1. Самый смелый
Дональд Кроухерст родился в Индии в 1932 году. Его мать была школьной учительницей, а отец занимал пост управляющего на железной дороге. Семья вела непростую жизнь колонистов второго поколения: на них свысока смотрели военные и административные служащие Британии, Кроухерсты же, в свою очередь, находились значительно выше на социальной лестнице по отношению к цветным, местным жителям. На сохранившейся с тех времен фотографии Дональд сидит за плетеным столом в саду родительского дома в Газиабаде, что рядом с Дели. У него живое ангельское лицо, а волосы необычно длинны для мальчика его возраста и ниспадают ниже плеч. Такой стиль определила ребенку Элис Кроухерст, мечтавшая о дочери. В раннем детстве у Дональда были близкие отношения с матерью. Поскольку Элис была очень религиозной женщиной, мальчик тоже приобщился к вере. Иногда, стоя в церкви, он слышал голос Бога, говорящего с ним о его матери, но когда Дональду вот-вот должно было исполниться шесть лет, голос пропал. Дональд обиделся и часто спрашивал: почему Бог перестал говорить с ним? С того времени религиозный пыл и особенная близость к матери стали пропадать.
В возрасте восьми лет, вскоре после расставания с длинными локонами, Дональда отправили на учебу в закрытый пансион, расположенный тут же, в Индии. В то время среди колонистов существовал жестокий обычай отправлять маленьких мальчиков пожить отдельно от родителей в интернате, и порой они не виделись по девять месяцев кряду (именно столько длился семестр). Однако маленький Дональд благополучно выдержал испытание. В первом табеле его хвалят за «успешное окончание семестра», а отметки изобилуют рядом традиционных «хорошо», «очень хорошо» и «отлично» по большинству предметов, в особенности по истории Ветхого Завета. Дональд, не согласный с мнением учителей, нацарапал напротив выставленных ему оценок собственные самоуничижительные комментарии: «плохо», «очень плохо», «отвратительно», «неуд».
На страницах катехизиса, выданного ему в пансионе, содержится еще больше аннотаций подобного рода. «Если мы поступили нечестно по отношению к кому-то или обидели кого-то, мы должны признаться в этом прежде всего тому человеку, а уже потом Богу. Никаких других признаний делать не нужно. Однажды испытав действие божественной силы и ее влияние на нашу жизнь, мы можем напрямую говорить с Богом. Каждый из нас способен на это». Есть еще одна фотография, сделанная в то время, на которой Дональд держит модель парусника. Это всего лишь игрушка, однако уже тогда интерес мальчика к морю был очевиден. В детстве у Дональда была брошюра под названием «Бессмертные герои». Среди прочих историй там был рассказ под названием «В одиночку вокруг света», в котором говорилось о мореходе по имени Ален Жербо. Содержащееся в рассказе послание было простым, как строчка из катехизиса:
«Отправляться на поиски приключений означает рисковать чем-то. А приключение – это когда делаешь что-то, заставляющее понять, какая на самом деле прекрасная штука жизнь и как здорово можно ее провести… Человек, который боится проиграть, не делает ничего. Кто ничем не рискует, никогда не выигрывает. В тысячу раз лучше попытаться и проиграть, чем лежать на диване, как сытый сонный кот. Только дураки смеются над неудачами других. Мудрецы смеются над лентяями, самодовольными хлыщами и людьми, которые настолько не уверены в себе, что не смеют совершить какой бы то ни было значимый поступок».
Отец будущего путешественника, Джон Кроухерст, был сдержанным, молчаливым человеком и выполнял свои обязанности на Северо-Индийской железной дороге со знанием дела, можно даже сказать с исключительной скрупулезностью. Элис Кроухерст отзывается об этом браке как об абсолютной идиллии, называя мужа нежным, добрым, внимательным, чутким, отзывчивым человеком. Другие же запомнили Джона Кроухерста как более сложную личность. По их утверждению, после работы тот иногда захаживал в бар для работников железной дороги, где основательно накачивался спиртным, возвращался домой в агрессивном настроении и мог быть тяжел на руку. Он не был особенно близок с сыном и выполнял свои отцовские обязанности формально. В их отношениях никогда не было непринужденности и естественности. Иногда Кроухерст-старший брал Дональда на рыбалку, бросал с ним мяч и учил играть в крокет, однако у отца и сына было мало тем для разговоров.
Когда Дональду было десять лет, его родители переехали в Мултан, маленький городок на западе Пакистана. Есть одна фотография: мальчик стоит в школьной форме, на его по-прежнему ангельском лице застыло выражение дикой решимости и упорства. Приятели детства говорят, что Дональд был самым самоуверенным, напористым и смелым из них, а многие его дерзкие поступки граничили с эксцентричностью. Он всегда выступал зачинщиком всех проказ, подбивая друзей, например, вскарабкаться на скорость на водонапорную башню, поскрипывающую под напором сильного пустынного ветра. Забравшись на самый верх и скача по узкому мостику, идущему вокруг башни, он начинал дразнить тех, кто застревал на полпути к вершине, пока они стояли, вцепившись обеими руками в лестницу и дрожа от страха. Если ему препятствовали в чем-то, он приходил в неистовство. Сторож-индиец, заставший его в тот момент, когда Дональд охотился на птиц в локомотивном депо Мултана, был ошарашен, когда десятилетний мальчик дерзко шагнул навстречу взрослому мужчине, направив ему в лицо пневматический пистолет. Хоть оружие и не было заряжено, сам жест возымел нужный эффект. «Хорошо, хорошо, сагиб! – забормотал индиец. – Будь по-твоему. Охоться себе на здоровье».
Домашняя жизнь также была полна неожиданностей. Соседи, жившие рядом с Кроухерстами в Мултане, помнят, как мать спешно переправляла маленького Дональда через забор, если отец возвращался домой пьяным. Джон Кроухерст входил в пустой дом и принимался крушить все без разбору. «Где моя жена? Где мой сын?» – кричал он. Тем временем Дональд лежал в постели в соседнем доме и получал настоящее удовольствие от происходящего. Бывало, он не давал друзьям заснуть до глубокой ночи, развлекая их веселыми историями, откалывая шутки, изображая разных персонажей. Дональд был полон энергии, остер на язык и обладал богатой мимикой. Когда он был в настроении, то мог очаровать любого жизнерадостностью и остроумием. Наряду со смелостью мальчик отличался также недюжинным умом и сообразительностью. Кроме того, он прекрасно владел руками, любил мастерить и чинить разные вещи.
После войны Дональда Кроухерста отправили в Англию, в пансион колледжа Лафборо. Письмо четырнадцатилетнего школьника родителям выглядит необычно только в одном: он пытается успокоить мать. Обратите внимание на удвоенные согласные в двух словах. Дональд Кроухерст никогда не был силен в орфографии, и привычка вставлять лишние буквы осталась с ним на всю жизнь:
«Дорогие мама и папа!Спасибо вам за письмо. У меня отлегло от сердца, когда я узнал, что дома все хорошо. Мне подарили теннисную ракетку – стоящая вещь. Видели когда-нибудь такую?В последнее время я часто вспоминаю те дни, когда вы наставляли и ругали меня, как вы говорили, за мое бунтарсство. Однако я бунтовал не против вас, а против самого себя. Как я могу отблагодарить вас за все то, чему вы научили меня? Я до сих пор пользуюсь плодами тех фрагментарных знаний, которые вынес из ваших уроков. Жаль, что я не проявлял достаточного рвения к учебе. Сейчас мне так хотелось бы обладать всеми знаниями, которые вы старались мне передать.Сегодня для индийцев, работающих в администрации, обычное дело забрасывать бумаги в долгий ящик и тянуть время. Надеюсь, морская болезнь не доставит вам особых неудобств, если вы все же решитесь прибыть пароходом. Могу себе преддставить, насколько путешествие самолетом хуже круиза по морю.До свидания!Всегда любящий васваш сын Дональд».
В 1947 году, после раздела Индии на Пакистан и Индийский союз, Джон Кроухерст привез жену назад в Англию. Он вложил все свои пенсионные сбережения в маленький завод по производству спортивных товаров, расположенный на новой территории Пакистана, которым должен был управлять его партнер-пакистанец.
Это был второй брак Элис Кроухерст. Она вышла замуж за Джона достаточно поздно. Своего первого мужа, капитана Королевского служебного корпуса Индийской армии Дэвида Пеппера, она запомнила как человека, «который превратил ее жизнь в кошмар, волочась за женщинами и регулярно напиваясь до бесчувствия». От капитана Пеппера она родила сына Дерика, у которого немолодая чета жила некоторое время по возвращении в Англию.
В то время Дерик служил в вооруженных силах Британии, был женат на русской и воспитывал сына Майкла. Вскоре Кроухерсты купили собственный дом в Тайлхерсте, рядом с Редингом. Письмо Элис Кроухерст к двоюродной сестре довольно полно раскрывает и ее эмоциональное состояние, и трудности, с которыми она столкнулась в послевоенной Англии, живя в бедности, в холодном климате и без слуг. В Индии, со всеми ее неприятностями и неспокойной обстановкой, Кроухерсты жили масштабно, на широкую ногу, не отказывая себе ни в чем.
«Моя дорогая Флоренс!Получить от тебя весточку было все равно что пролить на раны целительный бальзам, волшебным образом подействовавший на мой окоченевший, невосприимчивый разум и подавленный дух. Твое письмо заставило меня взять себя в руки и взглянуть в лицо суровой реальности, вместо того чтобы дальше погружаться в пучину депрессии и отчаяния, где я пребывала все это время. Муж сказал: «Теперь у нас есть столовая. Справишься ли ты с домашними делами, если я найду работу? В Индии теперь дела идут из рук вон плохо, и я боюсь, что мои планы сказочно разбогатеть на производстве спортивных товаров не воплотятся в жизнь. Мне просто не получить лицензии на импорт.Вот уже четыре дня он работает (кем бы вы думали, дорогие Флоренс и Роберт?) грузчиком на кооперативном предприятии – фабрике по производству варенья в Рединге. Я просто сама не своя и больше двух недель боюсь только одного – что однажды он не вернется, но не могу ничего поделать, а только лишь молюсь и молюсь за него, чтобы Бог дал ему здоровья и сил. Он приносит домой 3–5 фунтов в неделю, встает в 6 утра и возвращается в 7 вечера. На фабрику нужно ехать на автобусе, а потом идти минут двадцать пешком. Джону уже 51 год, он приехал в Англию с больным сердцем, да и душа у него порядком измучена. Мы оба надеялись, что ему удастся получить хотя бы место клерка, и теперь просто невыносимо думать о том, что моему мужу приходится осваивать профессию грузчика. Это с его-то умом и способностями, с его честностью, искренностью помыслов, организационным талантом, любовью к людям и даром ладить с окружающими. Под его начальством бывало до ста человек, а теперь он простой работяга в бригаде из шести человек, где ими командует мастер.Представь только, какая атмосфера царит в доме. Я слишком потрясена, мою грудь будто сковали железными обручами, а голову сжали в тисках. Из-за этого я не могу заниматься делами. К тому же меня все время тошнит (в буквальном смысле). Да и на душе скребут кошки, потому что все в доме нужно ремонтировать, чинить или красить (в особенности на кухне), а мои руки и ноги грызет ревматизм, болят пальцы и запястья. Все, что мне остается делать, просто продолжать жить дальше…Мы сошлись на том, что, даже если нам не удастся воплотить мечту всей жизни Дональда и устроить его на факультет авиационного машиностроения в Лафборо, мы не сможем просто так забрать сына из колледжа в середине семестра. Он должен будет остаться там до июля следующего года, что бы ни случилось. Я написала Дональду письмо (он приедет домой на Рождество), где сообщила ему эту новость. А он всего лишь ответил мне, что лучше вступит куда-нибудь в нынешнем заведении и получит аттестат, который даст ему возможность выбрать любую специальность в королевских ВВС, так как пойти служить после того, как он сдаст свой выпускной экзамен в колледже Лафборо, – наилучшее решение для него на данный момент.Бедный мальчик!Да благословит его Господь!Всегда любящая тебятвоя кузина Элис».
Год начался с новости о том, что завод спортивных товаров сгорел в ходе бунтов, вспыхнувших во время раздела Британской Индии. В результате чего Джон Кроухерст оказался в западне, так как был вынужден продолжать работать грузчиком на фабрике. К Рождеству супруги решили, что их сын должен непременно уехать из Лафборо, как только получит аттестат зрелости. А 25 марта 1948 года Джон Кроухерст, работая в саду, скоропостижно скончался от коронаротромбоза.
Если раньше положение семьи было просто сложным, то теперь стало нестерпимым. Шестнадцатилетний Дональд Кроухерст отнесся к упущенному шансу получить хорошее образование по-философски. Как он признается впоследствии своей жене, больше всего он сожалел о том, что отец умер, так и не узнав сына до конца. После возвращения в Англию впервые в жизни они начали общаться друг с другом без натянутости и стеснения. Впервые в жизни Кроухерст осознал, что его отец, находившийся под грузом обстоятельств, был человеком значительного ума. Чтобы оправиться от удара, Дональд с головой ушел в подготовку к предстоящим экзаменам. Записи в дневнике юноши, относящиеся к этому периоду, полны заметок о необходимости заниматься усерднее. Тогда же он познакомился с девушкой из Лафборо и испытал первую серьезную любовь. Позднее он будет считать этот возраст – шестнадцать лет – переломным в жизни каждого, когда становится ясно, что из человека получится. Это одно из особенных убеждений Кроухерста.
Дональд Кроухерст: «Я отправляюсь в плавание. Моей душе не было бы покоя, если бы я остался». (Питер Дунне/Sunday Times)
Кроухерст успешно сдал экзамен на получение сертификата о школьном образовании в университете Лондона. Он по-прежнему показывал блестящие результаты по гуманитарным наукам, а его достижения в естественно-научных дисциплинах были более скромными. Затем он поступил в технический колледж при королевском авиационном институте Британии в Фарнборо на курс электротехники. Между тем миссис Кроухерст, так и живущая в доме в Тайлхерсте, все больше погружалась в горе и уныние. Письмо от одной дальней родственницы, датированное маем 1948 года, ясно обрисовывает, в каком она находилась состоянии.
«Дорогая сестра!Как и обещала, высылаю тебе с этим письмом 5 фунтов.Всю неделю и на выходных мы принимаем гостей, поэтому нам удастся приютить тебя только после того, как вся эта кутерьма закончится, то есть в середине следующей недели.Что касается Дерика, если я правильно поняла из нашего телефонного разговора, деньги нужны для того, чтобы оплатить вашу поездку в Лондон. Хоть ты и говоришь, что он не испытывает финансовых проблем. Мы не можем понять вашу ситуацию. Дерик наверняка сможет подыскать себе комнату по приемлемой цене в отеле недалеко от индийской дипломатической миссии, разве нет? Так было бы удобнее и для него, и – что более важно – для нас.Прошу, пиши нам, а не звони по телефону – мне сложно понять тебя. Возможно, я все поняла неправильно.Если найдешь время приехать к нам в следующий четверг, чтобы остаться на несколько дней, не забудь взять с собой продуктовую карточку. Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо. Мы с нетерпением ждем писем от тебя и беспокоимся о твоем самочувствии…»
Вскоре после этого Дерик ушел от жены. Несмотря на то что путешествие Кроухерста широко освещалось в изданиях всего мира, Дерик больше никогда не пытался связаться ни с ним, ни с кем-либо другим из членов своей семьи.
В 1953 году Дональд Кроухерст стал военнослужащим Королевских военно-воздушных сил Великобритании. В течение трех лет он наслаждался всеми прелестями военной службы. Он сдавал экзамены по техническим дисциплинам, учился водить самолет и получил офицерское звание. Будучи рекрутом, он написал полное юношеского задора эссе «О необходимости веры» по заданию заведующего общеобразовательной подготовкой. Это сочинение представляло для Кроухерста определенную ценность, так как он бережно хранил рукопись в личном архиве. Вся суть эссе, типичного образца школьного сочинения, сводилась к оригинальному, даже можно сказать циничному выводу, что человек «должен верить в отсутствие значимости веры». Один отрывок из работы представляет особенный интерес, если сравнивать его с более поздними мыслями Кроухерста по этой же теме:
«Есть два вопроса, которые терзают человечество больше, чем все остальные: «Для чего я живу?» и «Что случится со мной, когда я перестану жить?» Разве стремление найти цель в жизни не может подстегиваться мыслью о наслаждении, которое получает человек, стараясь самовыразиться (пусть даже только для себя самого), равном силе, толкающей его вперед, и добродетели его умственного порыва, заставляющей преодолеть эту силу и начать управлять собой».
(Преподаватель написал на полях красными чернилами: «Довольно-таки честное заявление. Если будете придерживаться декларируемых взглядов, вам будет нелегко сносить удары, которые преподнесет жизнь, но вы точно избежите ловушек, куда непременно попадут многие другие люди».)
Впрочем, в то время основные занятия Кроухерста были далеки от теологических изысканий. У него было достаточно денег, чтобы изображать из себя молодого офицера, и он разъезжал по городку в старой доброй «Лагонде», которую купил по случаю с рук. Его тогдашние друзья рассказывают, что, будучи офицером ВВС, Кроухерст, как и в детстве, в период проживания в Мултане, обладал той же сумасшедшей силой притягивать к себе внимание, вызывать привязанность и быть примером для подражания. Друзья звали его Кроу (Ворон). Он был самым сумасбродным, самым дерзким парнем в любой компании, безудержным сорвиголовой, нарушителем законов, таскавшим своих армейских приятелей из Фарнборо по всем скандальным барам города. Именно Кроухерст был инициатором всех сумасшедших выходок и пьяных подвигов. Когда у него водились деньги, он первым заказывал выпивку для всей компании. По натуре сообразительнее и решительнее остальных, Кроухерст превращал каждую пирушку в бесконечное представление. Он флиртовал с женщинами, вступал в ожесточенные интеллектуальные споры, откалывал невообразимые номера на потеху публики, устраивал розыгрыши, и все это неслось одно за другим с головокружительной скоростью. «Приве-е-ет, наро-о-о-д!» – кричал он в стиле героев «Шоу придурков», и все тотчас осклаблялись, предвкушая невообразимое веселье. «Давайте размалюем телефонную будку в желтый цвет!» – предлагал Дональд, и все тотчас же втискивались в его старую «Лагонду». «Кто может выпить больше всего джина из пивной кружки без помощи рук?», «Я недавно сконструировал моторную лодку. Давайте прокатимся!», «Я слышал, что эти вонючие нафталиновые шарики повышают потенцию. Давайте проверим!» Подобные предложения выводили из себя тех, у кого был иммунитет против обаяния Кроухерста, но его друзья принимали выдумки своего сумасбродного товарища с восторгом. Дело было даже не в самих проказах и трюках, которые откалывал Кроухерст и которые производили впечатление на людей. Важнее всего были его искренность и душевность. Он заставлял жизнь вокруг казаться ярче.
Теперь, в зрелом возрасте, эти люди вспоминают Кроухерста с благоговением. С некоторыми из них он водил крепкую дружбу и мог позволить себе нанести неожиданный визит, подъезжая на машине прямо к парадному (обычно в три часа ночи), просто на минутку, чтобы сделать передышку, во время импровизированного путешествия по окрестностям. «Приве-е-ет, нар-о-о-од!» – горланил он. И хозяева охотно поднимались с постели, наливали кофе или что покрепче, предоставляя сумасшедшему приятелю возможность отыграть свою роль до конца. Он закрутил страстный роман с девушкой по имени Энида, чье непостоянство и непредсказуемость пленили его на всю оставшуюся жизнь. Кроухерст даже посвятил ей одно ироничное стихотворение.
Назад: Пролог
Дальше: Ворон Эниды
