Глава 12
О том, как герой оказывается на допросе, плывет на корабле вместе с каторжниками и попадает в больницу

— Покайся, сын мой. Не стоит больше упорствовать. — Обладатель какого-то там духовного чина в церковной иерархии, явно стоящий ступенек на пять-шесть выше рядового попа, заглядывал в глаза Олегу с сочувствием и пониманием. Возможно, даже ненаигранным. Во всяком случае, боевой маг, как ни старался, не мог обнаружить признаков неискренности в поведении лица, уполномоченного государством на его допрос.

Пожилой благообразный дедушка с глубокими морщинами и белой бородой, едва не достигающей пояса, своим обликом сильно смахивал на Деда Мороза. Даже костюмчик почти соответствовал: толстая и обильно украшенная алым, синим и золотым шитьем ряса смотрелась не менее нарядно, чем крашеная шуба. Так и казалось, что этот герой детских мечтаний сейчас начнет раздавать подарки всем присутствующим. Или пожилой священник являлся воистину гениальным актером, достойным не сибирской глубинки, а Большого театра, или всей душой верил в то, что добровольное и всемерное сотрудничество со следствием будет лучшим выбором любого подозреваемого.

— В самом деле, ну зачем тебе это? Ты лишь мучаешь и себя, и нас…

В углу помещения что-то скрежетнуло. То ли полено в жаровне прогорело и сместилось чуть ниже, царапая железную стенку, то ли скрипнул старенькой перьевой ручкой по бумаге писец, протоколирующий ход следственного мероприятия. Устало вздохнул второй священник, рванув ворот своей рясы. Толстоватому пожилому бородачу, смотрящему на Олега со сложной смесью неприязни и презрения, явно было жарко. Он даже рукава положенного ему статусного одеяния почти по плечи закатал, наплевав на нарушение официального «дресс-кода». Однако покинуть тесную, душную и, несмотря ни на какую вентиляцию, слегка задымленную каморку, где происходил допрос, он не мог. Ведь в самом же деле, должен кто-то и роль злого следователя играть!

Надо сказать, получалось у него хорошо, душевно. Особенно в те моменты, когда он угрожал чародею разнообразными карами, начиная от тюремного заключения сроком на пятнадцать лет и заканчивая трехдневным копчением заживо над костром с поддержанием жизни казнимого профессиональными целителями. Возможно, этот человек тоже искренне любил свою работу. И ее результаты.

«Держаться. Держаться…» — в голове допрашиваемого билась лишь одна мысль, ни для чего другого места в сознании уже не оставалось.

Следственные мероприятия вряд ли длились хотя бы час, но Олег понимал, что его предел близок. Имей он возможность воспользоваться магией — и так быстро не сдался бы, но… увы. В подвалах того храма, где он находился, стояло нечто вроде волшебного помехопостановщика избирательного действия. Сами монахи под его воздействие не попадали, а вот всем остальным со своими заклинаниями приходилось быть очень-очень аккуратными. Попытаешься, скажем, чувство обоняния себе отключить — и вследствие случайного скачка энергетического фона в процессе спалишь себе все рецепторы. На более прямолинейные чары эта дрянь действовала слабее, но применять их здесь и сейчас было примерно тем же самым, что пускать самому себе пулю в висок.

«Держаться, ёкэлэмэнэ!..»

То, что беседы с компетентными органами не избежать, боевой маг третьего ранга знал заранее. Духовенство возрожденной Российской империи, выполняющее помимо прочих функций еще и роль службы внутренней безопасности государства, по роду своей деятельности требовало от всех и каждого отчетов о последних по времени событиях на их жизненном пути. И если на обычных еженедельных исповедях еще можно было отделаться ничего не значащими общими фразами, то вернувшийся чуть ли не с того света боевой маг просто обязан был оказаться целью маленького расследования. Ну если бы у него не имелось с собой целой кучи сокровищ…

Наличие золота и кащенитских артефактов, причем в очень солидных количествах, не могло не возбудить следственные органы. Олег обладал изрядной устойчивостью к ментальному давлению, полным иммунитетом к попыткам надавить на авторитет служителей Господа, а также по закону числился лицом, приравненным к благородному сословию как обладатель третьего ранга. Потому и рассчитывал пройти следственные мероприятия, пусть даже по усиленному варианту, без особых эксцессов, хотя и с существенными материальными потерями. Но как-то не получилось…

Подвел под монастырь Олега вовсе не размер добычи. Хотя Бессмертный в общем-то не скупился, но и аттракцион неслыханной щедрости не устроил, ограничившись лишь относительно массовыми артефактами, большая часть ценности которых заключалась в их историческом значении. А также в высокой культуре производства, гарантировавшей качественную работу. Даже при оценке по максимуму золотой лом и выпущенные столетия назад зачарованные вещи вряд ли могли сравниться в ценовом ряду с небольшим летучим кораблем. А их ведь, между прочим, регулярно угоняли или захватывали. Да и обычные морские и океанские суда тоже меняли свою принадлежность время от времени. И ничего экстраординарного из себя успех очередного капера не представлял.

Происхождение добычи тоже было, по меркам законов России, вполне себе легальное. Кащениты на территории Сибири жили, причем в куда больших количествах, чем этого хотелось бы властям, ведущим в отношении сектантов-язычников почти официальную войну. Причем перепутать их артефакты с богатствами, отнятыми у какого-нибудь аристократа или там купца, так просто бы не получилось. Современным мастерам было в принципе по силам повторить большую часть древних шедевров. Но спросом такие предметы не пользовались и массово не производились.

С по-настоящему серьезных трофеев полагалось платить налоги, но нагло их отнимать поостереглись бы везде, кроме самых глухих медвежьих углов. Если бы Олег вдруг недосчитался чего-то из своего имущества по вине жадных чиновников, то он бы, скорее всего, стерпел. Но кто-нибудь другой мог бы и зарезать воров. И с точки зрения закона, оправдывающие обстоятельства у него имелись бы более чем серьезные. Могли бы его и вообще отпустить на свободу прямо из зала суда, если в дело не пускалось ничего особо разрушительного, подвергающего угрозе жизни непричастных и портящего казенную собственность.

Аристократы за подобными делами следили и без повода старались не давать наглеть даже своим дальним родичам: ведь сегодня власти отнимут туго набитый кошелек у рыцаря, а завтра прокатят какого-нибудь герцога с целым состоянием. В новейшей истории России пока серьезных разборок по подобным причинам еще не случалось, да и старых царей по данному поводу, кажется, не меняли. Однако вроде бы кого-то из европейских монархов прошлого столетия и обезглавили, когда король решил у своих подданных излишки золота в свою пользу изъять.

Да и с легендой у боевого мага все было замечательно. Олег всем говорил почти одну только правду. Что во время блужданий по тайге повстречал изгнанную кащенитку, а та, желая отомстить соплеменникам, показала ему нору, ведущую в подземные руины. Там они оба и прибарахлились, после чего чародея спровадили в портал, выведший его в недра Утеса Зеленой Утки, уверив, будто это самое близкое место к русским городам. В принципе так оно и было. Один из сухопутных выходов из пиратского гнезда располагался всего-то в пятнадцати километрах от Владивостока, в данном измерении стоявшем несколько дальше от границы, чем в родном чародею мире. Рассказал об этом один из брошенных османами рабов, который хоть и кувыркнулся в воду со сходней, но без каких-либо проблем выбрался на пирс. Еще и роды у валявшейся рядом молодки принял в то время, когда Олег буквально разрывался между требующими его внимания женщинами.

Он же и пояснил причину, по которой столь уникальный объект еще не имеет лучшего владельца, чем банальные морские разбойники. Оказывается, это выходов из данного места имелось более чем достаточно. А вход только один, в открытом океане где-то между Евразией и Австралией. И охраняет его то ли монстр, то ли демон, то ли все-таки голем, в честь которого данный географический пункт и назвали. Точные его тактико-технические характеристики пробывший у османов в рабстве лет пять русский моряк назвать затруднялся, но весящего не меньше тонны палубного автоматрона это творение сумрачного гиперборейского гения склевывало влет. И после уничтожения, что периодически все же бывало, спустя несколько лет возрождалось чудище как новенькое и снова сторожило подведомственную территорию от всех, кто не задабривал его при каждом визите как минимум десятком живых и разумных жертв…

Подвели же Олега любовь освобожденных им из плена азиатов к восточной велеречивости с приукрашиванием деталей и впечатлительность женского пола. Выживших моряков появление чародея вместе с грудой сокровищ изрядно потрясло. Видневшаяся с той стороны портала женская фигура, состоящая из крови и время от времени мутирующая на доли секунд в нечто хтонически безобразное, им тоже накрепко врезалась в память. Да и бойня, устроенная пиратам, основную роль в которой опять же сыграл русский волшебник, по мнению моряков, более подобала легендам, чем реальной жизни. В последнем с ними более чем соглашались бывшие рабыни, почти каждая из которых выделила перед уходом пару минуток, чтобы посмотреть краем глаза на трупы своих мучителей и, может быть, пнуть их напоследок.

Впрочем, последнее получилось далеко не у всех. Семерым женщинам от лицезрения картины побоища даже стало настолько дурно, что они в обморок упали. Остальные в большинстве своем ограничились рвотными позывами. В общем, когда небольшую процессию навьюченных узлами беженцев приняли во Владивостоке и стали расспрашивать, что да как, очевидцы, перебивая друг друга, поведали всем желающим о том, что освободил их могущественный и бессмертный темный маг, которого не берут пули, мечи, злые чары и даже ядра, который повелевает несметными ордами демонов и мертвецов, который разрывает своих врагов на части, пьет их кровь и пожирает заживо, который…

Поначалу занимавшиеся свалившимися на них людьми офицеры разделили услышанное на десять, поскольку давно привыкли к тому, что гражданские путают разбойничью шайку с армией вторжения, результат действия зажигательной гранаты — с налетом стаи драконов, а призванного спьяну чернокнижником-самоучкой черта — с явившимся разрушить мир архидемоном. Но все равно впечатлились, ведь если только сбежавших от пиратов рабов насчитывалось около пары сотен, то османов на их базе должна была иметься целая толпа.

А потом монахи сравнили нашедшуюся в их архивах копию личного дела Олега с ним самим и забеспокоились: а так ли сильно преувеличивали подвиги молодого чародея свидетели? В том, что он — это он, сомнений не имелось. Однако уродующие физическое и энергетическое тела отметины, убрать которые взялся бы далеко не каждый целитель в ранге магистра, испарились бесследно, и даже отсутствующий глаз регенерировал. А еще в личном деле боевого мага, уцелевшего там, где уцелеть он не должен был, и заимевшего кучу сокровищ, имелась пометка о неблагонадежности и проведенном им как минимум один раз призыве демона.

Все это заставило священнослужителей сделать далеко идущие выводы и настолько впечатлиться, что за пределами допросной сейчас дежурила штурмовая группа, бойцы которой временами вели себя не совсем тихо и то переговаривались, то бряцали железом. А сами следователи пребывали в полной уверенности, будто вопреки всему выживший и разбогатевший за время почти месячного отсутствия в рядах вооруженных сил слабенький чародей третьего ранга хапнул заемного могущества и сокровищ, заключив сделку с силами тьмы. И их долгом было разобраться, с какими и какую.

— Хватит с ним цацкаться! — стукнул кулаком по столу писца второй священник, едва не попав по лежащей там толстенной Библии, видимо включающей в себя и Ветхий, и Новый Заветы.

Чернильница подпрыгнула и перевернулась прямиком на фолиант, вызвав злобное шипение секретаря. Видимо, именно он отвечал за материально-техническое состояние всего необходимого для проведения допросов инвентаря, среди которых данной книге явно отводилось не последнее место. Все же Святое Писание даже по меркам Олега было не просто средней руки чтивом, он также признавал ценность данного текста в качестве символа веры, который можно использовать для клятв на нем и некоторых ритуалов оккультного характера. А еще им можно было подследственных колотить, получалось бы немногим хуже, чем дубинкой. Или скорее кирпичом, учитывая прямоугольные габариты данного объекта.

— Слушай меня, ты!..

На этом порыв праведного гнева священнослужителя ненадолго поутих, поскольку ему стало не хватать слов. Секунды четыре монах подбирал подходящий, по его мнению, к персоне Олега эпитет, пуча глаза на покрасневшей, лоснящейся от пота роже и выразительно шевеля длинными пальцами рук, словно кальмар щупальцами. Карабаса-Барабаса на детском утреннике он обыграл бы так замечательно, что карапузы потом еще долго вели бы себя как шелковые. Однако у Олега все его кривляния вызывали не страх, а раздражение. Причем целитель, видимо, переобщался с Доброславой, поскольку надоедливого бородача очень хотелось укусить. Чародей буквально представил то наслаждение, которое получит, если внезапно подастся вперед и вонзит зубы в пухлый рыхлый мягкий бицепс… Видимо, за время пребывания вдали от цивилизации боевой маг успел слегка озвереть. Ну и последний раз он что-то ел больше суток назад: это тоже сказывалось.

— Слушай меня, ты, тля поганая…

Олег оценил подобное обращение максимум на троечку с жи-ирным таким минусом. По мнению боевого мага, делать столь выразительную паузу ради мелкого оскорбления было просто непрофессионально! Уж лучше бы его священник агнцем заблудшим там обозвал, ну или бараном дурным, без всякой претензии на эпитеты, использованные в священных книгах. Правда, волна излившейся на сознание чародея силы внушала и более чем компенсировала посредственные ораторские навыки «злого» следователя. Мозг волшебника словно оказался под тяжестью медленно и неуклонно сдавливающего его сразу со всех сторон пресса. Никакой физической боли не было… Однако ее и не требовалось. Злость священнослужителя достигала своего адресата напрямую, побуждая допрашиваемого человека сжаться в комочек, закрыть глаза и сказать все что угодно, лишь бы прекратить это.

— …если ты сейчас же не прекратишь корчить тут пред нами идиота и не расскажешь, что за дары дали тебе силы тьмы и какую за них потребовали плату, то я прямо сейчас искалечу тебя так, что ты до конца своей очень-очень короткой жизни будешь только страдать и бояться гнева моего и гнева Божия!

Внутри у Олега что-то хрустнуло и сломалось. То ли терпение, то ли здравый смысл. Возможно, все-таки один из сжатых намертво еще в самом начале допроса зубов. Боевой маг почувствовал, как из глубины его тела поднимается горячая и колючая волна, которую он просто не может остановить. Да и не хочет, если уж на то пошло. Губы чародея расползлись в жестокой усмешке, прежде чем прямо в лицо склонившемуся над Олегом монаху ударил неудержимый поток громогласного хохота.

— Ха! Кха! Ха! Ха-ха-ха!!! — Волшебник ржал так сильно, что ему вскоре стало плохо. Однако это не заставило его прерваться, хотя и сделало смех невнятным, а также отчетливо отдающим безумием. Эти два клоуна в рясах пытались своими ужимками расколоть его. Его! Того, кто видел своими глазами прорыв в этот мир демонической орды, высших вампиров, мясорубку крупнейшего на данный момент сражения Четвертой мировой войны! А также десяток рожающих почти одновременно беременных женщин. На фоне последнего испытания, подброшенного ему судьбой, нечто менее страшное — скажем, полная османами крепость или там драка на дуэли с куда более сильным чародеем — вообще не котировалось. — Кха, кхе, кхи… Гхм.

Запал у Олега наконец-то иссяк, и он смог остановиться, напоследок довольно шумно сглотнув. В пересохшем и содранном горле, давно не видавшем глотка воды, неприятно саднило. Однако безумный злобный смех, наполняющий каморку, угасать не спешил. Звуки истерического хохота метались между узкими стенами и низким потолком, причудливо искажаясь и создавая какое-то вообще уж инфернальное эхо. А источником данной акустической аномалии оказался писец, откинувшийся на стуле и всемерно отдавшийся процессу безудержного веселья.

— Ты искалечишь его? Ты?! Его?! Хах! О господи, ну насмешил! — сказал этот человек, когда все-таки смог немного успокоиться. А ведь до данного момента Олег полагал сию персону примерно такой же деталью допроса, как табуретка, на которой сейчас и сидел боевой маг. — Знаешь, а я хотел бы это увидеть! Как-никак, уже давно не инок, а ни разу по-настоящему Божественного чуда своими глазами так и не узрел.

— Брат Ерафим! — По лицу «злого» следователя пробежала волна ненависти, на сей раз — видимо, для разнообразия — направленная отнюдь не на волшебника. — Я бы попросил!..

— Хочешь — проси, хочешь — моли, хочешь — дикарские пляски с бубном устраивай. А только этот парень, если ты осмелишься вызвать его на дуэль, тобой в лучшем случае пыль со всего церковного двора вытрет. Хоть с артефактами, хоть без оных. И наплевать ему окажется на то, что у тебя четвертый ранг уже больше десятилетия, а ему третий лишь недавно присвоили. — Монах посмотрел на Олега и неожиданно ему подмигнул. Чародей аж дернулся от неожиданности. — Бык, он, знаешь ли, сильный. Вот только люди кушают говядину, а не коровы — человечину.

— По воле Господа все происходит в нашем бренном мире… — сделал замечание благообразный старичок.

— Молчите уж, брат Павел. Вы тогда умнее выглядите. — Секретарь, скорее всего бывший вовсе даже не секретарем, махнул рукой на пожилого священнослужителя. — Боже, неужели только я один тут могу понять, что человека, единоличного вынесшего как минимум полсотни османов и дюжину рожающих баб, без пыток пронять до самых печенок не получится?!

— А я и так не говорю всего, что хотел бы… — тяжело вздохнул благообразный старичок и очень грустными глазами уставился на Олега, который ерзал на выделенной ему табуретке и вытирал рукой выступивший на лбу пот.

В крохотной комнатушке из-за трещавшей в углу жаровни было действительно душно. Но если бы источника открытого огня не имелось, то мигом наступил бы полный дубак. Сибирская весна хоть и близилась потихонечку к концу, но внезапно решила напомнить, что она может быть весьма суровой дамой. Пятнадцатиградусные морозы вкупе с влажным ледяным морским ветром заставили людей взяться за отложенные лишь на днях в сторону тулупы. Наверняка монахи не раз и не два поминали «добрыми» и «теплыми» словами тех своих братьев, которые не нашли время лучше, чтобы начать в их обители ремонт системы центрального отопления.

— Вижу, что глух сей юноша к слову пастырскому и упорно отказывается понимать, что вред его бессмертной душе есть судьба много худшая, нежели тяготы, выпавшие на долю тела бренного… — продолжил старичок. — Он готов на нас с кулаками кинуться, но в своих поступках не раскается, дабы принять помощь в очищении от скверны. А если мы этого молодого человека хоть пальцем тронем, то нас самих мигом в число пособников людоловов запишут.

— Вот-вот. С османами, да еще не просто османами, а османами-пиратами, этот парень имел право делать что угодно. Хоть демонам скормить, хоть мыло сварить, хоть самому сожрать, — согласно покивал писец, на деле, судя по всему, имеющий как бы не больший чин, чем оба дознавателя. — Если кто-нибудь посмеет заявить, что по отношению к работорговцам может быть применена излишняя жестокость, то очередь желающих набить ему морду выстроится отсюда и до самой Москвы. Кащениты?.. Ну, тут сложнее. Просто вырезать какую-нибудь их деревеньку, не щадя ни старых, ни малых — не слишком большой грех. А доказательств принесения в жертву тех язычников, души которых еще можно было спасти, у нас нет.

— И не будет… — буркнул Олег, ерзая на слишком низкой и вообще какой-то неудобной табуретке, — если только сами не сфабрикуете, ибо я ничем подобным не занимался.

— Попридержи язык, бесово семя!.. — зашипел на него тот из монахов, который то ли идеально играл злого следователя, то ли и в самом деле являлся редкостно подозрительной сволочью. — Не забывай, контрактник, — я еще могу приказать тебя выпороть!

— И ты не забывай, вы меня уже третий час мурыжите, а сами голодному человеку даже чаю не налили! Возьму ведь и вправду вызову тебя на дуэль, чтобы по-быстрому прирезать и, как оправданному Божьим судом, больше до следующего раза с вашей братией дела не иметь! — вернул ему тяжелый взгляд чародей третьего ранга.

В одном секретарь, на деле оказавшийся таким же следователем, как и двое других священнослужителей, был прав. Сложно пугаться людям злых начальников, если до этого они видели своими глазами результаты работы по окопам тяжелой артиллерии вперемешку с высшей боевой магией, накатывающую на смертных со всех сторон армаду демонов, быстро приближающуюся землю без парашюта за спиной и прочие зрелища подобного толка.

— Хватит уже капать мне на мозги, они и так болят после того, как я несколько часов был вынужден возиться с двумя сотнями перепуганных баб, из которых относительно адекватными являлись в лучшем случае каждая вторая!

— Вы очень невежливо себя ведете, юноша, — мягко укорил чародея седобородый монах, и Олег немедленно почувствовал себя живодером, мучающим щенков и топящим котят ведрами. Эмпатия в умелых руках являлась страшной силой, а уж будь у пожилого священнослужителя достаточно времени — и за пару месяцев он бы точно вбил в мозги чародея привычку считать его мудрым и добрым наставником, чьим наставлениям надо следовать без пререканий. — Лично я на вас не обижаюсь, но поверьте, однажды такое поведение доведет до греха. Маленькая грубость может быть чревата очень серьезными последствиями в жизни.

— Простите святой отец, но мои запасы терпения исчерпались где-то на втором часу допроса, — сделал волшебник полагающийся по правилам хорошего тона реверанс в своей речи.

Мысленно он решил, что если у него при оформлении трофеев заберут больше половины добычи, то больше он ни разу в церковь иначе как под конвоем — ни ногой, и вообще перейдет в язычество. Комендант форта Стяжинск доказывает своим примером, что непреодолимой помехой в жизни данное обстоятельство не станет. Конечно, старый волхв имел некоторые проблемы с руководством, однако в своих владениях архимагистр практически всевластен и также имеет по дворцу в Москве и Санкт-Петербурге, куда регулярно наведывается порталом. А тех немногих приверженцев веры в древних славянских богов, которые все же имеются на подведомственной ему территории, архимагистр очень даже ценит.

— И не надо тут говорить, что мы просто беседуем. В это, по-моему, не поверит даже вон тот таракан в углу, который выполз из какой-то щели и теперь внимательно к нам прислушивается!

Развернувшийся на сто восемьдесят градусов со скоростью укушенной за хвост змеи благообразный старичок без каких-либо разговоров шандарахнул шаровой молнией в упомянутое насекомое, выползшее из-под плинтуса и нагло шевелящее едва ли не сантиметровой длины усами. Обои загорелись, а дерево обуглилось, но на общем фоне это оказалось совсем нестрашно, поскольку бдящая за стенкой группа вошла внутрь помещения, не заморачиваясь тем, чтобы открыть дверь. Или хотя бы ее найти. Ну в самом деле, зачем увешанным броней штурмовым автоматронам какие-то там проходы, если от цели их отделяет всего-то двойная кирпичная кладка? Они и так пройдут где хотят, благодаря магическому щиту даже не поцарапав краску.

Олег по достоинству оценил всю смертоносную грацию этих магических андроидов, когда завис в воздухе, распятый их стальными ручищами. Всего разумных машин в клетушку набилось четыре штуки, и каждая держала чародея за какую-нибудь конечность. И сертифицированный техномаг не сомневался: дерни они его руки-ноги в разные стороны — тело разорвет на очень неаппетитные кусочки. Однако выразить свое возмущение сложившейся ситуацией не мог, мешало нечто среднее между двуручным мечом и электрошокером, сунутое ему под подбородок одним из упакованных в черные прорезиненные латы бойцов, отставших от автоматронов лишь на долю секунды. Попытка хоть чуть-чуть шевельнуть челюстью немедленно закончилась бы ее же разрезанием, Олег ничуть не сомневался в том, что бьющий его кожу статическими разрядами клинок способен пройти сквозь кость, как сквозь масло.

— Петр, разрази тебя господь! Ну сколько можно?! — заорал «злой» следователь на своего коллегу, воинственно потрясая в воздухе руками. — Задрал уже со своей инсектофобоией, псих долбанутый! Хватит видеть в каждой мимо пробегающей букашке дистанционно контролируемую мини-химеру, которая хочет тебя убить! Меня уже достало жить в постоянном ремонте и слышать, как под ногами скрипят кристаллики рассыпанного повсюду яда!

— Оно следило за мной. Я знаю, я чувствую это!.. — громко шептал пожилой священнослужитель, безумными глазами уставившись на обожженное пятно, в центре которого лишь очень дотошный эксперт-криминалист мог бы попробовать найти те частички таракана, которые не испарились после контакта с наколдованной плазмой. — Не может обычное насекомое выжить в здании, где я каждые четыре часа обновляю изгоняющие гнус молитвы, а утром и вечером меняю по всем комнатам выдохнувшуюся отраву на собственноручно сваренное зелье! Это они! Они! Они не успокоятся, пока не достанут меня, отродья дьявола!

— Отпускайте подозреваемого, у нас опять ложная тревога. Отец Петр снова думает, что его пытаются прикончить посланцы того клана инсектомансеров, которых он в родстве с Повелителем мух обличить пытался. Проклятье, с какими же кадрами приходится в этой дыре работать, никаких нервов на них не хватит!.. — махнул секретарь автоматронам, удерживающим Олега.

Чародея поставили на пол и даже отряхнули. Жаль, не дали средства от ожога, оставленного на подбородке срывавшимися с клинка разрядами электричества.

— В общем, так, парень. Странный ты какой-то, и я тебе ни на грош не верю. Но раз ты не только исцелился и разбогател, но и остался жив, не лишился души и даже предъявить-то тебе по большому счету нечего, то значит, более-менее представляешь, с какими силами заигрываешь. В обычной ситуации мы бы обязательно добились того, чтобы столь подозрительный элемент находился под надзором. Но ты уже служишь в армии, имеешь пометку в личном деле о неблагонадежности и совершении сделок с силами тьмы, а также сослан в Сибирь. И потому если вдруг поймают тебя на жертвоприношении без лицензии или еще чем-нибудь в этом роде, то на тюрьму даже не надейся, сразу пойдешь на плаху. А сейчас радуйся: повезло тебе, можешь катиться восвояси. Только документы тебе оформим…

Выправление бумаг, куда заносили описание чуть ли не каждой имевшейся при себе у Олега монеты или гнутого кусочка золотой проволоки, заняло еще четыре часа, за которые боевого мага третьего ранга никто не поил и не кормил. То ли так ему священнослужители мелко мстили за неуступчивость и нежелание поднять им квартальную статистику, то ли это было еще одним элементом следствия, призванным проверить стрессоустойчивость и психическую адекватность чародея.

Впрочем, монахи не на того напали. Олег доказал им это, когда распахнул окно, притащил телекинезом снег из лежавшего в тени храма сугроба и пролетавшего мимо толстого жирного голубя, а потом наколдовал на ладони небольшой язычок пламени и попытался использовать свой шлем как котелок, чтобы сварить в нем суп. Полуощипанную и донельзя шокированную происходящим птичку у чародея отобрали и вышвырнули обратно на свободу, не обратив внимания на то, что летать она уже не может, а до лишь кое-где покрытой слоем наледи земли — метров шесть. Возможно, волшебнику показалось, но в процессе падения пернатый пытался материться на почти понятном русском языке, прежде чем малоразборчивое курлыканье сменилось громким шмяком.

Оценить состояние несостоявшегося обеда после жесткой посадки у боевого мага так и не получилось, поскольку крыльцо, на которое его вытолкали вместе со всем скарбом, находилось с другой стороны здания. Обойти, конечно, можно было, однако вес непонятно как увязанных в единый тюк сокровищ и артефактов составлял где-то килограмм сто пятьдесят, а может, и все двести. Кого-нибудь посубтильнее эта занимающая не меньше четырех кубометров поклажа вообще могла бы раздавить, но усиливший свои мускулы при помощи целительной магии чародей кое-как держался. Со стороны он, должно быть, напоминал гриб, только вместо аккуратной ровненькой шляпки на подрагивающих плечах с трудом удерживался бугристый асимметричный куль из туго перевязанной канатами парусины.

«Ну на фиг!.. Никогда не думал, что буду рад сорокапятипроцентным налогам, но вот поди ж ты! Если бы не они, то добыча из разрушенного города и те трофеи, что получилось по-быстрому найти в логове пиратов, наверняка сломали бы мне хребет… — только и мог подумать Олег, стоило ему лишь выйти за церковную ограду. Содержащий бесценные сокровища тюк оказался не очень-то бережно уронен прямо на мостовую, а боевой маг уселся на него сверху, как на большой камень. — Если святоши захотят устроить мне несчастный случай для успокоения своих нервов, им даже не будет нужно стараться сбить меня насмерть машиной или обещать отпустить все грехи какому-нибудь набожному душегубцу, которому срочно надо поправить свое материальное благосостояние. Достаточно просто наколдовать под ноги небольшую льдинку или камешек из-под сапога резко выдернуть, чтобы я кубарем покатился и сам себе шею свернул… Надо вызывать такси. Или нанять грузчиков. И вообще подумать о том, как добраться из Владивостока в Стяжинск с целой грудой сокровищ, за которые меня постараются прикончить все кому не лень… Стоп! Что-то я туплю! Видимо, и в самом деле, скитаясь по наполненным нежитью руинам, одичал маленько. Есть же банки!..»

Четыре часа спустя Олег был сыт, гладко выбрит, переодет в чистое и новое и в целом доволен жизнью. Владивосток, как город сразу и сибирский, и приморский, и приграничный, полнился людьми, богатеющими быстро и внезапно. Правда, тех, кто в нем столь же быстро разорялся, насчитывалось наверняка гораздо больше, но когда это неудачники волновали кого-нибудь, кроме их самих и их близких? А вот для сорвавших куш авантюристов финансовые учреждения были рады распахнуть свои двери. Самородки? Необработанные драгоценные камни? Части тел населяющих тайгу магических монстров, пригодные для артефакторики или зельеварения? Ценности любого рода, вывезенные из Японии или Китая? Дельцы принимали и переводили в звонкую монету решительно все! Себя тоже не забывали, понятно, делая деньги не столько на ценах за свои услуги, сколько на объеме товарооборота.

Императорский банк, называющийся так по той причине, что пятьдесят один процент его акций принадлежал человеку, ныне сидящему на троне, охотно принял и древние сокровища, и Олегову долю награбленной у османов добычи. Впрочем, последней оказалось не так уж и много. Во-первых, чародей щедро пожертвовал девяносто процентов в пользу бывших рабов, которые не имели за душой ни гроша и это все тащили, а во-вторых, Утес Зеленой Чайки оказался удивительно беден на звонкую монету и изделия из драгметаллов, а библиотеки с магическими гримуарами там и вовсе никогда не имелось. Видимо, пираты хранили свои сбережения где-то в другом месте: то ли на родину периодически их отвозили, то ли по укромным местам закапывали.

Служащие банка пригласили своего нового и, видимо, довольно состоятельного клиента в отдельный кабинет, куда подали обед, чистое белье и парикмахера, а сами, ничуть не стесняясь жадно насыщающегося мага, довольно шустро разделили притащенные им богатства на четыре неравных кучки. В одной лежали золото и драгоценные камни, принимаемые на десять процентов дешевле рыночной стоимости, так как ничего большего для ювелиров и артефакторов, чем лом цветных металлов, общеупотребительные монеты или вообще сырье из себя не представляли. Впрочем, шесть тысяч восемьсот рублей, зачисленных на тут же открытый счет, Олега более чем устроили. Подобные суммы на дороге не валяются: располагай он ими до принесения присяги — и мог бы выкупить у армии свой десятилетний контракт. Еще бы и на безбедную жизнь где-нибудь в глубинке осталось.

В другую кучку сложили артефакты, сделанные в царстве Кащеевом по гиперборейским шаблонам. Подобные редкости, да еще и в удивительно хорошем состоянии, по заверениям специалистов, имели немалую ценность для коллекционеров, особенно зарубежных. А зачарованная броня или оружие того же класса свободно покупались, ну или заказывались у мастеров, за сумму меньшую в пять — семь раз, в зависимости от конкретной вещи. Боевой маг расстался практически со всеми трофеями, кроме тех, которые решил оставить лично себе или подарить друзьям и не слишком-то любимому, но требующему особого подхода начальству, в результате чего его счет подрос уже до целых сорока двух тысяч. Огромные деньги, на которые Олег мог бы купить поместье вместе с крепостными, взбреди ему в голову такая блажь. Или не сильно потрепанный летучий корабль вместе с палубными автоматронами.

В третью категорию особо ценных предметов попали книги по магии на гиперборейском языке, которые специалисты банка оценить затруднились. Ведь не по обложке же им угадывать знания, содержащиеся в древних изданиях… В современной литературе не делали ссылок на трактаты более чем тысячелетней давности, переведенные на русский язык и послужившие источником. И каталога гримуаров, лежащих по сокровищницам аристократических родов и организаций. понятное дело, в природе не существовало. Сокрытые на чудом доживших до сегодняшнего дня страницах знания могли оказаться никчемным мусором, доступным чуть ли не в публичных библиотеках. Или редкими и ценными секретами, равными тем, что послужили основой возвышения для многих аристократических родов. А может быть, вообще теми тайнами, за которые бестрепетно режут глотки власть имущим и устраивают войны. Вероятность последнего варианта, правда, оценивалась экспертами как исчезающе малая величина, учитывая, что книги оказались печатными, а не рукописными и вдобавок не несли на себе чар активной или пассивной защиты от несанкционированного чтения. Но все же она не равнялась нулю, что просили Олега учитывать, прежде чем выставлять эту часть своей добычи на аукцион или пытаться реализовать ее каким-то иным способом.

Боевой маг со специалистами согласился и все книги просто отправил в ячейку на хранение. Мысленно он счел, что если их тайком скопируют, чтобы содержимое осело в хранилищах правящей династии, то лично ему от этого хуже не будет. И даже если тишком подменят что-то слишком ценное на шлак с таким же названием и похожей обложкой, тоже ничего страшного. Спать спокойнее будет. И вообще, комендант форта Стяжинск, вот уж совпадение, являлся одним из крупнейших в мире специалистов по Гиперборее. Само царство Кащеево, последний осколок древней сверхдержавы, он все же не застал, но разминулся с ним всего-то на столетие с хвостиком. Наверняка древний волхв с радостью поможет рассортировать и проанализировать получившуюся коллекцию, если получит взамен оригиналы всех понравившихся ему книг. Олег же удовольствуется и их копиями, желательно переведенными на русский. Ему не шашечки, ему ехать. Ну то есть колдовать.

Единственным минусом, слегка подпортившим Олегу настроение в конце этого дня, стали затруднения с дорогой от Владивостока до Стяжинска. Воздушные суда до форта, где его ждали сослуживцы и беременная жена, в ближайшее время лететь не собирались. Одно отошло как раз тогда, когда чародей беседовал по душам с церковниками, и нового пришлось бы ждать неделю. Готовых пуститься в обратный путь торговых караванов из приграничной глубинки тоже не нашлось. Конечно, можно было бы пуститься по дорогам и в одиночку, благо ехать-то всего ничего, а большинство опасностей, поджидающих путников, для боевого мага являлись абсолютно несущественными. Однако есть храбрость, а есть глупость. После всех приключений и опасностей сдохнуть за несколько десятков километров до дома, нарвавшись на бандитов с каким-нибудь аналогом противотанкового ружья или выползшую из леса тварь, способную проглотить Олега со всеми его артефактами, было бы очень обидно.

По морю проделать путь тоже оказалось не так-то просто. Во-первых, от прибрежных деревень до Стяжинска все же пришлось бы добираться самостоятельно, а во-вторых, там приставать к берегу ни один корабль все равно не стал бы. Крупный китайский порт располагался почти сразу же с той стороны государственной границы, и потому почти все суда, идущие в нужном направлении из Владивостока, следовали туда без промежуточных остановок. Кроме одного. Которое как раз и направлялось в те края, чтобы высадить пару сотен завершающих свой долгий маршрут ссыльнопоселенцев.

Ржавая баржа, вообще-то работающая лесовозом, но на сей раз заполненная людьми, у которых был выбор между сидением в тюрьме и переселением на самую окраину России, вызывала у Олега какое-то смутное чувство тревоги. Почти такое же, как Бессмертный. А к своей интуиции чародей с задатками пророческого дара привык прислушиваться. Вероятность того, что с данным кораблем что-то не так, оценивалась им куда выше пятидесяти процентов. То ли капитан спился вконец и теперь должен был рано или поздно посадить свое судно на мель, то ли пассажиры вместе с командой намереваются поднять бунт и на вольные хлеба податься, то ли на подводной части кто-то обидное слово на русалочьем крупно намалевал, и теперь все встречные жители моря будут считать своим долгом закинуть на палубу по тухлой рыбине… В общем, боевой маг третьего ранга предпочел бы обойти проблемную лохань стороной и подождать следующий попутный транспорт, сколько потребуется, если бы не одно маленькое «но», килограмм так на сто — сто десять живого веса.

— Дык! Ну! Опаньки! Ды-ы-ык!!! — Двухметрового роста детина крестьянской внешности в мантии мага-погодника, имеющий косую сажень в плечах и жуткий дефект речи, вызванный наследственным проклятием, тщательно старался раздавить Олега в своих объятиях. Если бы не древний панцирь, слегка поскрипывающий от медвежьей силы одного из двух человек, которых Олег мог назвать своими друзьями, у него бы, скорее всего, получилось. — Живой! Ну, чертяка! Ну! Йошь! Йож! Ёш…

— Так, Святослав: давай помедленнее! А то, по-моему, ты уже и сам себя не понимаешь, — попросил чародей, безуспешно пытаясь выбраться из захвата.

Сослуживец, которого он последний раз видел незадолго до того, как вылетел за борт летающего корабля где-то над Сибирью, оказался настолько обрадован внезапной встречей, что от избытка чувств вполне мог бы превратить радостное событие в похороны. Хорошо хоть в воздух вернувшегося почти с того света приятеля не подбрасывал, силы бы ему хватило. И дури тоже. Доказательством служило покрытое резьбой двухметровое бревно толщиной сантиметров тридцать, которое он таскал с собой вместо магического посоха.

— Слушай, ну успокойся ты уже! Я живой, здоровый и никуда исчезать не собираюсь. И вообще, хватит меня лапать — чай, я тебе не баба… Как там, кстати, Анжела? И Стефан с его гаремом?

— Я ж говорил, дык тебя, оно того, из пушки не убьешь! Вот прям знал! А мне, ну, не верили. Стрельцы твои, они того! Поминки даже справили, хотя оно, ну, примета, дык, плохая. Значица, так. Мы, ну когда ты тудыть свалился, оно того, в кутузку загремели почти сразу. Туда-сюда, опять туда, часа через полтора короче, дык… — буквально светящийся от счастья Святослав принялся взахлеб делиться всем тем, что произошло с ним и еще одним их общим другом за время отсутствия Олега. И начались эти приключения с отсидки в карцере.

Злоумышленника, сбросившего боевого мага третьего ранга за борт, видели многие. И хотя тот совершил свое преступление чужими руками, а вернее, при помощи использованного в качестве снаряда зомби, свидетелей этого преступления нашлось более чем достаточно. Опытные чародеи прекрасно видели потоки магической энергии, а потому тот глупец привлек к себе своим поступком лишь чуть меньше внимания, чем если бы он выстрелил Олегу в спину из пистолета без глушителя. А потому два молодых и горячих парня на бушевавшем после боя адреналине едва не запинали растратившего все силы пожилого священнослужителя насмерть. Повезло, что жертву успели у них отбить. Судить вот попа, правда, не стали. Без лишних проволочек и следствия признали невменяемым, чтобы закрыть в одиночной келье какого-то скита до конца жизни, скорее всего — очень короткой. Олег вот очень сомневался, будто тот человек действительно сошел с ума. Скорее всего, он просто был очень неудобен начальству, раз его сначала лишили всего и загнали в Сибирь, а потом одну из немногих оставшихся памятных вещей насильно постриженного в монахи волшебника пообещали отдать молодому боевому магу вопреки желанию хозяина.

— Ладно-ладно, я понял, что у вас все хорошо. Анжела наконец-то вышла в отпуск по беременности и сидит дома, а вокруг ее живота вьется гарем Стефана, который почему-то не торопится заделать ребеночка ни одной из своих женщин, а вместо этого как проклятый носится по лесам, добывая деньги для семьи…

Их общий друг, с которым они вместе учились, умудрился жениться сразу на трех ведьмочках одновременно. Ну или они заставили его взять их всех замуж, тут сказать было сложно. Но все стороны полигамного брака вроде бы остались довольны друг другом. Сын сибирского татарина и польской эмигрантки жил практически как султан, со всех сторон окруженный вниманием и лаской. А поголовно обладающие магическим даром девицы не слишком сильно шипели друг на друга или своего супруга, так хорошо их сплотило совместное пребывание в застенках у сектантов-демонопоклонников, где коварный соблазнитель и познакомился с тогда еще девственными жертвами.

— А тебя сюда-то как занесло?

— Ну, дык, это… конвоирую! — кивнул Святослав в сторону баржи, где на палубе вперемежку расположилось несколько десятков семей, взрослые мужчины в которых все как один были хмурыми, бородатыми и с оружием. Закутанные в разнообразное тряпье женщины и дети, напоминающие не то свертки, не то чучела, сбились в кучку, грея друг друга теплом собственных тел. Из глубины корабля периодически раздавалось недовольное блеянье или мычание, на корме стоял целый штабель клеток с курами. — Чтоб, ну, никто переселенцев-то того, не увел и, дык, не ограбил. Хотя б, того-этого, не раньше, чем тудыть, ну, до отведенного им места то бишь. Ну, дык, и не один я тут! Дык целых две дюжины, оно того, из крепости сюда послали.

Среди ссыльнопоселенцев и в самом деле мелькали красные кафтаны стрельцов, чьи лица были смутно знакомы Олегу. Это был не тот десяток, которым он когда-то командовал, но зачисленному в штат целителю волей-неволей приходилось весьма близко знакомиться с каждым солдатом. Даже если забыть о такой вещи, как полученные в бою раны, то оставались еще ушибы, переломы, растяжения, порезы, обострения каких-нибудь хронических болячек либо подцепленная невзначай инфекция. И со всеми этими проблемами люди шли не к старшим магам крепости, которых в форте Стяжинск было вообще-то куда больше, чем полагалось бы иметь заштатному гарнизону в глухомани, а простым целителям первого-второго ранга.

— М-да… — только и произнес Олег, понимая, что ему придется ступить на борт судна, которое вызывает в душе боевого мага смутный холодок тревоги. Оставить Святослава в опасности одного он не мог, а его страдающий жутчайшими дефектами речи друг не имел права покинуть стрельцов, с которыми служил. — Слушай, а есть на этой посудине место, где нас никто лишний не увидит? А то я тут кое-какими вещичками разжился по случаю, вот только не уверен, получится ли стандартный панцирь тебе хотя бы на голом теле застегнуть.

Если от неприятностей нельзя было уклониться, то следовало попытаться их предотвратить. Или хотя бы минимизировать последствия. За три часа, которые остались до отплытия корабля, носившего гордое и как нельзя лучше подходящее ему название «Ржавая корова», Олег облазил его сверху донизу и поперек, не забыв даже вонючий до омерзения трюм, доверху забитый приспособленными под временное жилье ссыльнопоселенцев закутками, грузом и скотом, поголовно находящимся в состоянии стресса и по этой причине обильно гадящим. Течей обнаружено не было, а судя по наличию в трюмах изрядной популяции крыс, в ближайшее время по естественным причинам опускаться на дно данное судно не собиралось. Минировать тихоходную и сугубо гражданскую баржу без ценного груза вне официальной войны стал бы только больной на всю голову диверсант. Древний двухсотлетний магический двигатель взрываться сам вроде не собирался, но даже если вдруг, то по таящейся внутри него энергии он уступал средних размеров авиабомбе и корпус бы не пробил. Шлюпок на борту имелось вполне достаточно, чтобы все пассажиры и экипаж доплыли до берега, вдоль которого и станет происходить плавание. Команда на готовящих бунт людей вроде бы не смахивала, да и какой смысл становиться морскими разбойниками на корыте, примитивнее которого только пироги каких-нибудь голозадых дикарей? Ссыльнопоселенцы тоже не выглядели людьми, готовыми на массовые беспорядки. Большая их часть была разорившимися крестьянами, которые не смогли заплатить сначала налоги, потом набежавшую по ним пеню и в результате оказались поставлены перед выбором: ехать с семьей на окраину страны, которую надо было кем-то заселять, или оказаться там же, но одному и в составе команды шахтеров или лесорубов.

— Олег, дык это, я тебе верю, но оно того… может, чуйка твоя из-за чего другого бесится? — почесав в затылке, предположил Святослав, наблюдая за метаниями своего друга по палубе. Корабль тем временем медленно и неторопливо удалялся от Владивостока, потихоньку исчезающего вдали. — Время-то, дык, идет, а вроде, ну того, все хорошо покудова. Токмо люди, дык, на тебя маленько косятся.

— Фиг с ними. — Олег пребывал в каком-то странном состоянии отрешения, вызванном не то близостью к дому, не то накопившейся усталостью. — Ты чего панцирь-то снял? Он же на тебе сошелся вроде.

— Дык, натирает. Особливо грудь, — пожаловался Святослав, избавившийся от с немалым трудом нацепленной на него брони.

Как известно, в армии есть только два размера: слишком маленький и слишком большой. Вот как раз последнего в гиперборейском аресенале у Олега найти не получилось, хотя, может, виноват и тот факт, что боевой маг очень плохо искал. А ведь оба его друга отличались габаритами заметно большими среднестатистических. Впрочем, при наличии более-менее нормальной мастерской и некоторого количества времени данную проблему можно будет решить. Найти в металле доспехов те участки, где нет никаких энергетических компонентов, да и прорезать их, чтобы нарастить броню. Конечно, внешний вид артефактов существенно пострадает, да и заплатки явно станут слабыми местами на фоне остальной поверхности, ну да Святослав и Стефан ребята совсем не привередливые.

— Дык, случись чего, тады надену…

— Тады поздно будет, — передразнил его оракул-самоучка и прислушался к себе: не исчезло ли дурное предчувствие. Увы, оно только окрепло, и теперь чародей был твердо уверен в неизбежности потихоньку подступающих проблем. Вот только откуда они придут, оставалось решительно непонятно. — Беги цепляй ее обратно. Я вот зуб даю, что прямо сейчас за нами следят какие-то очень недружелюбные глаза. Только не пойму, где они есть: океан чист, небо тоже, да и по берегу не скачет никто.

— Дык, под водой? — предположил Святослав, ткнув пальцем за борт. — Я, дык, в книге фотографию морского змея видел. Так он, дык, там корабль, того… проглотил.

— Потому мы и идем вдоль берега… — покачал головой Олег, тоже в свое время натыкавшийся на информацию о грандиозных титанах, населяющих недра океана.

Собственно, они и являлись одной из причин того, что столь бурное развитие претерпел летающий транспорт. Кракены, левиафаны и иные твари, то ли выведенные древними колдунами для чуть не погубившей Землю войны, то ли самостоятельно мутировавшие под воздействием магии из относительно нормальных животных, вопреки моряцким байкам нападали на корабли не так уж и часто. Дерева и железа много, органики мало. Ну и зачем им понадобится такую штуку атаковать, когда ее сожрать нельзя? Но если вдруг в монстрах просыпался охотничий азарт или инстинкт защиты территории, в трех случаях из десяти это кончалось гибелью гражданского судна. У военных статистика была получше, по инцидент с ушедшим на дно многопушечным крейсером никого бы не удивил.

— Здесь слишком мелко для чудовищ морских глубин. Кстати, ты пушки проверил? Все?

— Проверил. Дык, нету их… — кивнул Святослав. — На корме и на носу — там того… пищалей пара крупнокалиберных стоит. Но они, тудыть их в качель, заряжены.

Понятное дело, эти новости Олега не сильно порадовали. Однако вопреки его скептицизму и плохим предчувствиям плавание проходило, в общем и целом, нормально. Со скоростью около десяти километров в час «Ржавая корова» тащилась вдоль берега, и самым страшным происшествием на ее борту стал маленький скандал, случившийся, когда какой-то матрос попытался налить замерзшему как ледышка десятилетнему мальчугану стакан водки и не угостил его отца. Короткий весенний день плавно перешел в вечер, а неторопливо движущееся судно тем временем уже почти достигло крупнейшего из прибрежных поселков, приписанных к Стяжинску. Там даже самая настоящая пристань была, пусть и сильно обветшавшая за почти полной ненадобностью. С матом и руганью забегали матросы и ссыльные, которых капитан отрядил вычистить трюм от скопившегося там навоза, несмотря на не сильно ласковую погоду. А ведь воздух к этому моменту хотя и слегка прогрелся, но вряд ли достиг нуля по Цельсию. Чуть позже этого сделать было нельзя, поскольку за такую кучу дерьма, вываленную у самого пирса, местные будут бить команду вплоть до ее отплытия.

И, видимо, продукты пищеварения овец, коз, коней и прочей мясо-молочной живности, щедро посыпавшиеся в воду, стали последней каплей, возбудившей нешуточный аппетит у той пакости, сопровождавшей груженный людьми и скотом корабль, которую Олег почувствовал, еще когда судно стояло в гавани Владивостока. А может, она просто терпеливо дожидалась того момента, когда в высоких бортах наконец-то откроются обычно наглухо задраенные проемы над самой ватерлиний, через которые выбрасывали в море скопившийся в трюме мусор.

— А-а-а! — Услышав человеческие вопли, впрочем, почти потонувшие в дружном хоре испуганного ржания, блеяния и рычания, Олег внезапно успокоился. Смутно ощущаемая им на протяжении многих часов угроза наконец-то явила себя, и, раз люди кричат, а корабль не тонет, она не так и страшна. Да и потом, до берега буквально рукой подать, суша метрах в трехстах, до поселка меньше полутора километров осталось. Если понадобится, он и своим ходом дальше доберется, причем даже не снимая доспехов.

— Кракен! Кра-а-акен!

О борт что-то заскрежетало, и через край палубы переползло длинное толстое щупальце черного цвета, толщиной примерно с человеческое бедро. Причем помимо относительно безобидных присосок, свойственных обычным осьминогам, данная конечность имела на своем конце некоторое подобие безглазой змеиной пасти. Страшные челюсти с мелкими кривыми загнутыми зубами в несколько рядов распахнулись и немедленно попытались укусить первый же нащупанный жуткой конечностью объект. Вот только поскольку им оказалась выставленная на палубу печка-буржуйка, на которой грелся чай для снующих по палубе матросов, то угощение морскому монстру не очень понравилось. Подавившаяся горячим металлом, углями и кипятком тварь мигом убрала пострадавшую часть тела обратно в море. К сожалению, на смену одному щупальцу уже пришло несколько десятков других, перевалившихся через борт и пытавшихся нащупать чего-нибудь вкусненькое.

— Отставить панику, салаги сухопутные! — рявкнул боцман, вооружившийся непонятно откуда появившимся здоровенным тесаком, покрытым подозрительными пятнами и больше напоминающим двуручную саблю. Взмах, может, и не очень чистого, но зато очень тяжелого и достаточно острого клинка почти перерубил ловчий отросток, пытавшийся ухватить корабельного кота, с оглушительным мявом метавшегося по палубе. — Это лишь стая молоди!

— Сами уже догадались… — буркнул Олег, понимая, что кричавший не ошибся и «Ржавую корову» действительно атаковал кракен. Вернее, сразу несколько молодых кракенов, действующих совместно. Отличающиеся от обычных головоногих так же, как вампир отличается от свежего трупа, гибриды спрутов и чего-то еще, скорее всего, демонического, вовсе не сразу рождались наделенными сильнейшей магией воды и тьмы хтоническими монстрами, способными жрать китов, опустошать прибрежные города и уволакивать на дно морское линкоры. Из кладки отложенных где-то на дне океана яиц практически одновременно появлялись относительно небольшие моллюски размером с человеческую руку, всей стайкой бодро устремляющиеся к ближайшему мелководью.

В течение многих столетий будущие короли морских глубин отъедались до своих легендарных габаритов, постепенно откочевывая все дальше от берега и погружаясь все глубже. И — уменьшаясь в числе. Кого-то съедали другие, пока еще более крупные морские хищники, кого-то вылавливали люди, а кого-то убивали собственные братья и сестры, с возрастом становящиеся все более и более нетерпимыми к сородичам. По-настоящему древние кракены, чьи останки иногда выбрасывало на берег после наиболее сильных штормов, в трех случаях из пяти гибли в поединках с себе подобными. И буйство стихии, скорее всего, являлось как раз-таки следствием дуэли двух виртуозно управляющих силами моря монстров, сцепившихся друг с другом на огромной глубине.

— Блин, да отцепись ты, закуска к пиву!

Там, где стоял боевой маг третьего ранга, борт корабля штурмовал другой кракен. Может, и не такой резвый, зато, видимо, более крупный. Его щупальца были заметно толще, а о борт слегка накренившегося в его сторону судна неприятно скрежетали когти пытающегося взобраться наверх по гладкой поверхности монстра. Скорее всего, у него это получится, причем скорее рано, чем поздно. И тогда атаки многочисленными очень сильными и цепкими, да к тому же зубастыми конечностями станут прицельными. А еще придется опасаться двух коротких, но очень мощных когтистых лап и основной пасти, расположенных на чуть вытянутом теле кальмара-мутанта.

Ситуацию ухудшало еще и то, что по чистой случайности щупальце молодого кракена мазнуло по панцирю Святослава, который тот по настоянию своего друга все же нацепил на себя вновь. Мазнуло — и напрочь присосалось к нему. Бывший крестьянин со всей силы вцепился в очень кстати оказавшуюся рядом палубную надстройку и только потому до сих пор не оказался уволочен сначала за борт, а потом и в утробу чудовища, стремящегося, несмотря на трудности, добраться до редкого для него сухопутного мяса. Олег сжег попытавшуюся цапнуть его друга пасть до состояния угля, но щупальце упорно не желало отпускать свою добычу. Даже после того, как чародей принялся рубить его топорами, вгрызавшимися в пружинящую плоть моллюска с огромной неохотой.

— Дык, быстрее! Дык, не могу! — не хуже слона трубил Святослав, а дерево надстройки трещало и сминалось под его пальцами, не выдерживая грубой физической силы. Впрочем, а только ли ее одной? Имелось у Олега некоторое подозрение, что его друг на одних инстинктах применяет нечто вроде столь любимых в Азии техник развития тела. А как иначе объяснить тот факт, что небольшой относительно кракена человечек может противостоять грубому напору щупальца твари? Впрочем, коты ведь тоже намного меньше людей, а иной раз вцепятся в диван или кровать так, что просто не отдерешь… — Да колдани ты, ну этого, на него чем-нибудь уже! Дык ты ж целитель! Мускулы ему судорогой сведи!

— Не получается! — сплюнул прямо в проделанную им топором рану Олег, который уже пытался это сделать. И неоднократно. Увы, похоже, физическое и энергетическое строение кракена слишком отличалось от того, с чем чародей привык работать. — Ну-ка, зажмурься, сейчас еще раз полыхну!

Древнее оружие исправно выкачивало из монстра магическую и жизненную энергию. Жаль только, что было их у громадного чудовища слишком много, а пропускная способность артефакта все же имела свои ограничения. Наверное, требовалось не меньше десятка владельцев подобного оружия, чтобы тварь почувствовала некоторый упадок сил. Ну, может быть, хватило бы и пятерых. Но одного совершенно точно было слишком мало! Вновь вложив практически весь имеющийся запас энергии в сотворение огня, Олег добился того, что находящаяся чуть в стороне Святослава часть щупальца вспыхнула под излившимся с пальцев чародея потоком гневно ревущего пламени. Увы, воздействовать магией непосредственно на ту часть конечности, которая держала его друга, не получалось. В прошлый раз благодаря с трудом сошедшимся на его могучей фигуре доспехам маг-погодник даже не нагрелся, как и все на расстоянии сантиметров сорока от древнего панциря.

Однако в этот раз волшебнику все же улыбнулась удача: чуть ниже края борта раздалось злобное шипение-клекотание, а потом присоски отпустили свою добычу, чтобы ничего не мешало терзаемой болью ловчей конечности погрузиться в море, погаснуть и охладиться. Под палубой чего-то загрохотало. Ссыльные явно не намеревались так просто сдаваться тем тварям, что полностью или частично смогли пробраться внутрь судна через отверстия, предназначенные для выброса мусора и слива воды. Впрочем, вряд ли через те дыры могло протиснуться что-нибудь близкое по размерам к тому монстру, который сейчас карабкался на палубу. В отличие от истинных осьминогов и кальмаров, кракены имели скелет, пусть даже и состоящий из очень гибких хрящей, а потому им не удавалось пролезать в мелкие относительно размеров чудовищ отверстия.

Те люди, которые оборонялись на палубе, собрались в ее центре, куда щупальцам молодых кракенов было сложнее достать. Ружейный треск время от времени прерывался гроханьем гранат, а засевший на мачте капитан оказался колдуном и при помощи посоха периодически отправлял куда-то за борт пусть жиденькие, но тем не менее молнии. Экипаж «Ржавой коровы» был вовсе не беззащитен, хотя и плавали моряки всего лишь на лесовозе, а не на пиратском фрегате. Пули рвали плоть мелких чудовищ, и парочка головоногих габаритами поменьше остальных, похоже, уже успела разочароваться в своем выборе добычи и свалила подальше, отлипнув от судна и плюхнувшись обратно в океан. Однако для троицы их более крупных собратьев возможность полакомиться людской плотью явно выглядела куда завлекательнее риска испытать немного боли из-за стальных или свинцовых заноз. Сразу два кракена почти одновременно вползли на нос судна, явив свои длинные бочкообразные тела с большими глазами, чуть ниже которых находилась вытянутая вперед пасть с несколькими крупными клыками. Лапы, которыми твари цеплялись за корпус, наверняка кое-где пробив его когтями, практически терялись в массе щупалец, однако не стоило о них забывать, поскольку эти конечности умели не только бить или рвать, но и вроде бы могли довольно метко бросать подвернувшиеся под них предметы.

— И-раз! И-два! — Как оказалось, засевший на мачте капитан припрятал пару козырей в рукаве. Почти в буквальном смысле. Фиалы, извлеченные им из кармана кителя, на пару секунд зависли в воздухе перед морским колдуном и воспламенились, а потом сорвались в полет, словно маленькие управляемые снаряды. Кракены могли довольно ловко махать своими щупальцами, но все же недостаточно ловко, чтобы те заменили им систему ПВО. Алхимические зажигательные гранаты врезались точно в лбы тварей и вспыхнули огнем, на который было больно смотреть, столь яркой оказалась вырвавшаяся на свободу плазма. Олег слышал о напалме достаточно жгучем, чтобы проплавить танковую броню и, похоже, сейчас узрел его алхимический аналог. Лишь за жалкие доли секунды не меньше нескольких десятков килограмм плоти оказалось превращено в вонючий дым. А потом пламя погасло и кракены, которым выжгло если и не весь мозг, так по крайней мере большую его часть, в агонии замолотили всеми своими конечностями по палубе, друг другу и вообще всему, что под них подвернулось.

Один из них зацепил своей лапой якорную цепь и схватился за нее, словно за огромный кистень. Монстр не пытался кого-то размазать специально… наверное. Однако он размахивал весящей никак не меньше пары тонн железякой с тяжелым грузом на конце, словно мухобойкой. Как результат — сгрудившихся в центре палубы людей разметало, кого-то вышвырнуло за борт, капитан свалился с мачты, об которую с чудовищной силой ударился якорь, а сама мачта треснула, накренилась и стала падать, обрывая тросы, фиксирующие паруса. Прямо на Олега и Святослава. Вероятно, там уже был какой-то внутренний дефект, который и без посторонней помощи проявился бы в самом ближайшем времени. Бывший крестьянин успел увернуться, а вот обладатель деревянной ноги на своем протезе неловко поскользнулся, упал на четвереньки и потому замешкался, после чего последовал сокрушительной силы удар, от которого треснули и проломились доски палубы.

«Вот черт! Мне надо к доктору…» — ошалело подумал боевой маг, радуясь тому, что привычно заблокировал себе болевые ощущения еще в самом начале нападения кракенов.

Машинально запущенное им диагностическое заклинание выявило множественные внутренние повреждения. Позвоночник остался цел, но только чудом. Трещины костей и пара разрывов связок не в счет, как и ушиб всего тела. Сотрясение органов и деформация тканей, вызвавшие внутренние кровотечения, могли оказаться опасными… Но не для целителя, находящегося в сознании и способного пережать нужные сосуды одной только силой воли. Были бы в руках древние топоры — и он бы вообще в течение пары минут на ноги встал. Увы, древнее оружие оказалось выпущено из рук в момент удара и, видимо, отлетело в сторону очень далеко, поскольку не отзывалось. Или застряло, придавленное мачтой. Однако паниковать чародей не стал, чисто физические повреждения он мог вылечить у себя и сам. Даже такие сложные, как раскрошенные в труху позвонки и разможженный до состояния каши спинной мозг. Вопрос лишь в том, сколько времени для этого потребуется…

Когда волшебник отвлекся от своего внутреннего состояния на окружающий мир, то в уши ему ударил звук, показавшийся до дрожи знакомым и напомнивший о пиратской базе. Визг женщины, которая то ли готовится родить, то ли думает, что готовится. Еще к нему примешивались моряцкая брань и стоны раненых, а также запахи крови, спирта и медикаментов…

«А, нет, к доктору уже не надо. И так прямиком в корабельный лазарет попал».