Глава 15

Войдя в кабинет губернатора с сегментом «Меча Атагариса» на спиной, Сеиварден первым делом заметила двух своих Амаат, лежавших лицом вниз на полу, со связанными руками. Их броня все еще была развернута, и потому лейтенант поняла: они живы. Сеиварден испытала облегчение, но ненадолго, потому что тут же увидела Анаандер Мианнаи, стоявшую с грозным видом за столом. Без рубашки, с восстановителем на плече.

Выражение лица Анаандер сменилось на язвительное удивление.

— Сеиварден Вендааи.

Через окно, лишенное стекол, были слышны голоса с главной площади — переговаривались друг с другом врачи, кто-то рыдал.

— Для вас — лейтенант Сеиварден, — сказала та, и ей удалось вложить в эту фразу больше отваги, чем она ощущала на деле.

Сейчас, когда действия остались в прошлом, она ощущала упадок сил. Вспомогательный компонент «Меча Атагариса» вышла из-за ее спины и положила на стол пистолет Пресгер. Шагнула в сторону.

Опустив взгляд, Анаандер смотрела, как пистолет приобрел ту же бледно-желтую окраску, что и поверхность стола. Ее лицо лишилось всякого выражения.

Сеиварден захлестнуло отчаяние, — после того как она выпала из окна, его сдерживали адреналин и необходимость срочных действий. Она знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать: я не шутила, когда сказала, что, вероятно, не проживу достаточно долго, чтобы простить ее, если она лишится пистолета. Знала, что это значит: то, что теперь он — у Анаандер Мианнаи.

Анаандер взяла пистолет. Потерла его пальцами в перчатке, чтобы он принял простой темно-серый цвет. Осмотрела его.

— Это, — сказала она, очень интересно. — Сеиварден молчала. Анаандер продолжила: Насколько мне известно, есть только двадцать четыре таких, и местонахождение каждого известно. И каждый из них помечен опознавательным номером, но этот, — она сделала паузу, — нет. — Она посмотрела на Сеиварден. — Где вы его взяли?

— Двадцать пять, — сказала Сеиварден.

— Что?

— Двадцать пять. На Гарседде все считали пятерками. Пять главных грехов, пять правильных действий, пять общественных классов, пять основных преступлений. Возможно, пять видов пука. — На это Анаандер приподняла одну бровь. — Если вы не искали тот двадцать пятый пистолет, то должны винить только себя.

— Я искала, — сказала Анаандер. — Я с трудом верю, что вы нашли его, а я — пет.

Сеиварден движением руки показала, намеренно дерзко, что ей безразлично, хотя не ощущала той смелости, которую подразумевал ее жест.

— Где вы это взяли?

— Капитан флота дала его мне.

— Итак, мы подходим к этому, — сказала Анаандер напряженно и решительно. — Кто управляет вспомогательным компонентом?

— Для вас это «Справедливость Торена», — заявила Сеиварден совершенно ровным голосом, хотя внутри у нее все кипело, — если вы действительно не можете заставить себя признать ее надлежащее звание. И вам повезло, что я не расхохотался вам в лицо сейчас, когда вы предположили, что ею может кто-нибудь управлять, кроме нее самой.

Вы знаете так же, как и я, что вспомогательные компоненты не управляют сами собой. Даже корабли не управляют сами собой. — Анаандер окинула Сеиварден оценивающим взглядом. — Что ж, лейтенант, думаю, мы продолжим с вами этот разговор на борту «Меча Гурата».

О нет, — раздался голос базы из офисного пульта. Нет, лорд Мианнаи, боюсь, не продолжите. Возможно, вы не поняли всех последствий нашего недавнего разговора. Возможно, мне следовало быть более определенной. Если вы покинете это помещение, у меня не будет никаких средств, чтобы приводить в исполнение условия нашего соглашения. Нет, вы останетесь здесь. С несколькими слугами, если хотите, и я даже готова позволить «Мечу Атагариса» выступить в этой роли. Что, честно говоря, весьма щедро с моей стороны. Резиденция губернатора очень удобна, я вас заверяю, и у вас нет причин идти куда-то еще. А что касается лейтенанта Сеиварден, боюсь, я должна настаивать на том, чтобы моя служба безопасности взяла ее под стражу.

— Это не имеет к тебе никакого отношения, база, — сказала Анаандер. — Сеиварден Вендааи не относится к числу твоих жителей, но она — служащий вооруженных сил Радча, верховным главнокомандующим которых являюсь я.

— Она является военнослужащей Радча, — ответила база. — Вы сами, кажется, под впечатлением, что ее военачальник — капитан флота Брэк — служит не вам, по какому-то вашему врагу. Тот факт, что этот враг, вполне возможно, некая итерация вас, меня не касается. И к каким бы вооруженным силам она ни принадлежала, у меня нет ни с кем соглашений, предоставляющих неприкосновенность служащим вооруженных сил, которые причиняют ущерб или совершают другие правонарушения, когда находятся здесь. Я боюсь, что служба безопасности должна поместить лейтенанта — и двух ее подчиненных — под арест, до тех пор пока мы сможем оценить ее действия.

Три секунды тишины. «Меч Атагариса» — три его сегмента — стоял вокруг лорда Радча, недвижно и бесстрастно. Амаат Два и Амаат Четыре лежали, не двигаясь, с закрытыми глазами, старательно дыша, сосредоточенно слушая. Наконец Анаандер сказала:

— Не дави на меня, база. Ил и кто там дает тебе указания.

— Нам было бы хорошо последовать собственному совет у, лорд Мианнаи, — сказала база. На меня тоже не следует давить.

Пронесся легкий ветерок, это опустились секционные двери — над двумя дверями, над окном, и звуки с главной площади внезапно исчезли. Воздух в кабинете застыл.

— Если ты лишишь эту комнату воздуха, — указала Анаандер, — ты убьешь также и Сеиварден. И двух ее подчиненных. — Последнее прозвучало с легкой издевкой.

— Они для меня ничего не значат, — сказала база. — Они — не мои жители.

На лице Анаандер промелькнуло какое-то выражение. Может быть, страх. Или возможно, злость.

— Ладно, база. Но мы продолжим обсуждение в дальнейшем.

— Если захотите, — сказала база отрешенно, как всегда.

Сеиварден и две ее Амаат провели шесть часов в камере службы, безопасности. В какой-то момент кто-то принес им чашки со скелом и питьевую воду, но Сеиварден не смогла даже попробовать их. К тому времени как дверь наконец отворилась, Амаат Два и Амаат Четыре впали в беспокойный, мучительный сон, упершись в стену и друг в друга.

— Лейтенант, — сказал офицер службы из коридора, — будьте добры пройти со мной.

Сеиварден ничего не ответила. С трудом поднялась. Амаат Четыре проснулась. Промычала:

— Что?

— Ничего, Четыре, продолжай спать, — сказала Сеиварден и вышла в коридор.

Ее провели в кабинет главы службы безопасности, который, как оказалось, заняла гражданин Лузулун. Она поднялась, улыбнулась вошедшей в кабинет Сеиварден, хотя эта улыбка не вполне сочеталась с выражением ее лица, и поклонилась.

— Лейтенант Сеиварден, как я понимаю? Капитан флота Брэк говорила о вас. Я — глава службы безопасности Лузулун.

Сеиварден смотрела на нее, ничего не понимая, но затем поклонилась в ответ.

— Для меня честь, сэр, познакомиться с вами и рада услышать, что капитан флота говорила обо мне.

— Садитесь, лейтенант, — сказала Лузулун, снова возглавившая службу безопасности. — Будете чаю?

— Я бы лучше постоял.

— Я приношу извинения, — сказала, продолжая стоять, глава службы безопасности Лузулун, которую явно не удивило поведение Сеиварден, — за эту задержку с нашим разговором. Тут все было… несколько сумбурно. Текущее положение… — Лузулун сделала вдох. Поразмыслила над тем, какое определение могло бы подойти, и, похоже, не нашла такого. — Что ж, мы проявили некоторую неорганизованность. Я вернулась в кабинет всего лишь минут пятнадцать — двадцать назад. Во всяком случае, установлено, что вы не несете ответственности за ущерб на главной площади. И между прочим, медчасть хотела бы поблагодарить вас за помощь, оказанную раненому гражданину.

— Не стоит благодарности, — машинально сказала Сеиварден.

— Тем не менее. Итак, вы и ваши солдаты свободны. Имелись определенные сложности с выделением пищи и жилья, поскольку вы — не обитатели базы. Но в Подсадье, оказывается, сейчас очень много работы — даже больше, чем когда здесь была капитан флота. Часть работ нужно проводить в вакууме, и у вас, полагаю, есть в этом некоторый опыт, не так ли?

— Да, — сказала Сеиварден, а затем нахмурилась. Что?

— Уровень один Подсадья был пробит, когда купол над Садами снова повредили на днях, — объяснила Лузулун. Необходимо провести ремонтные работы, прежде чем эту зону можно будет опять загерметизировать. Мы предполагаем, что у вас есть опыт работы в вакууме.

— Я… да.

— Хорошо, — сказала Лузулун, заметив, что Сеиварден — в состоянии, близком к ступору, но продолжая гнуть свое. — У капитана флота имелось выделенное помещение, но, боюсь, отнюдь не роскошное. Вы тем не менее можете его использовать. И надеюсь, что вы как-нибудь выпьете со мной чаю. Я была бы польщена.

Сеиварден тупо посмотрела на нее, а затем сказала:

— Я… благодарю вас. Очень любезно с вашей стороны, сэр.

Ящики и коробки находились там, где мы их оставили, отделяя конец коридора. Сеиварден опустилась на пол в дальнем углу, обхватив ноги руками, опустив голову на колени, в то время как Два и Четыре осматривали ящики.

— О! — воскликнула Четыре, открыв один из них. — Чай! — Это была пачка «Дочери Рыб». Мои Калр знали, что мне все равно, что с ней станет. — Теперь-то мы будем в порядке.

— Я пока не нашла, в чем его готовить, — сказала Два.

— Ха! — воскликнула Четыре. — Ты же не думаешь, что Калр собиралась оставить какую-нибудь посуду? Я попробую раздобыть для нас термос. — А затем, открыв очередную коробку, воскликнула: — О!

Два подошла, чтобы взглянуть, что Четыре там обнаружила.

— Буфера Аатр! — Она бросила взгляд на Сеиварден, которая по-прежнему сидела, скукожившись, у стены. Снова посмотрела на Четыре. — Там дюжина бутылок араки капитана флота. — Она искоса наблюдала за реакцией Сеиварден, но ее не было. — Мы могли бы сторговать бутылку на чайный сервиз, легко. И возможно, на кое-что еще. Капитан флота не возражала бы. Как думаешь?

— Нет, не возражала бы, — согласилась Четыре. — Она бы хотела, чтобы мы пили чай. Как думаете, сэр? — Она посмотрела на Сеиварден, которая не шевельнулась и не издала ни звука. Четыре снова повернулась к Два, делая вид, что не испытала только что тошнотворной слабости и смятения, увидев не реагирующую ни на что Сеиварден. Она взяла бутылку из коробки. — Я этим займусь. И добуду что-нибудь из еды. — А затем, чуть погромче, предназначая это Сеиварден, добавила: — Вы просто немного отдохните, сэр.

Но она не ушла, потому что некая особа, не известная ни Два, ни Четыре, приближалась к перегородке из ящиков. Остановилась у внешней границы лагеря. Тут напряжение солдат несколько спало — то ли из-за ее юного возраста, то ли из-за приличной одежды. А может, из-за того, что незнакомка пусть и робела, но явно была здесь не впервые.

— Граждане. — Она поклонилась. Я — Юран. А вы… — Она нахмурилась, вглядываясь в знаки различия на измятой и уже грязной форме солдат. — Амаат «Милосердия Калра».

— О! Гражданин Юран! — Два поспешно поклонилась в замешательстве и удивлении. Не бросила взгляда на Сеиварден, продолжавшую сидеть у стены, которой следовало бы принять участие в этом чреватом неловкостью общении. — Наши извинения. Разумеется, здесь ваш дом, мы даже не подумали, все было так… бурно. — Тут она заметила, что Юран держит правую руку под странным углом. Вы ранены?

— Всего лишь сломанное запястье, гражданин, — ответила Юран. Я только что вернулась из медчасти и услышала, что вы здесь. — Она отмахнулась здоровой рукой от того, что собиралась сказать ей Два. — Я оставалась у друзей, но услышала, что вы здесь, и пришла посмотреть, не нужно ли вам чего. Рад… капитан флота оставила кое-что, много постельных принадлежностей, и есть чай. — Два заметила, как взгляд Юран скользнул за ее плечо, туда, где сидела Сеиварден, а затем вернулся к ней. Хотя не думаю, что тут есть посуда. Кстати, садовод Баснаэйд собирается заглянуть к вам, как только сможет.

— Очень мило с ее стороны, — ответила Два. — И мы благодарим вас за помощь. В самом деле. — Она бросила взгляд на Четыре, все еще державшую в руке бутылку араки. — Быть может, вы покажете нам, где мы могли бы купить кое-что? Вы правы, у нас пока нет посуды, и нам особенно нужен чайный сервиз — прямо сейчас. — Она хотела повернуть голову, чтобы взглянуть на Сеиварден. Ей удалось воздержаться.

Глаза Юран округлились.

— Это принесет вам гораздо больше, чем просто чайный сервиз, и, кроме того, это арака капитана флота! Пожалуйста, у меня очень щедрое денежное содержание. Позвольте мне принести то, что вам нужно, и это будет, — она нахмурилась, подыскивая, вероятно, эквивалент фразы на дельсиге, — это будет слово между родственниками. — Поморщилась, увидев озадаченное изумление на лице Два. — Я плохо выражаю свои мысли. Радчааи — не мой родной язык.

— Вы прекрасно выражаетесь, гражданин, — ответила Два. — И благодарю вас. — Она посмотрела на Четыре.

— Я останусь с лейтенантом, — сказала Четыре и положила бутылку назад в ящик.

Через час Амаат Два вернулась с посудой и приборами, водой и едой из столовой и, что самое важное, — с термосом и чашками. Когда чай был готов, Четыре принесла чашку Сеиварден, которая не шелохнулась. Четыре опустилась на пол рядом с ней.

— Сэр. Лейтенант Сеиварден, сэр, вот чай. Никакого ответа. — Сэр. — По-прежнему ничего. Четыре острожно протянула руку и пригладила назад свободной рукой в перчатке волосы Сеиварден. — Сэр. — Тут в ее голосе чуть-чуть стали слышны смятение и страх: — Сэр, я знаю, это тяжело, но вы нужны нам.

Строго говоря, не очень. Два и Четыре вполне могли позаботиться о себе сами. Хотя, возможно, и нет, если им нужно было также постоянно ухаживать за Сеиварден.

— Нам необходимо знать, что делать дальше.

— Не имеет значения, что мы будем делать дальше, — проговорила Сеиварден, по-прежнему ушедшая в себя.

— Все покажется лучше, когда мы выпьем чаю, сэр, — сказала Четыре, по-прежнему держа в руке остывающую чашку.

— Чаю? — Сеиварден не подняла глаз, но мышцы ее шеи и плеч напряглись, словно она задумалась об этом.

— Да, сэр. И есть еще завтрак, и мы нашли прекрасные, удобные постельные принадлежности, и нам не нужно работать до завтрашнего утра. Мы можем расслабиться до конца дня, но вы нужны нам, сэр, нам надо, чтобы вы сели и выпили чаю.

Сеиварден подняла взгляд, увидела Четыре на корточках рядом с собой, чашку чая в ее руке, ее лицо, почти бесстрастное. Вероятно, только тот, кто хорошо знал Четыре, понял бы, что она готова была разрыдаться, и было бы неудивительно, если бы так и случилось. И Два, и Четыре всего лишь несколько часов назад оказались так близко к смерти, как никогда в своей жизни. Они потерпели неудачу в своей миссии, от которой — они прекрасно это знали — зависело все. Даже ближайшие несколько минут, возможно, готовили им какие-то ловушки. Сеиварден, явно не осознавая всего этого, спросила озадаченно:

— Вам нужно, чтобы я выпил чаю?

— Да, сэр. — Четыре не могла поверить облегчению, которое ощутила.

— Да, сэр, — подтвердила Два, вытаскивая из ящика одеяла. — Нам определенно нужно, чтобы вы сделали именно это.

Сеиварден моргнула. Выдохнула коротко и резко. Расцепила руки, которыми все это время обхватывала ноги, взяла чай у Амаат Два и выпила.

«Работа» заключалась в том, чтобы надеть скафандры и выйти через наспех возведенный переходный шлюз в лишенный сейчас воздуха уровень один Подсадья. Определить повреждения конструкции ни Сеиварден, ни ее Амаат не могли, не обладая необходимой подготовкой, но под наблюдением специалиста они втроем могли ставить заплаты и переносить вещи. Не такая уж интересная работа, но она требовала внимания и отвлекала их от мыслей о проблемах, решить которые они были не в состоянии.

Или но крайней мере, Сеиварден, вероятно, представляла себе, что это так. На второй день некий гражданин в скафандре приблизил лицевую панель своего шлема к шлему Сеиварден и коротко спросил:

— Трудный денек, а?

Вопрос казался довольно невинным, но, услышав его, Сеиварден внезапно и остро почувствовала что-то знакомое, а затем — невыносимое желание. Ее охватили стыд и сожаление, смешанные с отвращением. Она могла сказать все что угодно: «На самом деле нет» или даже просто категоричное «Уйдите». Вместо этого у нее вырвалось:

— У меня шунт.

— О! — произнес тот гражданин, Сеиварден отнюдь не застала его врасплох. — Тогда это будет несколько дороже. Но вы же знаете — я вижу, что знаете, — как здорово некоторая отрешенность помогает снять напряжение после трудного дня.

— Уйдите, — сказала в конце концов Сеиварден, не испытав от этого облегчения. Ее все еще подташнивало.

— Прекрасно, прекрасно. — И гражданин убрал свой шлем от шлема Сеиварден и опять занялся герметизацией своего отрезка коридора.

Сеиварден не вернулась к работе но установке заплат, но покинула площадку, не доложив распорядителю.

Она проснулась в медчасти. Несколько минут она лежала, уставившись в потолок, даже не задумываясь о том, как сюда попала. Чувствуя себя странно отдохнувшей и спокойной. Затем, должно быть, у нес всплыло воспоминание, потому что она вздрогнула, зажмурилась и закрыла рукой лицо.

— Что ж, доброе утро, лейтенант. — Голос звучал весело. Сеиварден не убрала руки, чтобы посмотреть, кто это говорил. — Вчера у вас был захватывающий вечер, хотя, к счастью для вас, большую его часть вы провели без сознания. Меня впечатлило, что вы умудрились поглотить почти две бутылки араки, прежде чем отрубиться. Выпить так много и так быстро — от этого и помереть можно. Все мы были в большой тревоге. — Голос по-прежнему звучал довольно весело. Хриплый, ровный, без малейшего признака сарказма.

Уйдите, — сказала Сеиварден, не убирая руки.

Если бы мы находились на борту вашего корабля, мне наверняка пришлось бы это сделать, продолжал голос все так же весело, но с ноткой извинения. — Но мы не там, а в медчасти базы, а это означает, что ответственность несу я. Итак, не кажется ли вам, что вы могли бы чего-нибудь съесть? Ваши солдаты — снаружи, сейчас они, правда, снят, но просили о встрече с вами, как только вы проснетесь. Может, захотите сначала поесть, и мы с вами могли бы кое-что обсудить.

— Например?

— К примеру, тот шунт для кефа. В целом я не рекомендую их использовать. Их слишком легко обойти, и главное — они не решают проблемы. А как я вижу, тот, кто работал над вами, пытался дополнить это другими методами. — При упоминании доктором шунта Сеиварден ощутила тошноту, вероятно и вызванную ее словами. Хотя чувство тошноты было каким-то отдаленным, будто притупленным. Препараты, несомненно. — Но я скажу вам правду, лейтенант: когда вы принимаете кеф, вам просто наплевать, что вы выблюете ваши внутренности. В этом-то вроде бы и все дело. Может, вы уже это открыли для себя? Нет? Ладно. Тот, кто поставил вам шунт и сделал все остальное, был, вероятно, не силен в этом. Судовой врач, да? Со всем уважением к судовым врачам, они должны разбираться во многих, самых разных аспектах, и подчас им приходится делать все это в весьма затруднительных обстоятельствах. Но кеф — не та сфера, в которой они обычно сведущи. Однако в конечном счете это, вероятно, не имеет такого уж большого значения. На самом деле единственное, что может с большой вероятностью сработать, — это развитие у себя таких привычек, которые будут вас удерживать. При условии, что вы хотите удержаться.

— Я хочу. — Сеиварден опустила руку. Открыла глаза, взглянула на худощавое, бодрое лицо врача. — Я удерживался. До сих пор. Я собирался продать араку. Я знал, что получу больше чем достаточно для… для того, что я хотел, но затем я подумал: нет, это принадлежит Брэк. А потом я подумал: к чертям, мне нужно выпить.

—- Несомненно, — согласилась доктор. — Упиться до беспамятства, чтобы не вернуться к кефу, — может и не особо хорошая идея, но она определенно указывает на поразительную решимость. — Сеиварден не ответила. — Я даю вам сегодня выходной день и отправляю домой с возможностью действовать завтра по своему усмотрению. Другими словами, если завтра вам захочется вернуться на работу, вам это разрешено, но, если вы предпочтете остаться дома еще на день, можете так и сделать, без дисциплинарного взыскания или потери заработка.

Сеиварден закрыла глаза.

— Спасибо, доктор.

— Пожалуйста. И постарайтесь не судить себя слишком строго. Думаю, на базе каждому хотелось бы надраться до бесчувствия прямо сейчас и очнуться, когда все вернется на круги своя. О, и в следующий раз, когда будете настроены вырубиться, дайте мне знать. Напиток, которым вы себя облевали с ног до головы, чертовски хорош, думаю, было бы честно, если бы и мне тоже досталось. То, что не прошло через вас, я имею в виду.

Сеиварден проспала весь день. Следующее утро она провела одна в огороженном ящиками конце коридора. Два и Четыре, которые не болели, не получили от медчасти нрава распоряжаться временем но своему усмотрению и отправились на работу.

Некоторое время Сеиварден сидела на полу, уставившись на ящики. Не шевелясь, хотя сказала своим двум Амаат, что чувствует себя гораздо лучше и воспользуется возможностью нанести визит главе службы безопасности Лузулун и администратору базы Селар. Они не оставили бы ее одну, если б она не дала им таких обещаний, если бы ее не вымыли и не одели в чистую форму, прежде чем уйти на работу. Что Сеиварден прекрасно знала. Но теперь, оказавшись одна, она обнаружила, что не хочет вставать.

— Может, просто вернуться в постель? — сказала она наконец вслух.

База заметила ей в ухо:

— Было бы очень неловко, лейтенант.

Сеиварден моргнула. Подняла взгляд, увидела садовода Баснаэйд, стоявшую с другой стороны ящиков.

— Казалось, вы так напряженно думали, — сказала Баснаэйд с улыбкой. — Я не хотела вас отрывать.

Сеиварден вскочила на ноги.

— Садовод! Вы отнюдь не оторвали меня, я на самом деле ни о чем не думал. Прошу, входите. Будете чаю? — Четыре приготовила полный термос, перед тем как уйти на работу. — Это просто смешно — приглашать пас в груду коробок.

— Малышкой я была бы в восторге, — сказала, входя, Баснаэйд. — Я выпью чаю, спасибо. Вот, я принесла вам кексов. Я не знала, оставила ли капитан флота что-нибудь съедобное.

— Мы обошлись. — Сеиварден удалось сделать вид, что вопрос об оставленном ее вовсе не беспокоил. — Это очень приятно и очень любезно с вашей стороны, благодарю вас. — Она налила чай, и они сели на пол.

Сделав несколько глотков, Сеиварден сказала:

— Я заметил, что вы были на днях на главной площади. Вас не ранили?

— Несколько синяков. — Баснаэйд махнула рукой, показав, что это не важно. — А из того окна вы выпали.

— О, вы это заметили? — спросила Сеиварден беспечно, почти как если бы она вновь стала самой собой, прежней. — Да, это оказалось захватывающе. — На нес накатило чувство вины, затем — отчаяние, но ей удалось скрыть их. — На мне была броня. И я приземлился плашмя на сниму, так что я в порядке.

Тут, вероятно, что-то промелькнуло по ее лицу, потому что Баснаэйд спросила:

— Вы уверены?

Сеиварден посмотрела на нее. А затем, не в силах сдержаться, сказала:

— Нет. Нет, я не в порядке. — Умолкла, пытаясь овладеть собой. В конце концов она справилась, лишь смахнула несколько слез. — Я облажался. И это не было… Я имею в виду, есть дебилы, а потом — обломы. Прошу прощения. Провалы.

Я уже слышала раньше, как люди ругаются, лейтенант. Я даже делала это сама.

Сеиварден попыталась улыбнуться. Ей это почти удалось.

— Я слышала, — продолжила Баснаэйд, — что вы провели прошлую ночь в медчасти.

…. О! — сказала Сеиварден. — Кому-то пришло в голову, что за мной нужно присмотреть.

— Но сейчас я думаю: а база предложила бы мне навестить вас, если б я уже не шла к вам?

— База! Я для базы — ничто. — Она вспомнила про чашку с чаем в руке. Отпила, пока озадаченная Баснаэйд наблюдала за ней с озабоченным видом. — Извините. Мне жаль. Я просто… Я не знаю, что со мной не так. — Она подумала, не выпить ли еще чаю, но не смогла справиться и с этим. — На самом деле база была просто поразительной. Я всегда… Знаете, когда проводишь много времени с кораблями, начинаешь думать, что базы какие-то… не знаю, какие-то слабые. Но она пригрозила вытянуть из комнаты весь воздух, если лорд Мианнаи не согласится на ее условия. Она держит ее в плену в резиденции губернатора. Я тут думаю: «О, базы — они слабые!» — но база была чертовски крута. Я с трудом поверил, что это говорила база.

— Я должна была что-то сделать, лейтенант, — сказала база в ухо Сеиварден и в ухо Баснаэйд. — Вы правы, к таким вещам я не привыкла. Я пыталась представить, что сделала бы капитан флота Брэк.

— Я думаю, ты пошита в цель, база, — заметила Сеиварден. Я думаю, что капитан флота была бы… Ее очень впечатлит, когда она услышит об этом.

— А капитан флота? — спросила Баснаэйд. С надеждой. В сомнении. — Она возвращается?

Я не знаю, ответила Сеиварден. — Она намеренно не сказала мне о своих планах. Не сказала мне, что Т… не сказала мне ничего. На всякий случай. Вы понимаете. Потому что в действительности мои шансы сделать то, зачем я сюда пришел, были чертовски малы.

У Тайзэрвэт шансов было еще меньше, но Сеиварден этого не знала. Она с трудом сглотнула. Поставила свою чашку с чаем..

— Я подвел ее. Я подвел Брэк, и от этого зависело все, а она никогда меня не подводила, даже когда я думал обратное. Что она делала — самые ужасные, опасные вещи, даже не моргнув, а я, я не могу даже просто прожить минуту. Подождите. — Хлынули слезы. — Подождите, нет, это неправильно. Я снова себя жалею.

— Я не думаю, что кто-нибудь вообще может сравниться с капитаном флота, — заметила Баснаэйд. — Не на этом пути, как бы то пи было.

— Ваша сестра, возможно.

— В каком-то отношении, возможно, — согласилась Баснаэйд. — Лейтенант, когда вы ели в последний раз?

— Я завтракал, — ответила Сеиварден с некоторым сомнением. — Может быть? Немного? — Посмотрела на почти полную миску со скелом, которую Два поставила ей. — Немного.

— Почему бы вам не умыться? И мы могли бы пойти куда-нибудь поесть. Заведения снова открываются; я уверена, мы могли бы найти что-нибудь хорошее.

— Я обещал своим Амаат, что нанесу визит главе службы безопасности и администратору базы. Хотя чем дольше я думаю, тем большую уверенность испытываю, что лучше мне этого не делать, иначе могут решить, что я вмешиваюсь в дела на базе. — Она поколебалась. Ей удалось не нахмуриться. — Мне определенно нужно обжаловать мое назначение.

— Хорошо, — сказала Баснаэйд, — но поверьте мне, что лучше вам сначала поесть.