Глава тринадцатая
На ужин я не пошла. И даже не столько от стресса после пережитого провала, сколько оттого, что после попытки накачать заклинание у меня не только магических, но и физических сил не осталось. То есть вообще никаких. Меня едва хватило на то, чтобы едва ли не ползком добраться до кровати и упасть поверх одеяла.
Уснула не сразу. Увы, перегруженный впечатлениями мозг отключаться отказывался и раз за разом прокручивал воспоминания всего произошедшего. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем удалось задремать, но по ощущениям много. А потом сквозь сонную дымку пробился легкий бред — привиделось, будто на чердак пробрался Каст.
Вернее, как «пробрался». Ему Кузьма лично и без понуканий дверь открыл.
— Что с ней? — Голос пижона прозвучал очень близко, и в нем слышалась тревога.
— Устала-а, — отозвался твир со вздохом. — Перезанима-алась.
Спустя мгновение я почувствовала прикосновение к своему лбу. Пальцы Каста оказались прохладными и приятными.
— Перезанималась? — с сомнением уточнил он.
— Да, — отозвался уже Зяба. — Ну и волнения свою роль сыграли.
— Какие еще волнения?
— Разные, — ответил монстр враждебно. Выдержал паузу и продолжил: — Думаешь, ей легко среди вас тут живется? Или полагаешь, что у нее нервы железные?
— Устала-а, — словно стремясь смягчить реакцию монстра, повторил Кузьма.
Каст не ответил.
Я вновь почувствовала прикосновение прохладных пальцев к своему лбу, потом рука скользнула по шее. Дальше — матрас слегка прогнулся, и с меня начали стягивать майку. И вот когда это случилось, в мой бредовый сон прорвался рык. И руки, стремившиеся избавить меня от одежды, замерли.
— Ого, — прозвучало спустя полминуты, наверное. — То есть трансформироваться ты все-таки умеешь?
— От девочки нашей отошел! — сказал… нет, не Кузя, а Зяба.
И тишина. Тяжелая, но недолгая. После чего раздалось:
— Вы, оба, вообще в своем уме? — В шепоте Каста не было злости, но по коже все равно мурашки побежали. — Вы за кого меня принимаете? Я что, похож на насильника или извращенца, которого прельщает обладание бесчувственным телом?
— Мм-м… — отозвался Зяба. — Мм…
— Что?! — рыкнул огневик. Причем рычал не хуже прошедшего трансформацию твира.
И снова тишина. И я не вижу, но почему-то убеждена, что кто-то очень сильно смутился.
— Ничего, — ответил Кракозябр нейтрально. — Все в порядке. Извини, Каст.
Пижон раздраженно фыркнул и продолжил стягивать с меня майку.
Далее последовали джинсы и носки, после чего я ощутила несколько прикосновений в районе груди. Словно король факультета размышлял, стоит ли избавлять меня от бюстика.
Не избавил. Зато осторожно, очень бережно приподнял и тут же скомандовал Кузьме:
— Одеяло убери.
Еще мгновение, и я снова лежу на кровати, а меня заботливо укрывают и снова щупают лоб. И целуют… не в губы, а в висок, и гладят по щеке со словами:
— Отдыхай. Больше такого не повторится. Я позабочусь.
После этого обещания у меня вновь возникло желание разреветься. И одновременно очень захотелось поверить Касту. Хоть ненадолго, пусть и во сне, почувствовать себя слабой девушкой, проблемы которой решит кто-то другой. Более опытный и сильный.
— Ты ел? — Эти слова были обращены уже не ко мне.
Очередная пауза, и смущенный писк твира в ответ:
— Е-ел. Са-ало.
— Ясно. — Ни тени триумфа или злорадства в интонациях пижона не звучит. — Наелся или еще принести?
— Хлеба-а, — сообщает Кузьма. — Без хлеба са-а-ло не очень.
— Хорошо. Хлеба принесу. — И после очень долгой паузы: — Тем более что хлеба в общаге с некоторых пор на целый полк солдат хватит. У девчонок хлебная, чтоб им всем поумнеть, диета.
А потом Каст ушел. И возвращался ли, чтобы выполнить данное Кузе обещание, не знаю, потому что окончательно уплыла в настоящий, глубокий сон.
Но и тут не все гладко оказалось, ибо мне снова приснился Глун.
Снилось, будто лежу на знакомых алых простынях, прижимаясь к обнаженному телу куратора, и вывожу пальчиком узоры на широкой мужской груди. А Эмиль не шевелится и дышит тихо и глубоко. Потом ловит мою руку и начинает нежно, словно извиняясь, целовать пальчики.
— Прости, милая… Не сегодня. День выдался не слишком приятный.
Голос брюнета звучит очень устало, и та я, что нахожусь во сне, приподнимаюсь на локте в попытке заглянуть в лицо куратора.
Но меня удерживают.
— Не надо, — шепчет Глун. — Не спрашивай. Просто побудь рядом, ладно?
Я молчу, потому что мой ответ очевиден — «да, конечно». А мужчина притягивает ближе, обнимает крепче и зарывается носом в мои волосы.
Я, как и он, обнажена. Я чувствую тепло его тела, и… и его желание я тоже ощущаю. Но тем не менее Эмиль не делает и попытки приступить к активным действиям.
— Спи, — шепчет он. — Спи, малышка. Теперь все хорошо будет.
И я действительно заснула. Сперва — во сне, а потом… в общем, больше сновидений не было. Только непроглядная тьма. Зато, проснувшись утром, я сильно удивилась тому, что лежу не на алых простынях, а на белых — вот такие игры подсознания, да.
Но это все мелочи. Куда важнее то, что за ночь мое настроение ни чуточки не улучшилось.
Умом я понимала — этот провал с заклинанием телепортации не смертелен, а сил и желания задуматься над решением проблемы по-прежнему не было. Еще я осознавала, что такая апатия не к добру. Сейчас самое время взять себя в руки и задушить депрессию на корню, но… не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
Тем не менее я заставила себя подняться с постели и дойти до ванной. И только плеснув в лицо холодной воды, сообразила, что на мне нет ничего, кроме белья. Значит, явление Каста не было бредом утомленного мозга, пижон действительно приходил.
Чуть позже этот момент подтвердился еще раз — на чайном столике стояла накрытая полотенцем тарелка с нарезанным ломтиками салом и хлебом. Ну а твир смотрел виноватыми глазами и явно готовился к выговору.
Однако я только рукой на него махнула. На приветствие Кракозябра тоже не отреагировала. В общем, действительно в депрессию скатилась и не имела никакого желания с ней бороться.
— Дашка, да ладно тебе, — в который раз подал голос Зяба. — Все нормально будет.
Именно этот участливый зудеж заставил меня одеться, причесаться и запихнуть в сумку тетради. А покидая чердак, я впервые пожалела, что живу не одна. Потому что, не будь этих двоих, никто бы не помешал зарыться носом в подушку и прореветь полдня, лелея ущемленное самолюбие и ковыряя пальчиком осколки разбитых вдребезги надежд.
Да, если бы не эти двое, я бы без зазрения совести прогуляла все назначенные на сегодня пары! И завтрак, разумеется, тоже.
А так пришлось выйти из убежища и направиться к лестнице. И столкнуться с пижоном.
— Ты как? — спросил Каст тихо.
Еще один обеспокоенный, блин!
— Настроение — дрянь, — честно предупредила я. — Так что… просто не трогай меня, ладно?
— Ладно, — неожиданно покладисто согласился рыжий.
Правда, после этого огневик попытался забрать мою сумку, но я не отдала. Избавиться от компании Каста тоже не получилось, поэтому в столовую пришли вместе.
А через четверть часа я поняла, что все еще хуже, чем мне думалось. Потому что Кэсси и Велора, вместо того чтобы уделить внимание сдобным булочкам и копченым колбаскам, принялись обсуждать… предстоящую вечеринку факультета Огня.
И вот теперь, благодаря этому щебету, я осознала — сие эпохальное событие состоится уже завтра. Завтра!
Только этого мне и не хватало для полного, блин, счастья!
— Даш, а ты уже решила, в чем на вечеринку пойдешь? — спросила Кэсси.
И опять — умом я понимала, что это обыкновенное любопытство, а сердце ее вопрос восприняло как издевку.
Не зна-ю! Понятия не и-ме-ю! И вообще никуда идти не хо-чу!
— Кэсс, отстань от нее, — буркнул Каст, видимо сообразив, что еще немного, и я вслух огрызаться начну.
Признаться, именно это я и хотела сделать. Но, вовремя сообразив, что окружающие вообще-то к моему горю никакого отношения не имеют, прикусила язык и промолчала. После чего немного успокоила себя мыслью о том, что завтрак сейчас закончится и начнутся пары. А уж на парах меня никто трогать не будет.
Как же я ошибалась! Как ужасно я ошибалась!
Теория боевой магии, которую вел не кто иной, как профессор Эмиль фон Глун, началась с небольшой проверочной работы по основной классификации боевых заклинаний.
Работа, к моей великой радости, была письменной, а классификацию эту я знала назубок. И даже мысленно улыбнулась, выводя последнее слово и надписывая листок. Дальше случился короткий устный опрос, посвященный терминологии, которой в теории боевой магии Огня отчего-то было очень много (неоправданно много, на мой взгляд). И вот после этого началась непосредственно лекция.
В прошлую пятницу закончился цикл лекций, посвященных боевым заклинаниям класса «огонь обычный», а теперь нам начали рассказывать про огонь «жидкий». Применительно к боевой магии, разумеется.
Я слушала, и, конечно же, очень внимательно. И конспектировала, как и все. В общем, все было хорошо ровно до того момента, пока кто-то из сокурсников не поднял руку, желая задать вопрос.
— Да? — отреагировал Глун. — Что вам непонятно, Ресток?
Ресток. Щуплый блондин. Я его даже помнила, но довольно смутно.
— Лорд Глун, я хочу уточнить, это заклинание направленного жидкого огня с холодной сердцевиной — то самое, с помощью которого Василий Голубев уничтожил госпиталь в городе Чирке?
Куратор на мгновение застыл. Потом опустил голову, а когда вновь взглянул на аудиторию, от благодушия, с которым Глун вел лекцию до этого момента, и следа не осталось. Перед нами вновь стоял тот ядовито-язвительный высокомерный аристократ, от которого лично меня откровенно тошнило.
Вот и теперь дурнота подступила. А еще мурашки по спине побежали, потому что после того, как куратор оглядел аудиторию, его взгляд упал на меня.
— Да, это оно, — сказал Глун.
Брюнет отвернулся, но продолжать по какой-то причине не спешил, а я почувствовала на себе множество других взглядов. Студенты первого курса факультета Огня смотрели так, будто я и есть тот самый Василий. И именно я, сволочь такая, здание с больными людьми уничтожила.
— Лорд Глун, но если все так, то… — вновь заговорил Ресток, потом запнулся на мгновение, но все-таки продолжил: — Если все так, то, может быть, не стоит обучать боевой магии… всех желающих?
Вот как должен был повести себя в данном случае нормальный, грамотный преподаватель? Правильно — встать на защиту невиновной (и я подчеркиваю это слово!) студентки.
А как поступил Глун?
— Не я принимаю решения о зачислении в Академию Стихий, — не оборачиваясь, процедил он. А потом рыкнул: — Так, все! Идем дальше! Записываем!
Не знаю, как мне удалось сдержаться и промолчать. Понятия не имею, откуда взялись силы — может быть, недавняя злость помогла? Я проглотила эту несправедливость и закусила губу, пытаясь себе запретить думать о произошедшем. Не вышло.
Очень трудно оказалось стерпеть вспышку такой несправедливой ненависти окружающих. Причем не только от студентов, но и от препода. Причем препода, который за пару дней до этого защищал тебя перед уродом из Совета Магов, а буквально этой ночью, пусть и во сне, гладил и шептал, что все будет хорошо.
В общем, как я ни старалась, сдержаться не вышло. Нервы у меня и в самом деле оказались не железные. В глазах защипало, в носу защекотало, к горлу подступил ком. Я отодвинула тетрадь и повернулась к своей сумке, чтобы достать пачку бумажных платков, отлично понимая — сейчас потечет отовсюду. И тут же услышала строгое:
— Дарья! Мы, кажется, уже обсуждали вопрос вашей дисциплины!
Это стало последней каплей.
Нет, я не сказала ни слова, даже в этом состоянии прекрасно осознавая — мне нельзя ссориться с Глуном! Мне нельзя давать заносчивому аристократу повод отказаться от дополнительных занятий или, что еще хуже, отстранить меня от собственных лекций.
Но слезы — не слова. Они разуму не подчинялись и самовольно расчерчивали на щеках влажные дорожки.
Несмотря на замечание Глуна и пристальное внимание со стороны сокурсников, я таки выудила из сумки пачку платков. Судорожно, трясущимися руками, выдернула первый и прижала к носу. Дышать стало вообще нечем, но высморкаться… в этой оглушительной тишине? Перед этими… этими…
На счастье, в следующий миг проревел звонок, возвещающий о перерыве.
— Все свободны! — рыкнул Глун.
Народ начал спешно вскакивать. Тетради и сумки оставляли на местах, потому что следующая лекция снова должна была проходить здесь, и у того же Глуна. И это все та же теория боевой магии, будь она проклята.
Я тоже хотела выйти. Необходимо было добраться до уборной, чтобы хотя бы попробовать привести себя в порядок. Ну хоть чуть-чуть! Хоть капельку!
Как и все, я выбралась из-за стола и даже успела сделать несколько шагов по направлению к двери, вот только…
— Дарья! Задержитесь!
Я застыла. Не хотела подчиняться, но ноги сами будто к полу приросли.
А парни и девушки в алых мантиях уверенно шли мимо, к выходу, так что казалось, будто я стою на островке в центре огненной реки. Ну а когда последний из студиозусов покинул аудиторию и дверь с тихим стуком закрылась, отрезая нас с Глуном от внешнего мира, в тишине аудитории прозвучало строгое:
— Дарья, на людях свои эмоции необходимо сдерживать. Всегда.
И в этот миг я окончательно сорвалась. Из горла вырвался всхлип, слезы хлынули градом. Чувствуя, как тело начинает бить крупная дрожь, я закрыла лицо руками и разрыдалась в голос.
— Дарья! — снова позвал Глун, уже не строго, а с беспокойством.
Но теперь мне было плевать. Нервы, раскаленные до предела, требовали разрядки, а сознание застелила боль. Жгучая! Нестерпимая! Жаркая!
— Даша!
От звука его голоса меня словно полоснуло ножом. Боль пронзила росчерком от горла до солнечного сплетения, и амулет Ваула раскалился, реагируя на то, что со мной происходит. Вспыхнул, порождая дикий, неудержимый жар где-то в груди. Пламя, требующее выхода, рвущееся наружу, окружающее меня. А дальше…
Руки упали плетьми, и сквозь пелену слез и окружающего меня пламени я увидела Глуна. Куратор побледнел. В этот раз он не кричал и не звал, Глун сорвался с места, подобно гепарду, и ринулся ко мне.
А мне вдруг так хорошо стало, так спокойно. С абсолютным спокойствием я резко вскинула руки и швырнула огонь навстречу Эмилю фон Глуну. Я вложила в удар всю свою боль, понимая: это пламя — не просто магия. Это огонь моей души, и он в тысячи раз сильнее любого заклинания, а значит, Глуну не выжить.
Но мне было плевать.
Куратору, как оказалось, тоже.
Когда огонь ринулся навстречу, Глун не отступил, а просто пригнул голову, поднял локоть, защищая лицо, и продолжил движение. И когда он прошел сквозь огонь… вот именно тогда мне стало жутко. Просто он не мог! Не должен был! Не имел права!
И пришла паника. Все. Мне конец. Сейчас Глун просто свернет зарвавшейся иномирянке шею, и поминай как звали.
Вот только среагировать на приближение куратора я не успела, а в следующий миг угодила в капкан мужских рук. Я дернулась изо всех сил, но бесполезно. Хватка у него была железная.
— Даша, хватит! — прорычал Эмиль. — Очнись, Даша!
Он не ударил, нет, хотя удар, сказать по правде, был ожидаем. Вместо этого Глун крепко обвил рукой мою талию, а ладонь другой руки положил на солнечное сплетение. И что-то прошипел.
Понятия не имею, что он сделал, но боль разом схлынула, а огонь, окружающий нас, стал менее яростным. Не прошло и несколько секунд, как пламя и вовсе погасло. Зато амулет, подаренный Ваулом, раскалился до такой степени, что показалось — сейчас почувствую запах горелой плоти. Моей плоти!
Я взвыла, на этот раз от боли, теперь уже вполне физической.
— Гхарн! — воскликнул куратор, и что-то резануло шею.
Следом раздалось тихое звяканье, словно на пол упало нечто маленькое, но достаточно тяжелое. А меня тряхнуло так, что голова едва не оторвалась.
— Даша, тихо! — Глун не просил, приказывал. — Успокойся, слышишь? Очнись!
И я очнулась. Не сразу, конечно, но все-таки.
Зато когда пришла в себя, поняла, что стою посреди лекционной аудитории, в кольце рук Эмиля фон Глуна, и… и мне дьявольски плохо.
— Теперь просто дыши, — сказал куратор и, вопреки логике собственных слов, стиснул так сильно, что у меня остатки воздуха из легких вышибло.
Но сопротивляться мужчине сил не было, даже ради возможности вздохнуть. У меня вообще ничего не осталось, кроме разъедающих глаза слез и чувства полной опустошенности. Я даже рыдать не могла. Просто стояла, судорожно глотала ртом воздух и… да, плакала. Ну еще упрямилась, потому что Эмиль пытался прижать мою голову к своему плечу, а мне совершенно не хотелось размазывать слезы по алой мантии этого циничного урода.
А он, словно в насмешку, гладил по голове и шептал:
— Тише. Тише, Дашенька. Все закончилось. Все хорошо. Это был всего лишь бесконтрольный выброс силы. Такое случается. Поверь, в некоторых случаях это даже нормально.
В некоторых случаях?
— Зато теперь ты можешь с гордостью говорить, что знаешь, каково это — открыть душу, — продолжал куратор. — Ты познала душу Огня, малышка. Ты имеешь все шансы стать величайшим магом.
Я протестующе замотала головой и вновь попыталась отстраниться, но Глун не пустил. Он не отпустил и тогда, когда проревел звонок. Благо сокурсники входить в аудиторию не решились. Видимо, попросту боялись сунуться сюда, отлично понимая, что Глун не в лучшем расположении духа и вообще-тут же изначально моральная порка одной «зарвавшейся» иномирянки намечалась.
В общем, я бы на их месте тоже подождала, пока позовут.
Однако, в отличие от них, я была здесь. И медленно, постепенно успокаивалась.
Слез уже не было, но глаза болели. Дышать было по-прежнему тяжело. А еще ныла шея. Эта боль не проходила, и я вдруг поняла — Глун сорвал с меня божественный амулет.
Вопроса «зачем» не возникало, а вот вопрос «как»… как ему это удалось? Ведь даже Каст на подобное не решился! И дело тут было не в желаниях пижона, а в его возможностях. Каст просто не мог снять с меня этот амулет, а вот Глун…
Я в очередной раз попыталась выбраться из захвата, и только теперь меня отпустили. Отступив от куратора на пару шагов, я окинула мутным взглядом аудиторию и снова замерла в недоумении. Никаких следов огня. Никаких повреждений. Почему?!
— Мы на факультете Огня, — словно подслушав мои мысли, сказал Глун. — До мебели твой огонь не добрался, а стены, потолок и пол, разумеется, защищены от подобных происшествий.
— А вы? — Я не хотела задавать этот вопрос, он сам с губ сорвался.
— А что я? — Куратор заломил бровь.
Понятно. Слишком крут. Крут настолько, что мой огонь даже его форменный балахон не подпалил. Или Глун успел выставить какую-то защиту? А впрочем, какая разница.
Я огляделась опять и нашла глазами амулет. Потускневший кристалл с разорванной цепочкой лежал на полу в нескольких шагах от нас.
— Нет, — вновь подал голос Глун.
— Что «нет»? — не поняла я.
— Не трогай подвеску.
Вот еще новости! А это-то с чего?
Говорить после всего произошедшего было сложно — видимо, надорвалась. Вчерашняя попытка создать портал выпила все мои силы, а сегодняшний срыв, похоже, забрал внутренний резерв. Однако, несмотря на то что я чувствовала себя беспомощным котенком, расстаться с амулетом Ваула не могла.
— Это подарок, — прошептала я. — Вы не имеете права его отнимать.
Губы куратора дрогнули в едва заметной, не слишком приятной улыбке.
— Тебе не нужен этот подарок.
— Нужен.
Эмиль отрицательно покачал головой и со вздохом опроверг:
— Нет.
Я по-прежнему слабо понимала происходящее и едва стояла на ногах. Мне было физически трудно не только пошевелиться, но и говорить. Именно поэтому я не смогла, не успела остановить куратора.
А Глун подхватил разорванную цепочку, на которой по-прежнему висела подвеска с алым камнем, и…
То, что он сделал, было невозможно. Так же невозможно, как преодолеть стену моего огня, но тем не менее. Этот циничный аристократ шепнул какое-то слово, сжал подвеску в кулаке, а через мгновение на пол посыпался черный песок.
Широко раскрыв глаза, я наблюдала за тем, как Эмиль фон Глун растер песок сапогом.
— Тебе не нужен этот подарок, Даша, — повторил он и опять улыбнулся, на этот раз устало.
Слов у меня не осталось. Я просто стояла и молча смотрела на синеглазого брюнета, который умеет активировать заклинание перехода между мирами и одним движением руки уничтожать артефакты, созданные богами.
А еще я внезапно поняла, что, если бы на жизнь Каста покушался именно Глун, Каст бы не выжил. То есть версия парней о личности «убийцы» не верна.
— Теперь слушай внимательно, — сказал Глун. — Ничего не было. Поняла?
Я отрицательно качнула головой, а он пояснил, причем выглядел при этом предельно серьезным:
— Никакого срыва у тебя не было. Ты просто плакала и дерзила. Все.
— Почему? — спросила я. Потом судорожно вздохнула и уточнила: — Почему я должна это скрывать? Это же хорошо. В смысле, я ведь раскрыла свою душу и что там еще требовалось.
— Это хорошо для тебя. А для них, — куратор скосил взгляд на входную дверь, — для них это перебор. У тебя и так слишком большой потенциал. Если кто-то узнает об истинных масштабах твоего дара, будет очень плохо.
Вопроса «Зачем вы мне это говорите? Почему защищаете?» задавать я не стала, ибо уже догадалась: сделка.
О срыве молчу не только я, но и Глун. А еще мы вместе молчим о том, как куратор расправился с амулетом Ваула. Ведь этот черный песок, в который превратилась подвеска, тоже перебор. И пусть вслух куратор об этом не говорит, но я и без слов прекрасно понимаю.
— Ладно, я буду молчать.
— Умница, — заключил Глун и снова взглянул на дверь аудитории.
Да, нас по-прежнему никто не тревожил.
— Собирай вещи и иди к себе, — сказал куратор. — На сегодня я тебя от занятий освобождаю. Тем более, глядя на твой подход к учебе, уверен — этот небольшой прогул на твою успеваемость не повлияет.
Хм. Это что, комплимент сейчас был, да?
Впрочем, задать этот вопрос вслух я не решилась. Да и не очень-то интересно, если честно. Я просто кивнула и вернулась к столу. Руки чуть дрожали, поэтому, чтобы запихнуть в сумку тетрадь и учебник, потребовалось довольно много времени.
Ну а когда я повесила сумку на плечо и направилась к двери, услышала:
— Даша, пожалуйста, сделай вид, что обижена на меня. А лучше… пусть все думают, будто ты меня ненавидишь. Хорошо?
Я резко остановилась и обернулась.
— Будто? — спросила я тихо. — Мне жаль, лорд Глун, но это слово тут неуместно.
Куратор вздрогнул, словно от пощечины, а я, гордо выпрямив спину, двинулась дальше.
Нет, если совсем честно, именно ненависти к куратору я не испытывала. Но эмоции, которые будил в сердце образ этого надменного аристократа, были весьма далеки от симпатии. И да, это была месть. Маленькая и совершенно осознанная.
Теперь меня никто не останавливал и не окликал. Я беспрепятственно дошла до двери и оказалась в коридоре. И ничуть не удивилась, обнаружив большую группу студентов в алых мантиях, подпирающих стену напротив. С-сокурснички, блин.
— Входите, — отступив от двери, сказала я. — Лорд Глун вас ждет.
А сама развернулась и направилась прочь. К главному залу, из которого можно свернуть в коридор, ведущий к башне Огня.
Я не ждала встреч. Более того, я категорически не желала никого видеть. Но судьба, судя по всему, решила добить — в дверях большого зала мне встретился Каст.
Король факультета выскочил как чертик из табакерки. Выглядел он довольно странно — весь какой-то всклокоченный, с неестественно блестящими глазами и сбитым дыханием. Словно «их величество» изволили бежать.
Мысленно застонав, я шагнула в сторону, чтобы уступить рыжему дорогу. Вот только Каст, как оказалось, по мою душу шел.
— Даша, что произошло? — нервно спросил он, шагнув навстречу и обхватывая за плечи. — Что случилось?
Желания общаться у меня не было, сил оказать сопротивление — тоже. Поэтому я промолчала, но и вырываться не стала. Просто обреченно замерла. А парень вгляделся в мое лицо и разом побледнел.
— Дашунь, ты что? Ты плакала? — Теперь в голосе Каста звучала растерянность — собственно, обычная реакция рыжего на женские слезы.
Интересно, почему он так реагирует? Неужели никогда не видел, как плачет Кэсси, например?
Впрочем, на разгадки чужих заморочек сил тоже не осталось, поэтому мысль мелькнула и растаяла без следа. А я тихо попросила:
— Пусти, Каст.
И тут же в ответ услышала мрачное:
— Кому морду набить?
Боже! Ну как это все не вовремя!
Едва не застонав от собственного бессилия, я вздохнула и повторила:
— Каст, пусти. Никому не надо. Я просто хочу отдохнуть.
Пижон нахмурился, но просьбу снова не выполнил.
— Ладно, потом расскажешь, — решил он. — Но хотя бы ответь: что с амулетом Ваула? Я почувствовал выброс силы, Даш. А сейчас, — Каст чуть отодвинулся и окинул меня взглядом, — амулета на тебе нет. Что с ним случилось?
Нет, судьба сегодня определенно против меня играет.
— То есть ты из-за амулета с пар сорвался? — озвучила догадку я.
Ответом мне стал тихий, но весьма недовольный рык.
— Из-за тебя! Ну?
И что ему сказать-то? Выдать Глуна? Но мы с куратором вроде как договорились, пусть вслух это условие и не прозвучало.
Я отрицательно качнула головой и попыталась отступить. Не пустили, наоборот, прижали еще крепче.
— Я жду, Даш.
Весь вид Каста говорил о том, что тот не отстанет. Пришлось выдавить:
— Да я и сама не поняла. Просто меня куратор наш немного довел, и… — Я осеклась.
Ведь о выбросе силы говорить тоже нельзя. Черт!
— И что? — поторопил рыжий.
С другой стороны, я знаю главный секрет Каста, так неужели не могу доверить ему свой? Хотя… у него же мать в Совете Магов состоит. Но в то же время пижон спас мне жизнь.
— Хорошо, Каст, — решилась я. — Но только не здесь, ладно?
Теперь он смотрел вопросительно, и мне не оставалось ничего другого, как, привстав на цыпочки, прошептать в ухо:
— Не хочу, чтобы нас кто-нибудь подслушал.
Король факультета воспользовался моментом, чтобы переместить руки на мою талию и прижать крепче, но я возмущаться не стала. Тем более что он согласно кивнул и тут же повел к знакомому коридору.
Пока мы шли, я пыталась заставить себя сосредоточиться на том, как именно преподнести пижону ситуацию. Точнее, что сказать, чтобы лишних вопросов и подозрений не вызвать.
А еще…
— Каст.
— Да, крошка? — тут же отозвался рыжий.
— Каст, я не могу сказать всего, но готова спорить на деньги, что это не Глун на тебя… — Я запнулась и замолчала. Нет, говорить о таких вещах в коридоре точно не стоит.
Впрочем, огневик и так понял.
— И аргументы у тебя, как понимаю, есть? — уточнил он.
— Конечно.
— Хорошо. — Каст выдержал паузу. — Аргументы выслушаю.
Хм, а аргументы-то я озвучивать тоже права не имею. Впрочем, раз решила довериться, наверное, и здесь исключений делать не стоит.
Пока я размышляла над этим вопросом, мы миновали коридор и оказались в небольшом зале, примыкающем к башне, где расположилась общага факультета. Впереди виднелась лестница, в основании которой, на двух мраморных столбиках, мерцали огни-стражи. Ну а по самой лестнице даже не спускался — летел декан Фиртон.
Я невольно вздрогнула. Видок у Лундгрена поларского разлива был не многим лучше, нежели у Каста, когда тот меня в дверях общего зала подловил. В смысле, тоже растрепанный и слегка растерянный.
Завидев нас, декан споткнулся и чуть не покатился с лестницы, но вовремя удержался за перила. После чего, видимо, про свой статус вспомнил и оправился. Ведь персонам его уровня не положено бегать, как мальчишкам.
Тем не менее шел Фиртон по-прежнему быстро, а мы, наоборот, притормозили. Просто… пустой зал, время занятий, и мы. Тут.
Вот и декан нашим прогулом озадачился.
— Каст? Дарья? — повысив голос, спросил он.
Пришлось окончательно остановиться и дождаться, когда декан спустится с лестницы и приблизится. Вид у Фиртона к этому моменту стал сердитым.
— Почему не на занятиях?
Я невольно потупилась, и не столько от вопроса, сколько от пристального взгляда Лундгрена. Он изучал мое лицо и, уверена, заметил и припухшие веки, и покрасневшие глаза, и общее обессиленное состояние.
— Дарье стало плохо, ее отпустили, — ответил Каст, даже не догадываясь, что говорит правду.
— Вот как? — удивился Фиртон. Потом добавил хмуро: — Ладно, понимаю, случается. Вот только при чем тут ты?
Последняя реплика адресовалась, разумеется, Касту, и рыжий, как всегда, не растерялся:
— Как это при чем? Я ведь король факультета. Забота о «подданных» — моя прямая обязанность.
Я подняла глаза, чтобы заметить скользнувшую по губам Фиртона улыбку. Вернее, улыбочку. Такую по-мужски понимающую и не слишком уместную с точки зрения преподавательской этики.
Но последнее не удивило — они тут все такие.
— Ясно, — сказал декан. — Но чтобы больше такого не было.
Не думала, что Каст огрызнется, а он…
— Извините, но это не от меня зависит.
Никак не предполагала, что Фиртон подобную дерзость проглотит, однако проглотил. И даже еще одной улыбочкой нас «порадовал». После чего неожиданно серьезно спросил:
— Кто довел? Глун? — А после короткого кивка Каста добавил: — Я поговорю.
С этими словами Фиртон обогнул нас и направился дальше, ко входу в тот самый коридор, из которого мы только что вынырнули. Ну а мы продолжили путь к лестнице. И вот что удивительно: учебный день в самом разгаре, а из общаги трое парней в форменных мантиях вышли. Старшекурсники, судя по всему.
Каст тут же остановился, заставляя меня сделать то же самое. Потом быстро обернулся, проверяя, ушел ли декан, и шикнул парням:
— Совсем сдурели? У Фиртона по пятницам ни одной пары!
У-у, как любопытно. То есть Каст тоже прогулять не дурак, получается?
Троица в алых мантиях вздрогнула, но, оглядевшись, дружно выдохнула.
— Ушел, — сказал тот, что стоял слева, — высокий плечистый шатен.
Парни начали спускаться, а мы по-прежнему стояли и наблюдали за этим действом. Кое-кто неодобрительно качал головой, и я отчего-то была уверена, что Каста расстроил не факт прогула, а то, что «подданные» так бездарно палятся.
— Идиоты, — подтверждая мои догадки, выдохнул Каст. — Трудно в расписание преподов заглянуть?
— Да ладно, — отмахнулся шатен. — Это он только к тебе особенные чувства испытывает, а на нас ему плевать.
Особенные чувства?
Я повернула голову и вопросительно уставилась на пижона.
— Мы друг друга с первой встречи бесим, — пояснил тот.
Ого, вот как! В таком случае почему же, когда речь зашла о покушениях, ты не на него, а на Глуна подумал? Ведь у Фиргона есть как минимум один мотив — неприязнь.
Увы, задать этот вопрос вслух возможности не было.
Троица студиозусов тем временем спустилась с лестницы и двинулась к нам. Мы тоже отмерли и продолжили путь. И ничего не предвещало беды, как вдруг…
