Глава десятая
Назад в академию я, конечно, не бежала, но шла очень быстро. И старательно прикрывала ладонью лоб, чтобы не пугать редких встречных адептов своим видом. На бег сорвалась лишь в последний момент, когда миновала студенческие этажи общаги.
Но опасения, к счастью, не оправдались. Ничего ужасного, по крайней мере на первый взгляд, не случилось. На чердаке царили тишина и покой. Ну и порядок, за которым присматривал маленький, похожий на непропорциональный огурец, твир.
— Зяба, я звала тебя из храма, — подлетев к напольному зеркалу, выдохнула я. — Ты почему не пришел? Почему не ответил?
— Я занят, — буркнули откуда-то из глубины, даже не изволив показаться.
— Ах, за-анят…
Честно говоря, хотелось спустить на Зябу всех собак, потому что переволновалась зазря и вообще. Но потом плюнула на молчание монстра и, пользуясь тем, что призрак до сих пор так и не проявился, вновь вгляделась в собственное отражение. Точнее, на алый символ, который украшал теперь мой лоб.
Нет. Все-таки это катастрофа.
Я снова лизнула палец и опять попыталась оттереть «божественное клеймо», но символ держался как влитой. Можно было, конечно, рвануть в ванную и попробовать умыться с мылом, но я как-то очень ясно поняла — не поможет. А после недолгого изучения и вовсе стало ясно, что это даже не краска, а сама кожа пигментацию на ярко-алый изменила.
И что теперь делать? К кому с этой бедой идти?
Кстати об «идти»…
— Зяба, ты куда меня послал, а? — В моем голосе против воли прозвучала обида. — Зяба! Ты только посмотри, что они со мной сделали.
— Я занят! — повторил призрак нервно.
— А у меня катастрофа, — печально вздохнула я.
— Да что… — начал было монстр, но осекся и тут же проявился в зеркале. — Ого! Дашка, а это…
Кракозябр снова осекся и как будто нахмурился. Увы, по его морде мимику определить было сложно, по голосу куда легче.
— Зяб, я не буду тебя ругать, — пообещала я. — Просто объясни — как свести эту гадость.
— Гх-м… — призрак кашлянул, а потом буквально убил ответом: — Никак.
— Что?!
— Так, спокойно, не волнуйся.
— Что значит «не волнуйся»?! — воскликнула я в панике. — Зяба, ты что, не видишь? Я уродка!
— Успокойся, — выдохнул тот. — Все хорошо. Оно само пройдет.
— Когда?!
— Ну-у, — Зяба запнулся. — Кажется, такие следы держатся недели по две. Прости, я точно не помню.
Две недели?! Все. Финиш.
Я взвыла и закрыла руками лицо.
— Ну чего ты опять расстроилась, Даш? Ну чего ты…
— Чего?! — перебила я. В глазах стояли злые слезы. — И ты еще спрашиваешь? Раньше я была презренным изгоем, а теперь еще и уродкой стала! Ты только посмотри на эту штуку, ее же никак не спрятать. Разве что челку отрезать, но и тут засада — у меня ножниц нет! Хотя…
Резко обернувшись, я бросила взгляд на рабочий стол. Среди подаренной Дорсом канцелярки ножницы, кажется, были. Правда, маленькие, для бумаги, но если очень постараться, то и ими, наверное, справиться можно.
— Даша, хватит паниковать! — рыкнул явно раздраженный моим поведением призрак. — Никакой ты не урод. На это вообще никто внимания не обратит.
— То есть? — Я недоверчиво посмотрела на Кракозябра.
— Такой символ получает каждый, кто приходит в храм в первый раз. Это нормально. Ничего особенного, понимаешь?
Честно? У меня появилось четкое ощущение, что Зяба врет. Но причин не верить монстру вроде как не было. Просто с той поры, когда он… даже не врал, а кое-что недоговаривал, столько воды утекло. И сейчас зачем бы призраку это делать?
Поэтому я поджала губы и кивнула. Мол, понимаю, осознаю.
— Кстати, если ты хочешь успеть на ужин, то поторопись, — добавил призрак.
Тут же вспомнилось, что я не обедала. А мохнатый огурец, заслышав слово «ужин», встрепенулся, спрыгнул с кресла, на котором все это время сидел, и подлетев ко мне, пропищал:
— Бу-те-р-бро-о-о!..
Ах ты моя маленькая голодная прелесть.
Я присела на корточки и пощекотала пушистую мордашку. Потом встала, тяжко вздохнула и отправилась на ужин. И даже мантию снимать не стала, потому что когда у тебя «звезда во лбу горит», сверкать ногами совершенно не хочется. Наоборот — есть желание забиться в дальний угол и не высовываться до тех пор, пока все не наладится.
В столовую я, несмотря ни на что, все же очень спешила. Но не только из-за того, что проголодалась — нужно было успеть разжиться хотя бы одним бутербродом или булочкой. Потому что, по официальной версии, я именно на мучной, а не на мясной диете. А то что мяса с собой прихвачу, так это к хлебу! Да-да, к хлебу, а никак не к твиру.
Поэтому я спешила, по сторонам не смотрела, и никак не ожидала встреч. Но одна встреча все-таки случилась, и избежать ее не то что не удалось, а…
В общем, все случилось по закону подлости. Я не просто его встретила, я на него еще и налетела — просто очень уж неожиданно он в дверях появился. Высокий, надменный и в белой рубашке, сильно похожей на ту, в какой он был в моем сне.
— Эй, полегче! — воскликнул фон Глун, придержав меня за плечи.
А я тут же отскочила и… смутилась. Да, смутилась, причем жутко! Потому что, несмотря на раздраженные нотки в его голосе и откровенно недовольное выражение лица, сегодняшний сон вспомнила.
Его губы, его властные, не слишком ласковые прикосновения, и страсть, которая была между нами, но которой… черт! Да не было ничего, кроме обычной игры больного воображения!
Но даже понимание собственной глупости не помешало сердцу застучать сильнее, а щеки опалило жаром, словно все было наяву. Черт, почему я опять об этом сне вспомнила? Неужели он так меня задел?
— Простите, профессор, — пробормотала я. Прозвучало откровенно жалко.
— Проща… — начал было фон Глун, но осекся и застыл, неотрывно глядя на мое лицо.
У-у, похоже, «красоту» на лбу увидел.
— Ты ходила в храм? — спросил брюнет тихо, как будто не мог в это поверить.
Так, не нервничай, Даша. В конце концов, между тобой и этим надменным профессором ничего не было. А переживать насчет знака и вовсе не стоит. Ведь Зяба объяснил, что это такое, и стыдиться тут нечего.
— Да, — подтвердила я, кое-как взяв себя в руки.
После чего сделала маленький шажок в сторону, намекая, что кое-кому неплохо бы выйти из дверного проема и освободить проход. Но Глун плевать хотел на мои намеки.
— Ты ходила в храм, и?..
Что «и»? Его волнует тот факт, что символ стоит на лбу иномирянки? Что, эту красную гадость только местным ставят? Тогда я тоже готова возмущаться, потому что мне алый иероглиф очень не нравится. Я не фанат татуировок, тем более в таких местах.
— Профессор, вы имеете что-то против? — ровно спросила я.
Куратор заломил бровь, но не ответил.
А желудок уже крутило от голода, поэтому я вздохнула поглубже и сказала как есть:
— Лорд Глун, простите, но я опаздываю на ужин. Вы могли бы…
Он ухмыльнулся. Но как-то не так, как обычно, и отошел в сторону, освободив проем.
— Ну ладно, иди.
Тон брюнета мне не понравился. Вот вообще. И это его «ну ладно» тоже очень не понравилось. Но стоять в коридоре рядом с Глуном было куда неуютнее, поэтому я бочком проскользнула мимо профессора и быстро побежала вниз по лестнице.
В саму столовую влетела вихрем. Смущаться своего внешнего вида и блямбы на лбу уже не могла — кажется, встреча с куратором остатки нервов убила, и переживать стало просто нечем.
Под пристальными взглядами разодетых в нарядную одежду студиозусов я прошла к столу, где стояли чистые подносы, и отправилась добывать себе ужин.
А на меня косились, причем очень дружно и откровенно. Такого внимания, пожалуй, я даже в первое появление здесь не удостаивалась. Я буквально спиной и затылком чувствовала множество чужих взглядов. И чем дольше дородная женщина в сером платье ловила щипцами последнюю отбивную, тем ощутимее они становились. И одновременно повышался уровень моего пофигизма.
Да, я пришла на ужин в мантии, и что? Да, была в вашем храме и общалась с вашим огненным Ваулом, и опять-таки кому какое дело? И да, я теперь красивая дальше некуда! У меня на лбу красная фигня, которая издалека похожа на гигантский фурункул, и что дальше?!
Не буду переживать. Какая есть, такая есть. Нравится — берите, не нравится — идите лесом.
К моменту, когда поднос был полон, и на нем, кстати, целых три бутерброда лежало, что очень-очень радовало, мой пофигизм вознесся до небес. Все. Можете ржать и даже пальцами на меня показывать. Мне плевать, я в танке!
С этой мыслью я развернулась к своему элитнейшему из столиков… и едва не споткнулась. Потому что за столиком сидел король нашего факультета собственной персоной и смотрел на меня огромными круглыми глазами. Будто самое чудное из чудес увидел.
Блин. Не позволю! Никому не позволю сбить меня с пути истинного! Мне плевать на всех, а на Каста в особенности.
Я гордо вздернула подбородок, подошла к столику, поставила поднос и сказала тихо:
— Это мое место, Каст. Будь любезен, освободи.
Рыжий, все такой же офигевший и неадекватный, отрицательно качнул головой.
Ну и ладно. На нет и суда нет. Подхватив поднос, я направилась к другому столику, туда, где сидел Дорс с друзьями. Конечно, при этом я понимала, что рискую быть посланной, но надежда оказалась сильнее страха и здравого смысла.
— Можно мне поужинать с вами? — подойдя к столику водников, спросила я.
Дорс, почему-то такой же офигевший, как и Каст, кивнул и подвинулся.
Ура! Я спасена.
Поставив поднос, я осторожно опустилась на скамью и улыбнулась сотрапезникам «синего» — девушке с вечно-томным взглядом и хиловатому парню. Потом повернулась к Дорсу и шепнула:
— Спасибо. Ты меня очень выручил. И за тетради спасибо, я…
— Дашка, ты попала, — перебил Дорс. — Причем сильно.
Попала? Куда?
А в следующий миг у нашего столика возник Каст. Рыжий уже справился с шоком и вернулся в обычное рычаще-шипящее состояние. Он уперся ладонями в стол, наклонился ко мне и… ну, собственно, прошипел:
— Как это понимать?!
О, черт. Как же достал этот пижон.
— Каст, я голодная. — Тихо, но твердо сообщила я.
Выслушивать его очередные упреки и участвовать в сомнительных разборках я не собиралась.
— Каст, дай девушке поесть, — поддержал Дорс. — Тем более что на обед она не ходила.
Рыжий на этот призыв отреагировал странно: выпрямился, развернулся и помчался прочь из столовой. И, глядя Касту вслед, я искренне недоумевала, с чего он так завелся? А еще где-то в глубине души радовалась — вот! Оказывается, не только этот пижон меня доставать может, но и я тем же ответить могу.
А вот профессору Глуну сегодня точно не везло с дверьми. Потому что именно на входе в него врезался вылетающий из столовой Каст. И рыжий, в отличие от меня, перед Глуном не извинился, так что я решила считать это добрым знаком. Не все же аристократу хамить иномирным студенткам, пусть и ему достанется.
Удовлетворенно хмыкнув, я отвернулась и придвинула поближе тарелку с отбивной. Но едва успела отрезать первый кусочек, как за спиной прозвучало холодное:
— Дарья, пройди в деканат.
Глун! Чтоб ему пусто было!
— Профессор, — пока я давилась отбивной, ответил Дорс, — дайте Даше хотя бы поужинать. Вам ведь не нужен голодный обморок, правда?
— Полегче, студент, — процедил фон Глун.
Я в этот момент ни на водника, ни на куратора не смотрела, но Дорс, кажется, слегка смутился. Ну и ладно. А я смущаться не буду. Я буду молчать, игнорировать и есть!
— Дарья, ты слышишь? После того, как поужинаешь, жду в деканате.
То есть у кого-то все-таки существуют хоть какие-то зачатки совести.
— Да, профессор, — прожевав кусочек, кивнула я. — Как скажете.
И только теперь заметила, что в многолюдной, вообще-то, столовой стоит абсолютная, гробовая тишина. Черт. Кто-нибудь объяснит, что происходит?
Едва фон Глун отошел, я бросила молящий взгляд на Дорса, но водник пояснений не дал.
— Огонь — не моя стихия, — наклонившись ближе, шепнул он. — Так что подробностей я не знаю, Даш. Но мне хорошо известны знаки этого типа, и если это то, о чем я думаю, то ты попала.
— Мне сказали, что этот знак ставят всем, кто впервые посещает храм, — тем же шепотом откликнулась я.
Дорс улыбнулся, как улыбаются несмышленым детям. А потом отрицательно покачал головой и добил:
— Тебя обманули, крошка. Все совсем не так.
Все. Зяба, готовься, ты труп! Вот только выясню что к чему и… нет, еще не знаю, что я с тобой сделаю, но сделаю обязательно!
Я пожалела о своей покладистости едва вошла в деканат — в просторном, рассчитанном на добрую дюжину преподавателей помещении, не было никого, кроме профессора фон Глуна. Брюнет сидел в своем кресле и хмуро выстукивал кончиком карандаша по мраморной столешнице какой-то рваный ритм.
Завидев меня, профессор даже позы не сменил, просто с неудовольствием поджал губы и кивнул на стоящий подле стола стул. А я… а мне… мне опять его губы вспомнились. Чертов сон! Так, все, надо забыть. Выбросить эти пошлые образы из головы и даже не думать перед ним краснеть!
Расправив плечи, я подошла к столу и уверенно села. После чего не без опаски уставилась на куратора.
— Значит, ты ходила в храм, — задумчиво протянул фон Глун.
Я промолчала, потому что на этот вопрос уже отвечала, причем дважды. А вот следующая реплика была из числа новинок:
— Но как это случилось? — указав кончиком карандаша на мой лоб, вопросил брюнет. — Как тебе удалось?
Как удалось? Занятная формулировка, и я даже знала на нее ответ. Но объясняться и рассказывать о своей маленькой истерике перед статуей Ваула не хотелось. И вообще, меня в данный момент интересовало только одно — чем аукнется мне этот дурацкий «фурункул». Поэтому ограничилась минимумом:
— Профессор, я просто пришла в храм, посидела на скамейке, а когда попыталась встать, на меня накатила ужасная слабость. Потом лоб будто огнем обожгло, и вот результат.
— Просто сидела и все?
Примечательно, что, несмотря на довольно кислую мину, фон Глун не обвинял. И даже язвительных ноток в его голосе не звучало. Наверное, именно поэтому я вздохнула и все-таки призналась:
— Ну, кроме этого я немного рассказала Ваулу о себе.
— Что именно ты сказала? — Брюнет подался вперед.
Теперь он напоминал увидавшего добычу ястреба. Жесткого, хищного, стремительного.
Но я не смутилась и не растерялась. И, отрицательно качнув головой, с достоинством произнесла:
— Простите, лорд Глун, но вас это не касается.
Декан демонстративно изогнул бровь, в мгновение ока вновь преобразившись из хищника в надменного аристократа, а я не смогла сдержать улыбки. Сама не знаю, отчего смешно стало. Может, от того, что чувствовала — вот теперь мне точно ничего плохого не сделают. Никто, даже Глун.
— То, о чем я рассказала Ваулу, касается только нас двоих, — пояснила я. — Тайна исповеди. Понимаете?
Фон Глун неприятно скривился, но настаивать не стал.
— Что ж, пусть так. Жаль только последствия этой исповеди не одной тебе расхлебывать.
Ну наконец-то! Хоть одно обвинение! А то я уже расслабилась и начала подумывать, что в нашем кураторе есть что-то человеческое.
— Я готова, профессор, — спокойно сообщила я и выпрямилась на стуле, демонстрируя внимание. Даже руки на коленях сложила, как примерная девочка.
Куратор опять бровь заломил, но я этот его взгляд выдержала, ибо если берешься блефовать, то блефуй до конца. А Глун откинулся на спинку кресла, устало вздохнул и огорошил совершенно нелогичным в данной ситуации вопросом:
— Даша, ты танцевать умеешь?
— Э-э? — Я вытаращилась на него. — Простите?
— Ясно. Так и думал. Что ж, значит, будем учить. Завтра ты свободна, а послезавтра, после занятий, я за тобой зайду.
Зайду? Мне не послышалось? Какого черта?
— Времени на подготовку немного, всего две недели, — продолжал брюнет, — поэтому заниматься будешь каждый день после занятий. И, кстати, твое окно по медитациям мы, пожалуй, тоже используем. Жриц большого городского храма я уже предупредил, они не в восторге, но деваться некуда.
— Подождите! — опомнившись, наконец, выпалила я. — Какие жрицы? Какие танцы? Вы можете объяснить нормально?
От этой просьбы на лице фон Глуна вновь промелькнуло раздражение, но ответом меня все-таки удостоили.
— Этот символ, — профессор снова указал карандашом на мой лоб, — наносят жрице храма, избранной для танца на праздник Дня Всех Стихий. Ваул хочет, чтобы ты станцевала для него вместо жрицы. Вот и все.
Что? Танцевать?
У меня аж дар речи на несколько секунд пропал. В голове мгновенно промелькнули когда-то давно увиденные по телевизору ритуальные танцы голых папуасов. И чтобы я — вот так же? Да ни за что!
— Я не хочу танцевать! Я…
— А тебя никто не спрашивает, — отрезал фон Глун.
— Ну знаете! — выпалила я возмущенно.
— Я-то знаю, а вот ты, похоже, не понимаешь, — вновь перебил куратор. — Это желание бога. Бога, Дарья! От таких предложений не отказываются.
Фига се предложение! Да это ультиматум!
Но от окончательного впадения в истерику я все-таки себя удержала. Ругаться тоже не стала, ибо понимала, что ругаться с магом практически бесполезно. Поэтому собралась с мыслями и просто перешла к нормальным, адекватным, понятным любому здравомыслящему человеку аргументам.
— Профессор, я не могу танцевать. Мало того, что не умею, так мне даже некогда разучивать танец.
— Время после занятий, — парировал Глун спокойно. — Научишься.
Вот гад! Он же знает, чем я занимаюсь по вечерам. Но все равно старательно делает вид, будто не в курсе.
— Профессор, я уже говорила, но если вы не помните, повторю. После занятий я тоже учусь, самостоятельно, чтобы нагнать программу. Я не могу тратить время на какие-то танцы.
— Не какие-то, — поправил брюнет, — а очень важные.
Я с сомнением прищурилась.
— Танец важнее магии?
— В данном случае — да, — припечатал он.
Вот и прислушался к аргументам, называется.
— Лорд Глун, я не согласна.
— А нечего было ходить в храм! — рыкнул Глун, и глазищами своими синими сверкнул так, что мне на миг дурно стало. — А раз сходила, вымолила себе привилегию — то теперь будь добра, отрабатывай.
— Привилегию?
Нет, все-таки это ненормальный мир. Если у них такие привилегии, то какие же у них наказания?
— И вообще, будешь возмущаться — я не стану настаивать на том, чтобы ты танцевала в храме при Академии Стихий. И тогда тебе придется танцевать в центральном городском храме, а он больше в десять раз, и количество зрителей там будет несравнимо с одним маленьким факультетом Огня. То есть позориться будешь не только при наших, а при всех.
Что?! Опозорюсь? То есть он уже думает, что я обязательно опозорюсь?!
Нет, я никогда не танцевала и никакие кружки не посещала. Поэтому, вообще-то, в этом деле действительно могу опозориться. Но какого черта Глун-то так считает?
И тут я поняла — меня просто берут «на слабо». Поэтому вздохнула, успокаиваясь, широко улыбнулась и сказала:
— Нет, профессор, в случае чего опозорюсь не я, а прежде всего вы. Вы же мой куратор. И в академию именно вы меня притащили.
Глун скривился, как от зубной боли, и процедил:
— Не я принимал решение о твоем зачислении на курс.
— А на суть дела это не влияет.
Кажется, мой пофигизм кого-то взбесил. Профессор наклонился вперед и прошипел:
— Ты будешь танцевать для Ваула, и это не обсуждается, — потом снова отодвинулся и добавил насмешливо: — И если будешь стараться, то я, возможно, сам тебя по программе подтяну.
Вот это новость! Чтобы их аристократическая светлость решили снизойти до иномирянки? Невероятно, но… Если Глун согласен учить меня в обмен на послушание и занятие какими-то танцами, то я лучше любой Волочковой станцую!
— И еще вы меня на сессии валить не будете, — поспешно добавила я.
А что? Гулять так гулять! Торговаться так торговаться!
— Ты сначала доживи до этой сессии, — «обрадовал» куратор. А потом пренебрежительно махнул рукой: — Свободна.
Ну я и ушла.
Не слишком довольная, но все-таки воодушевленная. Ведь фон Глун, несмотря на всю мерзость характера, слово наверняка сдержит. И это значит, шансы вернуться домой увеличиваются.
А Ваул-то, зараза… или не зараза? Милость оказал или?.. Нет, не понятно. С одной стороны, сомнительная милость выглядела не очень приятно, вроде как эй ты, да-да, ты! Ну-ка, станцуй!
Но с другой… Ваул захотел, чтобы станцевала для него именно я, и даже штампик на лоб поставил, чтобы все знали. То есть я теперь как бы особенная, отмеченная богом. А дальше рассуждения подчинялись элементарной логике: то, что одобрил самый главный, называть дерьмом уже нельзя. Ибо это все равно, что заявить — у самого главного дурной вкус, самый главный — дурак. То есть наезжать на меня, как понимаю, теперь вряд ли кто посмеет.
Ну а если так, то Ваул все-таки помог. Верно?
Вытянувшийся до размеров не самого маленького кабачка Кузьма, как обычно, расположился на чайном столике и со смаком трескал принесенные бутерброды. А я сидела рядом на диване и увлеченно наблюдала за этим процессом. Нет, твир точно хищник. У него такие зубки острые, и ест так, что… ну, короче, точно-точно хищник.
Нам с Кузей было прикольно и здорово. У него еда, у меня — хоть какое, но зрелище, а вот Зяба… Зяба ныл.
— Дашка, ну хватит. Ну не дуйся! Что я должен был тебе сказать?
Мм-м, ну не знаю. Правду, например.
Вслух я этого, разумеется, не произнесла, но догадаться, о чем подумала, было несложно. Вот и зараза из зеркала догадалась.
— Даш, сама посуди, что бы было, скажи я правду? Ты бы опять разнервничалась, распереживалась раньше времени. Аппетит бы потеряла.
Ну-ну. Так он о моей нервной системе и моем желудке заботился. Вау! Зяба у нас, оказывается, благородный. Почти рыцарь, блин!
— И потом, узнай ты правду на полчаса раньше — ничего бы не изменилось. Символ с твоего лба сойдет только через две недели, после праздника. Спрятать его ты бы в любом случае не смогла, так что все равно бы все узнали. Так какая разница?
С одной стороны, и впрямь, разницы никакой. Получасом раньше или позже — совершенно не важно. Но есть еще такая штука, как доверие. А Зяба мне соврал! Ну и что, что действовал из лучших побуждений, это не мешало мне чувствовать себя обманутой.
И да, я обиделась! Конкретно.
— Дашка, ну перестань… Ну не молчи.
Твир с тихим рычанием вгрызся в очередной кусок колбасы, которую в моем мире назвали бы докторской, а я невольно улыбнулась. Кузя — классный! И вот чувствую — не такой вредный, как некоторые. Только пожрать любит.
— Даша! — возопил Зяба. — Даша, ну хватит! Поговори со мной!
Ага. Не нравится, значит, в игноре быть. Это хорошо.
Хотя, честно говоря, изначально я думала, что монстр по-другому себя вести станет. К примеру, ехидничать и ухохатываться над тем, как круто меня развел. Но если Зяба переживает, наказание будет помягче. Раз ему и впрямь не все равно, я не стану просить Кузю запихнуть зеркало в пространственный карман на ночь.
Да, планировала! Да, я тоже умею быть вредной!
— Ну и ладно, — не выдержал моего игнора монстр. — Ну и сиди. На обиженных, как говорят в твоем мире, воду возят.
Я не выдержала — повернулась и показала зеркалу язык.
Зяба тут же заткнулся, но уже через минуту вновь не выдержал.
— Да-аш, ну Да-аш…
Нет, дорогой, до завтра я нема как рыба. Перевоспитывайся. Пусть тебя совесть, а она у тебя, похоже, есть, как следует покусает. Ибо не фиг!
Покормив твира и убрав за малышом крошки, я потянулась и зевнула. Бросив короткий взгляд на письменный стол, с разложенными на нем учебниками, поняла — нет, на сегодня я пас. День слишком тяжелый выдался. Лучше как следует выспаться, чтобы завтра отправиться за новыми знаниями со свежей головой.
Ну, это по логике. А у организма оказалось другое мнение.
Несмотря на усталость, взбудораженное сознание уплывать в мир сновидений категорически отказывалось. Просто очень трудно взять и уснуть, когда с тобой случилось нечто поистине невероятное.
Только теперь, в спокойной обстановке, я полностью осознала всю грандиозность произошедшего. Блин. Я говорила с богом, и он меня услышал. Услышал! Меня! Это же… это же просто офигеть, что такое!
Понятно, что я нахожусь в мире, наполненном магией. Понятно, что тут многое не так, как у нас. Но прикосновение бога — это слишком. Скорее, я бы поверила в то, что действительно могу оказаться в одной постели с ненавистником иномирцев Глуном.
Однако прикосновение было, и свидетельство сего факта у меня в прямом смысле слова на лбу написано. Н-да.
Вспомнив здоровую красную блямбу, я слегка поморщилась. Нет, это неимоверно круто, наверное, но… вот не мог Ваул этот символ в каком-нибудь другом, менее вызывающем месте нарисовать? Например, на ладони. Чтобы я не чувствовала себя ходячей мишенью для снайпера.
Все-таки хорошо, что через пару недель знак сойдет. Мне и пары недель в роли «избранной» выше крыши хватит. Вот только, что, если он не исчезнет? Что, если я навсегда останусь с этой «звездой»?
У-у! Нет, не буду себя накручивать раньше времени. И без этого паршиво.
А еще праздник этот. Может, и не дурацкий, конечно, но непонятный. «День Всех Стихий» — что это вообще? И зачем оно нужно?
В общем, примерно через полчаса я не выдержала. Перевернулась на другой бок, подтянула одеяло к подбородку и позвала тихо:
— Зяб, а Зяб. А что там с этим праздником? В чем соль?
Призрак откликнулся мгновенно:
— Соль? — В голосе Кракозябра прозвучало недоумение. — Какая соль?
— Ну, смысл, — прежним шепотом пояснила я.
— Ах, это. Ну смысл-то простой.
Монстр глубоко вздохнул и… в общем, мне сказку рассказали. Вернее, легенду.
Оказывается, давным-давно, на заре времен, когда люди еще были дикими и не знали магии, случилась одна история. Бог Огня Ваул, устав сидеть в огненных чертогах, решил прогуляться по земле. Чтобы не пугать людей, он и сам принял облик человека — высокого статного юноши.
Бог ходил, смотрел, что творится вокруг, пока наконец не увидел собирающую яблоки девушку. И она была так прекрасна, что Ваул не смог перед ней устоять. А когда девушка, после ночи любви, вернулась в свое племя и подошла к очагу, выяснилось, что она способна управлять пламенем.
Когда люди племени поняли, что теперь им можно не бояться огня, то возрадовались и устроили грандиозный праздник. А избранница бога танцевала в центре огненного действа. Люди возносили хвалы Ваулу, но…
В общем, они благодарили Ваула слишком громко. Так громко, что на праздник обратил внимание не только Огненный бог, но и его жена. И, понятное дело, законной супруге похождения мужа не понравились. Спасаясь от ее гнева, Ваул умчался в чертоги лучшего друга — Савеула, бога Воздуха.
Там, за чашей божественного нектара, Ваул поведал Савеулу обо всем, что случилось, и тот, дабы помочь другу, ну и… не только из этих побуждений, спустился на землю и нашел другую красивую девушку. А на следующее утро в другом племени диких людей громко славили бога Воздуха.
Покровительницы Воды и Земли, глядя на это дело, осерчали. Им стало обидно, что люди славят только огонь и воздух, и…
На этом месте я не выдержала и хихикнула.
— Что? — тут же откликнулся Зяба.
— Ничего-ничего. Продолжай.
Монстр недовольно крякнул.
— Даша, это первобытное общество, там царили другие порядки. И вообще, это легенда, и не самая, кстати, распространенная.
— Почему? — полюбопытствовала я.
— Ну-у, сами боги все отрицают.
— А-а… — Я снова не выдержала и фыркнула. — Ну, я бы на их месте тоже отрицала. После такого-то.
Зато теперь понятно: магия пришла в этот мир половым путем. Прикольно, если вдуматься. Потому что, к примеру, в нашем мире таким образом ничего хорошего не подцепишь, а тут… Полар, что еще сказать.
— В общем, с тех пор люди празднуют День Всех Стихий, — завершил тем временем призрак. — Ну а посвящен этот праздник, как понимаешь, обретению магии.
О да. Теперь понимаю.
— Зяб, а что за танцы-то? Я надеюсь…
— Ничего такого, о чем ты могла бы подумать, — ворчливо опроверг неприличные мысли Зяба. — Это очень красиво. И, кстати, кому попало, танцевать ритуальный танец не позволяется. Среди жриц очень строгий отбор идет, так что в большом городском храме Ваула очень удивлены произошедшим событием.
— Удивлены?
— Конечно, — подтвердил призрак. — Сама подумай. Бог и так очень редко знаками внимания одаривает, а чтобы выбор к тому же на иномирянку пал — и вовсе событие.
То есть тут не только у магов, а вообще у всех предубеждение против чужаков? Что ж, ожидаемо. Ну да ладно, прорвемся. Тем более что за танец Глун обещал помощь. А он, хоть и сволочь, но явно не из тех, кто от своих слов отказывается.
Я зевнула и напоследок уточнила:
— Зяб, а я правильно понимаю, что у магов Воды и Земли ритуальный танец мужчины исполняют?
Призрак тихо рассмеялся и тут же вернулся к своей обычной язвительной манере:
— Что, хочешь пробраться в храм Воды или Земли и посмотреть?
Не удержавшись, я снова хихикнула.
— Нет, не хочу. Но если бы пригласили, не отказалась бы.
Засыпала я с легкой улыбкой на губах. Забавная все-таки у поларцев мифология. А бог Огня… провокатор он, что еще сказать?
Понедельник — день тяжелый, это я давно, еще по своему миру, знала. И что-то подсказывало, что на Поларе расклад не лучше. Однако благодаря божественному заступничеству была надежда, что этот день пройдет спокойно.
Тем более, проснулась я сама и на удивление бодрая. Потом просмотрела расписание и лишний раз убедилась: на первом курсе в Академии Стихий только теория и медитации.
Благодаря Дорсу и водникам я теперь могла позволить себе вести записи по каждому предмету в отдельной тетради. Поэтому, взяв парочку, я мысленно посетовала на отсутствие сумки и отправилась будить Кузьму, который дрых в кресле, выставив напоказ мохнатое пузико.
За эту ночь твир еще немного подрос и вытянулся: лапки длиннее стали и уши больше. Интересно, в кого же он превратится? Я замерла над ним, приглядываясь и выискивая какие-нибудь узнаваемые особенности, но так и не обнаружила. Выглядел зверек по-прежнему странновато.
Жаль, времени на полномасштабное исследование анатомии твира не было, поэтому я прикоснулась к домовенку и попросила:
— Кузь, дверь за мной закрой?
Твир открыл глазки, сонно зевнул и перевернулся на живот. Встал, и все так же зевая, отправился провожать меня на пары. Вернее, в данный момент на завтрак, но вообще, конечно, на учебу.
Спускаться с чердака, несмотря ни на что, было страшновато. Но я запретила себе бояться — сбежала по ступенькам чердачной лестницы и, уверенно вздернув подбородок, направилась к лестнице основной.
На этот раз я не опаздывала, так что из общаги выходила не одна, а в компании. Вернее, в хвосте двух компаний, которые, как и я, шли на завтрак.
Какой-то парень обернулся и, заметив меня, споткнулся. Потом выдал робкую улыбку, однако я не отреагировала. Но когда студиозус дернул за рукав товарища, заставляя того тоже обернуться, и мне подарили еще одну улыбку…
Короче, я этим улыбкам не обрадовалась. И на приветствие обогнавшей меня девчонки не ответила. Да и вообще так вдруг противно стало, вот просто до тошноты. Наверное, я какая-то мнительная, неблагодарная или неправильная. Или, наоборот, слишком правильная?
На первый взгляд все вроде бы логично. Ведь Каст, по итогам разговора с Дорсом, должен был принять меры и провести воспитательную беседу среди огневиков. Беседа эта, вероятнее всего, уже состоялась. Но она ли является причиной столь резкого потепления? Или дело в божественной отметине на моем лбу?
Первый вариант — это терпимо, это приемлемо, а вот второй, честно говоря, очень-очень противно. И, главное, я не знаю, как реагировать на происходящее.
С одной стороны, если все сложится, то учиться мне в этой академии пять лет. Причем в следующем году Каста уже не будет, и факультет выберет нового короля. Как будет относиться ко мне новый лидер огневиков? Что он скажет своим «подданным»? Вполне возможно, меня снова начнут гнобить. Следовательно, чтобы выжить в этой проклятой академии, нужно подружиться с сокурсниками и начинать необходимо сейчас.
Но есть ведь и другая сторона.
Дружба, это как брак — и в горе, и в радости. А в горе их со мной не было. Более того, во многом именно огневики стали причиной этого самого горя. А теперь, когда на меня вроде бы свалился успех, они вдруг решили проявить симпатии. Или дело не в успехе, а в страхе перед Ваулом? Хотя подноготная не важна, потому что ни тот ни другой вариант обретения друзей меня не устраивает.
Я не умею дружить по расчету. Наверное, я дура, но считаю, что лучше быть одной, чем с кем попало. И я не то что не хочу — просто не могу улыбаться этим людям.
Пожалуй, Кэсси единственная, к кому мое отношение было более-менее нормальным. Она, пусть и скрытно, но помогла. Да, она не пошла против большинства в открытую, но я не могла винить девушку за это. Более того, решись она на такой шаг, я бы стала первой, кто сказал ей: «Кэсси, опомнись!».
Выводы? Для меня ничего не изменилось. Все так, как было вчера.
Нет, предъявлять претензии за прошлые обиды или выказывать пренебрежение я не буду, но улыбаться и делать вид, что конфликт исчерпан — тоже не стану. Пусть все идет так, как идет. Время покажет и рассудит.
Именно с этими мыслями я вошла в наполненную ароматом сдобных булочек столовую, взяла поднос и отправилась добывать себе завтрак. Ну а когда взяла еду и развернулась, чтобы проследовать к столику… ощутила дежавю. Только на сей раз за столиком сидел не Каст, а три огневички.
Одну из них я, кстати, очень хорошо помнила — брюнетка с длинным носом, Эстер. Именно она пыталась обвинить меня во время собрания в помощи диверсантам-водникам, и она же радостно улыбалась, когда я вышла из комнаты «нашего величества» в слезах.
Сейчас она тоже улыбалась, но приветливо. И, увидев мое замешательство, махнула рукой, приглашая за столик.
Нормально?
Она что, действительно думает, будто я возьму и подойду? Что сяду рядом с ними, как будто ничего не было?
Ну уж нет, дудки! Кушайте сами. И постарайтесь не отравиться собственным ядом, а то гробы нынче дороги.
Сделав вид, что не поняла жеста Эстер, я принялась высматривать свободный столик. Вот только в студенческой столовой пустых столиков отродясь не водилось. И с осознанием этого факта меня начала накрывать паника.
В мой первый визит в столовую, когда все воротили носы, мне было глубоко плевать за какой столик подсесть, а теперь… Нет. Не могу. Просто не могу. Хоть бросай поднос и уходи на лекции голодной.
А потом я заметила Дорса и вздохнула с облегчением, потому что водник подмигнул и мотнул головой — мол, иди к нам. Ну я и пошла. И улыбалась в этот момент широко и искренне. Потому что, может, Вода с Огнем и являлись конфликтной парой, но нас с Дорсом этот конфликт точно не касался.
Когда я поставила поднос и опустилась на лавку, блондин, кивнув на товарищей, представил:
— В прошлый раз я забыл вас познакомить. Это Луир и Тауза.
— Очень приятно, — вежливо отозвалась я.
Парень приветливо кивнул, а Тауза… Тауза скривилась. Но, несмотря на это, ее реакция мне понравилась. Просто я еще в прошлые разы заметила, как девушка бросала на Дорса томные взгляды, а интерес блондина ко мне ее явно задевал. И то, что Тауза не стала делать вид, будто ужасно мне рада, по крайней мере, было честно. Девушка не лицемерила.
Эх, жаль все-таки, что я не попала на факультет Воды. Тут и король адекватный, и на празднике в честь Дня Всех Стихий весело. У них-то парни ритуальный танец танцуют…
Я представила полуголого Дорса, который извивается перед статуей суровой богини на манер стриптизера, и хихикнула.
— Над чем веселишься? — встрял в мои мысли блондин.
— Так, мелочь, — отмахнулась я. Не признаваться же в хулиганских фантазиях?
Зато вкратце пересказала ситуацию с алым символом. Честно говоря, поначалу и этого делать не хотела, но водник уж очень настаивал. Потом выслушала серию подколок насчет ритуальных танцев — то есть кое-кто мыслил в том же направлении, что и я, и тоже про неприличное подумал. Ну а под конец завтрака, когда Луир и Тауза ушли относить свои подносы, Дорс наклонился и спросил предельно серьезно:
— Даш, ну ты как?
— Нормально, — выдохнула я. И добавила с улыбкой: — Спасибо тебе огромное.
— Не за что.
Парень подмигнул, и мы тоже отправились относить подносы.
