Москва, 1 июля 2006 года (суббота), 2:10

Виктор Крымов пятые сутки находился в Москве. Он давно уже должен был не только прибыть в Саратов вместе со своим грузом, но и вернуться обратно в Малайзию. Однако из-за перебоев в работе электроники все рейсы из Шереметьево 2 задерживались на неопределённое время. Сотрудники авиакомпании предоставили место в камере хранения для «Груза 200». Они гарантировали, что он совершенно не пострадает во время этой вынужденной задержки. От предложенной авиакомпанией гостиницы Виктор отказался, решив временно остановиться у своего старого приятеля, с которым поддерживал тёплые отношения ещё с университетских времён. Михаил жил в пятнадцати километрах от аэропорта и, узнав о задержке рейса, с радостью пригласил Виктора к себе.

– Конечно, приезжай! Я сейчас дома один. Жена в командировке, а дочка уехала с друзьями на море. Буду очень рад тебя видеть. Можешь жить у меня, сколько хочешь. Похоже, что эта проблема с электроникой скоро доберётся и до нас. У меня такое ощущение, что всё это надолго, и, возможно, скоро будет ещё хуже.

– Похоже, что так и есть. Спасибо за приглашение. Через полчаса буду у тебя. До встречи, – ответил Виктор и повесил трубку таксофона.

Сообщив сотруднику авиакомпании номер домашнего телефона Михаила и номер своего пейджера на случай объявления регистрации на рейс Москва-Саратов, он сел в такси и поехал к другу.

В это время «Груз 200» находился в камере хранения аэропорта Шереметьево 2. Из деревянного транспортировочного ящика периодически доносились глухие звуки, похожие на удары изнутри. Сотрудник багажного отделения в нарушение всех инструкций мирно спал, сидя на своём рабочем месте. Тем временем звуки становились всё сильнее и сильнее, но они так и не разбудили спящего. Доски деревянного ящика уже заметно подрагивали и от каждого нового удара медленно приподнимались вверх. Цинковая крышка гроба, которая была почему-то загерметизирована силиконом, а не оловом, как было положено по инструкции, уже ходила ходуном. После одного из ударов она внезапно отлетела в сторону вместе деревянной крышкой транспортировочного ящика. Лист оцинкованной жести, громыхая, упал на пол обширной камеры хранения. На внутренней поверхности металла были видны многочисленные вмятины размером в кулак. Несмотря на весь этот шум, смотритель багажного отделения не проснулся, а лишь устроился поудобнее в своём кресле.

Молодой человек, поднявшийся из гроба, легко соскочил на пол и сразу же принялся открывать стоявший рядом второй транспортировочный ящик. Затем он осторожно взял ножницы со стола смотрителя и стал отдирать деревянные доски сверху. Довольно быстро это удалось. Затем молодой человек провёл ножницами по периметру цинкового гроба под его крышкой, разрезая силиконовый герметик. После этого лист оцинкованной жести был аккуратно снят и поставлен на пол. Молодой человек с лёгкостью подхватил безжизненное тело на плечо. После этого он очень тихо проследовал на выход из багажного отделения мимо спящего хранителя багажа, прихватив с собой стоявшую рядом огромную сумку.

Океан вышел в пустой зал перед камерой хранения. Он посмотрел по сторонам в поисках объективов видеонаблюдения, и лишь убедившись в их отсутствии, приступил к делу. Опустив тело Гвоздя на пол, Океан стал перекладывать все вещи из сумки в несколько пластиковых пакетов. Среди вещей был обнаружен конверт с десятью стодолларовыми купюрами, которые сразу же были изъяты и переложены в карман джинсов. Затем пакеты с вещами были возвращены в багажное отделение, а Океан принялся упаковывать в освободившуюся сумку казавшееся безжизненным тело. Застегнув молнию, он повесил свой груз на плечо так, словно это была сумка с ноутбуком, а не с телом взрослого мужчины. Через несколько минут Океан спокойным уверенным шагом вышел из аэропорта и направился к парковке такси. Быстро договорившись о цене, он погрузил сумку в багажник, сел в машину и уехал в сторону центра.

Оказавшись в номере гостиницы в двадцати километрах от аэропорта, Океан закрыл за собой дверь, тщательно зашторил все окна и включил неяркий свет. Он аккуратно переложил тело Гвоздя из сумки на кровать и только после этого позволил себе немного отдохнуть в кресле. Бутылка с водой, стоявшая на журнальном столике, была опустошена за несколько больших глотков.

– Как хорошо, что вода прозрачная, а то к зелёной воде у меня выработалось какое-то предвзятое отношение, – подумал Океан.

– Это была не вода, а очень полезный сок. Да, он и в правду был зелёного цвета. Но это абсолютно не отменяет его пользы для твоего истощённого смертью организма. Кроме того, по вкусу он был похож на сок манго, – наставительно ответил Ёжик.

– Ну, манго, так манго, если ты настаиваешь. Но, по-моему, тот сок был больше похож на персиковый с лёгким привкусом агавы, – не сдавался Океан.

Найденные на столе солёные орешки также были очень быстро съедены.

– Зелёные овощи и фрукты, которые ты синтезировал из собственных тканей, это, конечно, хорошо, но как же мне всё-таки не хватало обычной еды и особенно соли за эти несколько дней, – подумал Океан, с удовольствием доедая орешки.

– Соль вредна для нашего с тобой общего организма в больших количествах. Но сегодня, учитывая обстоятельства, тебе можно себя не ограничивать, тем более что ты уже всё съел, – с сожалением ответил Ёжик.

Перекусив, Океан почувствовал себя значительно лучше. Он подошёл к кровати и присел на её край.

– Ну, хорошо. Что теперь делать будем? Гвоздь уже пытался открыть глаза в реальном мире, как минимум раз тридцать, но ничего хорошего из этого не вышло. У меня, как ты помнишь, уже на десятый раз получилось, – сказал он Ёжику.

– Надо подумать. Кстати, забыл тебе сказать, что теперь я могу одновременно быть в двух измерениях. Сейчас посмотрю краем глаза, чем занимается Гвоздь в минус-первом, а ты пока к окнам не подходи и дверь никому не открывай. Особенно красивым девушкам, – с иронией сказал Ёжик и замолчал.

Океан откинулся на спинку кресла и стал вспоминать, как ему удалось вернуться в реальный мир. Он подумал тогда о свой девушке Мире, которая осталась в Саратове, и просто почувствовал, что по-настоящему нужен ей. После этого глаза открылись сами собой, и он снова попал в реальный мир. Однако радоваться в то время было ещё рано. Обнаружив непроглядную тьму и ощутив себя в очень ограниченном пространстве, Океан тогда сделал над собой значительное усилие, чтобы сразу не запаниковать. Минут пять он пытался успокоиться и овладеть собой. Лишь после этого можно было сделать попытку выбраться наружу, но это никак не удавалось. Тогда на помощь пришёл дюймовый удар Брюса Ли, который Егор изучал ещё в школе по кадрам кинохроники. Ещё никогда прежде такой удар не удавался никому, кроме самого Великого Мастера. Сейчас же в распоряжении Океана оказались сила и скорость движений, которые примерно в четыре раза превосходили силу и скорость движений обычного человека. И даже тогда он смог повторить дюймовый удар Брюса Ли только после нескольких неудачных попыток.

Океан открыл очередную бутылку воды и сделал несколько глотков. Продолжая анализировать момент возвращения в реальный мир, он вспомнил, что в этот миг буквально утонул в глазах своей девушки. Очнувшись уже в нулевом измерении, Океан почувствовал, что Мира с радостью приняла его в свои спокойные воды, словно горное озеро принимает падающий водопад. Мелкие брызги воды рассеивались в воздухе, и на небе появилась радуга.

Между Океаном и Мирой с момента знакомства сразу же возникло взаимное притяжение, как будто они знали друг друга уже очень давно. Это было даже больше, чем настоящая любовь. И именно Мира помогла Океану окончательно вернуться с того света в реальный мир.

– Гвоздь сейчас пресс качает, если тебе интересно, – сообщил Ёжик. – Он говорит, что, если не получается вернуться, то хотя бы в минус-первом измерении начнёт вести здоровый образ жизни.

– Качать пресс, когда на самом деле лежишь мёртвый – это, конечно, очень своевременно. Только передай ему, что сейчас надо сделать паузу в тренировочном процессе и предпринять ещё одну попытку вернуться в реальный мир. Пока ты с ним общался, я новую методику придумал, – сказал Океан.

– И в чём же заключается твоя методика перемещения между измерениями? – с иронией поинтересовался Ёжик.

– Всё предельно просто. Нужно представить лицо близкого человека и попытаться заглянуть ему в глаза. Тогда и собственные веки легко откроются, а сам окажешься в нулевом измерении. Передашь это Гвоздю, хорошо?

– Ладно, сейчас сделаю. Жди нас обратно, – ответил Ёжик и замолчал.

Океан поставил пустую бутылку на стол и вспомнил, как они вместе с Мирой по очереди жадно пили воду из колонки, а потом целовались, ощущая вкус прохлады и свежести на губах друг друга. А потом был незабываемый рассвет, который они встречали, сидя в старой лодке на берегу реки. Ради одного этого удивительного мига уже стоило не только жить и умереть, но и снова вернуться к жизни.

– И снова здравствуйте! – прозвучал до боли знакомый голос Гвоздя, который открыл глаза и сразу же приподнялся на локтях в кровати.

– Как же я рад тебя слышать, особенно в реальном мире, – сказал Океан и крепко обнял вернувшегося друга. – Ты молодец, что сумел выкарабкаться. Мы с Ёжиком помогали, чем могли. Ты о ком подумал, когда вернулся сюда?

– О Кире, конечно, за что ей отдельное спасибо. Ну, а вас с Ёжиком я и не знаю, как благодарить. Подходящих цензурных слов у меня уже не осталось. Скажу только, что всё это было очень круто. И ещё, если эта бестия в красном комбинезоне нас до конца так и не убила, то очевидно сделала нас сильнее, – сказал Гвоздь и, пошатываясь, пошёл к минибару за водой и солёными орешками.