13. ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ ЭМИЛИ. И Я ЛЕСБИЯНКА
Вечером в 7:17 Эмили въехала на свою подъездную дорожку.
После того, как она сбежала из бассейна, она блуждала по птичьему заповеднику Розвуда несколько часов.
Деловито щебечущие воробьи, счастливые маленькие утки и ручные попугаи действовали на нее успокаивающе.
Это было хорошее место, чтобы сбежать от реальности… и от определенных компрометирующих фото.
Каждая лампа в доме была включена, даже в спальне, которую делили Эмили и Кэролин.
Как она объяснит это фото своей семье? Она хотела сказать, что поцелуй с Майей на той картинке был шуткой, что кто-то разыграл ее.
Ха, ха, целующиеся девчонки на траве!
Но это не было правдой, и от этого щемило сердце.
Дом был теплым и манящим, как смесь кофе и сухих ароматических растений.
Ее мать уставила прихожую статуэтками Хаммела.
Маленькие фигурки мальчика, доящего корову, и девочки, одетой в ледерхозен, толкающей тележку, медленно поворачивались.
Эмили прошла через прихожую, оклеенную обоями в цветочек, в гостиную.
Ее родители сидели на диванчике с цветочным узором.
На двухместной софе сидела пожилая женщина.
Ее мать слабо улыбнулась ей.
— Ну привет, Эмили.
Эмили несколько раз моргнула.
— Мм, привет… — она переводила взгляд с родителей на незнакомку на двухместном диванчике.
— Хочешь войти? — спросила ее мама.
— Тут кое-кто хочет увидеть тебя.
Пожилая женщина, одетая в черные слаксы с высокой талией и мятно-зеленый блейзер, поднялась и предложила руку.
— Я Эдит.
Она усмехнулась.
— Приятно видеть тебя, Эмили.
— Почему бы тебе не присесть?
Отец Эмили засуетился и притащил из столовой еще один стул для нее.
Она нерешительно присела, ощущая себя на взводе.
Это было такое же чувство, какое возникало у нее, когда ее старые друзья играли в игру с подушками — одна из них ходила кругами по гостиной с завязанными глазами и в какой-то момент остальные бомбардировали ее подушками.
Эмили не любила играть — она ненавидела этот напряженный момент как раз перед тем, как они начинали шлепать ее — но она всегда так или иначе играла, потому что Эли это обожала.
— Я из программы под названием Три Шага, — сказала Эдит.
— Твои родители рассказали мне о твоей проблеме.
Тазовые кости Эмили придавили ее к неотделанному деревянному стулу в столовой.
— Проблеме?
Ее желудок опустился.
У нее было ощущение, что она знает, что подразумевалось под проблемой.
— Конечно, это проблема.
У ее мамы был глухой голос.
— Эта фотография — с той девочкой, с которой мы запретили видеться — это происходило больше одного раза?
Эмили нервно дотронулась до шрама на левой ладони, который она получила, когда Кэролин случайно вонзила в нее садовые ножницы.
Она росла, стараясь быть настолько послушной и так хорошо вести себя, как только возможно, и она не могла лгать своим родителям, по крайней мере, не настолько хорошо.
— Думаю, больше одного раза, — пробормотала она.
Ее мать издала слабый болезненный стон.
Эдит поджала свои морщинистые, подведенные карандашом цвета фуксии губы.
От нее исходил нафталиновый запах старой леди.
— То, что ты чувствуешь, не постоянно.
Это болезнь, Эмили.
Но мы в Трех Шагах можем вылечит тебя.
Мы привели в порядок многих экс-геев с тех пор, как началась программа.
Эмили закашлялась смешком.
— Экс-геев?
Мир начал вращаться, затем отступать.
Родители Эмили смотрели на нее с уверенностью в своей правоте, держа руки вокруг кофейных чашек.
— Твой интерес к молодой девушке не генетический или научный, но вызван внешними условиями, — пояснила Эдит.
— С консультированием мы поможем тебе избавиться от твоего… влечения, скажем так.
Эмили вцепилась в свое кресло.
— Это звучит…странно.
— Эмили! — одернула ее мать — она учила своих детей никогда не выказывать неуважения взрослым.
Но Эмили была слишком изумлена, чтобы смутиться.
— Это не странно, — защебетала Эдит.
— Не волнуйся, если ты не поймешь сейчас всего.
Многие новобранцы не понимают.
Она посмотрела на родителей Эмили.
— У нас превосходная репутация по части реабилитации в большей части Филадельфии.
Эмили захотелось проблеваться.
Реабилитация? Она поискала лица родителей, но они ничего не выражали.
Она выглянула на улицу.
Если следующая машина, которая проедет мимо, будет белой, этого не произойдет, подумала она.
А если красной, то произойдет.
Машина проехала мимо.
Конечно же, она была красной.
Эдит поставила свою кофейную чашку на блюдце.
— Мы собираемся прислать наставницу поговорить с тобой.
Кого-то, кто непосредственно принял участие в программе.
Она старшекурсница Розвуд Сеньор Хай и ее зовут Бекка.
Она очень хорошая.
Вы просто поговорите.
И после этого мы обсудим твое участие в программе как следует.
Ладно?
Эмили посмотрела на своих родителей.
— У меня нет времени с кем-либо разговаривать, — упрямо твердила она.
— Я плаваю по утрам и после школы, а потом делаю домашнюю работу.
Ее мама натянуто улыбнулась.
— Ты найдешь время.
— Как насчет ланча завтра?
Эдит кивнула.
— Уверена, это будет чудесно.
Эмили потерла свою пульсирующую голову.
Она уже ненавидела Бекку и она даже не хотела встретиться с ней.
— Ладно, — согласилась она.
— Скажите ей встретиться со мной в часовне Лоуренс.
Эмили ни за что не хотела говорить с маленькой мисс Тритопс в кафетерии.
Школа завтра будет весьма отвратительной, как она и была.
Эдит легко коснулась руками друг дружки и поднялась.
— Я все согласую.
Эмили стояла напротив стены вестибюля, пока ее родители подавали Эдит ее пальто и благодарили за визит.
Эдит направилась по каменной дорожке Филдсов к своей машине.
Когда родители Эмили повернулись к ней, на их лицах было усталое, хладнокровное выражение.
— Мам, пап… — начала Эмили.
Ее мать обернулась вокруг.
— У это девочки Майи оказалось несколько тузов в рукаве, ага?
Эмили отступила.
— Майя не рассылала эту фотографию.
Миссис Филдс осторожно посмотрела на Эмили, потом присела на диван и обхватила голову руками.
— Эмили, что мы должны сейчас делать?
— Что ты имеешь в виду под «мы»?
Ее мама подняла взгляд.
— Разве ты не видишь, что это отразилось на всех нас?
— Я не делала этого объявления, — запротестовала Эмили.
— Не имеет значения, как это произошло, — перебила ее мама.
— Имеет значение, что это вышло наружу.
Она поднялась и осмотрела диван, потом подхватила декоративную подушку и шмякнула ее кулаком, чтобы взбить.
Она опустила ее вниз, подхватила следующую и повторила все заново.
Хлоп.
Она била ее сильнее, чем было нужно.
— Это было таким шоком, увидеть твою фотографию, Эмили, — сказала миссис Филдс.
— Ужасным шоком.
И услышать, что кое-что, что ты делала, было больше одного раза, что ж…
— Мне жаль, — прохныкала Эмили.
— Но, может, это не…
— Ты хотя бы подумала, как это тяжело для всех нас остальных? — перебила миссис Филдс.
— Мы все… Кэролин пришла домой плача.
И твои брат и сестра оба позвонили мне, предлагая прилететь домой.
Она подхватила следующую подушку.
Хлоп, хлоп.
Несколько перьев вырвались и поплыли по воздуху, прежде чем опуститься на ковер.
Эмили задалась вопросом, что подумает кто-нибудь, проходя мимо окна.
Может быть, они увидят парящие перышки и подумают, что тут происходит что-то глупое и смешное, вместо того, что было на самом деле.
Язык Эмили налился свинцом во рту.
Ноющая боль в провале ее живота пребывала в прежнем состоянии.
— Мне жаль, — прошептала она.
Глаза ее матери сверкнули.
Она кивнула отцу Эмили.
— Иди принеси это.
Ее отец исчез в гостиной и Эмили услышала как она роется в выдвижных ящик их старого антикварного комода.
Секунду спустя он вернулся с распечаткой из Экспедии.
— Это для тебя, — сказал мистер Филдс.
Это был график полетов из Филадельфии в Дес Мойнес, Айова.
С ее именем.
— Я не понимаю.
Мистер Филдс прочистил горло.
— Просто чтобы абсолютно все прояснить, или ты идешь в Три Шага — результативно — или отправляешься жить со своей тетей Хелен.
Эмили моргнула.
— Тетя Хелен…которая живет на ферме?
— А ты знаешь другую тетю Хелен? — спросил он.
Эмили почувствовала головокружение.
Она посмотрела на свою маму.
— Вы собираетесь отослать меня?
— Давай надеяться, что до этого не дойдет, — ответила миссис Филдс.
На глаза Эмили навернулись слезы.
Какое-то время она не могла говорить.
Она чувствовала как будто на ее грудь поместили цементный блок.
— Пожалуйста, не отсылайте меня, — прошептала она.
— Я… я пойду в Три Шага.
Ладно?
Она опустила взгляд.
Это ощущение было похоже на то, как когда они с Эли устраивали армрестлинг — они были равны по силе и могли делать это часами, но в конечном итоге Эмили сдавалась, позволяя своей руке обмякнуть.
Может, она слишком легко сдавалась, но она не могла с этим бороться.
Слабая улыбка облегчения проскользнула по лицу ее матери.
Она положила график полетов в карман своего кардигана.
— Что ж, это было не так уж и трудно, верно?
Прежде, чем она смогла ответить, родители Эмили покинули комнату.
