню. – Я выдавил усмешку. – Но это первые «два». Откуда ты взяла вторые?
Молчание, глаза в столешницу.
- Консуэла. Которая с родинкой на носу.
Я кивнул. «Горизонтальная связь» Паулы, с которой та отжигала довольно долго, почти не изменяя ей с другими «горизонтальными связями». Кстати, веселая девчушка, мне понравилась.
- Она из большой «девятки». Была в тот день в школе генерала Хуареса. Хвасталась, как они сбивали машины криминального барона, как вскрывали их, будто консервные банки. И что не помнит уже, когда подобные операции бывали раньше.
- Вчера мы тоже были в школе генерала Хууареса! – закричала она. – Так что, я, по-твоему, дура?
Я скривился.
- Хорошо. Убедила. Но почему же из «девятки» больше никто не проговорился?
Покровительственная улыбка.
- Хуан, наши девочки умеют хранить тайны, когда надо. Не суди обо всём по «телеграфу». Тем более, когда за прокол могут казнить.
- А могут? – хмыкнул я, но неуверенно.
- Случаи бывали, - скривилась она. – До тебя. Да в общем и до меня. Но многие помнят.
Пауза.
- Консуэла просто хвалилась, как они расстреливали машины, Хуан, - продолжила огненный демон, выгораживая любовницу. - Твое имя, и вообще объект поиска ее высочества, не прозвучали ни разу. Прозвучало лишь название школы… Которое мне абсолютно ни о чем не сказало. До позавчерашнего дня, когда ты после госпиталя туда собрался. Тогда всё окончательно и встало на места, не раньше.
- Окончательно? – нахмурил я бровь.
- Ну, я догадывалась, - довольно сверкнули ее глаза. – Изабелл-блондинос не так много на Венере.
Бестия! Что с нее взять?
- О чем еще важном жаждешь со мной поговорить? – вновь скривилась она, еле сдерживая иронию. – Наверное, хочешь уговорить не уходить из взвода? Объяснить, что «всё это ошибка» и «давай оставим, как было»?
Я отрицательно покачал головой.
- Ни в коем случае. Уговаривать не буду – останешься сама. По поводу ошибки… Да не было никакой ошибки! – Я играл уверенно, потому, что абсолютно не играл. Но она такой реакции и таких слов не ждала, потому сконфузилась. – Я хотел тебя с первого дня, и чтоб отрицать это, надо быть глупцом. И вчера было здорово... – Я мечтательно прикрыл глаза. Действительно ведь было здорово.
- И? – не поняла она. – И что теперь?
- Теперь?.. – Я сделал вид, что задумался, после чего начал «обработку позиций противника при помощи ствольной и реактивной артиллерии». – Скажи, Мерседес, ты хочешь домой? На Землю?
Теперь выдержать паузу. Мордашка растеряна, отлично:
- Соскучилась по кузенам? Как думаешь, они тебе обрадуются?
Пауза.
- Нет, наверное, все же обрадуются. Давно не виделись, обиды забылись… Подумаешь, связала, избила, ногу прострелила!.. Если ты мне не наврала, что сделала это, конечно.
Судя по ее лицу – не наврала. Даже больше, сделала что-то еще, более ужасное, о чем не стоит говорить даже мне.
- Вы выросли, повзрослели, и они больше не будут. Дядя твой тоже наверняка пересмотрел позицию и встретит тебя с распростертыми объятиями. Плюс, там мама, увидишь ее. Наконец…
- Хуан, для чего ты мне это говоришь? – вспыхнула она.
- К тому, что уйдя из взвода, ты окажешься на Земле, - не моргнул глазом я. - Нет, я не рассказываю страшилку, и даже не отговариваю, не думай. Ты большая девочка, и такие решения принимать должна только сама. Просто понимаешь, ты верно сказала вчера, что нужна Лее как ламе пятая лапа. А значит, Лея вышвырнет тебя, как только почувствует в тебе угрозу дочерям. ПОЧУВСТВУЕТ, Паулита. Даже не увидит. Она задумала грандиозную авантюру с колоссальными последствиями, и путать карты какой-то Земной принцесске… - Я покачал головой. – Нет, она не станет рисковать.
- Если я вдруг выберу тебя, как вчера советовала мама, - продолжил я, - тебя просто выпроводят, «забив» на меня и мои хотелки, погрозив для порядка пальцем. Они не станут меня спрашивать, не станут слушать. Как и тебя.
- …Но я тебя не выберу, вот в чем дело!.. – воскликнул я. И замолчал, картинно задумавшись.
- Короче, mia cara, предлагаю подумать, как нам с тобой поступить, - продолжил я после долгой паузы. - И прежде всего определиться, чего ты хочешь?
Она молчала. Лицо ее было растерянно.
- Объясняю. Вчера тебя, скорее всего, слышали. Твои признания и угрозы влезть в проект, потянув одеяло на себя. Я поговорю с Мишель, она не даст записям ходу – сделает всё, чтобы их не услышала королева. Думаю, это возможно; «жучки» в квартире, скорее всего, курирует ДБ, и они с ее высочеством как-нибудь договорятся. Они ведь далеко не дуры, наши сеньорины. Но если ты демонстративно покинешь взвод и корпус, этим я только подставлю их, не добившись своих целей. Ты таки вылетишь на Землю, я же при этом лишусь пусть и призрачных, но рычагов влияния на свой проект.
Снова пауза. И как итог:
- Потому повторю, определись, Паулита, ты хочешь на Землю, или нет?
Паула сидела ошарашенная. Такого разговора от меня не ждала. Я же бил именно логикой, используя «государственный» подход. Она авантюристка, и не может не оценить его. В конце концов, все эти «ню-ню», «сюси-пуси», «люблю», «оставайся», слезы и сопли… Девочки на такое поведутся, она – нет.
- Хуан, ты предлагаешь оставить всё, как есть? – растерянно пробормотала девушка.
- Ни в коем случае. - Я отрицательно покачал головой. - Лишь обрисовываю тебе реальность. Что будет, если сделать так, а не эдак.
Глубоко вздохнул, перезаряжая свои «САУ» и «РСЗО», готовя к бою вторую порцию аргументов:
- Во-первых, я тебя осуждаю. Осуждаю за то, что ты бросила маму.
Пауза. На этом можно было бы закончить, ее лицо вспыхнуло, но тут же виновато осунулось, но я продолжал бить:
- Во-вторых, осуждаю, что ты сдалась без боя. Нет, конечно, не без боя, и твои кузены наверняка это подтвердят. Но ты СДАЛАСЬ! – повысил я голос. – Сбежала!
Так, а теперь голосок потише, и тональность вниз.
- Мерседес, я понимаю, что ты – не я. Ты всего лишь слабая женщина, какой бы сильной ни казалась. И не обвиняю тебя. Ни в чем. Но вот тут, - похлопал я по левой стороне груди, - я тебя осуждаю. Прости.
Потому повторюсь, решать, оставаться на этой планете, или лететь доой – тебе, - закончил я.
- Скажу честно, ты нужна мне. – Я поднялся и сел перед ней на стол. – Очень нужна! – Провел рукой по волосам, приподняв подбородок. От свалившегося на нее «артиллерийского удара» на щеках проступили слезы, но она держалась. – Мне будет ОЧЕНЬ, невероятно сложно без тебя! – Намотал ее локон на пальцы, пытаясь навести мост из разряда тех, что не видно глазу, но очень хорошо чувствуешь духовно. – Паулита, мой «я» внутри не хочет, чтобы ты улетала. Но я пойму…
- Хуан! – Слезы таки брызнули. Я спустился, сев на стул рядом, и прижал ее к себе. «Артиллерия» дело сделала, клиент дозрел. - Хуан, я не смогу, как прежде! Я люблю тебя!
- Это не любовь, дурочка! – гладил я ее по голове.
- Это ты нашей Восточной красавице расскажи! Я не она! – повторила эта сеньорита вчерашний аргумент.
- Чика, ты хотела мужчину, который бы взял на себя ответственность? – мой голос налился свинцом, но оставался при этом нежным. – Ты сама сказала, что нашла его. Это так, Мерседес, нашла, и я никому не дам тебя в обиду!.. – Я оторвал ее от себя и заглянул в глаза. Эти слова так же шли от сердца, и зрительный контакт для убеждения был необходим. – И никому тебя не отдам!
- …Так доверься мне! Доверься, как МУЖЧИНЕ! Ты моя девочка, хочешь этого, или нет. Просто поверь, и сделай, как будет лучше!
- Я не смогу быть… Подстилкой! – плакала она навзрыд. – Не смогу… Зная, что ты с этими!.. Этими!..
- Я бы сказал, с одной из них, - задумчиво парировал я.
- Не важно! – плакала она. – Я не смогу делить тебя! Кого угодно, но не тебя!
- Тогда полетишь на Землю. И действительно не будешь ни с кем делить.
Я прижал ее покрепче. Да, подлый аргумент. А что вы от меня хотите? Я не бог, не могу сделать так, чтобы одновременно все были счастливы. И тем более абсолютно никак не могу повлиять на ее чувства.
Любовь? Это ведь на самом деле целый комплекс чувств и взаимоотношений. Это нечто гораздо большее банальных слов «нравишься» и «хочу». И один из вариантов этого определения я и собирался ей дать, как бы грубо ни звучал он со стороны.
- Паулита, Мерседес, мы КОРПУС! – продолжил я убаюкивающим голосом. – Корпус, понимаешь? Взвод! Монолит! А они… - Скривился. – Всего лишь они, девочки за воротами. Меня у тебя никто не заберет, как и тебя у меня.
- Хуан, тебе не кажется, что это попахивает полигамией? – хмыкнула она и, кажется, даже перестала плакать.
- Полигамией? – Я картинно удивился. – А не это ли устраивают некоторые ваши девочки, вылетая из «гнезда»? Общие семьи, обмен супругами, группен-секс…
- Они однополые! - Паула сконфузилась, но я был неумолим.
- Это никого не колышит. Либо традиция есть, либо нет. И никакая Мишель, и тем более никакая Лея не властна над нею. Не говоря уже о милашках принцессах.
Мы – взвод. И что происходит внутри взвода – для всех табу.
- Хуан, Лея распнет тебя! – в голосе Паулы промелькнули веселые нотки, но это было истерическое. – А я… Я буду угрожать ее милашкам еще больше!
Я покачал головой и снова погладил ее по щеке.
- Ты будешь моим ДРУГОМ. Другом, с которым я буду делиться всем. Напарницей. Советчицей. Паула, я не смогу без твоих советов!.. – прижался я губами к ее лбу, вновь ощущая неуловимый момент построения духовного моста. – Я не люблю тебя, chica! Люблю, но не так! Но это не значит, что не люблю тебя совсем! Просто ты другая, и нужна мне по-другому!
- Я не смогу спать с тобой! – Она задрожала. Я знал, что она скажет это и вновь погладил по голове. – Я не смогу быть твоей подстилкой!
- Ну, до этого же как-то обходились? – хмыкнул я.
Повисло молчание. Наконец, она подвела итог:
- И что, всё как раньше?
- Если уйдешь – я пойму, - прошептал я.
Да, нас слушали. Но то, что мы говорили друг другу, было правдой, на самом деле. И я на самом деле мог потерять эту девушку, чего, о, мой эгоизм, не хотелось.
- Хуан, не знаю! – Она вздохнула и снова прижалась к груди. – Я ничего не знаю! Как теперь быть?
- Думаю, что-нибудь придумаем, - подбодрил я и потянул ее вставать. – Давай, еще по кофе, и поехали. Девчонки внизу, поди, уже изнывают!
- Хуан, какая же ты все-таки сволочь! – улыбнулась она, беря в руки кофейник. После чего демонстративно посмотрела на мою змейку».
Ай да Паула! Ай да… Я даже не нашел слов для сравнения!
«А вот теперь и думай, Чико, где первое дно, а где второе, - ухмыльнулся мой бестелесный друг. - Наряду с нашими сеньоринами. И не забывай, что нет в мире ничего коварнее женской мести…»
