Глава 17
В воскресенье днем мы с Карлосом сидим на трибунах в спортивном зале и наблюдаем за генеральной репетицией пьесы «Сон в летнюю ночь». Премьера состоится через две недели, и Карлос пишет об этом статью для школьной газеты. Мне поручено сделать фотографии.
Обычно мне нравится экспериментировать со школьным фотоаппаратом; но сегодня воскресенье, и я совсем не хочу здесь торчать. Я предпочла бы оказаться в любом другом месте, только не здесь. Точнее, во вполне определенном месте: рядом с Тэйтом. Мы не виделись всю неделю; не потому что он не звонил, и не писал, и не спрашивал, когда мы сможем увидеться – он делал это каждый день, – а потому, что я была слишком занята. Все навалилось на меня одновременно: просьбы Мии посидеть с Лео, работа в лаборатории, контрольные почти на каждом уроке.
– Декорации по-прежнему убогие, – вполголоса произносит Карлос.
– Не думаю, что это финальный вариант. И ты не можешь писать об этом в статье.
– Похоже, у Пака скоро колготки порвутся в области паха.
– Ты пялишься на его пах? – спрашиваю я, поднимая бровь.
– Ты должна признать, что из Джейка Клайна получился очень шкодливый, но сексуальный Пак.
– А я-то думала, ты все еще без ума от Алана Грегори, – подтруниваю я.
– Так и есть. Я счел, что Джейк может оказаться весьма интересным кандидатом на роль твоего парня, в качестве временной замены, – подмигивает мне Карлос. Он не знает, что мы с Тэйтом снова вместе. И я не собираюсь ему рассказывать. Во всяком случае, пока. Он видел, насколько раздавлена я была после Рождества, и мы неделями ругали Тэйта на чем свет стоит. Ума не приложу, как мне объяснить то, что я приняла его обратно.
– Мне не нужна никакая замена, – говорю я.
– Но ты вообще смотрела на эти колготки? Особенно на то место, где они начинают рваться? Я тебя умоляю!
– Карлос! – Я резко поворачиваюсь к нему и хлопаю его ладонью по ноге.
– Что? – Он с невинным видом пожимает плечами. – Я всего лишь пытаюсь помочь тебе отвлечься.
Мы обмениваемся взглядами и прыскаем со смеху, прикрывая рты руками, чтобы не помешать второму акту пьесы.
Я делаю пару снимков со своего места, а потом подхожу ближе к сцене, чтобы нормально сфотографировать наполовину сооруженные декорации. Этого для статьи должно быть достаточно.
– У тебя телефон вибрировал в сумке, – сообщает мне Карлос, когда я возвращаюсь назад. Он делает пометки в записной книжке и не поднимает на меня глаз, когда я достаю телефон и читаю сообщение от Тэйта: «У меня дома через пятнадцать минут?»
«Я в школе», пишу я в ответ.
Очередное сообщение приходит моментально: «Тогда через двадцать?» Я улыбаюсь, но тут же стираю улыбку с лица, чтобы ее не заметил Карлос.
«Буду».
Он присылает мне код от своих ворот, и я отключаю телефон, сжимая его в ладони.
– Слушай, – говорю я Карлосу. – Мне пора.
– Куда? – спрашивает тот, отрываясь от своих записей.
– В… м-м, лабораторию. Профессор хочет, чтобы я кого-то подменила.
– В воскресенье?
– Знаю. Фигово. Но мне надо идти.
– Но репетиция не закончена.
– Я уже сделала все необходимые снимки. – Я кидаю камеру в сумку и водружаю сумку на плечо. – Позвоню тебе позже, – обещаю я, уже начиная пятиться задом к выходу.
– Ладно, как-бы-друг, – говорит Карлос, вроде бы подшучивая надо мной. Но я чувствую: он и впрямь обижен, что я его бросаю.
Я подбегаю к машине, кидаю сумку на пассажирское сиденье, завожу мотор. Мое сердце уже начинает сильно биться в предвкушении.
У ворот Тэйта я набираю код, и массивные металлические створки открываются вовнутрь, пропуская меня. Я паркуюсь и подхожу к высоким входным дверям. Уже готова постучать, когда вижу, что одна из дверей приоткрыта. Я толкаю ее.
– Тэйт? – зову я. Но никто не отвечает.
В доме темно, только тускло светятся лампочки на стенах.
– Тэйт? – зову я снова, и по-прежнему ничего.
Я прохожу в дом, спускаюсь по ступеням в просторную гостиную. Прижимаю пальцы к стеклу, глядя на бассейн, газон за домом и мерцающий в отдалении Лос-Анджелес.
Я не слышу, как Тэйт подходит ко мне сзади, пока его руки не оказываются у меня на талии.
– Привет, – говорю я, пытаясь повернуться к нему лицом. Но он крепко удерживает меня на месте, целует в шею, скользя губами по коже. Ощущения пронзают меня, как электрический ток, которого больше не сдерживают провода. Все внутри меня потрескивает и вспыхивает и опаляет кончики моих пальцев, прижатых к холодной поверхности стекла.
Затем он убирает одну руку и разворачивает меня лицом к себе. В его руке я вижу небольшую синюю коробочку, обвязанную белой лентой.
– С днем Святого Валентина, – просто говорит он.
Я забираю у него коробочку, держу ее на ладони, осознавая, что впервые в жизни получила подарок на этот праздник.
– А у меня для тебя ничего нет, – расстраиваюсь я. Хотя что я могла бы купить человеку, который ни в чем не испытывает недостатка.
– Нет, есть, – нежно произносит он. – Ты здесь – это все, что мне нужно.
Я поднимаю бровь, а потом начинаю развязывать ленту. Открыв коробочку, резко перевожу взгляд на Тэйта.
– Это…
– Только не говори, что это уже слишком, – поспешно перебивает он меня.
Я провожу пальцами по серебряному браслету, украшенному бриллиантами. Достаю его из коробки дрожащими руками, потрясенная тем, какой он сверкающий, утонченный и прекрасный. А потом замечаю еще и подвеску – она выполнена в форме треугольника.
– Тебе нравится? – осторожно спрашивает Тэйт. – Я подумал, тебе нужно нечто более основательное, чем тот треугольник, что ты рисуешь на запястье.
– Он потрясающий, Тэйт. Поверить не могу, что ты сделал это для меня. – У меня никогда еще не было такой красивой вещи. Я не задаю вопросов, но не могу не задуматься о том, сколько стоит это украшение. Уверена, что слишком много.
Тэйт застегивает браслет на запястье моей левой руки, прямо над треугольником, нарисованным синей шариковой ручкой. Бриллианты искрятся даже в тусклом свете гостиной. Мне кажется, я этого не заслуживаю.
– Если тебе не нравится, я попрошу изготовить что-нибудь другое, – предлагает Тэйт. У него по-прежнему неуверенный вид, словно он уже не первый день беспокоится о моей реакции, боится, что его подарок придется мне не по вкусу. Вероятно, он сделал браслет на заказ еще до нашего воссоединения. Значит, он правда думал обо мне все это время.
– Нет, – быстро отвечаю я. – Ничего лучше и быть не может, Тэйт. Мне безумно нравится. Спасибо. – Я провожу по украшению кончиком указательного пальца, все еще потрясенная тем, что он сделал нечто подобное специально для меня. Он помнил о треугольнике на моем запястье; помнил, для чего я рисовала его.
Тэйт смотрит мне в глаза, и по моему телу разливаются волны жара. Я протягиваю руку и касаюсь его подбородка, желая дать ему понять, как ценен для меня его подарок.
– Я серьезно. Я этого не заслуживаю.
– Напротив. Ты заслуживаешь гораздо большего.
Я улыбаюсь и, встав на носочки, прижимаюсь к его губам. Вначале он целует меня медленно и осторожно, а потом со все нарастающим желанием, и между нами разгорается пламя.
– Ты всерьез это сказала тогда ночью? – спрашивает Тэйт, касаясь губами моего уха.
Мое сердце стучит, ударяясь о ребра, но причиной тому не страх или сомнение, а адреналин, лихорадочное возбуждение, от которого у меня сводит живот. Я сказала ему, что хочу его целиком – без остатка. Теперь, после всего, через что мы прошли, я уверена в этом больше прежнего. Я знаю, что готова. Я хочу разделить это с ним то, что свяжет нас, сделает нас ближе.
– Да.
– Ты уверена?
Желание гудит в моих венах.
– Уверена.
Тэйт медленно кивает.
– И все равно с тобой я торопиться не стану.
Я пытаюсь ответить ему, но его губы нежно прикасаются к моему горлу, поднимаются вверх, к подбородку, и все, что я могу, – это ловить ртом воздух. Я всегда нуждалась в его прикосновениях, но на сей раз все иначе – сейчас наши тела словно пульсируют в одном и том же ритме.
Медленно и уверенно его пальцы скользят вниз по моему бедру, а потом тянут вверх краешек футболки. Меня охватывает дрожь. Я прикрываю глаза, когда живот оголяется. Поднимаю руки, и Тэйт снимает мою футболку через голову и бросает ее на пол. Я остаюсь в одном бюстгальтере. Мое дыхание становится глубже. А потом его пальцы находят пуговицу на моих шортах, расстегивают молнию. Шорты оказываются у меня на лодыжках, и я осторожно выхожу из них. Тэйт босой ногой пинком отбрасывает их в сторону.
Знаю, я должна чувствовать себя незащищенной, уязвимой, но вместо этого я пылаю, распаленная его дыханием, обжигающим мое плечо. Все тело, каждое нервное окончание в огне.
– Шарлотта, – шепчет он мне на ухо хрипло, прерывисто, и по спине у меня пробегают мурашки. Потом его ладони снова касаются моего тела, скользят по ребрам, поднимаясь выше.
Я едва могу дышать, едва способна думать. Сердце стучит у меня в ушах, и я дрожу. Он оттолкнет меня? Остановится? Во рту пересыхает, я закрываю глаза, боясь услышать, что он скажет.
– Пойдем в спальню, – наконец произносит Тэйт, и волна облегчения накрывает меня с головой.
* * *
Спальня Тэйта громадная, свет приглушен абажурами. Кровать аккуратно заправлена, на ней темно-серые подушки и угольно-серое покрывало. Тэйт легко касается моего лица, возвращая мое внимание, затем привлекает к себе и целует. Я чувствую, как растворяюсь в его руках, подчиняюсь его прикосновениям. Хочу навечно остаться в его объятиях.
Он отстраняется от меня лишь для того, чтобы сорвать с себя футболку, обнажив твердую мускулистую грудь. Мне с трудом удается не смотреть на него разинув рот. Тэйт снова обхватывает меня руками за талию, и, подняв глаза, я всматриваюсь в острые, угловатые черты его невозможно красивого лица. Его темные глаза блестят, он протягивает руку и убирает прядь волос с моего лица, шепча:
– Ты прекрасна, Шарлотта.
Затем он поворачивается и осторожно сажает меня на край постели. Я прикусываю уголок рта, протягиваю руку и прикасаюсь к твердым мышцам его живота. Он приподнимает мой подбородок, проводит большим пальцем по моим губам. Его глаза, как серые озера, он склоняется надо мной и целует меня. Я закрываю глаза. Поцелуй нежный и неторопливый, он словно вспоминает, какая я на вкус.
– Я скучал по тебе, – повторяет он, и я чувствую, как эти слова отзываются во всем моем теле. Другая его рука скользит по моей обнаженной ноге, по бедру, замирая у кромки трусиков. Потом он проводит обеими руками по темной ткани моего белья, поднимаясь к талии, прижимая большие пальцы к бокам моего живота. Я целую его глубже, яростнее, мысленно умоляя, чтобы он не останавливался.
Я опускаюсь на постель, тая, расплавляясь, и он следует за мной, оставаясь сверху. Его губы касаются моей шеи, и с каждой секундой мне все больше кажется, что я вот-вот потеряю над собой контроль, мое тело пробирает дрожь.
– Ты в порядке? – мягко спрашивает Тэйт, когда я с шумом втягиваю воздух.
– Да, – шепотом отвечаю я.
Его рука плавно и непринужденно скользит вверх по моему телу. Меня медленно накрывает волной возбуждения, я до боли хочу, чтобы он до меня дотронулся.
– Ты такая нежная. – Тэйт снова целует меня в шею, и я слегка запрокидываю голову, ожидая следующего поцелуя. Но вместо этого он шепчет: – Тебя кто-нибудь касался вот так?
Он произносит эти слова тихо и спокойно, его голос кажется ниже, чем когда-либо, и я чувствую, что мои ноги слабеют.
– Нет, – отвечаю едва слышно.
Тэйт не замедляет ритм – ему будто знаком каждый сантиметр моей плоти, и плавные прикосновения разливаются по моей коже жаром.
Я поднимаю руку и снова притрагиваюсь к его твердой груди. Мои пальцы спускаются к напряженным мышцам его пресса, а потом находят пояс джинсов, сидящих низко на его бедрах. Я обвожу кончиком пальца металлическую пуговицу, а потом начинаю расстегивать ее, но Тэйт останавливает меня, осторожно коснувшись моей руки.
На его слегка приоткрытых губах мелькает улыбка.
– Пока оставь их на мне.
Я поднимаю голову, собираясь запротестовать, но Тэйт накрывает мой рот своим, и протест растворяется в поцелуе. Его рука спускается вниз, к моим трусикам.
– Ты когда-нибудь испытывала такое? – Его голос вибрирует во мне, мое тело пульсирует в ответ. Я выгибаюсь ему навстречу. Кровь приливает к ушам, большие пальцы ног подгибаются, а ладони вжимаются в матрас, хватаются за простынь – я задыхаюсь, я кричу.
Я падаю под ним в изнеможении, и он отрывается от моих губ. Медленно разжимаю кулаки, отпуская простынь, а пальцы Тэйта скользят по моему бедру. Другая его рука на мгновение задерживается на моей трепещущей плоти; он целует меня еще раз, мягко и нежно.
Потом с улыбкой перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Я кладу голову ему на плечо.
– Ты в порядке? – вполголоса спрашивает он.
– М-м-х-м-м, – отвечаю я, не в состоянии произнести что-либо еще.
– Хорошо. На этот раз все будет иначе. Я хочу убедиться в том, что ты готова.
Я поднимаю голову и смотрю ему в лицо.
– Я готова.
Тэйт прижимается ко мне всем телом и гладит рукой по лицу. Его губы прямо над моим ухом, и он напевает какую-то мелодию.
– Новая песня? – спрашиваю я.
– Я над этим работаю.
– Мне нравится, – говорю на выдохе, все еще чувствуя головокружение и невесомость.
– Я хотел рассказать тебе, что собираюсь записать новый альбом. – Его дыхание щекочет мне волосы… – Благодаря тебе большая часть песен уже готова. Ты вдохновляешь меня.
Интересно, как я могла его вдохновить. Это звучит так дико, что я едва не разражаюсь смехом.
– Мне нужна была муза, – продолжает он, проводя большим пальцем по моей нижней губе. – И ты стала ею, Шарлотта. Когда я с тобой, слова приходят ко мне сами. Прежде со мной этого не случалось. Песни просто льются из меня. Я так хочу, чтобы ты поскорее услышала эти песни.
– Это же потрясающе, – отзываюсь я, но сердце мечется в груди. Я стараюсь не думать о тех статьях, которые писали про Тэйта-рок-звезду, о том, как все было до нашей встречи. Но не могу не вспомнить сплетни про девушек и наркотики, про все те безумные вещи, с которыми его связывали. Гадаю, как это отразится на нас. – Но ты говоришь так, словно искал кого-то, кто мог бы тебя вдохновить. Значит, в этом дело?
– Нет, – быстро отвечает он, нависая надо мной всем телом и заглядывая мне в глаза. – Я был бы с тобой, даже если бы не мог написать и единой ноты. Но музыка всегда позволяла мне сохранить рассудок. Она нужна мне. И ты помогаешь мне обрести ее снова, просто оставаясь собой.
Я делаю выдох.
– Но что все это будет значить для нас?
– Мне придется провести немало времени в студии. Я должен сделать этот альбом как следует. Это новое звучание, новое направление для меня, и я хочу, чтобы он произвел большое впечатление на слушателей. – Его взгляд встречается с моим, пристальный, ищущий. – Я буду много работать, но постараюсь видеться с тобой как можно чаще, Шарлотта. Ты для меня – все. Надеюсь, ты это знаешь.
Я киваю, стараясь не обращать внимания на страх, который закрадывается глубоко внутрь.
– Я хочу, чтобы у нас все получилось. Ты нужна мне, – подчеркивает Тэйт, целуя меня.
– Ты уедешь?
– В Нью-Йорк… во вторник, рано утром.
Мои губы изгибаются в смущенной улыбке, я киваю, но сердце разбивается при мысли о том, что он будет на другом конце страны.
– У меня встреча с музыкальным продюсером, который, как я думаю, идеально подойдет для моего альбома, – продолжает Тэйт.
– Надолго ты уезжаешь?
– Не знаю. Если все сложится, мы, возможно, начнем записывать сразу же, – объясняет он.
– Здесь?
– Может быть, здесь. Или в Нью-Йорке. Пока не знаю. – Он снова перемещается и оказывается надо мной, глядя мне в лицо так пристально, так внимательно. Я не могу отвести взгляд. – Но я буду звонить тебе. Писать. И обещаю, что скоро вернусь.
Тэйт наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я улыбаюсь.
– Мне грустно, что ты уезжаешь, но я рада за тебя.
– Я тоже рад, – шепчет он у самых моих губ. – Все возвращается на круги своя. Ты. Я. Моя карьера. Ты – именно то, что мне нужно, Шарлотта.
Я целую его в ответ, обвивая руками за шею. Внутри у меня ураган эмоций – счастье, восторг, тоска. Как раз тогда, когда я наконец получила Тэйта, когда он мой почти целиком, я чувствую, как он ускользает от меня. Но я подавляю страх и улыбаюсь ему, наслаждаясь этим мгновением, здесь и сейчас.