Я стояла в коридоре, листала книгу, ждала зачета. Рутина, однако.

Последние два года у меня не жизнь, а сплошные серые будни.

После буздючьей истории уже минуло два года, страх сказать. И прошли они примерно по одному сценарию. Все тихо, спокойно и мирно. Ни войн, ни революций. Директор шутит – это все потому, что меня постоянно отправляют на практику к сиренидам. А из-под океана я никого достать не могу. Я не возражаю. Сирениды – лапочки и душки. С их общественным устройством жить рядом – одно наслаждение. Бездельников там просто не водится. Зато они в любой момент готовы изучать что-то новое. А я всегда готова учиться у них.

Чему?

Да всему?

Вот в магии разума они нас далеко за пояс заткнули. Конечно, до Тёрна им, как мне отсюда до Кариема, но на прикладном уровне они просто виртуозы. И директор это оценил.

Так что последние два года часть занятий по магии разума проходит в океане. Мы только радуемся. Я – так точно. У меня теперь и там куча друзей с непроизносимыми именами. Жаль только, директор не отправляет меня на практику в Элварион. Только на каникулы. Поэтому нам с Тёрном приходится изворачиваться. Вот сдам зачеты пораньше – и рвану к нему в гости на пару дней.

А для этого… учить! И еще раз учить!

Я перелистнула страницу книги.

– Ёлочка, тебе письмо.

Лорри величаво вплыла через стену.

– От кого?

– От Тёрна.

– Твою скумбрию! Это ж надо так угадать!

Письмо пришло в самый неподходящий момент, как раз перед зачетом по теории междумировой телепортации. Собственно, это было даже не письмо, а просто конверт из обычной белой бумаги. И внутри – обычная еловая веточка. И еще два слова, написанные знакомой рукой: «Срочно. Тёрн». Я повертела конверт в руках. Потом машинально сунула в карман мантии. Вспомнила наш разговор перед отъездом.

Этот разговор насторожил меня. Что-то было не так. Неправильно. Что могло вывести из себя невозмутимого, да что невозмутимого – непрошибаемого никакими невзгодами Тёрна?! Настолько вывести, чтобы он стал орать на Клаверэна. Я случайно проходила мимо (правда, случайно!) и услышала всего несколько слов из их разговора, но каких!

– Ёлка – мой единственный друг. – Теперь и голос Тёрна стал ледяным. Но я вздрогнула. Если королевское бешенство сулило только смертную казнь, то такой голос обещал гораздо больше боли и ужаса. – Не втягивай ее сюда.

Дальше я уже ничего не слышала. Ушла прочь. Главный принцип у меня – не лезть в дела друга без его разрешения. И точка. Но Тёрн ни словом не обмолвился об этом разговоре. Промолчал. И я не настаивала. Захочет – сам расскажет. И никак иначе. Тогда я и приду на помощь. Только почему-то стало страшно. Я никогда не была сильна в предчувствии, но сейчас у меня заболело что-то глубоко внутри. И я покрепче сжала руки, стараясь избавиться от этой дрожи.

Книга отлетела в сторону, но Лорри ловко подхватила ее и улетучилась.

Ну и правильно. Перед смертью не надышишься. А зачет будет уже через десять минут. Если Виктор не опоздает.

Ой!

– О чем ты думаешь? – поинтересовался Канн, обнимая меня за плечи.

Подкрался, гад! Вот заряжу по нему в следующий раз заклинанием, чтобы поумнел! Между прочим, после буздючьей истории директор в обязательном порядке приказал всем магам носить три амулета. Во-первых, для проверки на яд – амулет в виде кольца начинал светиться и теплеть, если его владелец отравлен. Во-вторых, амулет первого удара, защищающий от всего – но только на пять секунд. Кто бы на тебя ни бросился, нечисть или другой маг, пять секунд тебе гарантированы. И, в-третьих, сигнал бедствия. Если маг погибал, последние тридцать секунд его жизни отправлялись в кристалл памяти в Универе. И их можно было проглядеть. Стоили амулеты дороже чугунного моста. Но Универ пошел на это. Все артефакторы полгода сидели над ними, а заряжали их вообще все УМы по очереди. И правильно. Сколько тогда магов погибло из-за мерзкого Буздюка! А с амулетами есть хотя бы слабый шанс, что такое не повторится.

– Неважно. – Я дернула плечом, сбрасывая руку Кана.

– Об этом элваре, я угадал? – Рука вернулась на прежнее место.

– Пошел ты к черту! Я могу думать хоть об элваре, хоть о милотанском принце – но тебя это не касается! Ясно? – Рука опять отлетела в сторону.

– Ёлка, ты же знаешь, что я тебя люблю! – Канн сделал еще одну попытку приобнять меня.

Да что ж это такое?! Никаких нервов не хватит! А еще говорят, что без любви жить нельзя и любовь – это яд! Хотя второе-то правильно, Канн со своими пылкими чувствами отравлял мне жизнь не хуже крысомора.

– Я тебя не люблю. И уже устала повторять тебе это! Отвали!

Я сбросила руку приятеля и пошла в аудиторию. Нет, ну почему Канн не может вести себя так же, как Тёрн? Вот уж с кем мне никогда не было столь… неудобно! Элвар, как всегда, оказался прав. В конце прошлогоднего дождливеня Канн все-таки признался мне в любви. Я честно ответила ему, что между нами может быть только дружба, но он не поверил. И Тёрн явился тому не последней причиной. Наша с ним якобы любовь. Ну как объяснить людям или нелюдям, что между нами ничего не было! Мало ли, что они там думают! Мы просто хорошие друзья! И я не вижу ничего необычного в простом поцелуе в щеку в знак благодарности! И конечно, я могу прошляться с Тёрном целую ночь. Как-то раз мы удрали из дворца, чтобы посмотреть на комету. Комета появилась в строго рассчитанное время. К сожалению, под утро появились еще и элвары, которые разыскивали своего правителя. А мы как раз спали. Разумеется, в обнимку. А что делать, если из всего постельного белья только два плаща? Между прочим, простуда – единственная болезнь, которая не лечится магическим путем! Жаль, что до элваров не дошел наш практицизм. Или дошел как-то с другой ноги. Взгляды, обращенные ими в мою сторону, были не просто укоризненными. Я сперва согрелась под ними, а потом едва не загорелась. Тёрн позже сказал, что элвары считают меня его любовницей. Но каждый думает в меру своей испорченности! И тот же Клаверэн прямо говорит, что Тёрн и я – не просто друзья. Дурак! А ведь он хорошо нас знает!

Ну и пусть думают что хотят! Между нами ничего не было. Да и наверняка не будет. Последние пять лет я провожу в Элварионе все каникулы. Или телепортируюсь, или прилетаю на метле. Иногда Тёрн присылает за мной дракона, если кто-нибудь из наших стражей границы не занят, что бывает редко. За последние пять лет на границе между Элварионом и Азермоном поселилось двадцать два дракона. Азермонские контрабандисты просто рыдают и бьются в истерике, султан заваливает моего приятеля нотами протеста, а элвар, нагло хлопая длинными ресницами, предлагает султану скидываться в фонд помощи драконам, чтобы те с голодухи на людей не бросались. Бедненькие, несчастненькие ящерки! Хотя правитель Азермона предпочитает более радикальные средства. Уже троих самоубийц с ядом поймали. И конечно, есть не стали. Драконы чуют яд не хуже алхимиков, мне бы так научиться!

Зато в Элварионе, как и прежде, нет ни одного волшебника. Элвары говорят, что им не нужна человеческая магия. Любую нечисть, которая осмелится появиться в их владениях, просто изрубают в капусту. Болеть элварам тоже не свойственно. Зараза к заразе не липнет. Остается погодная магия и садово-огородная. Ну и все остальное в том же духе, по мелочи. Для меня это семечки. Если честно, я просто наслаждаюсь своими каникулами. Элварион – отличное место, а Тёрн смотрит на меня как на единственного друга, который в его присутствии не следит ни за речью, ни за мыслями. Как на постоянный источник смеха. Как на клоуна. Как на человека, с которым можно просто поболтать. Это довольно важно, ведь Тёрн – телепат высшего уровня, а может, даже и еще выше, и говорить с ним, даже просто находиться в одном помещении сложно. Он очень страдает от одиночества, и я по мере сил и возможностей скрашиваю его жизнь. Но он точно не смотрит на меня как на женщину. Я, в свою очередь, не желаю увязать по уши в любви, ревности, выяснениях отношений и прочем душевном мусоре. Я собираюсь стать хорошим магом. «Одно другому не мешает, – возразят мне люди. – Можно быть хорошим магом и замужней женщиной». И подтвердят свою глупость.

Нет. Нельзя. Сколько знаю хороших магов-женщин, столько знаю и о конце их карьеры. Стоит выйти замуж – и все, прощай, карьера, да здравствуют пеленки. Но меня это не устраивает. Мне нравится вольная жизнь. Это в мире техники я уже вышла бы замуж, а сейчас мне торопиться некуда. Даже наоборот. Есть женщины, у которых весь смысл жизни в доме и детях, но я не из таких. Мне нужно перебеситься. Слишком бедна была на события моя жизнь в моем мире. Зато здесь всегда можно повеселиться! Пусть даже и за чужой счет. Все равно наши жертвы не протестуют…

А вот и наш преподаватель. Обычно зачеты мы сдаем в начале учебного года, но мне и еще троим ненормальным разрешили сделать это сейчас. Почему? Потому что зачеты в этом мире сдаются немного по-другому. Хочешь – зубри и сдавай вместе со всеми. Хочешь – по отдельности. Досрочно. Хоть в начале учебного года со всеми остальными экзаменами – твое дело. Выучил – сдал. И халява здесь не пройдет. Если я желаю сдать зачет досрочно, меня будут гонять по всему, вообще всему материалу по предмету. А иногда и по смежным дисциплинам. Так что учить приходится на совесть. При всем желании не забудешь. Я лично желала сдать теорию и практику межмировых перемещений пораньше. Почему? Не знаю. По предвидению у меня была четверка из жалости. Что-то я могла предсказать, но на уровне цыганки с базара. Наугад – и пальцем в глаз. Чаще всего у меня были предчувствия, что надо сделать то-то и то-то. И я старалась. Потом здоровее буду. А уж выучить теорию и практику межмировых перемещений?! Не вопрос! Там всего-то шесть томов по пятьсот-семьсот листов каждый! Мелочи!

В аудиторию вошел преподаватель.

– Кто отвечает первым?

– Я! – тут же подскочила я с места. А чего тянуть, если все знаешь?

– Хорошо. Иди к доске, Ёлка. И напиши мне для начала коэффициент Лемарны.

Я машинально провела мелом по щеке, кивнула и остервенело принялась пачкать доску. Преподаватель мучил меня уже больше часа, когда по коридору разнесся голос директора:

– Где Ёлка?! Немедленно в мой кабинет!!!

Преподаватель остановил меня и улыбнулся.

– Ну, что ты натворила на этот раз?

Он принадлежал к тем немногим среди наших универских учителей, кто мог разговаривать со мной в таком тоне. Уж кому-кому, но Виктору я не стала бы пакостить никогда в жизни. Он был фанатом, энтузиастом, истинно верующим адептом своего предмета. И знал о магическом переходе между мирами все известное современной науке. Учебники, описывающие теорию межмировых переходов, были для него важнее десяти Библий, а магические инструменты и кристаллы для обсчета и практических занятий – ценнее Святого Грааля. Еще он верил, что ворота есть проявление некоей закономерности, которую можно рассчитать, и был ужасно рассеян. Его обожал весь Универ, и мы не стали исключением.

Впервые увидев, как Виктор входит в кабинет, растрепанный, с лягушкой на плече, в учительской мантии, которой явно вытирали доску, застегнутой криво и косо, я фыркнула, но смех прошел, как только Виктор схватил мел и принялся рассказывать о межмировых переходах. Сразу стало ясно, что у человека ворота – идея фикс.

Высшие силы, я просто не знаю, как это объяснить! В мире техники такое бывает ну очень редко. Виктор занимался не просто магией, он занимался по-настоящему любимым делом, для которого подходил наилучшим образом. Энтузиазм брызгал из него, как шампанское из хорошо взболтанной бутылки, – во все стороны. Он просто заражал людей своими идеями. Учиться у него было сплошным удовольствием. Дней десять я болела воротами, я бредила ими по ночам, я с головой закопалась в литературу стотысячелетней давности. Потом болезнь прошла, но иногда возвращалась в более легкой форме, и я опять утыкалась в книги. То же самое происходило и со всеми остальными. При этом Виктор был рожден в мире техники, в России, примерно в те времена, когда правила Екатерина Вторая, обитал в мире магии вот уже шестую сотню лет и жил в основном появлениями ворот, постоянно проверяя свои теории. Мы уважали его за то, что не понимали. А еще за то, что он никогда не говорил о том, чего не знал сам. В отличие от многих других учителей Виктор давал лекции прямо из головы. И никогда не спрашивал ученика, если сам не мог дословно ответить на заданный им вопрос. Такие люди, как он, – это еще более редкое явление, чем живой плезиозавр на Красной площади.

– Ничего я не сделала, честное свинское, – поклялась я.

– Ладно. Не верю. Но предмет ты знаешь. «Отлично» я тебе так и так поставлю. Иди к директору, пока от его воплей Универ с крышей не расстался.

– Благодарю!!!

– Да за что?! Я справедливо оцениваю! Ты все, что я вам преподавал и буду преподавать, знаешь на очень хорошем уровне. И оценку свою заслужила.

– Так вы же мне «отлично» ставите? Или все-таки «хорошо»?

– Лучше всех предмет знаю только я. Но ты его знаешь на «отлично».

– Ну-ну.

– И не хами старшим, а то лягушку натравлю!

– А я ее поцелую, и она превратится в прекрасного зеленого принца! И тут же помрет от разрыва сердца!

– Иди отсюда! Ведьма!

Я расплылась в довольной улыбке, кивнула и вылетела в коридор. Директор ждал меня в кабинете. Вид у него был мрачный.

– День добрый. Что случилось? – спросила я.

– Что случилось?! Это ты мне ответь, что случилось! – гаркнул директор. У меня засвербело в ушах. И что я такого могла натворить? Восьмой день живу сущей монашкой, ни одной пакости, ни одной проделки! Кошмар! Я обязательно исправлюсь, если директор именно это имеет в виду.

– Читай!

Директор пихнул ко мне конверт. Ничего особенного. Бумага как бумага, печать Элвариона, я таких от Тёрна получила уже штук двадцать за время нашей дружбы. И писал явно сам Тёрн. Его почерк ни с чьим другим не спутаешь. Четкие уверенные буквы с легким наклоном влево, согласно правилам местной каллиграфии.

Я прочитала этот шедевр дипломатической мысли и пожала плечами.

– Что скажешь? – осведомился директор.

– Ничего не понимаю. Зачем Тёрну эти глупости? Неужели вы меня так в Элварион не отпустили бы?

– Отпустил. Это, видимо, гарантия, что ты точно приедешь.

– А кто доставил письмо?

– Обычная королевская почта.

– А оно точно не подделка?

– Я проверил письмо на подлинность. И на три последних владельца.

Это заклинание я знала. Любой предмет может показать всех, кто им пользовался. Но если последнего владельца можно увидеть, почти не напрягаясь, то предпоследнего уже сложнее, а увидеть, например, всех, кто пользовался какой-нибудь монеткой, и вообще невозможно. Магии не хватит.

– И что?

– Письма, не конверта, а именно письма, касался только Эйверелл Эст… короче, твой элвар. Золота тоже. И вот этого.

Директор пихнул в мою сторону лохматую веточку голубой ели. Я цапнула ее и осмотрела со всех сторон, словно надеялась что-то увидеть. Не увидела. И воззрилась на директора.

– Это тоже было в конверте?

– Да.

– Вы меня сейчас отправите?

– Отправлю, – мрачно пообещал директор. – Что это за гербарий?

– Это мы так договорились. Если я срочно нужна.

– Понятно все с вами. Дети малые.

– Лучше дети малые, чем умники старые.

– Поговори мне еще! Вы-то и в старости не поумнеете. – Директор шутливо погрозил мне пальцем. Я отлично знала – он не обиделся. Была бы душа молода.

Может, мы и дети. Хотя это справедливо только в отношении меня. Элвара никто бы ребенком не назвал в его-то почтенном возрасте. Кстати, об элварах…

– А сколько заплатили за мой наем?

– Двести сорок золотых.

– Не дожить мне до пенсии, это за что же такие деньги?!

Мое изумление было понятно. На двести сорок золотых семья из трех человек могла прожить год, не очень экономя. Это равнялось моей стипендии за два года.

– А мои командировочные?

– Тридцать золотых.

Жизнь заиграла яркими красками. Куплю себе новую шубку. А какие я позавчера сапожки видела… Может, еще успею до отъезда?

– Иди, собирайся, – прервал мои размышления директор. – Через час чтобы была здесь, как штык!

Меня ветром снесло за дверь.

Лорри уже ждала меня в моей комнате.

– Что случилось, Ёлка? Что ты опять натворила?

– Ничего. На этот раз виновата не я, а Тёрн. Ему зачем-то понадобилось нанимать меня как боевого мага, – объяснила я, запихивая в мешок смену одежды.

– Тебя? Как боевого мага? Странно.

– Я тоже считаю, что странно, – согласилась я. – А главное – зачем?

– Не знаю. Можно подумать, ты и так бы к нему не прилетела, без всяких наймов. Всего-то лунный круг до практики остался! А там и каникулы рядом. Да и к сиренидам в гости он может напроситься. Они ему всегда рады. Не понимаю.

– То-то и оно!

– А сколько заплатили?

– Двести сорок золотых.

– Это что же ты должна делать за такую сумму?

– Вот уж не знаю. А правда – что? Последний раз столько платили магистру Великериусу за избавление целого города от двадцати пяти зомби. Деньги со всего города собирали…

– В Элварионе зомби не бывает, у них мертвых принято сжигать, – обрезала Лорри. – Разве что ворота. Но открытия новых ворот мы не зафиксировали, а то фиг бы ты зачет досрочно сдала.

Да, что есть, то есть. Стоило Виктору услышать про новые ворота – и он становился совершенно невменяем. С ним просто невозможно было говорить. Он никого не видел и не слышал. Значит, не зомби и не ворота. А что тогда? Наверняка что-нибудь зубодробительное. Как интересно…

В комнату влетел встрепанный Канн.

– Ёлка, ты с ума сошла?!

– Фильтруй базар! – обиделась я. – Что ты тут устраиваешь?!

Канн сбавил напор, но не слишком.

– Я только что узнал, что тебя нанял этот элвар! Он что – до летеня дотерпеть не мог?

– Если у человека, тьфу ты! – у элвара проблемы, которые стоят такой суммы, то наверняка не мог, – мигом поставила Канна на место Лорри.

Моя дорогая тетушка грустила, что я ни с кем не встречаюсь и не собираюсь выходить замуж, но, когда Канн попытался за мной ухаживать, на него просто посыпались неприятности. Лорри помогала мне избавляться от его визитов, врала направо и налево, даже не заботясь о правдоподобии своих выдумок, пакостила Канну в меру привиденческих возможностей и старалась держать нас подальше друг от друга. А поскольку происходило все это с моего согласия и содействия, Канна я видела очень редко. И меня это не печалило.

– Ёлка, это неправильно, что ты не нашла себе никого по душе, – как-то сказала она, – но уж лучше никого, чем Канн. Он меня в качестве зятя не устраивает.

На том дело и закончилось. А когда я попыталась выяснить, почему такая немилость, Лорри почти слово в слово повторила мои мысли. «Ёлочка, Канн очень милый мальчик, отличный товарищ, и из него выйдет хороший маг. Это несомненно. Но тебе необходим кто-то посерьезнее. Канна ты скрутишь в бараний рог за три дня, а потом всю оставшуюся жизнь будешь пилить себя за нерешительность, а его за мягкотелость». Так что Канну со мной ничего не светило. Жаль, что он не желал этого понять.

– Лорри, сбавь обороты, – попросил Канн. Тетя случая не упустила.

– Кому Лорри, а кому Лоррелайн ан-Астерра, молодой человек.

– Хорошо, госпожа. Ёлка, а я не могу поехать с тобой?

– А тебя приглашали? – удивилась я.

– А просто так, в качестве группы сопровождения?

– Все равно не можешь.

– Я пойду, поговорю с директором, – пригрозил Канн.

– Пошли вместе, – кивнула я, подхватывая из-за шкафа любимую метлу и подмигивая Лорри. – Директор меня отправит в Элварион – и поговорите.

Канн стушевался. Одно дело – спорить со мной, другое – с директором Универа. Антел Герлей любит повторять, что дело – прежде всего, и попытки Канна отправиться со мной, не закончив учебный год, вызовут вполне предсказуемую реакцию. Сначала директор просто откажет ему. Потом, если Канн будет настаивать, директор демонстративно откроет его личное дело, проглядит оценки и процедит, что если Ёлка, с ее круглыми пятерками и досрочно сданными зачетами, может позволить себе некую небрежность по отношению к занятиям, то Канн с его тройкой по теории строения Вселенной, поставленной из жалости, может позволить себе только дополнительные занятия. И никак иначе. Так что к директору я вошла одна. У него уже все было готово для телепортации.

– Готова?

– Всегда готова. Можете отправлять меня хоть в ад!

– Ёлка, здесь нет ничего смешного. Мы не зафиксировали никаких магических возмущений за последний лунный круг. Ты понимаешь, что это может означать?

– Или это затишье перед бурей, или появилось что-то новенькое, – решила я. – Такое, что мы в принципе обнаружить не можем, потому что не знаем, что искать.

– Именно. И я боюсь, что так оно и есть. Ёлка, прошу тебя, не занимайся отсебятиной! Живая ведьма гораздо лучше мертвой!

– Согласна.

– Поэтому не пытайся броситься грудью на неизвестную опасность! Лучше удрать, чем погибнуть!

Я была с ним полностью согласна. За одной оговоркой. Мой вечный принцип. Кто пришел к нам с ножницами – уйдет бритым! И если мне или моим друзьям угрожает какая-нибудь опасность, пусть лучше она рвет когти в неизвестном направлении, потому что я церемониться не буду. Ведуну я этого, разумеется, не говорила. И директор тоже не верил моим чистым невинным глазам. Он посмотрел на меня тяжелым взглядом и кивнул на чертеж.

– Становись. Силу можешь не тратить, я сам займусь телепортацией. Ни пуха.

– К черту.

Я послушно заняла свое место. Граждане пассажиры, пристегните ремни, магический эфир закручивается в спирали! Полыхнул белый свет. На миг я потеряла ориентацию в пространстве, а также себя и само пространство. И обрела ее только в тронном зале дворца в Арриерре.

– Всем конкретное интернациональное хай! – поздоровалась я с элварами.

Дело было ближе к полудню, Тёрн вел прием. Я материализовалась в центре зала, едва не сбив какого-то разодетого в пух и прах элвара. Его величество, до того изображавший предельное внимание к посетителям, вскочил с трона.

– Ёлка!!!

– Именно!!! – заорала я. – Здорово, крылатый!!!

Тёрн одним прыжком преодолел половину зала, отделявшую нас друг от друга, подхватил меня на руки и подбросил вверх. Ну и поймал, естественно. Я примерилась и поцеловала его в щеку.

– Тебя можно уволочь с этой придворной тягомотины или мне лучше пока исчезнуть?

– Ни в коем случае! Клаверэн, отмените прием, извинитесь перед гостями. Я приму всех завтра, в это же время и в том же порядке! Ёлка, ты с метлой?

– Сам видишь, что с метлой.

– Покатаешь меня?

– Запросто.

Гм, похоже, дело серьезнее, чем я думала. Раньше Тёрн попросил бы меня подождать конца приема. Что же такого случилось, если он наплевал на этикет? Я посмотрела ему в глаза. Тёрн опустил ресницы, соглашаясь с моими мыслями.

– Отпусти меня.

Я подняла с пола метлу, которая тут же приковала взоры всех элваров. И заслуженно. Моя метла была произведением искусства. Метлы мы ваяли после восьмого курса, год назад, к экзамену. Я в это время была в Элварионе, так что метла была плодом наших с Тёрном постоянных споров.

Итак, обычная метла, только выкрашенная в зеленый цвет, а вместо прутьев еловые лапы. На палку от метлы надет бычий череп с длиннющими рогами. Держась за них, я могу поворачивать вправо или влево. В глазах черепа ночью зажигается зеленый огонь. Вместо фар. А то один мой приятель, решив полетать поздним вечером, врезался в стаю ворон. Птицы этому не обрадовались, и бедняге досталось на орехи. Но и это еще не все. Самое главное в моей метле – это сиденье от велосипеда. Да-да, именно сиденье от велосипеда, только немного поудобнее, обтянутое мягкой тканью и рассчитанное на двоих. От сиденья свисают четыре кожаных ремня, чтобы была опора для ног. Какой кошмар, не правда ли?! Это я и услышала в Универе от подруг. Они зверски завидовали. Им-то традиция застилала глаза, а я заботилась о своем удобстве. Попробуйте сами посидеть верхом на палке диаметром в пять сантиметров, а я на вас посмотрю. И заявляю сразу, никакого отношения к безответственным выдумкам инквизиторов я не имею.

Один раз я прочитала такое! Мне просто захотелось удавить автора сих строк. Этот озабоченный писал, что ведьмы варили специальное зелье, натирали им метлу, раздевались догола и садились на метлу верхом, чтобы снадобье впиталось через, пардон, половые органы. И летели на шабаш. А потом еще ведьм называют развращенными! Я сейчас говорю о том, что читала, именно читала, а не придумала! На такую пакость у меня бы шизофрении не хватило! Сразу чувствуется, что человек долгое время воздерживался от секса. А вообще я считала, что священники ведут себя ужасно глупо, когда отказываются от женской любви ради своих раскрашенных досок и глупых книжек. Если уж им так нравится воздержание, могли бы хоть сперму сдавать. Генофонд ведь пропадает! Женщинам рожать не от кого – не от Жириновского же?! А мужики от воздержания пишут вот такие гадости! Хотя летать голой на метле – фи! Через полчаса полета в ледышку превратишься. Я уж не говорю о мозолях на самых интересных частях тела. Да и вообще неудобно!

Я перекинула ногу через сиденье, Тёрн повторил мое движение и обнял меня за талию. Ничего интимного, просто чтобы не свалиться. Ремни безопасности я к метле так и не присобачила. Некуда было. Так что летать приходилось в тесном контакте.

– Господа, приношу всем мои извинения, – пропела я.

И метла взвилась в воздух. Я держалась за здоровущие бычьи рога, Тёрн держался за меня. Круг почета по залу я все-таки сделала и всей кожей почувствовала исходящее от элвара неприкрытое злорадство, когда придворные шарахнулись в разные стороны, а кое-кто из женщин взвизгнул. Мы вылетели через окно в крыше, и я обернулась к элвару.

– Куда летим?

– Прямо, – махнул рукой элвар. – Давай пониже, а там я покажу, где остановиться.

Я послушалась, и метла рванула с места. Несколько минут мы молчали. Я не начинала разговор, зная, что Тёрн сейчас беззастенчиво влез в мою память и просматривает все, что со мной случилось за этот год.

– Теперь вниз, – указал элвар.

Я медленно опускала метлу. Стала видна небольшая полянка, заросшая со всех сторон ежевикой. Приземлились мы в пяти сантиметрах от особенно колючего куста.

– Хорошо летаешь, – сделал мне комплимент элвар.

– Знаю, – кивнула я. – Я захватила из Универа несколько веласов, будешь?

– Давай.

Я полезла в рюкзак за веласами. Веласы – это местная разновидность мандаринов. Только не оранжевые, а красные и без долек. Просто целиковый фрукт. С одной косточкой внутри. И ужасно вкусный.

Несколько минут мы просто жевали, развалившись на травке, потом Тёрн перевернулся набок и оказался нос к носу со мной.

– Ёлка, у меня большие проблемы.

А то я не догадывалась. Вот только какие?

– Слушаю тебя внимательно.

– Ёлка, я король Элвариона. А король должен иметь наследников.

– Тебе предложили их родить почкованием?

– Не смешно. Мне предложили жениться, причем на строго определенной девушке. Она дочь одного из старейших родов, элваресса с самой строгой родословной и все такое.

– Ну и в чем дело? Женись.

В темно-лиловых глазах блеснули молнии.

– Ёлка, ты и правда дура или притворяешься?!

Я пихнула приятеля в бок. Лопает мой велас и меня же оскорбляет?! Нахал!

– За дуру ответишь! Лучше скажи, что тебя удерживает от такого шага? Мало ли династических браков? Стерпится – слюбится, а там и дети пойдут.

Я не издевалась, я вполне серьезно пыталась понять приятеля. И он прочел мои мысли, потому что перестал сердиться.

– Ёлка, у меня есть две причины.

Я молчала. Захочет – сам назовет.

– Во-первых, я люблю другую женщину.

Любопытство дернуло меня не хуже электрического разряда.

– Да? И кого же? Назови, вдруг мы знакомы?

– Вы знакомы. Но имени я не назову.

– Она тоже ведьма?

– Да.

– А с какого факультета?

– Ёлка, я сказал тебе более чем достаточно.

– Хорошо. – Я попыталась в корне задавить любопытство, но у меня ничего не получилось. Вопросы лезли, как фарш из мясорубки. – А что вам мешает?

– Ее увлеченность профессией. Она твердо решила не выходить пока замуж.

– У нас многие так поступают. Ты ей хоть сказал, что любишь?

– Нет. – Элвар чуть опустил длиннющие ресницы. Я, как всегда, тихо позавидовала. И создают же боги таких красивых! А некоторые дуры их не ценят!

– Хочешь, я ей это скажу?

– Не хочу. Не надо.

Уговаривать я не стала. Настоящая дружба в том и состоит, чтобы не лезть другу в душу. Если он сам ее открывает, тогда можно и помочь. А вот если не хочет…

Значит, на то есть свои причины. И любопытство надо удавить в зародыше.

– Хорошо. Это твои проблемы. Захочешь – расскажешь больше. Теперь поедем дальше. Какая вторая причина?

– У меня дурное предчувствие.

В дурные предчувствия элвара я верила. Тому было немало примеров. Как-то раз он отказался оставаться на ночлег в одной милой гостинице. Сказал, что у него дурное предчувствие. Я ворчала, но все же послушалась. В ту же ночь разразилась дикая гроза, а в гостиницу ударила молния. Наплевав на все громоотводы. А поскольку противопожарное заклинание тоже было старое, когда прибыли местные маги-огневики, спасать оказалось просто некого и нечего. Так, три обгорелые деревяшки торчали. Не выжил никто из постояльцев. И нас ждала бы их судьба. Так что сейчас я серьезно посмотрела на приятеля.

– Ничего определенного?

– Только свербеж в затылке.

– Хорошо. Ты меня вызвал, чтобы я была твоей подстраховкой на всякий случай?

Тёрн покачал головой:

– Не совсем так.

– Зачем тогда?

Несколько секунд элвар молчал, словно собираясь с силами. Потом произнес:

– Ёлка, выходи за меня замуж.

Хорошо, что я лежала, а то бы просто упала. Но и так мне пришлось несладко. Я поперхнулась слюной, закашлялась, и Тёрн несколько минут хлопал меня по спине. Наконец я выдралась из его рук и серьезно посмотрела элвару в глаза.

– Ты вообще-то здоров? Дай я пощупаю лоб. Температуры нет? А давление ты сегодня мерил?!

– Прекрати!

Температуры у элвара не было. Лоб холодный, руки и нос теплые, язык розовый, пульс как часы.

– Что – прекрати?! Ты ниоткуда не падал? Сотрясения мозга нет?!

– Ёлка!!!

Я заткнулась и посмотрела на элвара, ожидая или объяснений, или диагноза.

– Ёлка, – медленно, словно ступая по воде (примитивное заклинание, которое здесь знают даже маги-второкурсники), начал Тёрн. – Я не болен, я не ударялся головой, и я вполне серьезно. Выслушай меня, а потом суди. Мне нужно, чтобы ни одна зараза не лезла ко мне с законным браком. Как этого добиться – я не знаю. У меня есть только один способ. Это свадьба. И свадьба с человеком или элваром, который не будет требовать от меня больше, чем я смогу дать в ответ. Ты – идеальный вариант. Ты умна, симпатична, отлично знаешь меня, более того, все в Элварионе считают, что ты – моя любовница, так что подозрений не возникнет.

Все было логично, но замуж мне не хотелось даже в шутку.

– А я могу отделаться от твоей невесты менее кровопролитно?

– Превратить ее в жабу?

– Зачем же сразу в жабу? – обиделась я. Вечно он меня такой кровожадной выставляет, что я сама пугаюсь! – Можно в змею!

– Это не решение проблемы. Не одна, так другая. Ты же не превратишь в лягушек все женское население Элвариона?

– У меня сил не хватит.

– Именно. Теперь о деле. Лично я не желаю жениться, и тем более на тебе. А ты не желаешь выходить замуж. Ни за меня, ни вообще.

– Абсолютно точно!

– Поэтому я предлагаю тебе фиктивный брак. Мы по-прежнему останемся друзьями, ты по-прежнему продолжаешь свое образование в Универе и приезжаешь сюда только на каникулы. Только и того, что мы будем жить в одной комнате – по-братски и изображать на людях неземную любовь. И все.

– И все? Это радует!

Яда в моем голосе хватило бы на трех гадюк, но Тёрн ничего не заметил. Или не захотел замечать? Учитывая его дипломатический стаж – наверняка второе!

– Меня тоже. И как только ты или я найдем свою вторую половину, брак распадется. Я не нужен тебе в качестве мужа, ты не нужна мне в качестве жены. Мы просто какое-то время будем лицедействовать.

– Ты уверен, что другого выхода нет?

– Боюсь, что нет.

– А меня твои подданные не прикончат?

– За убийство королевы Элвариона положено такое наказание, что никто и подойти к тебе не рискнет. Не забывай, я телепат. Я могу узнать о покушении до того, как наймут убийцу.

– Ты – телепат. Но я-то нет!

– А в Универ не проникнет ни один убийца.

– Но я не могу всю жизнь провести в Универе! И потом! Мы не можем пожениться, потому что ты элвар, а я человек! Наш брак нигде и никто не признает!

– Ошибаешься. В Элварионе приняты браки с другими формами жизни. Если элвар решил жениться на человеческой женщине, съезжается Собрание Старейшин, они даруют человеку гражданство Элвариона, и после этого женщина может выйти замуж хоть за кого. А в твоем случае даже этого не потребуется. Ты уже гражданка Элвариона. Полноправная и признанная всей страной.

– Как мило!

– Ты поможешь мне?

Я вздохнула. Выходить замуж за Тёрна мне не хотелось. Мы друзья, и я бы хотела, чтобы так оно и оставалось.

– Но мы и останемся друзьями! Считай это просто маленьким розыгрышем!

Ни фига себе розыгрыш! Ну ладно! Я помогу другу. Но!!!

– Ёлка, что бы я без тебя делал!!!

Элвар, прочтя в моих мыслях согласие, обнял меня и расцеловал в обе щеки.

– Полегче! – выдралась я из медвежьих объятий. – Я девушка честная и до замужества с первым попавшимся элваром не целуюсь! Давай договоримся так. Пока мы не будем ничего предпринимать. Сперва посмотрим на твою невесту. А доставить нас в какой-нибудь храм я смогу в любой момент, только скажи.

– Отлично!

– Я все-таки надеюсь, что брак не понадобится.

– Я тоже.

Я кивнула, но что-то мешало мне верить словам элвара.