Следующие несколько недель пролетели как один день. Профессора словно сговорились и завалили первокурсников таким количеством заданий, что те едва успевали забежать в «Вересковый мед» после занятий и смести предложенный Бертой ужин перед тем, как снова ломиться в аудитории и библиотеку для самостоятельной работы. Даже неугомонная Урания притихла, ограничиваясь лишь полными злобы взглядами и ехидными смешками за спиной, и почти не отравляла Амалии жизнь.

Профессор Кроу сжалилась и разрешила приходить раз в три дня. Часть работы по пыльным архивам Академии легла на проштрафившуюся Агнешку, которая заработала две недели дополнительных занятий. После того как кафедра профессора де Вильи «случайно» загорелась прямо посреди лекции. Впрочем, по словам Агнешки, «оно того определенно стоило». Амалия несколько раз пыталась расспросить ее про кайзера Маркуса-Герарта и загадочного Матабера из черной книжечки, но в ответ получала лишь сердитое фырчанье, которое тут же сменялось сопением. Занятий у второго курса было не меньше, чем у первого, и со своим невероятным талантом зарабатывать наказания Агнешка спала всего по несколько часов в сутки, а днем соседки встречали ее нечасто. Да и у самой Амалии совсем не осталось времени читать дневник неизвестного рыцаря, и черная книжечка так и лежала у нее под подушкой, дожидаясь своего часа.

Синяки на лице Дерека сошли за несколько дней, но он так и продолжал отмалчиваться, и Амалия в конце концов перестала с ним даже здороваться. Барда она не видела с того самого дня, как они вместе побывали в Дозорной Башне. По-видимому, тот решил держаться подальше от возможных последствий и не показывался ни в «Вересковом меде», ни в Доме Четырех Стихий. Несмотря на все опасения, Коннери Амалия тоже почти не встречала. Тот то ли решил оставить ее в покое, то ли просто дожидался чего-то. Изредка Амалия будто бы ощущала на себе чей-то пристальный и недобрый взгляд и тут же оборачивалась, ища глазами рослую фигуру в черном плаще. Но не находила.

– Все. Я больше не могу. – Ливи захлопнула книгу. – Еще немного «Деяний Седрика Безумного» – и я сама превращусь в Оливию Безумную. С магией земли я пока не в слишком хороших отношениях, так что просто вцеплюсь в старикашку Олбани зубами.

– Я бы не стала рисковать, – вздохнула Амалия. – В его возрасте от подобного можно и скончаться. И неизвестно, кого Кроу назначит ему на замену. Олбани хотя бы не мешает нам спать на занятиях.

– Разумное замечание, леди Фалмут. – Ливи сделала серьезное лицо и закивала. – Он оглох настолько, что не слышит, как Дин Тайрен храпит полтора часа без перерыва.

– Именно. – Амалия рассмеялась и швырнула «Деяния Седрика Безумного» на кровать. – Давай пробежимся до «Верескового меда»? Я ужасно проголодалась.

– Мудрая мысль. – Ливи кивнула. – Земляничный пирог… пусть в нашей жизни останется хоть что-то сладкое.

На улице лил дождь, так что Амалия с соседкой натянули на головы капюшоны и старались держаться поближе к стенам зданий. Здесь было немного суше, хоть и приходилось через каждые несколько шагов спотыкаться о незаметные в тени выбоины на мостовой.

– До чего же теперь рано темнеет, – проворчала Ливи, в очередной раз наступив в лужу. – Не удивлюсь, если через пару недель выпадет снег.

Амалия не ответила и снова тревожно оглянулась назад. С того самого момента, как за ними закрылись двери жилого корпуса, ее не покидало ощущение, что их кто-то преследует. Что же такое там, в узком проходе между домами? Человек? Животное? Или просто какой-то бесформенный сгусток темноты? Нет, ничего, показалось… Иногда сквозь стук капель дождя и грохот грома Амалия будто бы слышала чьи-то легкие шаги, но они тут же затихали, стоило ей остановиться. В конце концов ей это надоело.

– Кто здесь? – негромко позвала Амалия, зажигая магический огонек. – Эй!

Темнота не ответила. Амалия постояла еще немного, напрягая зрение и слух, но так ничего и не заметила. Чертовщина какая-то. Теперь Ливи уж точно подумает, что ее соседка окончательно спятила. Амалия невесело вздохнула и развернулась.

Ливи не оказалось рядом. Наверное, просто ушла вперед и не заметила, как Амалия отстала… но куда она могла деться на узкой улице? Свернула? Налево или направо? Куда здесь вообще нужно сворачивать?

– Ливи! – закричала Амалия. – Ливи, подожди меня!

Нет ответа. Теперь ей стало по-настоящему страшно. Такие уютные и знакомые улочки замка Ринвуд вдруг показались чужими и пугающими. Но куда больше пугала тишина – ни голосов, ни скрипа дверей. Даже окна не светятся. Будто бы Академия вымерла и Амалия осталась совсем одна среди угрюмых и мокрых от дождя серых зданий. Магический огонек на кончиках пальцев беспомощно замигал и потух, погружая улицу в кромешную темноту. Сила упрямо отказывалась подчиняться перепуганной Амалии, и замерзшие руки выдавали лишь жалкие искорки.

И тогда за спиной вновь раздались шаги.

Амалия сдавленно вскрикнула и бросилась бежать, но через несколько шагов споткнулась и упала на камни. Поднялась, не обращая внимания на боль в разбитой коленке, и помчалась дальше. Дождь еще усилился и теперь хлестал по лицу тяжелыми холодными плетями, выбивая слезы, а ноги предательски разъезжались на скользкой мостовой. Амалия хваталась за стены домов, но все же снова падала, снова поднималась и ковыляла дальше. Но таинственный преследователь не отставал – он будто бы играл со своей жертвой, не спеша шагая следом в паре десятков футов. Амалия звала на помощь, но ее крик тонул в раскатах грома.

– Помогите, – прошептала она, из последних сил устремляясь вперед. – Кто-нибудь! Пожалуйста…

И, словно отвечая на ее мольбы, небо прорезал ослепительный росчерк молнии. На мгновение стало светло, как днем, и Амалия увидела впереди лестницу Дома Четырех Стихий. Дождь стих, осталась лишь медленно оседающая в воздухе водяная пыль. Темнота отступала, и вместе с ней уходил и ужас. Амалия больше не слышала шаги за спиной и даже осмелилась оглянуться. Никого. Академия вновь ожила, вспыхнув парой десятков окон. И как можно было не видеть их раньше?

– Я точно сумасшедшая, – вздохнула Амалия, отжимая насквозь вымокшие полы плаща. – Перепугалась, как маленькая девочка…

Страх исчез, но теперь его место занял стыд. Хорошо, что никто не видел, как она вопила и валялась в лужах! Если об этом узнает Урания Клиффорд, завтра вся Академия будет тыкать в Амалию пальцем… Проклятье! И Ливи, наверное, уже с ног сбилась, разыскивая непутевую соседку. Амалия устало прислонилась к холодному белому камню. Сейчас, нужно только немного постоять здесь, в тени под лестницей, и можно будет отправиться за земляничным пирогом. Не идти же в «Вересковый мед» с дрожащими губами и в перепачканном грязью плаще.

– Не торопись так, Кет. Я за тобой не успеваю.

Негромкий старушечий голос зазвучал откуда-то сверху. По-видимому, мадам Мерсье спускалась по ступенькам вместе с профессором Кроу. Амалия пригнулась – ей совершенно не хотелось попадаться на глаза противной старухе.

– Пожалей мои старые кости, – снова заворчала мадам Мерсье. – Я уже не так проворна, как была полвека назад.

– Ради Отца Всемогущего, переходите к делу, – недовольно отозвалась Кроу. – Зачем вам вообще понадобилось вытаскивать меня на улицу в такую отвратительную погоду?

– Прогулки на свежем воздухе неплохо разгоняют кровь, – прокаркала мадам Мерсье. – И еще лучше очищают разум. В моем возрасте этим не следует пренебрегать. Да и тебе тоже пойдет на пользу. Нельзя круглые сутки проводить за столом – даже если это стол ректора.

– Представления не имею, как Эл успевал за всем следить. – Кроу устало вздохнула. – Студенты, профессора, библиотека…

– Все очень просто, – рассмеялась мадам Мерсье. – Эл никогда не успевал ровным счетом ничего.

Смех старухи напоминал клекот птицы. Хищной и очень-очень старой. Амалия, собравшаяся было покинуть свое укрытие, снова замерла на месте. Неизвестно, что сделает мадам Мерсье, если узнает, что кто-то подслушал, как она ругает самого Торвальдсена.

– Но он всегда умел вовремя понять, что сейчас важнее всего, – продолжила та. – А это куда разумнее, чем взвалить на себя все тяготы этого мира.

– Я очень рада за него. – Кроу явно начинала терять терпение. – Так мы здесь, чтобы поговорить о талантах Элвина Торвальдсена? Если так, то я, пожалуй, вернусь к своим делам. При всем моем уважении к ректору и к вам, у меня слишком много работы.

– Нет, девочка. – Мадам Мерсье тяжело вздохнула. – Я бы и рада была просто поболтать, но все куда серьезнее. Дурные вести не дают мне покоя: две недели назад в Лютессе похоронили Софи Дюбуа.

– Примите мои соболезнования, – тихо произнесла Кроу. – Я слышала, что вы были с покойной близкими подругами.

– Оставь сочувствие при себе, девочка, – прокаркала мадам Мерсье. – У старой карги был слишком мерзкий характер, чтобы кто-то мог называть себя ее другом. По сравнению с покойной даже я показалась бы кроткой овечкой.

– Тогда я снова не понимаю, зачем я здесь.

– Кет, Софи Дюбуа была старше меня почти на полторы сотни лет, – голос мадам Мерсье зазвучал громче. – Ведьмы ее уровня крайне редко умирают просто потому, что пришло их время.

– Вы… вы думаете, что ее убили? – сдавленно пробормотала Кроу. – Но кому могла понадобиться жизнь беззащитной женщины?

– Поверь мне, девочка, – мадам Мерсье вновь насмешливо закаркала, – Софи вовсе не была той выжившей из ума немощной старухой, которой так хотела казаться. И тот, кто пришел за ней, прекрасно это знал.

– Как она умерла?

– В собственной постели, за дверями, которые так и остались запертыми изнутри. Все защитные чары тоже оказались на месте – а их у Софи всегда было предостаточно. И я бы и рада думать, что все это просто немыслимое совпадение. Но три дня назад пришли вести от Игоря Стрелковского: кто-то пытался убить и его.

Амалия затаила дыхание. Кто-то пробрался мимо сильнейших защитных чар! Точно так же, как и в Дозорной Башне! Неужели?..

– Игорь в порядке? – выдохнула Кроу. – Кто это сделал?

– Игорь прекрасно себя чувствует. – Мадам Мерсье усмехнулась и продолжила: – В отличие от того, кто пытался подстрелить его из арбалета. Надо признать, что у негодяя это почти получилось, и Стрелковскому пришлось бить наверняка. Так что допрашивать оказалось некого. Непросто выпытать что-то у горстки пепла.

– Проклятье!

Кроу с силой опустила руки на перила, и Амалии пришлось еще сильнее вжаться в лестницу, чтобы ее не заметили.

– Кто-то попытался убить Высшего мага, – прорычала Кроу. – И, возможно, убил одну из старейших ведьм. Если это то, о чем я думаю… нельзя говорить об этом Грегу. Он тут же помчится спасать Элвина и отправит на тот свет любого, кто вздумает встать у него на пути.

– Ты думаешь, Грег еще не знает? – усмехнулась мадам Мерсье. – У него отличные осведомители. И он уже не тот мальчишка, которым был полтора века назад. Элвин может сам о себе позаботиться. Сейчас Грег нужнее здесь, тебе, и он это прекрасно понимает. Но это не единственная причина, по которой он ни за что не покинет Академию.

– Девочка. – Кроу устало вздохнула. – Вы ведь говорите о ней, да? Она очень важна для Грега.

Амалия вздрогнула. В Академии вряд ли было много девочек, удостоившихся столь пристального внимания профессора Коннери. Если точнее – только одна. Амалия Хэмптон, леди Фалмут, студентка первого курса. Которая совершенно случайно оказалась сейчас под лестницей Дома Четырех Стихий.

– Не только для него, – подала голос мадам Мерсье. – Для всех нас. Дар Изначальной Тьмы. Сила настолько же страшная, насколько редкая. Если сейчас происходит то же самое, что и в тысяча двести сорок первом… она не сможет остаться в стороне.

– Грег хочет учить ее. – Кроу оперлась спиной на перила. – Это безумие. Что будет, если она сорвется? Или – хуже того – предаст нас? Мы не можем так рисковать.

– Пожалуй, – согласилась мадам Мерсье. – Но что еще мы можем сделать? В одном Грег полностью прав – такой Дар невозможно спрятать или уничтожить. Он умрет только вместе с девочкой, и никак иначе.

– Нет! – Кроу почти закричала. – Должен быть выход. Селина может провести ритуал…

– …на подготовку которого уйдут годы, – насмешливо возразила мадам Мерсье. – Если такое вообще возможно проделать с настоящим темным магом. Но у нас нет этих лет, Кет. Тебе придется принимать решение, и уже очень скоро… если от тебя сейчас хоть что-то зависит.

– И что же вы предлагаете, мадам Мерсье? Просто сидеть сложа руки? Ждать, пока проблема разрешится сама собой? Или надеяться, что Элвин сам со всем справится?

– Вовсе нет. – Голос старухи понизился до едва слышного шепота. – Риск действительно велик. Но дети… дети такие хрупкие. Девочка может случайно съесть что-нибудь за ужином, и даже Селина ее не спасет. Мои зелья не оставляют следов.

– Замолчите! – Судя по звукам, Кроу схватила старуху за ворот плаща. – Ради всего святого, замолчите. Как вы можете…

– Я могу, девочка.

На мгновение Амалии показалось, что рослая и сильная Кроу сейчас попросту придушит мерзкую старуху, но уже через несколько мгновений мадам Мерсье снова закаркала:

– Иногда приходится выбирать меньшее зло. И чем раньше ты это поймешь – тем лучше.

– Она же еще совсем ребенок, – процедила Кроу сквозь зубы. – Грег убьет вас, если узнает, что вы хотя бы подумали о подобном.

– Пусть так. – Мадам Мерсье сдавленно захихикала. – Я уже достаточно пожила на этом свете. Я не боюсь ни тебя, ни Грега, ни Элвина, ни самого Дьявола. И когда придет время действовать – я буду готова. Но я не настолько выжила из ума, чтобы взять это на себя. Ты сама сделаешь то, что нужно.

Как же Амалии хотелось, чтобы Кроу свернула тощую морщинистую шею! Конечно же, она должна это сделать. Вот прямо сейчас! Как может эта старая ведьма говорить такое той, кого сам ректор оставил управлять Академией?! Ведь профессор Кроу хорошая женщина, и она обещала помочь Амалии. Почему она молчит?!

Но мгновение уходило за мгновением, а шея мадам Мерсье так и осталась нетронутой. Амалия даже осторожно высунула голову наверх и посмотрела, что же происходит на лестнице. Силуэты обеих женщин – прямой и высокий, и второй, сгорбленный и уродливый, – неподвижно замерли друг напротив друга. Из-под капюшонов плащей вылетали клубы пара, но ни Кроу, ни мадам Мерсье больше не произносили ни слова. Только спустя несколько минут Кроу снова заговорила.

– Уходите, мадам Мерсье, – ледяным тоном произнесла она. – Если вы мне понадобитесь, я дам вам знать.

Амалия в бессильном отчаянии ударила кулаком по лестнице. Ее предали. Снова. Сначала отец, потом ректор, а теперь еще и профессор Кроу. Не получалось даже заплакать – из груди вырывались лишь беззвучные рыдания. Кроу и мадам Мерсье уже давно ушли, а Амалия так и стояла, кутаясь в мокрый и грязный плащ. Внутри вдруг стало так пусто и холодно, что захотелось улечься прямо здесь, под лестницей, и заснуть. А потом проснуться оттого, что мама ласково гладит по голове и зовет на завтрак. Но мамы не было здесь, в Академии. Зато были Ливи и Агнешка, которые уже наверняка искали ее по всему замку. Вздохнув, Амалия поплелась обратно к жилому корпусу, шлепая мокрыми башмаками прямо по лужам.

Ненавистный хриплый голос окликнул ее, когда она уже шагала через площадь мимо Старины Боба.

– Не поздновато для прогулок? – поинтересовался Коннери.

– Убирайтесь к Дьяволу! – Амалия резко развернулась. – Оставьте меня в покое!

Коннери стоял в тени дерева и почти полностью сливался с окружавшей его темнотой. Если бы не глаза, тускло мерцавшие зеленым, можно было бы подумать, что под Стариной Бобом вовсе никого и нет. Грегор Коннери вновь явился, чтобы помучить свою жертву, невозмутимый и насмешливый. Амалия почувствовала, как где-то глубоко внутри черным цветком распускается ярость, сметающая холод и оцепенение. Руки сами собой сжались в кулаки.

– Послушайте, вы! – Она бесстрашно шагнула вперед, откидывая с головы капюшон. – Я не знаю, что вы задумали, но лучше бы вам…

Амалия даже не представляла, что скажет дальше, но когда она подошла ближе к Старине Бобу, там уже никого не было. Только в ветвях дерева еле слышно шелестел хриплый шепот:

– Отлично, девочка. Убьешь меня в другой день. Но не сегодня.

– Над Академией сгущались тучи, – задумчиво произнесла Агнешка. – Но самые… густые тучи сгущались в комнате номер двадцать четыре. Что стряслось?

Амалия молча швырнула плащ в угол и принялась стаскивать с себя мокрое платье. Сейчас болтовня Агнешки только раздражала. Котенок, почуяв неладное, спрыгнул с кровати и стрелой унесся куда-то за шкаф. Тучи действительно сгущались – только внутри. Перед встречей с Коннери Амалия больше всего на свете хотела оказаться в своей комнате с соседками и котенком – единственными, кто еще не предавал ее, но теперь ей куда больше хотелось просто побыть одной.

– Куда ты пропала, Ами? – тревожно поинтересовалась Ливи. – Я тебя везде искала! Ты что, упала? Что с тобой случилось?

– Ничего, – буркнула Амалия, залезая под одеяло. – Отстань.

– Не трогай ее, герцогиня. – Агнешка спрыгнула с подоконника. – Похоже, кто-то наступил нашей девочке на хвост, и теперь она готова убить любого, кто подойдет ближе чем на три фута.

– Ты хотя бы цела? – Ливи не обратила внимания на предупреждение и подошла к кровати Амалии. – Кто тебя обидел? Урания?

– Нет, – устало выдохнула Амалия. – Все в порядке, Ливи. Просто заблудилась.

– И просто извалялась. – Агнешка с ногами забралась на свою постель. – Не уверена, что сейчас подходящее время, но если хочешь, я расскажу тебе о твоем ненаглядном Матабере. М-м-м?

Амалия не ответила и отвернулась к стене. Еще утром тайна черной книжечки манила ее сильнее, чем свет свечи манит глупых мотыльков, но сейчас все изменилось. Матабер, загадочный маг, убивший ведьму в далеком Лютессе… Какая разница?

– Было время, когда правил в славной Виенне юный кайзер Маркус-Герарт, – негромко начала Агнешка, расценив молчание как согласие. – И не было во всем Остерайхе юноши красивее и сильнее…

– А вот и неправда, – фыркнула Ливи. – В «Истории Серединных Земель» написано, что Маркус-Завоеватель был невысоким, колченогим, да еще и толстым, как пивная бочка!

– Ну и читай свои книжки. – Агнешка показала язык. – Я рассказываю так, как рассказывала моя бабка. Она-то, понятное дело, никакого кайзера в глаза не видела. Но в сказках же всегда все так – если принц, то непременно красивый – точь-в-точь как твой братец. А на самом деле они все сплошь кривозубые и хромые.

– Ладно, пусть будет красивый, – разрешила Ливи. – Давай уже дальше!

– И как-то рано утром пришел к трону юного кайзера Черный Человек. – Агнешка сделала многозначительную паузу и продолжила чуть тише: – Хоть и светло было во дворце, да никто так и не разглядел лица незваного гостя – было оно скрыто под капюшоном черной мантии. И шел этот Черный Человек престранно – медленно, тяжело, на обе ноги хромая, да еще топал по полу вот так – стук, стук, стук, будто бы не сапоги у него вовсе, а железные копыта.

Агнешка для пущей убедительности постучала по столешнице железной ложкой. Звук действительно получился зловещим: Ливи тихо охнула, а котенок стрелой метнулся под кровать.

– Юный Маркус-Герарт спросил у Черного Человека: «Кто ты такой, что без спроса пожаловал в мой дворец? Как имя твое?» И отвечает ему Черный Человек: «Великий Кайзер, имя мое Матабер. Тридцать лет я посвятил изучению магических таинств и сейчас желаю служить тебе своей Силой и мудростью. Непростое время настало, враги на границах собирают армию. Быть войне!»

– Враги на границах, – усмехнулась Ливи. – Конечно же! Я читала об этом – кайзер сам напал на Вольные Города на востоке Серединных Земель. Потом под ударами Остерайха пали и княжества на западе, а весной тысяча двести сорок второго войска Маркуса-Герарта вышли к границе Анцерии. А уже через месяц они взяли Лютесс и казнили императора Анри Третьего.

– Может быть, – проворчала Агнешка. – Моя бабка не была сильна в исторических датах и императорах. И вообще, это история не о Маркусе-Завоевателе, а о его придворном маге!

– Вот и рассказывай о придворном маге. – Ливи нетерпеливо тряхнула головой. – Пока я слышу только про Осеннюю Войну, про которую и так все знают.

– Подожди, – огрызнулась Агнешка, – сейчас будет и про Матабера… дай вспомнить! А! И говорит Черный Человек, назвавшийся Матабером: «Сделаю я твоим рыцарям особенную броню, что ни меч, ни копье, ни стрелы не пробьют. Ни серебра, ни золота не возьму я у тебя за свою службу. Только три вещи отдашь ты мне, когда я попрошу».

– И кайзер согласился? – прошептала Амалия.

История так увлекла ее, что она даже почти перестала думать про разговор, который подслушала час назад. Но все же что-то зацепило ее… Кажется, старуха Мерсье упоминала тысяча двести сорок первый год – как раз перед тем, как войска Остерайха двинулись на запад. И дата в дневнике… наверняка тот рыцарь участвовал в Осенней Войне – иначе и быть не могло!

– Согласился. – Агнешка кивнула. – А чего бы ему и не согласиться? Броня, особенно волшебная, рыцарям нужна, а отплатить Матаберу за службу можно и потом… а можно и не отплатить. С кайзера разве спросишь?

– Мне бы такое не понравилось. – Ливи покачала головой.

– Не одна ты такая умная. – Агнешка уселась поудобнее и продолжила: – Была у кайзера юная жена – Анна-Мария. Смотрит она на Матабера, и кажется ей, будто бы и не человек он вовсе, а чудовище страшное – от дыхания его свечи гаснут и холод идет могильный. И шепчет она мужу своему: «Гони прочь Черного Человека, обманет он тебя. И большой беде тогда быть!» Но разве станет кайзер женщину слушать? Скрепили они с Матабером свои слова клятвой нерушимой, и закипела в подземельях Виенны работа. День и ночь стучат кузнецы молотами, а Матабер вокруг них ходит, гремит железными копытами. Через месяц только явился он к кайзеру свое требовать. Говорит: «Великий Кайзер, велика моя Сила, но всю ее я вложил в броню волшебную, а работы и половина не сделана. Отдай мне коня своего, что в битвах тебя носил, – и продолжу я свой труд». Кайзер нахмурился, но клятву сдержал. Обнял коня да вложил узду в черные руки Матабера. А конь идет, упирается и человеческими слезами плачет, словно знает, что недолго ему жить осталось. Никто так его и не видел больше, но снова загрохотали молоты в подземельях Виенны.

– Я бы не отдала. – Амалия стиснула котенка. – Как так можно?!

– И месяца не прошло, как снова явился перед Маркусом-Герартом Матабер, – снова заговорила Агнешка. – И говорит: «Хороша броня твоя будет, Великий Кайзер. Но чтобы железо страха не знало, нужна ему кровь живая. Отдай мне десять юношей знатного рода, и закончу я работу свою». Вскочил кайзер с трона, глаза молнии мечут, но клятва есть клятва. В тот день по всей Виенне плач стоял. Хватались отцы седые за мечи, но воля кайзера – закон. И снова закипела работа…

– А ведь это и правда было! – Ливи поежилась и закуталась в одеяло. – Как раз перед самой Осенней Войной в Виенне казнили нескольких наследников старейших родов Остерайха. Их обвинили в измене…

– Может быть, так оно и произошло. – Агнешка пожала плечами. – Или Маркус-Герарт просто устранил тех, кто угрожал его власти, а жуткую сказочку сочинили уже потом.

– А третье? – Амалия подалась вперед. – Чего еще потребовал у кайзера Матабер?

– В тот вечер не могла глаз закрыть юная и прекрасная Анна-Мария. Чуяло женское сердце беду – и пришла беда. Стук-стук-стук – загремели в ночи железные копыта. И явился в опочивальню кайзера Матабер. И говорит: «Сдержал я слово свое, Великий Кайзер. Готова броня волшебная, что любой стали крепче. Но чтобы служила она тебе службой верной, нужно ей сердце любящее. Отдай мне супругу свою, прекрасную Анну-Марию…»

– И что?! – Амалия затаила дыхание. – Отдал?!

– Не отдал. – Агнешка рассмеялась. – Поговаривают, что кайзер сам отравил свою благоверную годом позже, но…

– Анна-Мария умерла уже после того, как Остерайх проиграл Осеннюю Войну, – встряла Ливи. – Это я точно помню. А что случилось в сказке? Ну же, рассказывай!

– А ты не перебивай, – сварливо буркнула Агнешка. – А то забуду!

– Ну пожалуйста!

– Ладно. – Агнешка улыбнулась. – И тут вскипела у кайзера в жилах горячая кровь. Схватился он за свой меч и пронзил им мертвое сердце Матабера, и рассыпался тот в прах – лишь черная мантия на полу осталась. Три дня праздновала вся Виенна избавление от страшного колдуна, а на четвертый день…

– А этот Маркус-Герарт не такой уж и плохой, – радостно заметила Амалия. – Все-таки жена оказалась ему дороже власти. Люблю, когда такие истории хорошо заканчиваются.

– Я тоже. – Агнешка зловеще ухмыльнулась. – Только это еще не конец!

– Ой, – Амалия поднесла руки ко рту. – А дальше… что было дальше?

– А на четвертый день вошел кайзер в опочивальню своей супруги. Смотрит Анна-Мария и не узнает мужа. Глаза черные-черные, будто пустые, холод от него идет могильный. – Агнешка сделала страшное лицо и шепотом закончила: – А когда он шагает, грохочет по полу, будто бы не ноги у него вовсе, а железные копыта!

Когда Агнешка снова загремела ложкой по столу, Амалия взвизгнула и запустила в нее подушкой. После такой сказки неделю спать не захочется!

– Мне кажется, все это выдумки. – Ливи помотала головой. – Я никогда не слышала о владыке Матабере, а он – если верить легенде – жил не так уж давно, всего полтора века назад… Старые маги вроде Торвальдсена, Кроу или Коннери вполне могли видеть Матабера воочию. Да и в хрониках не могло не сохраниться подобное.

– И все-таки не сохранилось. – Агнешка пожала плечами. – Я спрашивала у отца, и он каждый раз говорил, что никакого Матабера никогда вовсе и не существовало, а сумасшедший кайзер попросту сваливал на выдуманного придворного мага собственные грешки. Ну, на его месте я бы поступила точно так же.

– Сумасшедшие не создают империй, подобных империи Маркуса-Завоевателя, – возразила Ливи. – Может быть, стоит заглянуть в библиотеку? Там немало древних книг. Если Матабер действительно жил сто пятьдесят лет назад, в одной из них точно должно что-то быть.

– Если вам так интересно копаться в страшных сказках, попробуйте помучить Крамера. – Агнешка бросила свитер на пол и натянула на себя одеяло. – Он ужасный зануда, но знает все на свете. А я собираюсь спать. Не хочу снова остаться без завтрака.