Уже в конце XVI в. политические реалии начали приобретать большее значение, нежели религиозные идеологии. Идея о следовании подданных религии суверена, выраженная в изречении «cujus regio, ejus religio» («чья страна, того и вера»), уже начинала захватывать умы. Сила этой хватки будет чувствоваться вплоть до Руссо и даже после него.
