Глава 25
Я медленно приходила в себя. Вернувшееся чувство осязания первым дало понять, что ничего хорошего меня не ждет. Я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Они были привязаны к холодному полу, и когда я потянула руки, веревки врезались в запястья.
О черт.
Потом вернулось обоняние. В ноздри ударил плесневелый запах — знакомый, однако я не могла выудить из памяти воспоминание, где уже его ощущала. С усилием приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в металлические балки наверху.
Свечи давали мало света, но в тенях, создаваемых их мерцающим танцем, я разглядела баскетбольное кольцо без щита. Опустив глаза, прошлась взглядом по глубоким царапинам на полу, пока те не исчезли за нарисованной белым мелом линией — кругом. Сам круг тоже пересекали линии, только прямые. Я повернула голову, поморщившись от тупой боли в висках. И там линии.
Слегка искривленная пентаграмма. Дело дрянь.
Я находилась в старом спортзале на нижнем этаже нашей школы, связанная в самом центре пентаграммы и… что это лязгает? Выгнув шею, я попыталась рассмотреть что-либо за сотней белых свечей, поставленных вдоль всей линии круга.
В тенях двигались какие-то существа. От тихого лязганья их зубов и поросячьего повизгивания у меня кровь стыла в жилах. Истязатели.
— Очнулась? Хорошо, — раздался из теней протяжный голос с сильным южным акцентом. — Ну что ж, приступим.
Я резко опустила подбородок, устремив взгляд себе в ноги. Паймон снял пиджак, вытащил из-за пояса красную рубашку. Он подошел к краю круга, остановился и, глянув вниз, шагнул назад. У меня возникло нехорошее подозрение.
— Не будешь входить? — спросила я.
Паймон, откинув голову, рассмеялся.
— Эта прелестная, немного искривленная пентаграмма может с легкостью превратиться в демоническую ловушку, так что мои лоферы ни на сантиметр не пересекут этой линии.
Мои руки сжались в кулаки, и кольцо впилось в кожу.
— Разве это не затруднит сотворение заклинания?
— Ничуть, моя дорогая, — ответил он, опустившись на колени. Ирокез у него на голове был длиннющим. — Для этого я и привел своих лакеев. Ко мне, лакей!
Из теней слева от меня вышел еще один демон. Я его раньше не видела, но улыбка у него была просто жуткая. С трудом сглотнув, я переводила взгляд с одного демона на другого. Никто не придет и не спасет. Не знаю, выжил ли Зейн в битве с Геллионом. Рот, наверное, даже понятия не имеет, что меня схватили. И я сама не смогу защитить себя, если только с помощью какого-то фокуса не сниму с себя веревки. В этот момент я осознавала три вещи. Мы все попали: я, человечество и вселенная.
— Признаюсь, Набериус меня разочаровал. Он должен был доставить тебя без моего вмешательства. Покажи ей, как я был тобой недоволен.
Лакей помахал левой рукой, на которой не хватало четырех пальцев. Остался только один — средний.
— Они отрастут. Медленно.
— И болезненно, — добавил Паймон с радостной улыбкой. Он плавно поднялся. — Ладно, Набериус, пролей кровь Лилит. Не буду же я торчать здесь всю ночь.
Исполнительный слуга осторожно перешагнул линию круга и тоже встал на колени. У меня упало сердце.
— Подожди!
Набериус схватил мою руку одним пальцем. В другой его руке блеснуло что-то металлическое.
— Подожди, я сказала!
Паймон вздохнул.
— Теперь будешь меня умолять? Захочешь перейти на темную сторону? У тебя уже была такая возможность, моя дорогая. Я убью тебя, когда закончу со всем этим. Ну, наверное, поразвлекусь с тобой сначала, но потом все равно убью.
К горлу подкатила паника, но я знала, что если поддамся ей, это будет конец. С гулко бьющимся сердцем я попыталась подтянуть к себе ближайшую к Набериусу руку, но веревка держала крепко.
— Почему?
— Почему? — передразнил Паймон меня.
— Почему ты это делаешь? — У меня пересохло во рту. — Ты на самом деле хочешь начать Апокалипсис? Ты на самом деле думаешь, что это сработает?
Паймон откинул голову назад.
— Апокалипсис? — Он рассмеялся, и его грудной смех эхом пронесся по спортзалу. — О, дорогая моя, так думают Стражи?
— Ад тоже так думает.
— Так думает Босс? Потрясающе! Апокалипсис, конечно, сулит веселые времена, но мне нет до него ни малейшего дела.
Я была поражена до глубины души.
— Ты… ты не хочешь выбраться из Ада?
— Ох, ну какой же демон не хочет выбраться из Ада? Возьмем меня, к примеру. Я служу Боссу больше двух тысяч лет. И мне ничего не хочется так сильно, как сказать этой жизни «оревуар», но я здесь не потому, что так хочу, а потому, что так нужно. Как и ты, я лишь еще одно средство достижения замысла.
— Я… я не понимаю. — И я действительно не понимала.
Губы Паймона, широкие и выразительные, искривились в усмешке.
— Что ж, в этом есть своеобразная ирония. И это печально.
— Правда? — Набериус теребил мою руку, пытаясь повернуть кольцо. — Тогда объясни мне. Если я умру, то хотелось бы знать, по какой причине.
Паймон оглянулся, затем снова взглянул на меня.
— Ты когда-нибудь любила?
— Что? — Вот уж не ожидала подобного вопроса.
— Я спросил: ты когда-нибудь любила?
— Я… — Я не знала. Я любила Зейна, но как мужчину или как брата? Я не была уверена. А Рот… Наверное, я бы полюбила его со временем. Или уже была немного влюблена. — Я не знаю.
— Интересно, — отозвался демон. — Когда любишь, рискнешь всем ради счастья любимого. Даже концом мира. — Он пожал плечами. — Когда тебя разлучили с любимым, ты сделаешь всё что угодно, чтобы воссоединиться с ним. Абсолютно всё. Что? Ты выглядишь такой шокированной. Думала, демоны не могут любить? Могут. Наша любовь мрачноватая и, возможно, извращенная. Мы любим до самой смерти. Большинство бы не захотело оказаться объектом нашей любви, но то, что мы чувствуем, изменить невозможно.
Я не понимала, какое отношение его любовь имеет к возрождению Лилин. Может, он считает, что его любимая перевоплотится в одну из них?
Паймон закатил глаза.
— Вижу, ты так ничего и не поняла… Я говорил о твоей маме. Вот почему в этом есть своеобразная ирония.
— О Лилит? — пискнула я.
— Ты не можешь назвать ее мамой? Уверен, это согрело бы ее холодное сердце.
— Нет, не могу.
Он прошел вдоль линии круга.
— Твою маму держат в огненной пучине Ада — там, куда отправляет демона демоническая ловушка. Пока Босс в Аду, никто не может приблизиться к огненной пучине или выбраться оттуда. Единственный способ вытащить Лилит — выманить Босса на землю. Сейчас наступит Апокалипсис или потом — не важно. Босс выйдет на поверхность, если возродятся Лилин. Всего одна минута с любимой стоит риска потом вечность провести без нее.
— Ведь огненную пучину некому будет охранять, — заканчиваю я.
Паймон одобрительно хлопает, я же переживаю легкое потрясение. Все это он делает для того, чтобы освободить Лилит, потому что любит ее? Это так странно и…
— Набериус?
— Подожди! — Паника начала переходить в ужас, а это было намного хуже. — Почему ты так уверен, что заклинание сработает? У тебя даже нет «Малого ключа»?
Паймон нахмурился.
— Зачем мне «Ключ»? У меня была Лилит. Я помог ей сбежать, чтобы она родила тебя.
— Ты любишь ее, поэтому помог ей переспать с другим?
— Только так мы могли воссоединиться, — пожал плечами он. — И ты готова. Я вижу твою запятнанную душу.
Не знаю, что больше всего меня удивило: то, что демон может видеть душу, то, что у меня есть душа, или то, что он считает ее запятнанной. Я просто смотрела на него, крутя левым запястьем в надежде освободиться.
— Когда я узнал, что Босс послал на землю Астарота, я понял, что для меня это просто подарок. Он, похоже, решил, что мне нужен «Малый ключ», и отправил за ним Кронпринца. — Паймон громко расхохотался, откинув голову. — Надо же так облегчить мне задачу! Мне оставалось только подождать, когда Рот залезет тебе в трусы. Это было лишь делом времени. В конце концов, он демон. Я чувствую запах твоего плотского греха, Лейла.
Я не знала, как пахнет плотский грех, но от меня им уж точно не пахло. Я уже было хотела указать на огромную промашку в его плане, но вдруг поняла: если Паймон узнает о том, что я еще девственница, то примется сам устранять эту досадную оплошность.
Если же Паймон останется в неведении относительно этого, то пусть для меня все и окончится плохо, но человечеству и Земле ничего угрожать не будет. Заклинание не сработает. Лилин не возродятся, и Паймон не сможет освободить Лилит. Я оцепенело смотрела на демона. Я, скорее всего, умру, но есть вещи поважнее моей собственной жизни. Может быть, принять свою судьбу мне помогла кровь Стража, потому что я не была готова умирать. Я еще столько всего не испытала в этой жизни. Это нечестно.
Или, может быть, это была человечность, которой я научилась у Стейси и Сэма.
Опустив голову на холодный пол, я уставилась на темные потолочные балки. Набериус наконец выкрутил кольцо на моем пальце так, чтобы сосуд с кровью смотрел в нужную сторону. Он ударил по нему тупым концом кинжала, разбивая поверхность.
Я прикусила губу от боли в руке, по пальцам потекла прохладная липкая жидкость. Как только она закапала на пол, пламя свечей задрожало.
Щелканье и лязганье вокруг оборвались.
— Мертвая кровь Лилит, — произнес Паймон. — Живая кровь ребенка Лилит.
Быстрый взмах руки Набериуса, и запястье защипало от пореза. Он был неглубоким, практически царапиной, на которой взбухали крошечные бордовые капли. К локтю скатилась тоненькая струйка крови.
— А теперь, — сказал Паймон, — тебе осталось только забрать душу.
Он не знает, что это уже случилось? Охваченная тревогой, я распахнула глаза. Паймон низко и грубо выкрикнул что-то на незнакомом языке. Послышалось движение, и я вытянула шею, чтобы увидеть, что там позади меня.
Вперед выступили тени и, когда они приблизились к свечам, у меня вырвался стон. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Я неистово задергалась, пытаясь вырваться из пут.
Волоча обмякшие тела, к пентаграмме приблизились четыре Истязателя. Двое несли Зейна, двое — Рота. Оба выглядели так, словно побывали в мясорубке. Одежда была изодрана. Шея и грудь — все в крови.
Паймон улыбнулся, как довольный родитель.
— Тебе интересно, как я заставил Истязателей мне повиноваться?
— Нет, — хрипло ответила я.
— Представь, какими страданиями они будут питаться, как только Лилин превратят Землю в свою игровую площадку, — все равно объяснил он. — Набериус?
Демон поднялся и осторожно, чтобы не задеть прочерченной линии и свечей, вышел из круга. В его руке этот кинжал…
Пламя свечей снова дрогнуло, и я глянула на свою руку. Капля крови скатилась на пол и прожгла его, словно кислота. Удивляться этому не было времени.
— Вернемся к моему вопросу относительно любви, — сказал Паймон, встав позади Истязателей, которые держали Рота и Зейна. — Ты любишь их? Что, если я захочу, чтобы ты забрала душу Стража?
В ушах у меня поднялся гул, когда я посмотрела в глаза Паймона — в них ясно читалась жестокость.
— Нет.
— Я и не думал, что ты так легко согласишься. — Паймон понаблюдал, как Набериус обошел Рота. Темноволосая голова принца была безжизненно опущена, грудь едва поднималась и опускалась — только так я могла понять, что он все-таки дышит. Набериус приставил к его шее нож, а он даже не шелохнулся. — Его поймали, когда он пришел на помощь этому Стражу. Ужасная глупость, не правда ли? Демон, помогающий Стражу? Хотя, с другой стороны, он наверняка пришел спасать тебя.
Я так дернулась в веревках, что обожгло кожу и мышцы.
— Отпусти их.
— У меня другой план, — улыбнулся Паймон. — Если ты не заберешь душу Стража, Набериус с радостью отрежет Кронпринцу голову.
— А мне страсть как хочется это сделать, — добавил Набериус.
К гулу в ушах добавился громкий стук колотящегося сердца. Меня затопил ужас.
— Нет. Вы не можете… не можете этого сделать.
— Могу и сделаю, — рассмеялся Паймон. — Или ты заберешь душу Стража, или я убью Рота. Я знаю, как невероятно глупы и наивны девочки-подростки, но ты же не хочешь, чтобы твоего первого мужчину обезглавили прямо у тебя на глазах?
Рот не был моим первым мужчиной… никто им не был, но какая разница? Я не могла позволить этому случиться. Мощная, бессильная ярость кипела во мне, до предела растягивая кожу.
— И он не просто умрет, — продолжил Паймон. — О нет, он будет умирать вечно. — Молниеносно двигаясь, он схватил Рота за волосы и резко дернул его голову назад. — Так ведь, Ваше Высочество?
По телу Рота пробежала крупная дрожь, глаза открылись.
— Пошел ты, — выплюнул он.
— Как невыносимо скучно.
Паймон разжал пальцы на его волосах, но Рот не опустил головы, и наши взгляды встретились. Для того, кто находился в столь плачевном физическом состоянии, его глаза были полны жизни и… предупреждения. Паймон взглянул на Зейна.
— Рот окажется в огненной пучине, что гораздо хуже смерти.
Меня сковал ужас. Я не могла лишить Зейна души и наблюдать за тем, как он обернется монстром, подобным тому, каким стал Петр. И я не могла позволить им убить Рота.
— Так каков твой ответ, Лейла?
Низкий, жуткий звук вышел из груди Рота:
— Лейла…
Мой взгляд метнулся к нему. Его расширившиеся глаза светились.
— Я не могу.
— Не надо, — прорычал он. — Не надо делать… — Кинжал сдвинулся, и лезвие впилось в его шею, а из раны хлынула кровь.
— Стойте! — закричала я. Руки не слушались, и я даже не могла сжать их в кулаки. — Перестаньте!
Паймон поднял руку, и Набериус отступил.
— Да?
— Лейла, ничего не говори! Ты…
Набериус заставил его замолчать ударом кулака.
— Мне не нужно забирать его душу, — хрипло выговорила я. — Я уже забрала другую — тоже чистую.
Паймон мгновение смотрел на меня, а потом лающе расхохотался.
— Так, так, так. Какой интересный поворот.
— Да. Да! Это был Страж. Я забрала у него душу. — Я дышала как-то слишком быстро и странно. Один вдох. Два выдоха.
— Хм… Я этого не ожидал.
Судя по всему. Демон был сбит с толку. Может, этот грех он почувствовал и принял за плотский? Впрочем, какая теперь разница. Он щелкнул пальцами.
Истязатели бросили Зейна на пол, и он так и остался там лежать бездвижной грудой плоти и костей. Секундой позже Набериус очутился позади него, схватил его за волосы и дернул голову на себя, открывая шею.
— Несмотря на все сказанное и свершенное, знаешь, как мы говорим о Стражах? — губы Паймона медленно растянулись в усмешке. — Хороший Страж…
Набериус приставил свой отвратный кинжал убийственно острым краем к горлу Зейна.
— …мертвый Страж, — закончил он.
— Нет! — закричала я, и моя спина выгнулась дугой.
Опухшие веки Зейна чуть приоткрылись.
Я откинула голову назад, и меня оглушил мой собственный крик. В голове, как в фотоальбоме, замелькали образы, сливающиеся в одно целое, и обрушились на меня такой дикой болью, которой я еще не ведала.
Ярость выпустила на волю сидевшего во мне демона.
Я дернулась вперед. Веревки на руках натянулись, узлы на концах разошлись и полопались, освобождая меня. Теперь ноги. Через пару секунд я стояла. Воздух не проходил через горло. Вместо него шел огонь, опаляя внутренности, растекаясь по венам. Я сгорала изнутри. Мускулы напряглись. На пальцах выросли когти. Зрение обострилась, окрасив мир красным. Кости с болью ломались и снова срастались. Кожа натянулась и истончилась, вокруг нее дрожал от напряжения воздух. Одежда рвалась, пока мое тело менялось, обрастая мускулами и увеличиваясь. Кроссовки распались надвое. Всю голову покрывали тонкие пряди волос. Спина взорвалась болью, но это была приятная боль, приносящая сладостное облегчение — мои крылья развернулись и выгнулись высоко над головой.
Я подняла руки, и сердце потрясенно затрепетало. Моя кожа была черно-серой, мраморной, отражающей единение двух рас. Великолепное смешение Стража и демона, которого я так долго держала внутри взаперти.
— Взять ее! — закричал Паймон.
Истязатели, принесшие Зейна, бросились ко мне как раз в тот момент, когда Рот рванулся назад и освободился от державших его демонов.
Я машинально, даже не задумываясь, подчиняясь каким-то врожденным инстинктам, подняла голову, обнажила зубы и зашипела.
Я схватила первого Истязателя за горло, глубоко погрузив в него когти, и тут же бросила, услышав приятный слуху хруст. Со вторым Истязателем я поиграла — сцапала за шею и подняла в воздух. Хриплый поросячий визг вызвал у меня довольный оскал. Развернувшись, я швырнула демона в стену над трибунами.
Переступив свечи, я расправила крылья.
Окровавленный и страшно избитый Рот усмехнулся мне, отбрасывая в сторону одного из Истязателей.
— Ты и в дурацком каменном обличье сексуальна. — Его взгляд опустился ниже. — А может, даже еще сексуальнее. Черт.
— Взять их! — взревел Паймон. — Убить! Сделайте что-нибудь!
Он стоял рядом с Зейном. Я повернула голову к нему, стремительно оттолкнулась от пола и, приземлившись рядом, ударила его со всего маху рукой. Он отлетел назад, кувыркнувшись в воздухе.
Я опустилась перед Зейном на колени и осторожно перевернула его на спину.
— Зейн?
Его глаза были открыты, и он отчаянно моргал.
— Я в порядке. Порез совсем неглубокий. — Он сжал мою руку своей — человеческой. Контраст был ошеломителен еще и потому, что мы поменялись ролями. Его взгляд скользнул вверх по моей руке, к месту, где по швам разошелся рукав кофты. Губы Зейна приоткрылись, когда он увидел меня всю.
— Ты…
— Лейла! — закричал Рот.
Развернувшись, я ударом сшибла бросившегося на меня Истязателя. С ним я разделалась, но их тут были десятки, если не сотни. Ими был забит весь спортзал. А за ними ревели существа побольше и поволосатее.
Геллионы.
— Я в норме. — Зейн с трудом встал на ноги. — Я могу сражаться.
— Очень на это надеюсь. — Рот поднял руку, и на полу между нами кольцами свернулась сошедшая с его кожи Бэмби. — Потому что если ты собираешься просто валяться тут и истекать кровью, то фиговый ты Страж.
Затем Рот сменил обличье. Его кожа приняла цвет обсидиана — гладкого и блестящего. Он был больше нас обоих — меня и Зейна, тоже обернувшегося горгульей. Его кожа была другого оттенка, и у него не было рогов, но сходство между нами поражало.
Мы трое разом развернулись, как один.
За Паймоном и Набериусом ждала целая орда демонов.
Они бросились вперед хаотичной массой, и не было времени думать, когда наши тела столкнулись с ними. Вырубив Истязателя, я пригнулась, уходя с пути Бэмби — стрелой пролетев по воздуху, она вонзила зубы в шею Геллиона. Змея свернулась кольцами вокруг чудовища, сжимая его, пока тот не выгнул спину и не взревел. Из раззявленного рта стал валить черный дым, а потом Геллион взорвался.
Рот решил разобраться с Паймоном, а Зейн — поквитаться с Набериусом за неприятный инцидент с ножом у горла. Я бы тоже предпочла прикончить ублюдка вместо того, чтобы выводить из строя одного Истязателя за другим.
— Как же ты меня за все это время достал, — сказал Рот, кружа вокруг Паймона. — Босс немало повеселится, засовывая тебе в задницу горячую кочергу.
— И это говорит самый безобидный щеночек семьи, — яростно прошипел Паймон. — Любимый Принц и домашний питомец Босса.
— Не капай ядом. — Рот припал к полу, и тот затрясся от его веса. — Ты просто завидуешь мне, потому что тебе со времен Инквизиции не разрешали подниматься на землю. Ты всегда все портишь.
— А ты всегда ведешь себя паинькой. — Паймон повел плечами. Рубашка порвалась, и из его спины выросли темные шишковатые крылья. По коже Паймона побежало пламя, пока он не превратился в горящий факел в костюме от Армани. — Я буду с наслаждением ломать ее. Сжигать ее изнутри. Ты услышишь ее крики из самых недр Ада.
Взревев, Рот бросился на него. Паймон встретил его на полпути, и они столкнулись, брызнув во все стороны пламенем, а затем погрузившись во тьму. Паймон бросил Рота прямо в гущу Геллионов, а Рот, пулей метнувшись обратно, обхватил пылающего Паймона, развернулся и швырнул Короля в скопище Истязателей.
Двери в спортзал распахнулись.
Ворвавшиеся в зал Стражи раздирали Истязателей с такой легкостью, словно те были бумажными. Я узнала Эббота и Николая, которые вели Стражей в атаку. Они сразу направились туда, где Бэмби загнала в угол Геллиона. Огромный монстр бросился вперед и схватил Бэмби до того, как она успела обвиться вокруг чудовища. От мощного броска Бэмби отлетела назад и обрушилась на трибуны.
Тревожась за змею, я шмякнула Истязателя о баскетбольный щит и двинулась вперед.
— Лейла? — раздался громкий голос Эббота.
Я остановилась и повернулась к нему. Прозвучавший в его голосе шок также читался и в выражении его лица, и в любое другое время меня бы это рассмешило.
— Похоже, я все-таки не мул.
Может быть, он бы мне и ответил, но вокруг была тьма демонов, которых нужно было убить, и впервые в жизни я бросилась сама в гущу битвы. Бушующая во мне сила Стража пьянила и дурманила не меньше, чем вкус души. И дарила ощущение власти и мощи. Когти Истязателей даже не рвали мне кожу. Я была сильнее, быстрее, чем когда-либо могла себе представить.
Оказавшись рядом с Зейном, я схватила Набериуса сзади. Демон неистово вырывался, но я крепко держала его, и Зейн оторвал ему голову.
Праздновать победу времени не было. Рот боролся с Паймоном, который, увидев, что его мечты рухнули, пытался сбежать. Я направилась к ним, но Зейн меня остановил:
— Нет. Он мне задолжал.
Это шло вразрез с моими инстинктами, но я удержала себя. Зейн поднырнул под руку Паймона и обхватил его со спины. Все трое попятились назад, и я вдруг поняла, что Рот с Зейном тащат Паймона в пентаграмму.
— Отец! — закричал Зейн, и Эббот резко развернулся.
Они собираются загнать Паймона в ловушку!
В то время, как Стражи приканчивали оставшихся демонов, Зейн с Ротом пригвоздили Паймона к пентаграмме, вжав его лицом в пол. Вместе они привязали его, как недавно была привязана я.
— Передавай Боссу привет, — сказал Рот, вдавив колено в спину Паймона и затягивая последнюю веревку. — О, постой-ка. Тебе же там некогда будет говорить. Ты слишком много будешь кричать.
Рот встал, и они с Зейном повернулись, чтобы выйти из круга. Эббот подошел к пентаграмме. Все кончено, подумала я. Наконец-то все кончено. Я переводила взгляд с Зейна на Рота. Оба были в их истинном обличье, пугающие и невероятно красивые.
Рот в своей демонической форме подмигнул мне.
Уголки моих губ дрогнули в улыбке. Я облегченно выдохнула и словно сбросила кожу. Мышцы расслабились и уменьшились. Несколько секунд спустя я снова была сама собой и стояла босая в изорванной и растянутой одежде.
А потом все полетело к чертям.
Паймон издал нечеловеческий вопль, его тело конвульсивно дернулось. Веревки лопнули, освобождая его. Демон поднялся и, схватив ближайшую к себе цель, затащил Зейна в круг. Сердце ухнуло вниз, крик застрял в горле.
— Давай! — закричал Зейн, расширившимися глазами глядя на отца. — Сделай это! Сейчас!
Кровь в венах заледенела. Все находящиеся в пределах демонической ловушки — человек ли это, Страж или демон, — попадают в нее. Зейн упадет в огненную пучину вместе с Паймоном.
Я оцепенела от ужаса.
— Нет!
Рот развернулся, неожиданно вцепился в Зейна и вырвал его из хватки Паймона. Вытолкнув его из круга, он обхватил руками Паймона.
До меня медленно доходило: Паймон не будет покорно сидеть в ловушке. Веревки его не удержат. Кто-то должен его там держать, и Рот сделал свой выбор.
— Прикрой ее! — закричал Рот, не давая Паймону вырваться из ловушки. — Прикрой ее, Зейн!
— Нет! Нет! — Я понеслась к нему, скользя босыми ногами по крови и слизи, как раз когда Эббот кинул в ловушку черную соль. — Рот! Нет!
В это крохотное мгновение, всего лишь долю секунды, золотистые глаза Рота встретились с моими.
— Свобода воли, да? Черт. Хреновая это штука. — А затем он улыбнулся — он улыбнулся — мне настоящей, искренней улыбкой, от которой на щеках появились ямочки. — Я потерял себя в тот момент, когда нашел тебя.
У меня надломился голос. И разбилось сердце.
Зейн обхватил меня руками и развернул к себе, заставив опуститься на колени. Его крылья раскрылись и обернулись вокруг меня, и сам он наклонился, прикрыв меня своим телом.
Вспыхнул красный свет, такой яркий и интенсивный, что ослепил меня, несмотря на защиту Зейна. По спортзалу пролетел воющий ветер. Я закричала. Я кричала, потому что знала, что Рот не издаст ни звука, падая в распростертые объятия огненной пучины. И не переставала кричать, даже задыхаясь от запаха серы. Даже когда от невыносимой жары вся кожа покрылась потом. Я кричала, пока ветер, жар и запах не исчезли.
А потом наступила тишина.
— Мне очень жаль, — прошептал Зейн.
Я высвободилась из его рук, сделала несколько шагов к опаленному кругу, и мои ноги подкосились. Я упала на колени. Место, где стояли Рот и Паймон, было выжжено, пол обуглился.
Кто-то мне что-то говорил. Может быть, Эббот или Николай. Какая разница? Что они могут мне сейчас сказать? Рот пожертвовал собой ради меня… ради Зейна. Демон выбрал вечные муки ради кого-то другого.
Это было невыносимо.
Слезы текли по щекам, смешиваясь с кровью и сажей. Я опускала голову, пока не коснулась лбом пола, и тогда сделала то, что не делала никогда.
Я взмолилась.
Я молилась за Рота. Молилась, чтобы вмешались Альфы. То, что сделал Рот, заслуживает божественного вмешательства. Я молилась, чтобы ангелы снизошли в Ад и забрали его. Я молилась, пока мне не захотелось снова кричать.
Однако молитвы, подобные этим, всегда остаются без ответа.
Что-то прохладное и скользкое коснулось руки, и я медленно подняла голову. Моргнула раз, два и только потом поверила собственным глазам.
— Бэмби?
Огромная змея обвила мою руку и, поднявшись по ней, положила голову мне на плечо. Глаза опять наполнились слезами, но я успела заметить идущего к нам Стража, который уставился на Бэмби убийственным взглядом.
— Сделай это, и это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни, — предупредила я, еле узнавая свой собственный голос.
Страж остановился, затем отступил. Больше к нам никто не приближался.
Мой взгляд вернулся к кругу. Справа на полу была прожжена небольшая дыра — ее выжег Ад. Вот только ничего подобного не было в том месте, где в самом центре стоял Астарот, Кронпринц Ада, который повел себя совсем не как демон.
«Я потерял себя в тот момент, когда нашел тебя».
Я уставилась на это место.
Рота больше не было.
