ГЛАВА 17
НА КРАЮ ГИБЕЛИ
Когда я очнулась, то не сразу открыла глаза, поэтому что было страшно. Я так хотела, чтобы последние события в моей жизни оказались сном, но, увы, мечтам не суждено было сбыться. Я лежала на тонком матрасе в маленькой камере. Небольшое окно где-то под потолком почти не давало света, но я рассмотрела серые влажные стены из камня, бетонный или очень похожий на него пол. И больше ничего. Со мной не церемонились. Роскошное, даже почти не помявшееся золотое платье контрастировало с окружающей обстановкой, и действительность становилась еще более ужасной. Игра на контрастах… Даже не верилось, что такое может произойти. Только что я гуляла по эльфийскому саду и танцевала на балу — и вот уже сижу в камере и мое будущее зависит от прихоти Испепеляющего. А единственное, чего он хочет, — моя смерть.
Я медленно села, сдерживая слезы, и посмотрела, на чем лежала — узкая койка, прикрепленная прямо к стене. Просто сколоченные между собой доски, на которые наспех кинули матрас. Хорошо, хоть не вонючий.
Впрочем, какая разница? Как только сюда прибудет мой похититель, меня убьют. Руки стали влажными, губы задрожали, а ноги отказали. Я хотела встать, но не смогла, забралась на кровать, обняла руками колени и разрыдалась. За что мне все это? Другой мир? Я почти смирилась с тем, что сюда попала. Я научилась даже получать удовольствие и почти — рыдания вырвались наружу громкими всхлипываниями — почти влюбилась.
И в итоге так глупо попалась. Из-за собственных эмоций, из-за неумения действовать хладнокровно. Да что сейчас размышлять? Наверное, нужно смириться с неизбежным. Меня никто не найдет, я и сама не знаю, где нахожусь. Все зависит от воли Испепеляющего, а он дал понять, что не собирается оставлять мне жизнь. Может, получится сбежать? Или убедить его, что я не опасна?
В любом случае я поняла, что не готова сдаться. Только вот в данный момент могла лишь сидеть и рыдать. Я показалась себе жалкой, и это отрезвило. Заставило встать и изучить свое временное пристанище. Обычная камера, ну, как я себе ее представляла: три каменные стены, четвертая — с решеткой, и даже нет санузла. Это смутило. Не хотелось бы делать свои дела в уголочке, трогательно задрав золотое платье. О боже, почему в голову лезут такие глупые мысли? Хотя лучше мысли, чем рыдания.
К моменту прихода Испепеляющего стоило успокоиться. Подозреваю, рыдающая девица вызывает у большинства мужчин желание убить ее, даже если нет никаких более веских причин. Единственный мой шанс выжить — это уболтать его. Доказать, что я не опасна и единственное, чего хочу, — это сбежать домой. Мне не нужны ни сила, ни власть, ни жреческий статус.
Время тянулось мучительно медленно. Я даже начала размышлять о том, что ожидание смерти намного хуже самой смерти. Придумала кучу разных вариантов разговора, собственной кончины и спасения. Несколько раз через прутья клетки смотрела в коридор, но он был пуст. А что, если меня просто здесь забыли? Ведь если не приходить достаточно долго, то проблема решится сама собой. Пройдет не так уж много времени, и я умру от голода и жажды. И вот это было особенно страшно. Уж лучше бы Испепеляющему удалось утопить меня в ванне при нашей первой встрече — для меня бы все давно закончилось.
За мной пришли тогда, когда я снова практически впала в истерику. Обычные охранники. Высокие, широкоплечие, в кожаных жилетках и с оружием на поясе. Они были неуловимо похожи друг на друга и молчаливы. Впрочем, я сама не горела желанием с ними говорить. Они меня пугали.
Я вскочила сама и поспешно дернулась в сторону, но позволила взять себя за локти и вывести в коридор. Мы поднялись по лестнице, прошли по пустым холлам какого-то замка. Похожего скорее на замок лорда Дерридора, нежели на эльфийский. И меня втолкнули в небольшую гостиную. Массивная дверь захлопнулась за спиной, а я так и осталась стоять на пороге небольшой комнаты.
Шторы были задернуты. Это первое, что бросилось в глаза. То ли потому, что наступил вечер и на стенах уже горели светильники, то ли для того, чтобы я не могла разглядеть пейзаж за окнами. У стены потрескивал камин, а рядом с ним стоял высокий мужчина. Сейчас он задумчиво смотрел на пламя, и я могла видеть лишь его спину в темно-зеленом камзоле и темные волосы, спускающиеся до плеч. Никогда не любила длинноволосых мужчин. А этого еще и до ужаса боялась. По комнате плыл очень хорошо знакомый запах.
Испепеляющий предстал передо мной в человеческом облике, а значит, из этой комнаты я живой не выйду. В горле пересохло, и колени подкосились. На миг я подумала, что грохнусь в обморок. Наверное, это было бы самым удачным решением.
— Во всех мирах есть традиция, — начал он без приветствия и не оборачиваясь. — Осужденному перед казнью полагается ужин. Сытный и вкусный.
От этих слов стало дурно, и я пошатнулась, но устояла на ногах. Мужчина обернулся, а я сглотнула и попятилась. Нет. Он не был страшным. Довольно молодое, приятное лицо — лет тридцать с небольшим. Легкая небритость. Холодные равнодушные глаза, несколько длинноватый нос. Если бы он встретился мне в толпе, я бы обратила на него внимание. Не такой красивый, как Киран, скорее интересный.
— Ты ведь отужинаешь со мной, жрица? — поинтересовался он с едва заметной улыбкой и внимательно рассмотрел меня, словно вазу в антикварном магазине.
— Не уверена. — Я сглотнула, борясь с подступившей к горлу тошнотой. — Кусок в горло не полезет.
— Понимаешь ли, в чем дело… — Он сделал шаг навстречу. На меня уставились серые глаза в обрамлении черных, колючих ресниц. — Мое желание угостить тебя ужином, поговорить, отдохнуть, мое задумчивое молчание у камина — для тебя значат лишь одно…
— Что? — не поняла я и отступила, прижимаясь спиной к двери, ведущей в коридор. Соблазн толкнуть ее и бежать был очень велик, но далеко ли я убегу? В неудобном, путающемся в ногах платье и на каблуках. Несколько метров, не более.
— Отсрочку, Василиса… — Я вздрогнула от своего полного имени из уст этого страшного человека. — Это все дает тебе отсрочку. Так ты будешь ужинать?
Я сжала зубы, выдохнула и уверенно произнесла:
— Да.
— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.
Он был удовлетворен. В стальных глазах вспыхнули серебряные искорки, а тонкие губы изогнулись в довольной усмешке. С каким бы удовольствием я стерла ее с лица Испепеляющего.
— Только можно мне в уборную. Макияж поправить, а то размазался.
— Прошу, — он указал на дверь в углу комнаты. — И… не пытайся сбежать, Василиса. Я даже догонять не стану. Вокруг замка лес. В нем хищники, тебя сожрут до наступления утра, и мне не придется брать грех на душу и пачкать руки.
Я замерла на секунду, а потом резко открыла дверь. Только оставшись одна, смогла отдышаться. Постояла несколько минут, опершись руками о раковину, и только потом подняла глаза на свое отражение в зеркале и с удивлением заметила, что, оказывается, макияж волшебницы-феи не потек. Только словно стал прозрачным. Вероятно, постепенно истаивала магия. Не знаю почему, но этот факт меня успокоил и вдохнул уверенность. Все же, видимо, я слишком девочка и даже сейчас переживала о своем внешнем виде.
У меня имелось в запасе несколько минут для того, чтобы подумать о своей судьбе. Было ясно — сбежать отсюда будет невероятно трудно, да и дадут ли? Может, покормят и сразу же убьют? С этого мерзавца станется. Но, возможно, получится все же склонить его на свою сторону? Испепеляющий показался мне удивительно спокойным и рациональным. Он не испытывал по отношению ко мне фанатичной ненависти. Может быть, есть условия, на которых он сохранит мне жизнь? Ведь я действительно не угрожаю этому миру, я вообще хочу вернуться домой и забыть все случившееся здесь, как кошмарный сон. Ну… не все, конечно, но большую часть.
При воспоминании о Киране, который как раз являлся тем, кого забывать не хотелось, защемило сердце. Я больше не увижу черноволосого демона, и это печально, не стоило его отталкивать из-за недоразумения. На глазах снова мелькнули слезы, и я зло их смахнула. Дальше прятаться в ванной комнате было глупо, ни к чему злить Испепеляющего. Да и рыдания ситуацию не изменят.
Я выдохнула, поправила слегка растрепавшиеся волосы, с которых почти пропала завивка, и, гордо подняв голову, вышла в зал, к тому, кто не скрывал желания меня убить.
— Думал, ты сделала величайшую глупость и забаррикадировалась в моей ванной комнате.
Испепеляющий снял камзол и остался в свободной белой рубашке, не заправленной в черные плотные брюки. Несколько пуговиц были расстегнуты. Вид мужчина имел очень домашний, расслабленный. Я не понимала, как можно оставаться таким спокойным, когда хочешь кого-то убить?
— Приятно удивлен, что ты все же оказалась умнее, — заметил он, сделав глоток из бокала с вином. Стол уже был накрыт, а второй бокал тоже налит.
«Раз уж мне так не повезло в жизни, хоть напьюсь», — заключила я, подошла ближе и, даже не присаживаясь на любезно отодвинутый стул, одним глотком осушила бокал.
Испепеляющий поперхнулся, а я как ни в чем не бывало ответила:
— А смысл? Вы же сами сказали, чем больше интерес, тем дольше не наступит смерть. Не думаю, что, если бы я сидела в ванной комнате и рыдала, это бы добавило интереса к моей персоне.
— Знаешь… — задумчиво протянул он. — Твои слова звучат как заманчивое предложение.
От недвусмысленного взгляда, скользнувшего по декольте, у меня перехватило дыхание. А по спине пробежали мурашки.
— Какое же, интересно? — осведомилась я с вызовом и все же присела на стул.
Испепеляющий щелкнул пальцами, и мой бокал снова наполнился. Опасно. Я так могу напиться очень и очень быстро.
— У меня пока одно предложение. Отпустите меня.
— Это невозможно, Лиса, — не очень весело отозвался он. И я внезапно поняла, Испепеляющий действительно сожалеет о том, что ему придется меня убить. Но почему-то это обстоятельство не внушило надежду. — Однажды жрицы уже едва не уничтожили этот мир, — продолжил мужчина. — Моя цель и священный долг, который передается из поколения в поколение, — оберегать мир от этой незавидной участи. Сейчас Андолия процветает, и я сделаю все возможное, чтобы это продолжалось как можно дольше. Ты думаешь, задача Испепеляющих сражаться со жрицами? Нет, задача Испепеляющих хранить покой и стоять на страже государственности. Ты — угроза, которую нужно уничтожить. Я не знаю, с какой целью ты пришла в наш мир.
— Я пришла в ваш мир случайно! — Эмоции зашкаливали. — Из-за нелепого заклинания! И я очень хочу домой. Мне вообще даром не сдалась Андолия! Мне и на Земле было неплохо!
— Видишь… — Он грустно усмехнулся. — Ты хотя бы одну дверь планируешь открыть. Так ведь? Ту, которая приведет тебя домой. Ты хочешь проникнуть в храм жриц, обрести контроль над силой, иначе зачем тебе демон, и открыть портал. А это послужит началом конца.
— Это неправда. Мне не нужна власть!
— Увы, Лиса. Ты красива и удивительно обаятельна. — В его голосе прозвучала легкая грусть. — Но я не могу отпустить тебя.
— Убьете прямо тут, что ли?
— Нет. Эту ночь я тебе оставлю. И давай сейчас не будем о печальном. Мне даже немного жаль, что наше знакомство закончится так быстро и на такой печальной ноте. Я не успел потанцевать с тобой на балу, — неожиданно заметил он. — Ты ведь подаришь мне танец?
— Подарить танец? — усмехнулась я. — С чего бы это?
— Ну, может быть, с того, что именно от меня зависит, как именно ты умрешь. Поверь, у меня изобретательная фантазия. Я могу сделать твою смерть практически приятной, если ты пойдешь мне навстречу. Всего один танец, — попросил он и подал мне руку.
Я с ненавистью посмотрела в его спокойное и слегка отстраненное лицо и протянула дрожащие пальцы. Едва они коснулись его теплой ладони, в комнате зазвучала медленная и чувственная мелодия. Под нее нельзя было танцевать, отстранившись и не глядя на партнера. Испепеляющий медленно, с явным удовольствием притянул меня к себе. Обнял за талию и сделал первый шаг, уверенный, плавный, но все равно несущий угрозу. Повинуясь ему, я чуть отклонилась и торопливо шагнула назад. Потом снова и снова. Мужчина даже в танце наступал на меня и подавлял, а я просто повиновалась и старалась уйти. Ноги были деревянными, но Испепеляющий слишком хорошо двигался, и моя неуклюжесть не имела значения. Интересно, в этом мире есть те, кто не умеет танцевать? Пока мне такие не попадались.
Мы кружились по комнате, и он находился слишком близко. Я бы никогда не поверила, если бы мне сказали, что однажды я стану танцевать с собственным убийцей. Я вообще бы еще неделю назад не поверила, что меня кто-то может захотеть убить. Особенно вот так, холодно, расчетливо и без малейших терзаний.
Моя рука у него на плече была ледяной, словно я уже умерла, а взгляд застыл. Это его насторожило.
— Ты слишком напряжена, — шепнул он мне на ухо. — Расслабься. Скованные мышцы в танце очень мешают.
— Просто я уже умерла. Так ведь? — произнесла я, чувствуя, как голос слегка дрожит от с трудом сдерживаемых слез. — Как вам танцевать с трупом? Чувствуете, какие у меня холодные руки? Запомните это ощущение.
Я сама поразилась себе и своим словам, а еще тому, что все же не разрыдалась. Он, видимо, не ожидал от меня такого, поэтому замер в центре комнаты и отстранился. Я холодно улыбнулась и сказала:
— Спасибо за танец.
— Пожалуйста, — отчеканил он и, посмотрев мне прямо в глаза, произнес: — Завтра с утра ты выпьешь яд. Сама. Ты умрешь быстро и безболезненно, считай это моим выражением симпатии к тебе и благодарностью за танец.
К горлу подступил комок. Выпить яд? Самостоятельно? Нет! Я даже подумать о подобном не могла. Выдержка мне все же изменила, и я разрыдалась.
— Я не хочу яд! Я не хочу умирать!
— Прости, — сказал он, развернулся и вышел, бросив напоследок: — Это твои покои на сегодняшний вечер. Вина много, и твое желание напиться я пойму. Только не делай глупостей.
— Да пошел ты! — буркнула я, не заметив, когда перешла с Испепеляющим на «ты». Впрочем, приговоренной к смерти можно все.
