Глава десятая
День 4, 21:49
Любовь обвила сердце вкруг,
как виноград – дубовый сук.
Арделия Коттон Бартон
Дрю
Мы в моей постели; Фэйбл крепко обнимает меня. Хотя мы оба обнажены, в нашей близости нет ничего сексуального. Мы просто крепко обнимаемся. Так мы и заснули. Она все еще спит, я же проснулся около часа назад и лежу. Мысленно проигрывая то, что могло бы быть между нами, кроме объятий.
Она отказалась уйти, когда я попытался оттолкнуть ее. Я должен бы восхищаться этим, и неважно, насколько сильно я не хотел видеть ее рядом с собой в такой унизительный момент. Она видела меня таким, разбитым и потрясенным, проигравшим, – должно быть, я выглядел в ее глазах идиотом. И трусом, который боится секса. Вот дерьмо, слухи, которые она могла разнести, зная это, могли бы сломать мне жизнь.
Но она и бровью не повела. Спокойно говорила со мной, пока у меня не осталось выбора – только уступить. Тогда она уложила меня в постель, укрыла до подбородка одеялом и поцеловала в лоб, ужасно смущая меня своей обнаженной грудью.
Хотя я запаниковал, когда она назвала меня полным именем – это пробудило болезненные воспоминания, – я хотел, чтобы она была рядом. Хотел чувствовать ее, знал, что с ней мне будет хорошо.
Это было пыткой, но я мог выдержать это.
Когда она попыталась уйти, я взял ее за руку и попросил остаться. Я не хотел оставаться наедине с мыслями и воспоминаниями. Я видел нежелание в ее глазах, но она осталась, сняв сырую одежду. При виде ее великолепного обнаженного тела у меня пересохло во рту.
Она забралась ко мне в постель, и я притянул ее к себе. Прижавшись друг к другу, мы заснули под шум дождя. Я не мог бы вспомнить, когда последний раз спал так хорошо, держа в объятиях теплую, красивую девушку, кожа к коже, дыша в унисон. Мои руки лежали у нее на животе.
Я проснулся, лежа на спине, и она обвивала меня руками; ее еще влажные волосы касались моего лица. Это было похоже на сон – так было хорошо с ней. Потом я понял, что это по-настоящему, и я не двигался, боясь дать ей повод уйти.
Вот сейчас я не хочу, чтобы она покинула меня.
Я осторожно запустил пальцы в ее волосы, убирая их со своего лица. Она уютно устроилась, положив голову мне на грудь так, что губы касались моей кожи, что приводило меня в возбуждение. Снаружи все еще лил дождь; в комнате кромешная тьма, и я ничего не вижу – только чувствую.
Я годами не испытывал таких ощущений.
Она медленно просыпалась. Я понимаю это по тому, как изменилось ее дыхание и как она отодвигается от меня. Я еще крепче обнимаю ее. Не говорю не слова, боясь ляпнуть что-нибудь глупое и все испортить.
Вместо того чтобы отстраниться, она поднимает голову и утыкается носом мне в шею. Она целует меня в шею – медленно и нежно, и все мое тело дрожит от возбуждения. Могу поклясться, что чувствую ее улыбку. Я обхватываю ее за талию, стараясь ощутить под пальцами как можно больше обнаженной кожи.
Я не совсем понимаю, что делаю, но уверен, что могу с этим справиться. В темноте. С Фэйбл. Никаких болезненных воспоминаний. Только сейчас. Фэйбл в моих объятиях, ее длинные волосы скользят по моей коже, теплое дыхание обдает ухо. Она прикусывает мочку, и я издаю нечто похожее на смешок.
– Щекотно? – шепчет она. Я киваю, все еще опасаясь сказать что-нибудь, наслаждаясь нежностью ее голоса, который обволакивает меня. Я никогда раньше не смеялся во время секса. Не видел в этом ничего забавного. Только средство для достижения цели…
Или постыдный, грязный секрет.
– У тебя самое красивое тело, что я когда-либо видела, – шепчет она, оказываясь сверху. Одеяло все еще окутывает нас, создавая кокон – наши собственные небеса.
– Но ты даже не видишь меня. – Я удивляюсь тому, насколько мне стало хорошо от ее слов.
– О, я видела тебя. И я могу чувствовать тебя. – Ее руки скользят по моему телу. Возбуждают меня. – Ты такой мускулистый, Дрю Каллахан. Ни грамма жира.
Я слышу, что она посмеивается надо мной, и знаю, что ей нравится меня дразнить.
– Вряд ли это… правда. – Я запинаюсь на последнем слове. Ее обнаженное тело скользит вниз, затем она ложится рядом со мной. Она проводит рукой по моей груди, по животу. От прикосновения ее пальцев я вздрагиваю. Я сильно возбужден, но не хочу просить у нее больше, чем она сама собирается мне дать.
Мне страшно. Долбаный страх перед сексом, который вечно все разрушает. Воспоминания наваливаются на меня, и я ничего не могу поделать.
Прошлое преследует меня всю мою жизнь. Ломает ее. Я устал от этого.
Чёрт. Как. Я. Устал.
Ее рука соскользнула с моего члена, и я вздохнул с облегчением и мукой. Я бы все отдал, чтобы ее рука оставалась там. Нестерпимо желая ее, я притягиваю ее голову к себе и яростно целую. Никаких нежных и сладких поцелуев. Я приникаю к ней, пью ее губы, вбираю ее язык, и она делает то же самое. Наши руки повсюду; мы исследуем тела друг друга, проникая во все более интимные места, и я чувствую, как она обнимает меня. Ее руки дрожат, как и мое тело.
Я издаю стон при первом ее прикосновении, и это ободряет ее. Она обхватывает мой член и начинает ласкать его. Ее маленькие ловкие пальчики приводят меня в неистовство. Я целую ее, растворяясь в ее вкусе, в ее руках, в собственных ощущениях.
Она выдыхает мне в губы мое имя, ее рука начинает работать еще усерднее, застонав, я двигаюсь ей навстречу. Внутри меня разгорелась настоящая война: я был близок к оргазму и изо всех сил боролся с ним.
Это неправильно. Тебе должно быть стыдно. Фу. Ты отвратителен.
Я затыкаю противный внутренний голос и напоминаю себе, что это Фэйбл. Прекрасная, сладкая, сильная Фэйбл. В том, что мы делаем, чем делимся, нет ничего постыдного. Нет ничего плохого в том, что два человека хотят близости, дарят друг другу наслаждение.
Но мне очень трудно поверить в это до конца.
Ее рука замерла, и она прервала наш поцелуй.
– Все в порядке?
Ее вопрос поразил меня. Я чувствую себя придурком. Я начинаю высвобождаться из ее хватки. Я не могу выдержать прикосновения к своим интимным местам.
– Дрю, я… Мне кажется, для тебя это непросто… интимность, – говорит она неуверенно. Она ослабляет хватку, водя большим пальцем по головке.
Я сейчас взорвусь. Так быстро. Я обхватываю ее голову руками и нежно целую.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось. И не хочу подпускать ее слишком близко к себе. Она так глубоко пробралась в меня, что я боюсь, она раскроет все мои секреты, которые я не хочу ей показывать. Ведь тогда я не буду тем, кого она ищет.
– Я хочу этого, – говорю я ей после поцелуя. Она убрала руку с моего возбужденного члена, но я все еще чувствую ее. Хочу ее. Она нужна мне, чтобы достичь того уровня, где я смогу хотя бы ненадолго забыть. – Я хочу этого с тобой, Фэйбл.
Я называю ее по имени, чтобы напомнить себе, что это происходит с Фэйбл. С девушкой, которая стала для меня источником жизни и смеха за столь короткое время. В которую я влюбился.
Фэйбл
Дрю такой большой и твердый, что это, наверное, больно. Отчасти поэтому я и трогаю его. Не могла удержаться. Ну, я же знала, что будет, если я останусь. Оттолкнет ли он меня снова? Я хочу сделать ему приятное, потому что его радость постепенно становится моей. И могу помочь ему избавиться от того, что делает для него секс неприятным. Это того стоит.
Мне бы хотелось, чтобы тут было светло и я могла видеть его. Но я знаю, что он пока не готов к этому.
У меня между ног все так напряжено, что я умру, пока дождусь его. Я бы хотела, чтобы он был во мне, но… Не хочу давить на него. То, что я выступаю в активной роли, сводит меня с ума. У него есть страшные тайны, которые я надеюсь однажды выведать, и плевать, если это приведет меня в ужас.
Одна мысль действительно меня тревожит.
Дрю шепчет мое имя, и я целую его. Еще сильнее сжимаю его, сильнее двигаю рукой. Если сегодня я просто сделаю все рукой, так тому и быть. Мне даже нравится, что то, что мы делаем, так… невинно. Мы двое взрослых, голые, в кровати, одни во всем огромном доме, и мы могли бы трахаться как нам угодно и где угодно. Он мог бы иметь меня в каждой комнате, хоть на полу, хоть где. Я так хочу его!
Однако мы словно на заднем сиденье машины в открытом кинотеатре, пытаемся насладиться друг другом, пока не пробьет полночь.
У него вырывается громкий стон, и он становится еще тверже, все его тело напряжено и готово взорваться. И наконец, напрягаясь под движениями моих пальцев, он в последний раз толкается в мою руку бедрами и содрогается всем телом. Меня накрывает волной наслаждения, я наклоняюсь и целую его, сплетая наши языки, улыбаюсь, когда он прерывает наш поцелуй и вздрагивает, застонав.
Высвободившись из его объятий, я вылезаю из постели и направляюсь через холл в ванную. Я включаю свет. Мое отражение в зеркале поражает меня, и я несколько мгновений разглядываю его.
Глаза сияют, щеки горят, губы распухли от наших страстных поцелуев. Все мое тело порозовело, а соски стали твердыми.
Хотела бы я, чтобы Дрю меня видел. Мы не должны были прятаться в темноте. Или ему проще в темноте?
Выбросив из головы мрачные мысли, я вымыла руки, выключила воду и попыталась поправить прическу. Из-за дождя и всего остального волосы ужасно растрепались.
А еще в этом виноват тот, кто зарывался пальцами в мои волосы, чтобы поцеловать меня.
Проскользнув в спальню, я вижу его силуэт. Он все так и лежит, однако я заметила, что его дыхание стало ровным. Я подхожу к нему, забираюсь на кровать и сажусь рядом с ним.
– Фэйбл… – начинает он, но я прерываю его, закрыв ладонью его рот.
– Ничего не говори. Испортишь момент, – произношу я и чувствую, как его улыбка расползается по моим пальцам.
Убедившись, что он не скажет ничего, что все бы разрушило, я легла рядом с ним и укрыла нас одеялом. Несмотря на мои желания, я очень устала, и оказаться в объятиях Дрю было очень соблазнительно. Я прильнула к нему, пристроив голову на его твердой груди так, что могла слышать биение его сердца.
Его пальцы снова зарываются в мои волосы, а губы касаются лба. Блаженство охватывает меня, и я закрываю глаза, позволяя моим пальцам гладить его.
– Я знаю, что завтра День благодарения и все такое, и я должен буду сказать, за что благодарен. Но ни за какие коврижки я не расскажу об этом родителям. Но тебе я скажу, – шепчет он в мои волосы, его низкий, глубокий голос убаюкивает меня, дает мне ложную надежду, и я слишком устала, чтобы сопротивляться.
Я открываю глаза и смотрю в темноту.
– И за что ты благодарен? – спрашиваю я. В горле стоит ком. Я хочу и не хочу знать, что он скажет.
Он молчит немного, словно собираясь с силами, и мое сердце замирает.
– За тебя. За то, что я здесь, с тобой. За то, как ты заботишься обо мне, хоть я и отталкиваю тебя. – Его голос дрогнул, он прочистил горло. – Я благодарен за тебя.
Я ничего не говорю, и он, к счастью, тоже молчит несколько минут. Мое горло сжимается от незнакомого чувства, которое я не понимаю. Я пытаюсь сглотнуть, но безуспешно. Его сильные руки сжимают меня так, что я не могу пошевелиться, дышать. С легким всхлипом я выскальзываю из его объятий и почти падаю на пол.
Едва я встала, услышала шорох одеяла – он сел на кровати.
– Фэйбл, что случилось?
Теперь я паникую. И ненавижу себя за это. Ужасное чувство. Он не просил, чтобы с ним так обращались. Он поступает по зову сердца и сказал, что благодарен мне, а я пытаюсь сбежать. Меня пугают его слова и то, как я реагирую на них.
Но это неправда. Он в ловушке, как и я, и я не могу понять, где реальность, а где обман. Я знаю, что он здесь. Он хочет, чтобы мы были реальностью, но мы одиноки и не можем быть теми, кем не являемся на самом деле. Как только мы вернемся в реальный мир, мы увидим, насколько мы разные. Мы не можем быть парой.
Я недостаточно хороша, чтобы нравиться кому-то вроде Эндрю Д. Каллахана.
– Я… Мне нужно в душ, – говорю вдруг я. Мысль об обжигающе горячей воде, которая смоет все мои чувства, привлекает меня. Мне необходимо уйти отсюда.
– Хорошо, – он прочищает горло, и я гадаю, понимает ли он, каково мне. – Ты… Ты вернешься ко мне потом?
По тону его голоса слышно, что ему стоило немалых усилий сказать это.
– Конечно, – лгу я, чувствуя себя ужасно. То, что я ему вру, делает меня самым ужасным человеком. Ненавижу лжецов. Но я бы солгала себе, если бы думала, что Дрю может чувствовать что-то ко мне.
Я выбегаю из комнаты и скрываюсь в ванной, принимаю такой горячий душ, какой только могу вынести. Я тру кожу, пока она не краснеет, от наполнившего ванную пара кружится голова. Слезы текут лицу, я плачу, беззвучные рыдания сотрясают мое тело. Я не понимаю, что меня так расстроило и почему мне нужно было покинуть Дрю. Я не жалею о том, что было между нами. Если мои прикосновения смогли хоть немного уменьшить то, что его мучает, я счастлива, что смогла помочь. Это меньшее, чего он заслуживает.
Но моя реакция ни в какие ворота не лезет. Я разбита. Не хочу зависеть от Дрю. Но уже начинаю. Медленно, но верно, я начинаю зависеть от него, и если не остановлюсь, наши сердца станут единым целым и будут буквально истекать кровью, стоит нам разойтись.
Прерывисто вздыхая, я вылезаю из душа. Вытираюсь насухо. Пробираюсь обратно к себе и натягиваю штаны и рубашку, затем укутываюсь: мое еще горячее тело дрожит от холодного воздуха в комнате.
Я устала, мои нервы на пределе. Но никак не могу заснуть. Ворочаюсь с боку на бок, думая о том, что он спит в соседней комнате. Один. Я подвела его.
Я ничем не лучше своей матери.
Осознав это, я плачу.
