16
— Уф! — вскрикнула Шери.
Майкл и Чив так и покатились со смеху.
Вот так шины! — сказал Майкл.
Может, тебе пора садиться на диету? — сунулся со своими советами Чив.
Чего? Диета? — переспросил я, понимая, что Чив шутит. Только от его шутки у меня холодок по спине пробежал. Перед глазами вдруг возникла фотография. Ну та, ужасная, из камеры. На которой я был раздутый и огромный, как баллон с водой. На лбу у меня выступила испарина, и я почувствовал, как краснею. Друзья с удивлением уставились на меня.
Похоже, прыгнул слишком круто, — пробормотал я.
Может, тебе лучше трехколесный велосипед, — хихикнул Майкл.
Но никто не засмеялся. У Майкла всегда такие шуточки. Никому не смешно.
Опустился на корточки, чтобы посмотреть, что с шинами. Ну конечно. Две большие дырищи. Два разрыва. А шины-то совсем новенькие.
Отвел я свой велик обратно в гараж.
— Возьму старый велик Терри, — сказал я друзьям.
На самом деле велик брата мне больше моего нравится. У него двенадцать скоростей, а на моем только десять. Терри на велике сейчас почти не катается. Еще бы! Он уже получил водительские права. Но Терри не любит, когда я беру его велик.
Лучше бы тебе на него не садиться, — бросил Чив. — Лучше так с ним походи. — И они с Майклом дружно рассмеялись.
Ха-ха, — поддержал их я. — Ну и весельчаки вы, ребята. Только не лопните, как шины.
Не боись. Мы лопнем, как две шины, — снова со своими шутками Майкл.
А может, тебе нужен горный велик, покрепче, — раздумчиво посоветовал Чив.
А может, тебе нужен подзатыльник покрепче? — разозлился я.
Только не садись на меня, — испуганно вскрикнул Майкл, поднимая обе руки, будто защищаясь от меня.
Мы поедем или нет? — со вздохом спросила Шери и посмотрела на небо. Его явно затягивали облака. — Если не поторопимся, попадем под дождь.
Я уже осторожно оседлал велосипед. И по дорожке мы выехали на улицу. Без особой цели проехались вокруг городка, а поравнявшись с вытянутым узкой полосой парком недалеко от школы, пустились наперегонки по траве.
У нашего Чива лучший велик и самые длинные ноги. Он всегда всех обгоняет.
Через часик начало моросить, и мы поехали домой. Ноги мои отяжелели. Мускулы болели. Я перехватил взгляд Шери. Она внимательно смотрела на меня. Внутри у меня вдруг все похолодело: что это она на меня уставилась?
На следующее утро я проснулся с двумя словами на устах: "мистер Сор".
"Сегодня я покажу ему камеру, — сказал я себе, потягиваясь и зевая. — Сегодня мне исправят оценку".
Я встал, протер глаза и увидел подушку на полу. Нагнулся, чтобы поднять ее, и почувствовал, что пижама туго обтянула меня. Пуговицы вдруг одна задругой посыпались на пол. Что за чудеса? И вдруг услышал: трах! Я даже не сразу сообразил, что мои пижамные штаны лопнули по шву.
— О, не-е-ет! — издал я долгий вопль.
Воротник пижамы врезался мне в шею. Я хотел расстегнуть пуговицу — и оба рукава лопнули на плечах и под мышкой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Я выпрямился и сделал шаг к зеркалу. Меня охватила дрожь. Я боялся взглянуть на свое отражение.
Но сколько можно стоять с закрытыми глазами? Все равно придется посмотреть. Я должен знать. Медленно, очень медленно я приоткрыл один глаз, потом второй. Неужели фотография предсказала правду? И я превратился в тушу в полтора центнера?
