8
К утру второго дня все уже было готово, но я решил дожидаться вечера. Днем помог Гордане собрать все минимально необходимое и тайком от нее написал прощальное письмо. После обеда мы вышли по отдельности из дома и добрались в отправную точку — овощной магазин. Именно здесь начинался маршрут, ведущий за пределы зоны оккупации.
Схема была проста: грузовик-рефрижератор с двойной передней стенкой кузова. Машина регулярно приезжала из фермерского хозяйства, привозя то да се, а затем порожняком возвращалась обратно в деревню. Черные камзолы регулярно ее досматривали, но никто так и не обнаружил, что внутренняя длина кузова на семьдесят сантиметров меньше внешней. А там, в этих семидесяти сантиметрах, располагалось место для двух нелегальных пассажиров. В этот раз, правда, второго нет, везут только Гордану.
Мы с ней простились, стоя во дворе магазина.
— Ну почему ты не поедешь со мной? — Горди сдерживала слезы с видимым трудом, задавая этот вопрос десятый раз.
Я принялся загибать пальцы:
— Ученики — раз, я не могу вот так взять и оставить их без тренировок. Два — свартальвы сами себя не выгонят, а сопротивлению нужны глаза и уши на вражеской базе. Я туда вхож, и не использовать эту возможность было бы преступлением. И наконец — я должен сейчас вернуться домой, на случай, если за домом наблюдают. Если пропаду — они поймут, что мы сбежали, и начнут шерстить весь мой круг общения — то есть, и Петера, и его знакомых. А ведь еще и план-перехват могут задействовать… Все будет хорошо, солнышко, главное — береги нашего малыша, а уж я-то о себе позабочусь тем более.
Когда Гордана оказалась в потайном отсеке, я достал из кармана письмо и отдал водителю:
— Передай это тому, кто придет встречать Гордану. А он пусть отдаст ей в том случае, если я погибну.
— Понял, — кивнул тот.
Машина заурчала двигателем и выкатилась на улицу, а я смотрел вслед, пока она не исчезла за поворотом.
Боги этого мира, если вы есть, пожалуйста, храните Гордану вдвойне, за нее и вместо меня.
А я за себя уж как-нибудь своими силами.
Если получится.
Вернувшись домой, я сел за столик так, чтобы через открытую дверь видеть свой пруд и две сливы за ним. Не умэ, конечно, но все равно красиво цветут весной…
Налил себе на донышко стакана рисовой водки, залпом выпил. Не сакэ, даже ни на грамм, между рисовой водкой и сакэ общего — только рис как исходный продукт. Гайдзины, конечно, полагают, что сакэ — это и есть японская рисовая водка… гайдзины такие гайдзины, что с них взять?
Закрыл глаза, чуть посидел, затем пододвинул к себе лист бумаги и карандаш. Рука Реджинальда просто и естественно вывела иероглифы, словно в тысячный раз, а не в первый.
«Придет ли день завтрашний?
Это совсем неважно.
Мой сад зацветет весной».
Интересная штука психика. Спросит меня кто — зачем я написал хокку, если все равно никто не сможет прочесть? Забавно, ведь ответа у меня нет. Хотя все же есть: я просто чту традиции. Так уходили герои моего народа: с холодным ясным сознанием, оставив после себя только короткий стих и долгую память. Я не герой, но нет ничего плохого в том, чтобы уйти как они, если уж придется.
Я поднялся из-за стола, достал из шкафа свой парадный черный пиджак, оделся и пошел к пруду. Со дна при помощи загнутой арматуры я выудил пакет со спецсредствами, которые дал мне Петер, взял оттуда две гранаты — светошумовую и дымовую. Остальное упаковал обратно и снова спрятал в пруду, гранаты положил в карман и пошел в автомастерскую. Там уже все готово, ждут только меня.
— Мины надежно уложили? — спросил я у Петера, — не рванут на ухабе?
— Исключено. Ящик с тротилом, которым накрыли нажимную крышку, приколотили гвоздями, саму мину притянули струбцинами. Электронный блок под тем же ящиком рядом с миной.
— План датацентра?
— Вот.
Я минут пять рассматривал план, затем полез в кабину.
— Господин Куроно, — сказал он, — так вы не рассказали, в чем ваш план?
— В дерзости, смелости и наглости, — улыбаюсь в ответ и завожу двигатель.
Все четверо «механиков» помахали мне вслед на удачу.
Да, удача лишней не будет.
Я выехал на крупную улицу, про которую знал, что на ней по какой-то причине не бывает блокпостов и патрулей, и по ней проехал вокруг центра города. Свернул в переулок, выехал на главную улицу, проехал метров триста и свернул в другую сторону.
До цели осталось совсем немного, и где-то тут должен быть блокпост.
Блокпост обнаружился в пятидесяти метрах от въезда на парковку: броневик на обочине, офицер-камзол и с ним еще то ли пять, то ли шесть солдат. Мне махнули рукой — «остановиться».
Останавливаюсь, достаю из кармана радиодетонатор и нажимаю кнопку.
Солдат и офицер обходят машину спереди, подходят к моему окошку.
— Кто такой есть? Дорога закрыта к проезду! — говорит солдат с диким акцентом.
— К датацентру ехать нельзя? — уточняю я.
— Что есть дата-центр?
— Вон то здание.
— Как раз к нему и нельзя, — чуть менее крикливо и с куда меньшим акцентом сообщил офицер.
— Но мне именно туда и надо, я везу важный груз.
— Я не иметь ваша машина в списке ожидаемых. Что везете?
Я улыбаюсь ему с искренностью и непринужденностью человека, который точно знает дорогу свою.
— Тротил везу. Четыре тонны.
Тут возникла легкая заминка, поскольку охранники, скорее всего, либо не поняли в силу плохого знания языка, либо поняли, но подумали, что ошиблись. Ведь я сказал о тротиле так беззаботно, словно везу яблоки или там мешки с сахаром.
И сразу же выяснилось, что моя догадка верна.
— Что есть тро-тил? Какой тро-тил?
Я улыбнулся еще шире и искреннее:
— Да вы в кузов загляните просто и все поймете.
Они и заглянули под тент, но правда оказалась слишком сложной для их менталитета. Офицер даже попытался выяснить у меня, зачем я везу взрывчатку, кто мне поручил это сделать и есть ли у меня документы.
В ответ я показал им левую руку с зажатой черной коробочкой и мигающим на ней красным диодом:
— Документов нет, зато есть радиодетонатор с уже нажатой кнопкой. Отпущу — и…
Вот теперь они все поняли четко и ясно, я определил это по тому, что оба, бросив автоматы, со всех ног бросились прочь, что-то вопя. Из броневика вылезла еще пара солдат и тоже бросилась наутек.
Проход открыт, как и было запланировано.
Я медленно и неторопливо порулил на парковку. Так, где тут восточная сторона?
Навстречу мне выбегают двое солдат с автоматами, красноречивыми жестами веля остановиться. Офицер с блокпоста, видимо, еще не сообщил по рации, или новость не дошла до этих двоих.
Я остановился, затянул ручник и нажал на кнопку установленного возле седушки таймера. Десять минут, время пошло.
Вылезаю из кабины, медленно и плавно, и улыбаюсь дулам автоматов.
— Руки за голову! Лечь земля!! — вопит один.
Где его манеры, спрашивается? Чего горланить, стоят в трех метрах от меня?
— Можешь стрелять, — улыбаюсь я ему и показываю зажатый в руке детонатор.
Придурки все еще не понимают ничего, но тут у них начинают трещать рации, их глаза начинают округляться… затем оба бросают автоматы и прожогом бегут мимо меня к выезду. Вот и до них дошла новость.
Я двинулся быстрым шагом к двери, ведущей в подвальные помещения датацентра, но тут мне навстречу вывалилась целая дюжина людей в черных камзолах, во главе с офицером-свартальвом.
— Ты!! Стоять! Руки на виду!!!
Наша песня хороша, начинай сначала.
— А то что? — я продолжаю улыбаться, — кнопка-то уже нажата.
— Отдай немедленно, грязный сн'тос!
— Отбери, если сможешь.
— Глупый сн'тос! Ты же сам взорвешься!
Я молча улыбаюсь.
Следует короткая заминка, пока свартальв объясняет бойцам задачу. Видно, что он трусит, и солдаты тоже трусят, и это при том, что истинное положение вещей все еще не укладывается в их головы. Должно быть, защитный механизм человеческой психики заключается в том, что ум отказывается понимать слишком страшную для него правду.
…После первых атак камикадзе, которые явились полной неожиданностью для американцев и причинили громадный ущерб, враги вначале полагали, что летчик самолета, протаранивший и потопивший авианосец «Сент-Ло», уже был мертв. Эта версия держалась недолго: вскоре атаки камикадзе стали настолько частыми и успешными, что теория вероятности уже не позволяла объяснять все случаи тарана случайным падением самолета с мертвым пилотом. И тогда на свет появились истории-страшилки о несчастных летчиках, у которых отбирали парашюты и запирали в кабинах набитых взрывчаткой самолетов… Просто правда о людях, которые сознательно оставляли ненужные парашютные ранцы на траве аэродрома, была для американцев еще страшнее.
И вот четверо солдат передают свои автоматы товарищам и начинают осторожно приближаться ко мне. Они в ужасе от сложившейся ситуации, я бы и сам был в ужасе, если б мне пришлось отбирать у обезьяны гранату без чеки. Хотя мне происходящее кажется гротеском: в их головы не укладывается, что я взял детонатор совершенно сознательно и не боюсь отпустить кнопку, а в мою с трудом укладывается, что они этого никак не поймут.
Впрочем, ничего удивительного, если хорошенько подумать: арабские страны были завоеваны свартальвами в первом веке, и потому ислам там не зародился, а здешняя Япония «погребена» под «рухнувшим» Свартальвсхеймом. Ну или Япония оказалась в другом мире по принципу «обмена» частями миров, неважно. Суть в том, что в мире, где нет ни исламистских шахидов, ни японских камикадзе, концепция террориста-смертника практически неизвестна.
И потому четверо солдат осторожно приближаются ко мне с намерением отнять детонатор, не дав случайно отпустить кнопку.
Хотя они все же частично правы: я не боюсь смерти, однако намерения всенепременно умереть у меня тоже нет. Вот все четверо бросаются на меня, тянут руки к детонатору… Ну как хотите.
Первого я встретил прямым ударом ноги, он согнулся пополам, отлетел на шаг назад и упал на спину. Второму я успел залепить в челюсть и шагнул в сторону, уходя с линии атаки. Двое оставшихся попытались схватить меня за левую руку, но я сместился так, что они оказались на одной линии. Ближний схватил за руку и незамедлительно получил коленом в живот, последний попытался обойти сбоку, но я толкнул на него третьего и, пока он уклонялся от падающего тела, отправил корчиться на бетоне и его.
— Сюрприз, — улыбаюсь остальным, а они смотрят на меня большими круглыми глазами.
Я подхожу, черные камзолы и свартальв пятятся. Ну да, эти-то меня в лицо не знают, для них стало шоком то, что я расправился с четверыми за пять секунд.
А еще их наверняка до жути пугает моя искренняя улыбка, вряд ли они допускают, что улыбающийся человек с детонатором может быть нормальным. И, конечно же, они совершенно растеряны: держать в руках автомат и чувствовать себя совершенно беспомощным против безоружного — к такому их вряд ли готовили.
Офицер пятится, пока не упирается спиной в дверь, я приближаюсь к нему почти в упор.
— В грузовике четыре тонны тротила и таймер, на котором осталось девять минут, и противопехотные мины, чтобы вы не добрались до таймера. Попытаетесь разминировать бомбу — взлетите в воздух преждевременно. А радиодетонатор у меня в руке взорвет все это добро в любой момент, как только я отпущу кнопку.
Офицер сглотнул, в его глаза уже с трудом контролируемый страх.
— Что вам нужно? — пролепетал он.
— О, только что был грязным сн'тосом, и уже «вы»? Я хочу, чтобы ты передал это своим. Пусть начинают эвакуацию, на то, чтобы убраться, у них девять минут.
Я оттолкнул его в сторону и потянул на себя дверь.
На то, чтобы отыскать Горана и остальных инженеров, у меня еще меньше.
План датацентра я запомнил так себе, потому с самого начала все пошло наперекосяк. Серверная — первый этаж или второй? Проклятье, из-за адреналина и разборок с охраной вылетело напрочь из головы, перепуталось. Да, феноменальная память моей сильной стороной никогда не была, к сожалению.
Внутри я обнаружил шум, гам и панику: эвакуация идет полным ходом. Конечно, есть вероятность, что инженеров тоже выведут, но доверить их жизни в руки свартальвов я не могу. Так, Горан говорил, что их держат в западной части здания… восемь тысяч йокаев, а где тут запад?!!
Я вышел в поперечный коридор и сразу же нос к носу столкнулся с со свартальвом-офицером и несколькими людьми, несущими какие-то папки, с виду богато отделанные, и сами тоже в довольно шикарных камзолах, но без погон. Офицеры, наверно, или инженеры, их знаки различия не разберешь, даже когда они есть, а уж если их вообще нет…
Я шагнул наперерез идущему впереди свартальву, всем своим видом показывая, что проход закрыт.
Офицер, увидев такой маневр, попытался с руганью меня оттолкнуть, видимо, не понял, с кем имеет дело. Я очень быстро вернул ему, как сказал бы Альтинг, адекватное восприятие реалий окружающего мира, вполсилы впечатав кулак ему под дых. Ему этого хватило, чтобы опрокинуться на руки идущего следом подчиненного.
Двое «камзолов» схватились за ременные кобуры, но я показал им детонатор в левой руке, а затем выбил пару зубов первому и сломал нос второму. В конце концов, припереться в чужую страну и по-хамски тыкать оружием в лицо ее жителям — совершенно неприемлемое для гостя поведение.
— Жизнь — боль, коль воспитания ноль, — сказал я.
Третий, последний, уронил свои папки и поднял руки. Вот, совсем другое дело.
Свартальв, держась за желудок и не отрывая взгляда от детонатора, медленно поднялся.
— Где держат инженеров-кортанцев?
Он что-то пролаял, отрывисто и резко.
Я залепил свартальву сбоку в ухо так, что он едва не упал:
— Неправильный ответ. Где держат инженеров-кортанцев?
Тут ему на помощь пришел третий, ранее проявивший благоразумие.
— Господин, капитан не говори кортански! — сказал он с сильным акцентом.
— Хм… так бы сразу и сказал, а не лаял по-собачьи.
— Он вам так сразу и сказал…
— Ладно. Переведи капитану, пусть отведет меня туда, где держат инженеров.
— На втором этаже.
Я вздохнул.
— Я не спросил, где их держат. Я сказал отвести меня туда. Дошло?
Капитан, правда, попытался что-то сбивчиво возражать, должно быть, о том, что тут все скоро взорвется, но я заехал ему коленями по ребрам.
— Неправильный ответ.
Кажется, он все понял и без перевода. Могут ведь, если захотят… Я забрал у того, которому сломал нос, пистолет и пошел следом за капитаном, велев «камзолам» убираться.
Капитан, понимая, что часики тикают, шел чуть ли не бегом, так что меньше чем через две минуты мы оказались на втором этаже в западном крыле. По пути нам повстречалось множество свартальвов и людей, торопливо, с почти панической поспешностью двигающихся на выход в обнимку с теми или иными вещами и документами, но на нас внимания никто не обратил.
Нужную дверь я обнаружил на слух еще до того, как свартальв показал на нее пальцем: запертый инженер громко кричал, пытаясь выяснить, что происходит. Ключей у капитана не было, потому я сказал узнику отойти и высадил ее ногой. Дверь сама по себе была не особо хлипкая, а вот дверной косяк подкачал.
— Что происходит?! — выпалил инженер, с виду парень лет двадцати пяти, и осекся, увидев, что я привел свартальва под дулом пистолета.
Тут из комнаты выскочил еще один узник — это оказался Горан собственной персоной.
— Учитель?!! Вы что тут делаете?!!
— Догадайся! Где остальные?! Осталось пять минут с небольшим до взрыва.
— Ну вы даете… Я знаю, где их держат, сюда!
Мы вчетвером побежали по коридору, свернули за угол, потом еще раз — и оказались у настежь открытой двери. Внутри никого не было, видимо, свартальвы выпустили пленников, но сочли, что бежать к второй комнате времени не остается. У меня при этом возникло легкое желание запереть тут свартальва, или сломать ему ногу и оставить, но я быстро его поборол.
— Все, проваливайте поживее! Меньше пяти минут!
— А вы?!
— За меня не волнуйся, я знаю, что делаю. Бегом давайте!
Отпустив пленника вслед за инженерами, я бегом двинулся по обратному маршруту. Осталось, пожалуй, самое трудное: выбраться из здания незаметно, не попавшись в лапы разъяренных свартальвов. План у меня был, но впопыхах да на адреналиновом вихре я его прощелкал.
Но внезапно мне улыбнулась удача. Я услыхал в боковом коридоре резкий звонкий голос и свернул туда.
Голос принадлежал довольно симпатичной представительнице темноухого народа, в богато украшенном форменном камзоле с офицерскими погонами, поверх которого был надет бронежилет, на голове — каска. В руке она держала пистолет и покрикивала на двух своих подчиненных-людей, которые волокли довольно громоздкую и тяжелую конструкцию, судя по всему — серверную стойку с несколькими блоками. Дело продвигалось не очень быстро, потому что стойка оказалась слишком тяжелой, а оба человека-инженера, как назло, не отличались ни ростом, ни силой.
Мысленно я отдал альвке должное: нервы у нее что надо. Оба подчиненных с радостью бы задали стрекача, бросив оборудование, если бы не направленный на них пистолет. До взрыва четыре минуты, но темноухая все равно пытается спасти хоть какой-то элемент нужной свартальвам технологии.
Одна беда — я пригнал сюда набитый взрывчаткой грузовик из прямо противоположных побуждений, а кроме того, у нее есть кое-что, нужное мне.
Я шагнул к ней, она повернулась в мою сторону, но я на этот раз не стал демонстрировать детонатор и терять время. Просто залепил альвке кулаком, в котором сжимал оный, в живот, а когда она согнулась, аккуратно рубанул ладонью правой руки по шее, сразу же подхватил обмякшее тело и аккуратно опустил на пол.
— Что спасать будете? — улыбаюсь я инженерам, — своего начальника или металлолом?
Они, не сговариваясь, уронили стойку на пол и, увидев, что я не собираюсь более им препятствовать, попытались тащить бессознательную девицу, но она, рослая и крепкая, оказалась немногим легче серверной стойки.
— Бронежилет с нее снимите — легче будет, — посоветовал я.
Они немедленно последовали совету и, подстегиваемые моими словами про три минуты, как можно поспешнее поволокли альвку к лестнице. Надеюсь, хотя бы не головой по ступеням ее потащат.
Сам я быстро надел каску и оставленный бронежилет и побежал следом. Мой черный штатский костюм, конечно, не сильно похож на форменный камзол, но теперь еще присмотреться надо, поверх чего у меня броник напялен. На то и был расчет: бронежилет, каска и черный костюм делают меня похожим на «камзола». В панике и неразберихе должно прокатить.
На первом этаже действительно так и произошло: на меня вообще никто не обратил внимания. Я схватил в первом же кабинете какую-то картонную коробку с бумагами и покинул здание в числе последних эвакуировавшихся.
Коробку я нес перед собой и среди хаоса поспешного бегства выглядел точно так же, как и другие «камзолы», пытающиеся вынести из заминированного датацентра хотя бы крохи ценных материалов, более того, ящик прикрывал спереди нижнюю часть моего туловища, не позволяя увидеть, что из-под броника выглядывают полы обычного пиджака.
По дороге я обогнал тех самых двух инженеров, волочащих свою начальницу. Им на помощь поспешил какой-то солдат, и втроем они с легкостью понесли ее прочь. А я спокойно трусил себе рядом с ними: взгляд любого свартальва или ауксилиария сразу же приковывает к себе бессознательная девица, а я, просто «камзол» с ящиком, оказываюсь вне фокуса чьего-либо внимания.
Так и вышло.
Когда за спиной мощно рвануло, я прибавил шагу и благополучно смешался с толпой. Оглянулся и увидел, как здание датацентра оседает в клубах дыма и пыли. Готово.
Дело сделано с мастерством хирурга: я лишил свартальвов основного мотива находиться в Гиате, спас Горана и его коллегу и при этом вроде бы даже никого из оккупантов не лишил жизни. Дерзость, хитрость, отвага и расчет. Да, мне есть чем гордиться, и мои собственные учителя тоже мною бы гордились…
…А теперь осталось унести ноги и где-то залечь на дно.
Из толпы захватчиков я тоже выбрался без проблем, благодаря все тому же ящику, каске и бронику. На почтительном расстоянии собрались толпы потрясенных горожан, я сразу же двинулся к ним. Меня приняли за «камзола», расступились, в этот момент я оглянулся, убедился, что на меня не смотрят свартальвы и их прихвостни, сбросил с головы каску, уронил ящик, стащил с себя бронежилет и быстрым шагом двинулся сквозь толпу.
Мне показалось, что она как-то очень поспешно сомкнулась за мной, как только люди увидели, что под бронежилетом на самом деле скрывался не «камзол». Меня лишь молча проводили одобрительными взглядами: да, горожане вряд ли понимают, зачем именно был взорван датацентр, но если вначале его заняли захватчики, а потом взорвал какой-то тип в пиджаке — значит, так было надо.
Ушел.
Осталось теперь выбраться из города, и это будет задача посложнее: очень скоро свартальвы объявят меня в розыск. Трендюли, розданные мною охране — моя визитная карточка, враг почти наверняка уже знает, что террорист — не кто иной, как мастер Куроно, а если не знает — поймет в течение ближайших минут.
Здесь вскрылся мой первый серьезный просчет: я не знаю, что делать дальше. Домой уже нельзя, там точно будет ждать засада, у меня нет ни укрытия, ни явочной квартиры, ни связного — ничего. Просто потому, что я не заглядывал так далеко в будущее.
…Проклятье. Мои рыбки в пруду без кормежки долго не протянут.
Я прошел пару кварталов и добрался до ближайшего супермаркета. Тут я передохну, посижу за чашкой кофе, или лучше за тарелкой супа, обдумаю, что делать дальше. Заодно и новой одеждой разживусь.
Сказано — сделано. Десять минут спустя я уже обедал лапшой со специями, благо, даже в очереди стоять не пришлось, хотя в самом супермаркете царил необычайный ажиотаж. Точнее, даже не во всем супермаркете, а в продуктовых отделах.
Мне это показалось вполне закономерным: только что в городе, где ночами постреливали, средь бела дня взорвали здание. Горожане готовятся к худшему сценарию, будь то дальнейшие партизанские действия или открытое вторжение аквилонских войск, запастись продуктами в такой ситуации — очень мудрое решение.
Однако что мне-то дальше делать? Я не могу выйти на связь ни с кем из тех, кого знаю, чтобы не подставить под удар, я не могу пойти домой, я не могу явиться никуда, не рискуя попасть в засаду или навести ищеек на ту или иную точку. Так что выбираться из города придется своими силами.
Поев, я решил разобраться с той проблемой, с которой могу разобраться прямо сейчас. Подошел к телефону-автомату, покопался в памяти и выудил оттуда домашний телефон одного из своих учеников самой младшей группы.
Мне ответила его мама.
— Алло?
— Здравствуйте, госпожа Байринг! Это учитель Куроно.
— А, это вы! Здравствуйте!
— Госпожа Байринг, тут так сложились обстоятельства, что мне необходимо уехать из города, и до конца оккупации я точно не вернусь. У меня в кладовой лежит куча провианта — мне он уже не нужен, поэтому вы можете забрать это добро себе. — Она попыталась отнекиваться, но я пресек это на корню: — да что вы несете, в конце концов! Завязывайте с этими псевдоприличиями, не время сейчас! Мы в оккупации, у вас четверо детей, и еще неизвестно, что дальше будет! Лучше вы съешьте, чем продукты просто испортятся. Правда, в дом зайти через дверь не получится, но ваш младшенький спокойно залезет в окно и откроет дверь… Да не ахайте вы! Нет у меня возможности вам ключ передать! Так вот. Одна просьба. Пусть Мартин приходит по возможности кормить моих рыбок в пруду. Они едят все, включая заплесневевший хлеб, а если Мартин им червей накопает — будет вообще замечательно. А насчет дома и продуктов не переживайте, тут главное оккупацию пережить…
Так, минус одна проблема. О рыбках Мартин позаботится, ему и раньше нравилось кормить их кусочками печенья, еще когда он ходил ко мне на тренировки.
А теперь мне надо позаботиться о себе.
Но когда я подошел к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж супермаркета в отдел одежды, паника и шум усилились. Мне с лестницы хорошо было видно, как через главный вход в здание ввалилась группа солдат в черных камзолах, касках с опущенными забралами и автоматами наперевес.
А, чтоб им! Неужто по мою душу? Только как?!! Разговор с госпожой Байринг произошел шестьдесят секунд назад, назвался я в начале разговора — пусть две минуты. Солдаты могли оказаться тут так быстро только при двух условиях: во-первых, госпожу Байринг прослушивали нонстопом и сразу услышали, как я назвался, во-вторых, отряд солдат должен был находиться прямо возле супермаркета. Иначе их прямо-таки магическое появление не объяснить.
Я быстрым шагом вернулся в кафетерий и зашел в дверь с табличкой «Только для персонала». Здесь я почти сразу наткнулся на человека в форменном пиджачке, который нес куда-то ящик с бутылками.
— Слышишь, братец, тут есть служебный спуск на первый этаж и выход? У главного входа гребаные камзолы.
Он понял сразу, не стал задавать тупых вопросов и провел меня к лестничному колодцу:
— Два этажа вниз — там склад и выход на подземную стоянку. На первом этаже выход есть, но он давно закрыт и не используется.
— Спасибо.
Я спустился вниз и прошел на склад, бросил «ты меня не видел» повстречавшемуся грузчику и вышел на подземную стоянку. Мне повезло: на ней как раз заводил двигатель неказистый грузовик.
Я быстро запрыгнул в кабину и встретился глазами с удивленным взглядом водителя.
— Мне надо выбраться отсюда, — пояснил я, — «камзолы» в затылок дышат.
Он шумно засопел носом и включил передачу.
— А что везешь?
— Так это ж, рыбу привез…
— А документы есть? Ну, что привез и сдал?
— А вот, у стекла…
На выходе нас уже ждали: здание, как я и предполагал, оцепили. Автоматчики-ауксилиарии, офицер-свартальв и с ним еще пара солдат-свартальвов с автоматами, вся компания в полном боевом облачении. Водила снова засопел, набычился и вцепился в баранку, что-то про себя бормоча, вроде бы молитву.
— Полегче, — успокоил я его, — веди себя нормально. Мы просто привезли рыбу с завода.
Нас остановил офицер-человек и потребовал назваться и предъявить документы. Я наклонился влево и выставил из водительского окна дорожный лист, накладные и что там еще было в бумагах. Офицер глянул мельком и вернул, махнул рукой: проезжайте. Просить дважды ему не пришлось.
Отъехав метров на сто, мы перевели дыхание. Погони или выстрелов вслед не было: план сработал безукоризненно. Мой пиджак вполне естественно смотрелся в кабине грузовика: водитель из себя деревенщина деревенщиной, окромя баранку вертеть ничего не умеет, а с ним экспедитор, за груз отвечающий, чиновничья душа в пиджаке и с бумагами. Вполне естественно выглядящий дуэт. Повезло, что офицер даже не стал читать, если, конечно, вообще умел читать по-кортански. В общем, пригодилось мне мое аквилонское прошлое, где бы я еще так отточил навыки ухода от погони? А план на самом деле простой: если ищут одного — найди себе компанию. Точно так же я когда-то ушел от аквилонских ищеек в супермаркете, просто помогая женщине с малышом нести сумки. Искали одного меня, на «семью» из трех человек — ноль внимания.
— Пронесло, — сказал водитель, — господь не оставил.
— Угу, пронесло.
— А почему вас искали-то?
— Я их ключевой объект взорвал. Притормози-ка за углом.
Я поблагодарил водителя за помощь, выбрался из кабины и пошел дальше, пытаясь решить, что делать дальше. Нужна новая одежда, нужно укрытие — переждать время, чтобы выбраться из города, нужны еще и карты, компас, фонарь… Да уж, непростая задачка.
В принципе, я мог бы сбить преследователей с толку, обойдясь вообще без убежища. Они уверены, что я просто не могу без крыши над головой, как и все нормальные люди, а между тем был в моей прошлой жизни непростой период, когда я не располагал ни жильем, ни регулярным питанием, так что не в новинку. Прикинься я бездомным нищим — нипочем не найдут. Буду сидеть на главной улице, просить подаяние, и хоть там оккупанты колонной ходить будут — никто не узнает, потому что никому и в голову не придет посмотреть. Завязанный на положение и даваемые оным блага, социум свартальвов не позволит им хоть на миг подумать, что кто-то способен вот так запросто и добровольно жить на улице.
Правда, у этого плана имелось два изъяна. Во-первых, у меня нет никакого нищенского лохмотья. Во-вторых, статус нищего делает меня невидимым для ищеек, но при этом сильно усложняет процесс поиска выхода: одежда нищего — это камуфляж, работающий только на паперти и привлекающий внимание в любом мало-мальски приличном месте. То есть — везде.
По пути чуть дальше поворот налево, а там есть соседний большой магазин. В нем я разживусь новыми курткой и штанами, а свой костюм, и так уже малость помятый, оставлю в примерочной. А дальше видно будет.
Я дошел до магазина, незаметно оглядываясь. По городу ездят броневики, но не за мной, это просто они зашевелились, как датацентр рухнул. Паникуют, паскуды.
В магазине я спокойно выбрал себе новую одежду, расплатился, затем в примерочной кабинке неторопливо переоделся и немного посидел на стульчике, отдыхая и продолжая обдумывать в тишине дальнейшие планы. Ничего толкового, правда, не придумал, самая лучшая идея из тех, что посетили мою голову — купить флягу воды, несколько пачек шоколада, а затем налегке попытаться выбраться из города, двигаясь полями. В принципе, вариант имеет право на жизнь, я даже знаю, где именно у самой черты города имеется кукурузное поле. То есть, практически готовый маршрут, если только свартальвы подобного не предусмотрели и не выставили патруль. Но какие там патрули, если в город почти четыре тонны тротила завезли как нефиг делать, то поля тем более никто охранять не будет…
Я «повертел» идею и так, и сяк, каких-то вопиющих минусов не обнаружил, не фонтан, конечно, но вариантов получше у меня нет, да что там получше, я вообще никакой альтернативы не знаю. Значит, беру в качестве рабочего плана кукурузное поле…
Однако стоило мне выйти из примерочной, как со стороны выхода послышался какой-то неясный, тревожный гомон. Выглянул в окно — так и есть, прямо на моих глазах из грузовика разгружаются экипированные во все черное штурмовики.
И теперь у меня всего два вопроса. Во-первых, что мне делать и во-вторых — как, десять тысяч демонов, они снова меня нашли?!!
Ну ладно, в этом торговом комплексе тоже должен быть черный выход. Я быстро двинулся прочь от главного выхода, но, выглянув в окно, понял, что в этот раз номер может и не пройти: здание оцеплено полностью. Более того, у второстепенного выхода образовалась небольшая толпа. Я подошел туда, делая вид, что я тут тоже вроде как обычный покупатель.
— Что там такое? — спросил у мужчины передо мною.
— Да «камзолы»… не выпускают никого.
Я вернулся в большой зал и попытался что-то придумать, но ничего стоящего в голову не пришло, а свартальвы и вовсе времени мне не оставили: через минуту громкоговоритель приказал всем находящимся внутри опуститься на колени, положить руки на голову и ждать дальнейших указаний.
Кажется, в этот раз мне уйти не позволят.
А затем внутрь через главный вход прошла группа захвата, основательно экипированная, не исключено, что такие же группы вошли через вторые двери и служебный вход… Обложили, сволочи.
Я вернулся к примерочным кабинкам и спрятался в одной из них. Суть оттягивание времени, но надо что-то придумать.
Через щель в занавеске мне было видно часть зала и действия поисковой группы. Штурмовики подходили к стоящим на коленях людям, заставляли поднять к ним лицо и сверялись с чем-то в своих руках. Наверное, у них моя фотография, предположил я и вскоре понял, что прав: один из солдат показал ее посетителю, тот помотал головой.
Отряд добрался до кабинок и начал проверять их по одной. Причем идея спрятаться тут пришла не одному мне, потому что, судя по визгу, в соседней кабинке сидела какая-то девица. Ладно, вот и к моему укрытию подходят… Шаги все ближе, ближе…
В последний момент я сыграл на опережение, и мой маэ-гэри оказался для первого штурмовика большим сюрпризом. От удара он отлетел на добрых три шага и рухнул, сломав скамейку для примерки обуви.
Короткого замешательства мне хватило, чтобы ворваться прямо в середину группы, а затем я принялся раздавать удары налево и направо, не сдерживаясь. Двоих уложил прямыми ударами кулаков, удар сквозь бронежилет сильно теряет в мощи, но им хватило, чтобы опрокинуться на пол и остаться там, мучительно хрипя и кашляя.
Третий попытался отшатнуться и этим увеличил дистанцию до такой, с которой мне стало удобно вмазать ему в голову ногой. Шлем, по которому пришелся удар, слетел с его головы и улетел, а сам штурмовик растянулся на полу рядом с первым, доломав лавочку.
От удара прикладом я увернулся, подсев, и из нижнего положения угодил ребром стопы в коленную чашечку четвертому. Хруст и вопль.
У пятого, который неудачно пытался треснуть меня автоматом, я отобрал оружие и обрушил на него вихрь ударов. Прозрачное забрало спасло его лицо от кулака, но затем я сумел, сместившись в сторону, ударить его под колено сзади и таким образом вывести из равновесия. Еще один прямой маэ-гэри — и штурмовик перелетает через ближайший прилавок.
Сразу после этого мне пришлось успокаивать второго и третьего: по удару на брата им показалось мало, так что я добавил от души, сломав руку одному и припечатав головой о бетонный пол другого.
Я переводил дыхание и размышлял лишь секунду, а затем в голове мелькнула замечательная мысль: ведь у меня же теперь есть автомат! И униформа…
С одного из солдат я снял бронежилет и каску, схватил автомат, передернул затвор и, подняв дулом кверху, нажал на спуск.
Люди в зале начали визжать, когда услыхали из отдела одежды стрельбу, а я подлил масла в огонь, закричав «Бомба! Бомба! Сейчас взорвется!»
Этот крик действует всегда и безотказно. Как-то раз, в декабре тысяча девятьсот шестьдесят восьмого, инкассаторская машина японского банка «Нихон Синтаку Гинко», перевозившая триста миллионов иен, была остановлена одиноким полицейским, который сообщил охране, что есть информация о бомбе в одной из инкассаторских машин. Чтобы проверить, он полез под машину, а затем оттуда донесся крик: «бомба, она сейчас взорвется!». Когда испуганные инкассаторы покинули машину, «полицейский» сел в кабину и просто уехал. В итоге этот угон вошел в число самых известных нераскрытых ограблений, потому что ни ловкача, ни автомобиль так и не нашли.
Вот и в этот раз трюк сработал: все посетители торгового центра, смирно дожидавшиеся конца проверки, в ужасе вскочили на ноги и ломанулись к выходу, подхватив крик о бомбе.
Это сыграло мне на руку: «камзолы», знающие, что ищут «бомбиста», поверили и тоже побежали прочь. Я, правда, очень сильно опасался, что сволочи просто начнут стрелять по толпе, и гибель мирных жителей будет на моих руках в некоторой степени, но этого не произошло. В итоге я сумел в людском потоке выскользнуть из магазина.
Но дальше все повернулось против меня: за оцеплением пустынные улицы, толпы нет, спрятаться негде. Оно и закономерно: горожанин видит оцепление универмага, горожанин не дурак и идет от греха подальше. Ну а мне теперь деваться некуда.
Я вместе с толпой почти достиг одного из автомобилей, когда кто-то завопил свартальвовским голосом. Оглядываюсь — так и есть, офицер-свартальв с двадцати шагах выглядывает из люка соседнего броневика и тычет в мою сторону пальцем. Не спасла меня маскировка, углядел, глазастая паскуда, что под броником не камзол форменный.
И вот навстречу мне сквозь толпу начали пробиваться солдаты из оцепления, причем у одного из них в руке я заметил электродубинку, идентичную той, которой пытался меня огреть Райзель, а у других — странного вида карабины.
Ладно же, поганцы, у меня еще не все сюрпризы закончились.
Я выхватил из кармана гранату, убедился, что это дымовая, рванул чеку и бросил ее вперед, в сторону броневика. Две секунды спустя меня и толпу начал окутывать плотный дым. Визг, паника, хаос и неразбериха — все это мне на руку.
Под прикрытием дымовой завесы я добрался до броневика, но толпа сильно поредела к этому моменту, так как люди совершенно ожидаемо пытались выбраться из дыма и вообще подальше от главных событий. Так что у самого броневика я повстречался с двумя штурмовиками и незамедлительно атаковал, сразу сбив с ног одного из них. Второй попытался выстрелить в меня из карабина, но я успел схватить оружие за ствол и не дал направить его на себя. Борьба за оружие длилась секунды две, после чего я вмазал локтем в голову противника. Он пребывал в полной уверенности, что я намерен отобрать у него карабин и мой удар оказался для него совершенной неожиданностью.
Когда я запрыгнул на подножку и потянул на себя дверцу, сзади из густых клубов дыма появился еще один, с дубинкой, но я не стал ждать, пока он ею в меня ткнет, и залепил ему прямой маэ-гэри в забрало шлема, немного поубавив силу. Обычно этот удар применяется лицом к лицу и наносится в живот или грудь, потому что выше груди можно таким образом ударить, только если противник находится ниже, например, сидит на земле, или просто гораздо меньшего роста, что само по себе уже является моральным препятствием для удара. При этом маэ-гэри, выполненный правильно и с должной силой, обладает вполне достаточным эффектом и при ударе в корпус, а если в голову — то могут не выдержать шейные позвонки.
В итоге штурмовик выронил свою дубинку и покатился по земле, издавая булькающий вой: кажется, его собственное забрало сломало ему нос. Каждой собаке — палка и кость. За костями — это к хозяевам своим, а вот насчет палок они по адресу.
Затем я оказался в кабине и захлопнул за собой дверцу. Беглый взгляд — вот рычажок, блокирующий замок, вот ключ зажигания, баранка, рычаг автоматической коробки… Да, внутренности броневика явно выдают свартальвовское происхождение машины, но устройство и элементы управления — практически полная копия обычного автопрома, чего-то принципиально иного темные не придумали.
Поворачиваю ключ — двигатель отозвался урчанием. Снять с ручника, задняя передача, руль до отказа влево. Сдаю назад и выруливаю прочь, пока враг не разобрался в происходящем.
Дымовое прикрытие здорово мне помогло: только отъехав метров на двести, я увидел в зеркале погоню: наконец-то поняли, кто удрал на броневике. Бестолковые ребята эти ауксилиарии: если по умолчанию считать себя вторым сортом и во всем надеяться на «высшую расу» — собственный мозг зачахнет. Без хозяев ни на что не годны, убогие…
Правда, конкретно те двое, что сидели за баранками броневиков, оказались как водители получше меня. Сам я по гонкам на броневиках не спец, да и еду осторожно, чай, по своему городу, не по чужому.
Словом, мой план отъехать подальше и затеряться в городе дал сбой: догоняют. Плюс, впрочем, в том, что сейчас я еще сам могу решать, где именно мне высадиться: пока что им нечем вынудить меня остановиться, транспортные броневики для перевозки солдат не оборудованы тяжелым вооружением.
На следующем повороте преследователи меня уже почти догнали, один из броневиков при этом не вписался и снес два или три припаркованных автомобиля, практически не замедлившись. Ну да, такая-то махина, с броней и движком на много лошадок…
Я, отчаянно сигналя, чтобы распугать прохожих, вильнул на перекрестке вправо, а сам свернул влево, выиграв буквально пару метров у зевнувших преследователей, влетел в узкую улочку и увидел, как на следующем перекрестке мне наперерез и навстречу выезжает еще один броневик. И дорога однополосная, двум машинам едва разминуться, броневик перекрыл мне проезд и его не обойти ни слева, ни справа…
В открытых люках за бронестеклом я вижу ухмыляющиеся хари водителя и его командира-свартальва. Ну да, закрыли меня на узкой улице с двух сторон и радуются… Идиоты.
Нет, они-то, конечно, не могут знать, что имеют дело с японцем, который в прошлой жизни не попал в камикадзе лишь из-за малолетства, но ведь они все же знают, что я приехал в датацентр на горе взрывчатки с детонатором в руке! Они должны были бы сделать выводы! Но нет, не сделали. С тупицы-водилы спросу никакого, но вот его хозяин, высшая раса, мог бы и догадаться… Что бы там свартальвы о себе не мнили — а ума не палата, откровенно говоря.
Я вдавил педаль до упора и вцепился в руль, выжимая из броневика все, что сумел выжать. На спидометр нет времени смотреть, играю в гляделки с самодовольно ухмыляющимся свартальвом — и начинаю выигрывать, судя по тому, как с его лица исчезает выражение торжества.
Тэнно хэйка бандзай, паскуды, не на того вы напоролись!
…И они это наконец-то осознали.
Вот броневик резко тормозит, визжа покрышками по асфальту, начинает сдавать назад, но поздно. Я несусь со скоростью минимум шестьдесят, до столкновения считанные секунды. Дверцы открываются почти синхронно, водитель и офицер выпрыгивают на ходу, падают, поднимаются и бегут, хромая, в разные стороны, из десантного отделения начинают в ужасе прыгать штурмовики.
Кричал я «бандзай» вслух или только мысленно — не знаю, вроде бы мысленно, но, возможно, и во весь голос, этого уже не узнать, так как вряд ли меня кто-то мог слышать. Да и значения это не имеет.
Два броневика столкнулись с грохотом божественной кувалды, упавшей на божественную наковальню.
Меня пребольно ударило о руль, дыхание перехватило — только на миг. Конечно, не вцепись я так в баранку, и будь мои руки не такими тренированными — я мог бы обзавестись целой кучей переломов и последствий, но отделался только крепким ушибом.
«Мой» броневик буквально вышвырнул вражеский из улочки и выкатился следом. Борясь с болью в груди, я повернул руль и, добавив газу, погнал прочь. Броневичок-то добротный, надо признать, только лобовое бронестекло в люке треснуло, да перед основательно смят — но едет же.
Сзади раздались разрозненные выстрелы вдогонку — мстят за пережитый страх и ужас. Мгновением позже из переулка вырулили все те же два броневика, идущие почти борт в борт. Эти не отвяжутся…
…По-хорошему.
Значит, придется как обычно.
Я свернул в ближайший переулок, продолжая сигналить, убедился, что людей на улице почти нет, открыл дверцу и вынул из кармана светошоковую гранату. Держа ее левой рукой, зацепил кольцом за какой-то крючок — это только в фильме герои выдирают чеку зубами, в реальной жизни можно выдрать зубы вместо кольца — и забросил ее на крышу броневика. Если мой расчет верен — водители увидали мое действие и сейчас их взгляды прикованы к этому предмету…
…Мой расчет полностью оправдался.
Я едва успел захлопнуть дверку, как снаружи основательно грохнуло, у меня прямо в ушах зазвенело. На улице, к счастью, никого не было, а если кто и был раньше — убежал при виде отчаянно сигналящего стального монстра…
… К счастью — потому что вспышка на крыше моего броневика могла бы ослепить и дезориентировать прохожих, обрекая на смерть под колесами двух других.
Один из преследователей вильнул влево, затем вправо, врезался в другой, вылетел на обочину и с ходу «сбрил» два столба, после чего остановился о третий. А второй, получив удар, развернулся боком, едва не перевернулся, затем съехал на тротуар, снес какой-то ларек и въехал в витрину закрытого с началом оккупации модного магазина.
Я ухмыльнулся. Петер будет рад узнать, как меня выручили его «спецсредства».
Осталось унести ноги.
Броневик я бросил сразу же за поворотом, пошарив напоследок в кабине, вдруг чего найду. Но увы — помимо бесполезных личных вещей водителя ничего, что могло бы пригодиться.
На всякий случай я перед тем, как покинуть кабину, вывернул свою новую куртку наизнанку. Была синяя с белым — стала серая. Хоть какая-то маскировка…
Я пробежал по совершенно безлюдному переулку, свернул и запрыгнул в открытую дверь небольшого хозяйственного магазина. Так, надо бы что-то купить для отвода глаз, а заодно и что-то полезное…
Посетители выглядели встревоженными, как оказалось, в магазин спрятались несколько случайных прохожих, которые, заслышав на соседней улице взрыв светошумовой гранаты и грохот причиненных бронемашинами разрушений, поспешили убраться с улицы, куда смогли.
— Вы не знаете, что там происходит? — спросила меня женщина средних лет.
Я пожал в ответ плечами:
— «Камзолы» устроили гонки на бронетранспортерах, судя по всему, — ответил я, — и снесли пару столбов. Совсем крыша поехала, видимо… Где тут отдел стройматериалов?
Так, что бы мне такое купить? Денег, правда, маловато… Надо бы, наверно, перебраться в другой магазин, купить снеди на дорогу и воды, а затем попытаться покинуть город через кукурузное поле…
Но когда я об этом подумал, раздался звон разбитого стекла, по полу покатились продолговатые цилиндрики, зашипел газ. Мгновенно началась паника, кто-то вопил про свои глаза, остальные просто визжали и пытались попрятаться кто где.
Вот теперь мне стало совершенно ясно: не уйти. Каким-то непостижимым образом свартальвы постоянно узнают, где я, и сбросить хвост, скорее всего, невозможно… Ну да, магия — сила, тут не поспоришь.
Тут неподалеку от меня очередная граната влетела сквозь широкое окно и подкатилась прямо к моим ногам. Ну что ж, времени больше нет, выхода тоже нет, остается только одно.
То, что я умею лучше всего. То, в чем я мастер. И главное — не забыть, как я это частенько делаю, про пустотный щит: в этот раз он мне точно пригодится.
Я бросился вперед, в окно, до того, как граната начала источать слезоточивый газ, и перекатился через плечо при приземлении. Благо, окно просто рассыпалось от удара гранаты, так что я успешно миновал опасные осколки, но при этом оказался прямо в толпе штурмовиков. Как в старые добрые времена — один против толпы. В той жизни полиции понадобилось шесть грузовиков, чтобы увезти задержанных бунтарей, и сейчас я постараюсь, чтобы и этим ребятам понадобилось много-много транспорта на поездку в госпиталь. Штурмовики, правда, не бунтари, они покруче будут, но и я теперь имею кое-что, чего тогда не имел.
Я поднялся в полный рост прямо из переката в шаге от одного из штурмовиков, поймал протянутую ко мне руку и сломал резким ударом в локоть против сгиба. Не слушая вопля, ударил ребром стопы в сторону, довернулся на опорной ноге и добавил кулаком. Вроде ребра не трещали, но черная фигура сразу оказалась в горизонтальном положении, только подошвы ботинок мелькнули.
И пошло-поехало.
Как говорил один мой знакомый фехтовальщик-шпажист, вначале фехтуют головой, потом ногами — и только после ног и головы рука начинает махать шпагой. В драке «один против толпы» — все то же самое. Жизнь — не кино, штурмовики не будут нападать по одному, терпеливо дожидаясь своей очереди отхватить люлей у главного героя, они бросаются всем скопом. И тут ногам отводится едва ли не важнейшая роль. Каждая атака начинается и заканчивается передвижением. Шаг-удар-уворот-удар-шаг! Каждый раз, когда на меня неслись со всех сторон, я делал шаг в сторону и разрывал кольцо, выводя из строя одного из атакующих.
Двадцать секунд спустя я уже уложил десяток штурмовиков, и тут кто-то заехал мне прикладом по спине, да выручил пустотный щит. Шаг в сторону с разворотом, прямой маэ-гэри с предельно короткой дистанции — и затянутая в черное фигура, выронив в полете карабин, приземляется на спину тремя шагами дальше. Пересотворяю щит и разворачиваюсь.
В следующий момент я оказался лицом к лицу со штурмовиком, чуть отличающимся от остальных. Вот он выбрасывает вперед руку с растопыренными пальцами, с них срываются молнии и впиваются в меня с негромким треском. Рывок вперед и удар — и маг отлетает назад, не успев удивиться моей стойкости.
Наконец-то они начинают стрелять, осознав, что меня не взять голыми руками. Их странные карабины с хлесткими щелчками начинают выплевывать дротики, но они впиваются пока только в других штурмовиков без вреда для кого-либо: штурмовики в бронекостюмах, а я слишком быстро двигаюсь.
На меня, гремя экипировкой, налетает еще один, с электродубинкой. Я бью его под локоть, а затем в колено и в грудь. Затем и сам получаю удар, от которого в глазах пляшут искры: щит, забыл его наложить заново…
Сзади на меня набрасывается очередной штурмовик, пытаясь взять в жесткий захват, но секундой спустя оказывается в захвате сам…
…И тут в мою руку впивается дротик.
Мир сразу же «поплыл», словно марево, начали смазываться звуки…
Но нет. Живым все равно не дамся.
Прямо на бронежилете несчастного, который бьется в моем захвате, словно птица в силке, висят на отрывных карабинчиках цилиндрические гранаты. Они помечены полосками — синими, белыми, красными… Мне нужна та, которая красная.
Хватаю за кольцо-предохранитель и вытаскиваю его. Сколько там секунд мне жить отмерит запал?
Неважно. Зацветут еще мои деревья у пруда.
На меня набрасывается целая толпа, они не видят зажатое в моей ладони кольцо.
Я успел улыбнуться за миг до того, как грянул гром.
