2
— Что ты собираешься делать? — пристал ко мне Нат.
Он нашел подходящую ветку и приспособил ее под походный шест. Пат все время подбивал его ногой, чтоб Нат спотыкался.
Сначала мы шли вдоль ручья. У берега кишмя кишела рыбья мелюзга. А теперь мы пробирались без всякой тропинки по лесной чаще — по сплошным дебрям из деревьев, кустов и камней.
— В прятки! В прятки! — объявил Пат и хлопнул Ната. — Ты водишь!
Нат хлопнул его.
— Ты водишь!
— Ты водишь!
— Нет, ты водишь!
— Нет, ты!
Шлепки становились все сильнее.
— Я вода! — крикнула я, чтоб они, чего доброго, не поубивали друг дружку. — Ну, прячьтесь, только не очень далеко.
Я прижалась лицом к стволу, закрыла глаза и начала считать до ста. Было слышно, как мальчишки продираются сквозь заросли.
После тридцати я стала считать десятками. Нельзя же давать им столько времени.
— Я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата, — крикнула я.
Пата я нашла через пару минут. Он спрятался за большим холмиком белого песка. Он был уверен, что хорошо спрятался. Только я углядела его каштановую голову поверх песчаной гряды.
Я подобралась к нему и осалила.
Ната найти оказалось труднее. Он, как и следовало предположить, забрался на дерево. Сидел на самой макушке, прижавшись к ветке. Снизу его и не разглядишь. Я его ни за что не нашла б, если бы он не плюнул на меня.
— А ну-ка спускайся, гад ползучий! — разозлилась я и показала ему кулак. — Чтоб тебе! Давай слезай. Да поживей!
А он хихикает и глазищи свои на меня уставил.
— Попал? — спрашивает.
Я не ответила. Я подождала, пока он спустится на землю. И прямо в физиономию ему кинула пригоршню сухих листьев. Он долго еще отплёвывался и откашливался.
Вот вам показательная игра в прятки представителей семейства Уолдов.
Потом мы гоняли по лесу белку. Бедняга долго оглядывалась, словно не веря, что мы гонимся за ней. Наконец ей надоела эта игра, и она укрылась на вершине сосны.
Я огляделась вокруг. Деревья здесь росли чуть ли не вплотную. Кроны их переплелись и не давали солнцу пробиться вниз. Здесь было прохладно и царил полумрак, будто стояла ночь.
— Пошли назад, — говорю я. — Папа с мамой, наверное, уже беспокоятся.
На сей раз мальчики не спорили.
— А куда идти? — спрашивает Нат.
Я внимательно огляделась кругом.
— Уф… вон туда, — показала я, по сути дела, наугад. Хотя на девяносто девять процентов я была уверена.
— Это точно? — спросил Пат, взглянув на меня с подозрением.
Я видела, что он немного обеспокоен. В отличие от нас с Натом, он не был любителем прогулок на свежем воздухе.
— Уверена на все сто, — успокоила я его.
Я шла впереди. Они за мной. Оба обзавелись палками. Прошли мы несколько минут, и они, как всегда, затеяли потасовку.
Но я внимания на них не обращала. Честно говоря, мне было не до них. Я и сама что-то забеспокоилась. Не было у меня уверенности, что мы правильно идем. А если совсем честно, то у меня было такое ощущение, что идем мы в противоположную сторону.
— Эй, смотрите, вон ручей! — с облегчением закричала я.
У меня как камень с души свалился. Никуда мы не потерялись. Я выбрала правильное направление.
Теперь всего-то ничего. Надо идти вдоль ручья к нашему лагерю. Я снова стала напевать. Мальчишки побросали палки в ручей. Мы все вприпрыжку помчались по заросшему травой бережку.
— Ой! — завопила я.
Моя левая нога провалилась. Я чуть не шлёпнулась в глубокий ил. С трудом я извлекла свой походный ботинок. Я была мокрой и грязной по самую лодыжку.
А Пат и Нат решили, что это страшно смешно.
Они запрыгали от радости, хлопая друг дружку по ладошкам.
Я рыкнула на них. Но что с ними поделаешь? Уж такие они уродились. Вечные дети.
Мы что есть силы припустили по берегу, а оттуда через лесок, где росли деревья с белыми стволами и растопыренными ветками, на полянку.
— Папа! Мама! — закричала я, довольная тем, что мы наконец добрались. — Мы вернулись!
И остановилась как вкопанная, так что мальчишки наткнулись на меня.
Я внимательно разглядывала полянку.
— Мам? Пап?
Их не было.
