10
Где-то через четыре часа мы, следуя указаниям Альтинга, подкатили к небольшому городку, расположившемуся у подножия гор. Все это время мы ехали лесными и полевыми дорогами, где риск встретить патруль был минимальный, а то и нулевой. Оккупанты? Вдали от основных сил? Ночью?! Наверное, динозавра и то проще повстречать.
В общем, благодаря тому, что Тантиэль сумела заранее вывести из строя радиомаяк, мы за четыре часа прошли маршрут, на который в плане Альтинга отводилось три дня. Однако дальше нам предстояло пройти по горам не менее сорока километров, и вот здесь уже напороться на засаду можно в два счета, к тому же, у броневика почти закончилось топливо, а пытаться достать горючку — риск, притом бессмысленный, если учесть, что у Альтинга имелся выверенный план, пусть и с пешей прогулкой.
Машину мы оставили у города, перед этим Тантиэль вынула из бардачка гранатоподобный предмет, вынула чеку, открыла окошко из кабины в десантный отсек и бросила туда, а затем сразу же закрыла лючок. Хлопок — и через пять секунд мы услышали звук падающих тел.
— Рунный заряд, — пояснила Тантиэль, — бах — и все спят.
— Он стоит дороже этого броневика, где ты его взяла? — удивился Альтинг.
— Где взяла, где взяла… На службе выдали, на случай, если твоя сестра окажется на твоей стороне и надо будет ее вырубать!
Мы тихо припарковались на окраине, абсолютно никем не охраняемой, и дальше двинулись пешком.
— Час с чем-то — и мы доберемся до очередного укрытия, — сообщил Альтинг, — переждем день. И потом еще две ночи — и мы на месте.
Где-то через час мы наткнулись на ограду, высокую, но явно декоративную. Однако нам даже не пришлось карабкаться через нее, так как из ближайших кустов Альтинг вытащил лестницу.
— Вообще-то, тут и без лестницы перебраться раз плюнуть, — заметил я, — ты не умеешь лазить через заборы?
— Я умею предусматривать множество путей развития событий, включая худшие. Представьте себе, что стоите тут с простреленной рукой, шатаясь от слабости и кровопотери. Спасение — укрытие, медикаменты и продовольствие — там, за оградой, через которую вам уже не перелезть.
Возразить мне, конечно же, было нечего.
За оградой раскинулись массивные темные очертания громадных деревьев, деревьев поменьше, кустов, а по обе стороны пешеходных дорожек фонарь Альтинга то и дело выхватывал диковинные и экзотичные растения.
— Похоже на ботанический сад…
— А это и есть «Его Императорского Величества Гримсвальда Третьего Ботанический Сад», — ответил Альтинг. — Основан дедом Леопольда Второго, а его отец пристроил рядом летнюю резиденцию и расширил территорию вдвое. Самый большой ботанический на пару тысяч километров вокруг… Так, где же эти три дерева?
А сад и правда оказался большим, потому что плутали мы по нему добрый час.
— А что ищем-то?
— Да вход в сервисный тоннель… Тут есть подземная система орошения — запасы воды, насосы, все такое. И там Сопротивление обустроило небольшое аварийное укрытие… Нам нужна площадка круглая, где в центре растут три каких-то дерева. И там рядом в кустах люк… Если не знать, что он там есть — не найдешь.
— Верю, — согласилась Тантиэль, — мы и деревья-то найти не можем, что уж про люк в кустах говорить… деревья как выглядят?
— Деревья как деревья… Тут главная примета — круглая площадь, в центре круглая клумба с тремя деревьями.
— Кстати… — сказал я, — а здесь что, рядом резиденция императора?
— Ну да.
— И в ней никого нет?
— Может и есть кто, но маловероятно. Прислуга разве что. Мы тут собирались гарнизон оставить, но сочли нецелесообразным… О! Вот они!
Луч выхватил из темноты круглую площадку, а на ней — три дерева, при виде которых я остолбенел.
Альтинг и Тантиэль полезли куда-то в кусты, но мне уже было не до них. Я подошел к деревьям, коснулся пальцами коры — и весь окружающий меня мир просто испарился, исчез. Тихий шелест листьев — а я и не замечал раньше, что разные деревья шелестят по-разному — подхватил меня и унес прочь, туда, куда вернуться невозможно.
Картины плывут перед моими глазами. Вот я, совсем малыш, иду, держась за руку матери, и удивляюсь, что еще вчера тут все было зелено — а теперь побелело, словно от снега. Белые опавшие цветы с пятью лепестками покрывают вымощенную плиткой дорожку, но всего лишь через пару дней деревья снова становятся зелеными, а затем дождь смывает опавшие цветы.
Вот я иду в школу, а надо мною проносятся, набирая высоту, самолеты с изображением пятиконечного цветка на фюзеляже. Я опускаюсь на колени и кланяюсь им вслед, прося Хатимана ниспослать камикадзэ точный прицел в их последней атаке.
А вот тот самый день, когда во время Ханами, праздника любования цветами, я сказал своей будущей жене три самых важных слова… А над нами тихо шелестела на ветру цветущая сакура…
Луч света резанул по глазам, возвращая меня из моей памяти на грешную землю.
— Учитель? С вами все в порядке?
Альтинг и Тантиэль смотрят на меня с каким-то беспокойством… Ну да, им ведь не понять, почему я стою у дерева, касаясь его рукой…
— Да, в порядке. Вы нашли свой люк?
— Нашли… Что это с вами? Вы… плачете?!
Я коснулся лица. Кажется, я и правда обронил слезу-другую…
— Да так. Кусочек коры в глаз попал…
— В оба сразу? — скептически прищурился Альтинг.
— Отстань, не то сейчас сам заплачешь.
— Ну так бы сразу и сказали, а то кора да кора…
Я пошел за ним следом к люку в кустах.
Укрытие оказалось оборудовано в маленьком пространстве два на четыре метра, в подземном тоннеле с трубами. По какой-то причине в стене тоннеля была сделана ниша, где теперь расположились мы. То ли Альтинг, то ли люди Сопротивления приволокли сюда спальные мешки, продовольствие, пару светильников и газовый примус, так что импровизированное жилье получилось весьма неплохим, а главное — секретным.
— Если что, туалет там, — указал на тоннель Альтинг, — там дальше есть еще одно такое же помещение, оно достаточно далеко, чтобы запах сюда не проникал. Пережидаем день, отсыпаемся, набираемся сил — и завтра вечером двигаемся дальше. Если повезет — нам понадобится еще только одна ночевка.
* * *
Мы втроем отлично отдохнули за день, проснувшись пару раз только для того, чтобы поесть.
— Я вот все голову ломаю, — заметила во время обеда Тантиэль, — что такого особенного в тех деревьях?
Я вздохнул.
— Ты, меняющая свою страну и свое общество из соображений комфорта и удобства, просто не поймешь. Я не осуждаю тебя, просто говорю, что есть вещи, недоступные твоему пониманию. На самом деле, если бы ты узнала, что в них такого для меня, мне пришлось бы тебя убить… Но и без этого, ты не поймешь. Некоторые вещи непонятны нам не оттого, что понятия наши слабы, а оттого, что эти вещи лежат за пределами наших понятий.
— А я тоже голову ломаю, — внезапно вмешался Альтинг, — как так случилось, что ты, Тантиэль, неожиданно оказалась в одном броневике с моей сестрой, которая, опять же неожиданно, каким-то образом обнаружила наш побег…
— Это же элементарно, — пожала плечами Тантиэль. — Я ведь говорила, что сама на Леопольда выйти не смогла, и если бы вы сбежали, я лишилась бы последней зацепки. А выследить вас без броневика с системой пеленгации по радиомаяку в вашей бронемашине я не могла, а доступа к такой технике у меня нет…
— И ты сдала нас?! — мрачно осведомился Альтинг.
— Ну что значит «сдала»? Я просто выследила вас, используя Альту как гончую… Надо ж мне было как-то след взять?!
— Эх, тебя бы саму взять за голову и приложить разок о стену, — вздохнул Альтинг.
Я зевнул и перевернулся на другой бок:
— Альтинг, если б я начал прикладывать тебя о стену по разику за все по порядку, что я имею поставить тебе в вину, ты не дотянул бы даже до середины списка. Так что следи лучше за своей головой. И вообще, тут тебе не Свартальвсхейм, хочешь жить среди людей — учись элементарным правилам приличия в цивилизованном обществе. Жизнь — боль, если воспитания ноль, слыхал такое?
Когда начало смеркаться, Альтинг вынул из тайника пару карт и разложил на полу, пододвинув к ним фонарь.
— Вот это наш маршрут, — ткнул он пальцем в карту, — отсюда вот сюда, затем сюда, здесь у нас остановка на ночлег. Там отдыхаем, переодеваемся и дальше идем вот через эти холмы по лесам к горам…
— Ты что, не мог выбрать другой маршрут?! — внезапно вспылила Тантиэль. — Тут же куча путей, нам что, обязательно-обязательно через лес?!
— Только через лес и никак иначе.
— Да за каким лядом?!
— Вот как раз за таким, — ухмыльнулся Альтинг.
Мне эта проблема показалась слоном, дутым из мухи.
— А в чем вообще трудность пройти через лес? — удивился я.
— У девяноста девяти свартальвов из ста, включая меня и Тантиэль — специфическая болезнь, сродни вашей клаустрофобии. Мы не выносим леса, тумана и любого иного неограниченного пространства с ограниченной видимостью. Это даже не болезнь, правильнее будет назвать это инстинктом, корни которого лежат в нашем прошлом мире. Потому, если мы пойдем через лес, шанс напороться там на патруль с офицером даже не нулевой, а ниже нуля. В Кортании нет ни единого свартальва, не подверженного лесобоязни, я этот момент изначально проконтролировал. Потому мы переоденемся, сменим нашу форму на маскировочные костюмы, и при встрече с патрулем из ауксилиариев выдадим себя за диверсантов-спецназовцев, которые пытаются забросить шпиона — то есть вас — к врагу. Да, нам двоим придется малость настрадаться в лесу… Но зато — безопасный маршрут, на котором нет иных опасностей, кроме тех, что сидят в нашем воображении.
— Занятно… Не знал, что у вас такое есть… А откуда оно вообще взялось?
— Так из нашего прежнего мира. Там у нас был враг, не вполне материальные сущности, с которыми мы враждовали с самого начала времен. Мы издавна жили только на равнинах, в горах и других местах с хорошим обзором. А туманные болота и густые леса были их вотчиной, и страх перед подобными местами у нас в крови, защитный механизм, который заставляет любого свартальва, попавшего в туман или лес, находиться в полной боеготовности и не позволяет ни на миг расслабиться. Здесь он нам только вредит — но и тут мы извлечем пользу даже из своей слабости.
Еще одним очень полезным фактором оказались приборы ночного видения, которые Альтинг припрятал в нашем убежище. Предусмотрительный малый, этого у него не отнять.
До последней перевалочной точки, обустроенной в природной пещере, мы добрались еще затемно. Вход — узкая щель позади водопадика. Вот не знал бы я о пещере — мог бы ходить мимо всю жизнь и нипочем бы не нашел. Здесь нас ожидало все необходимое для комфортного отдыха, судя по всему, сложенное тут повстанцами. Также имелись и четыре униформы, совершенно не похожие на привычные свартальвовские камзолы: строевые части щеголяют пижонскими старомодными нарядами, а вот спецназовская экипировка почему-то очень-очень похожа на привычное «хаки». Оно и понятно: ее свартальвы тоже переняли у людей. Нет, серьезно, они сами ну хоть что-то изобрели?
Мы благополучно переждали день, а с наступлением сумерек двинулись в путь. Альтинг заверил нас, что уже к рассвету или самое позднее к утру мы доберемся до местности, контролируемой повстанцами.
Путешествие оказалось очень утомительным даже для меня, не столько физически, сколько психически. Я не боюсь ночного леса, мне случалось путешествовать в одиночестве по весьма диким местам. Это, правда, было в прошлой жизни, но я все же привычный. И потому напрягал меня не сам лес, а двое неадекватных попутчиков.
Альтингу и Тантиэль ночной лес причинял страдания, выходящие за рамки психических и граничащие с физическими. Их тяжелое дыхание походило на дыхание затравленного зверя, они то и дело озирались, напряженно вглядывались в темные очертания деревьев и шарили лучами фонарей по кустам, явно не доверяя своим приборам ночного видения.
— Вы бы фонарями-то не размахивали так, ночью свет далеко виден, неровен час, патруль поблизости или пикет, — заметил я.
— В самом деле? — нервно хохотнул Альтинг. — Да мне тут в каждом кусту мерещатся вещи пострашнее патрулей…
В общем, уже к середине ночи я зарекся еще когда-нибудь гулять в лесу в компании свартальвов. Лесобоязнь — весьма обременительная штука даже для того, кто ей не подвержен, а моих спутников мне даже стало жаль.
С другой стороны, глядя на страдания Альтинга и Тантиэль, я очень быстро понял, что в лесу повстречать свартальва — это из разряда ненаучной фантастики.
К утру мы выбрались из леса и вышли на плоскогорье, откуда открывался воистину эпический вид на если не половину, то на добрую треть Кортании. Города, села, долины и реки — все как на ладони, и вдали синеет, сливаясь с небом, океан.
— Нам вон туда, — показал Альтинг, — за тем лесом мы практически сразу наткнемся на дозор повстанцев…
— Опять лес? — захныкала Тантиэль.
— Не ной, думаешь, мне туда хочется? Он короткий и там мы гарантированно не встретим своих…
— Бывших своих, — хмыкнул я.
Увы, но кое-кого мы в том лесу все же повстречали. Как раз когда мы продирались сквозь кусты, нам навстречу из таких же кустов вывалился медведь, и я с запозданием отметил, что продираемся мы через малинник.
Короткая немая сцена: он смотрит на нас, мы на него, а затем я слышу щелчок взводимого пистолетного курка.
— Надо было взять с собой автомат… — тусклым голосом пробормотал Альтинг.
— И что дальше делать? — сдавленно прошептала Тантиэль. — Пистолетами мы его только разозлим…
Медведю — не особо крупный, килограммов сто, может, сто десять — явно не понравились наши переговоры, он зарычал и сделал шаг к нам. Все ясно, не хочет делиться малиной.
— Не вздумайте стрелять, и вообще замрите, — сказал я спутникам и шагнул вперед.
И вот мы стоим с медведем напротив и смотрим друг другу в глаза.
Конечно, я не надеюсь, что мне удастся убить его кулаком: тот, которого я убил в прошлой жизни, был таким же по размерам, и тогда мне на память о короткой, но смертельной схватке остался двенадцатисантиметровый шрам. Однако моей нынешней форме еще далеко до той мощи, которой мастер Куроно обладал в свои лучшие годы, потому все куда серьезнее. С другой стороны, сейчас у меня есть то, чего не было тогда, а именно — скорость реакции, ловкость и подвижность, несколько выходящие за пределы человеческих возможностей. Унаследованная от матери-полукровки четверть крови свартальвов — тот фундамент, на котором я выстроил очень многое. Пройдут годы — и я стану еще быстрее и сильнее, чем был в прошлой жизни, ну а пока — вполне могу попытаться обставить медведя по части подвижности, благо, они довольно неуклюжие, хоть и бегают быстро. Мастер Куроно уже стариком несколько раз уклонялся от разъяренного медведя в своем последнем бою, а сейчас я, пожалуй, побыстрее буду.
Однако то ли у медведя был сильный оберегающий дух, то ли сработал в его мозгу выверенный миллионами лет эволюции предохранитель — но он посчитал, что вступать в бой с противником, который не выказал ни агрессии, ни страха, без крайней нужды не стоит. Рыкнул, не особо угрожающе, скорее, чтобы оставить за собой последнее слово, и, подозрительно на меня косясь, скрылся в кустах, треща ветками.
— Фу-у-у-у-х! Пронесло! — выдохнул позади Альтинг.
— Угу. Пошли.
Мое ледяное спокойствие не осталось незамеченным.
— Интересно, учитель, а какой у вас был план, если бы медведь напал? — спросила Тантиэль.
— Вломить.
— В каком смысле — вломить? — не поняла она жаргонизм чужого языка.
— Врезать.
— Медведю? — с сомнением протянула она. — Да и чем? Кулаком?
— Ну да, — пожал плечами я.
Тантиэль скорчила скептическую гримасу.
— Смысл бить медведя кулаком? Он даже не почувствует.
— Предыдущий медведь, которого я ударил кулаком в голову, умер на месте.
Тут я, конечно, слегка недоговорил, что дело было в прошлой жизни, но эффект моих слов слегка позабавил.
— Чего-о-о?! Вы убили медведя голыми руками?!!
Киваю:
— Было такое.
— Но ведь это же невозможно… Медвежий череп и пуля не всякая пробьет…
— Ну, может, шейные позвонки сломались, — пожал плечами я, — я медведю вскрытие не делал.
— Просто между прочим, — вставил Альтинг, — прямо сейчас в госпитале лежит, среди отправленных туда учителем семнадцати человек, четверо бедняг с множественными переломами ребер и грудной клетки… При том, что все они были в бронежилетах.
Тантиэль в ответ только присвистнула, добавив какое-то короткое слово на своем языке.
* * *
Поздно вечером мы уже перли в гору в полный рост: вероятность встретить врага в районе, контролируемом повстанцами, уже стремилась к нулю, да и, учитывая нашу усталость, играть в прятки с короткими перебежками совершенно не тянуло.
Мы присели передохнуть перед нешироким ущельем, Альтинг достал карту и принялся по ней озабоченно водить пальцем.
— По-моему, мы заблудились, — заметила Тантиэль, — это совершенно не то место, на карте нет никакой расщелины.
— Это устаревшая карта, — хмыкнул Альтинг, — притом наша. Логично же, что нам неоткуда взять точные трехкилометровки чужой территории, ага?
— Вполне. А разжиться кортанской картой ты не догадался?
— Догадался. Только в Гиате нет в продаже карт горной местности. Не догадываешься, почему?
— Хм… Засекречены?
— Именно. И неспроста, как мы видим по тому, что повстанцы до сих пор держатся.
— Это понятно, непонятно — что делать дальше. Мы же заблудились?
— Ну-у-у, — протянул Альтинг, — я просто уверен, что точка рандеву где-то близко…
— Так, может, просто свистнуть? — предложил я.
Тут внезапно слева и справа от нас появились фигуры в плащах, имитирующих поверхность камня. Это выглядело так, словно валуны внезапно ожили.
— А свистеть не надо, мы и так тут, — раздался хрипловатый голос, — руки вверх, кто такие?
Я на всякий случай поднял на уровень плеч раскрытые ладони, Тантиэль сделала это еще раньше.
Альтинг же, не выпуская из рук карту, спокойно посмотрел на «гостей» и сказал:
— Караси шли строем, один в столицу, другой в кроссовках.
— Ну и который из них будешь ты? — поинтересовался автоматчик с усмешкой.
Альтинг вздохнул и поднял руки:
— Это не тот патруль. Они не знают условного отклика.
— И что теперь? — забеспокоилась Тантиэль.
— И ничего. Нам без разницы, кто нас доставит в штаб. Просто проволочки будут.
Однако проволочек не было, потому что наши конвоиры связались с кем-то по рации, затем командир сказал остальным:
— Приказано доставить в штаб. Правда, в штабе не знали, что их будет трое…
— Похоже, у вас в штабе совсем беда, — заметил Альтинг, — потому что я предупреждал о своих помощниках. Бардак — это плохо.
Повстанцы обосновались в горах очень даже основательно, первая линия обороны встретила нас хорошо расположенными дотами и бетонными укреплениями.
Альтинг при этом обронил, что, видимо, с безопасностью и секретностью в Кортании еще не все потеряно, потому что про горные укрепления разведка свартальвов так и не пронюхала, несмотря на все усилия.
— Так это все построено недавно, — предположила Тантиэль.
— Совсем недавно… Доты мхом успели обрасти.
Потом нас пару часов везли в закрытом грузовике по ухабистой горной дороге, а затем выгрузили посреди обширного военного лагеря, одного взгляда на который мне хватило, чтобы понять: я очень вовремя вывез жену из Гиаты, потому что война, по сути, еще только начинается.
Нас обступил отряд спецназа и повел куда-то под землю, причем, по моим прикидкам, не просто «под землю», а на добрых тридцать-сорок метров в глубину. Фортификации, мягко говоря, впечатляющие.
Вскоре мы оказались в средних размеров комнате, в самом центре которой стоял большой круглый стол с разложенными бумагами и картами, а вокруг него собралось не то девять, не то десять человек в военной форме, не считая стоящих у стены людей и еще пары, сидящих сбоку за столиком с чайными принадлежностями. Интересные в кортанском штабе традиции, надо заметить.
Люди у стола воззрились на нас, я — на них, а Альтинг сразу же взял быка за рога:
— Мое почтение, господа. Вот и я, как это и было запланировано.
Собравшиеся переглянулись, и один из них, седоусый не то полковник, не то генерал, сказал другому:
— Признаться, я до этого момента продолжал считать, что все это провокация…
Тот, другой, взглянул на чаевничающих и спросил:
— Это тот самый свартальв?
— Тот самый, — кивнул один из них, на вид лет пятидесяти, штатский в обычном пиджачке при галстуке. — Я уже был уверен, что все всерьез, еще когда… — Тут он наморщил лоб и обратился к Альтингу: — Напомните, как ваше имя, а то я запамятовал…
— Альтинг Кэр-Фойтл, — с достоинством представился тот.
Так, штабные дела штабными делами, а у меня есть кое-что важнее.
Я кашлянул.
— Прошу прощения, что перебиваю, но я здесь совершенно лишний. Просто ищу свою жену.
— А кто ваша жена? — спросил какой-то офицер в очках.
— Гордана Куроно. Я отправил ее сюда по секретному маршру…
В этот момент штатский поперхнулся своим чаем, к нему сразу же бросились двое и принялись хлопать его по спине в две руки.
— Простите, я что-нибудь не то сказал? — насторожился я.
Человек в пиджаке прокашлялся, не спуская с меня круглых глаз, и ответил:
— Да нет, ничего, просто… Мне, видите ли, еще не приходилось встречать людей, которых я сам же накануне… наградил орденом… посмертно.
— Чего?!! — вот теперь глаза округлились уже у меня.
— Ну, вышло так, — извиняющимся тоном начал оправдываться «пиджак», — агентура сообщила, ссылаясь на надежных людей, что вы… что взорвавший датацентр человек выбраться оттуда не смог… Эм-м-м, кто-нибудь, пошлите уже за леди Куроно, что ли…
— Только не говорите мне, что моей жене об этом сказали! — ужаснулся я.
Тот виновато развел руками.
* * *
Встреча с Горданой была очень эмоциональной. Она вцепилась в меня, будто боялась, что я растаю, как мираж, смеялась и плакала, снова смеялась и снова начинала плакать. Я мог только догадываться, каково встретить живым того, кого уже успел похоронить, и, крепко ее обнимая, краем сознания думал, что убить не убил бы, а вот рожу начистить тому, кто записал меня в покойники, не отказался бы.
— Ну господи боже мой, да кто вообще умудрился ляпнуть, что я из датацентра не выбрался! — сокрушался я. — А ты — просто глупая девчонка! Взяла и поверила? Как я, по-твоему, должен был выбираться сквозь оцепление, скрытно или с фанфарами и кортанским флагом?!! Да как можно было в это поверить?!
— Вот вспомнила, что ты мне рассказывал про летающие машины с взрывчаткой — и поверила, — всхлипывала Гордана.
Я хлопнул себя по лбу ладонью. Ну да, сам же рассказал ей про камикадзе, а теперь удивляюсь… Хотя агентура правительственных войск, мягко говоря, явно не большого ума: после того, как я устроил по городу гонки на бронетранспортерах и две драки, они шлют рапорт, что я не выбрался из датацентра? М-да. Просто нет слов.
Двадцать минут спустя мне пришлось основательно и надолго познакомиться с офицерами кортанской разведки: мне была задана, наверное, тысяча вопросов, ну или не меньше девятисот. Кто, что, где, как, сколько — в общем, все вопросы, которые можно задать человеку, выбравшемуся из занятого врагом города, были мне заданы. Некоторые — по два раза. Я, в целом, знал ответы лишь на малую часть их, при том, что многое из выведанного мною на базе свартальвов разведчики знали и сами.
Больше всего их заинтересовала информация об иерархе Этрамы, однако объяснить, что именно Райзелю тут понадобилось, я не мог.
— Нам вообще не известны никакие данные о том, что анклав Этрамы имеет хотя бы косвенное отношение к вторжению, — признался один из офицеров, — с тех пор, как сорок лет назад там сменился иерарх, Этрама резко сменила курс внешней политики, чтобы не сказать — вообще вышла из нее. Я даже не припомню навскидку, где и когда в последний раз видели послов оттуда…
— А их и не видели, — проворчал офицер постарше, — Этрама резко утратила интерес к любому взаимодействию с государствами людей… А как вы, мастер Куроно, с этим… Райзелем вообще повстречались?
— Он пришел ко мне домой с намерением оприходовать меня электродубинкой.
— И?!!
— Его затея имела несколько… обратный результат.
— Но он же не приехал только для того, что вас отделать?
Я пересказал им о своих встречах и чаепитиях с Райзелем и подытожил:
— Все, что он говорил о своих мотивах — явное вранье. Такое впечатление, что он причины на лету придумывал. А вот то, что Райзель и есть пресловутый «черный призрак» — вы знали?
— В самом деле? Почему вы так считаете?
— Он сам сказал и показал… точнее, вначале показал.
— Ого! — присвистнул младший. — Вот теперь понятно, почему Этрама свернула контакты с миром людей: все необходимое она получает в порядке оплаты услуг «призрака»… Значит, призрак здесь…
Старший ткнул пальцем в переговорное устройство на столе.
— Срочно передать подразделениям охраны и лично капитану гвардии: «черный призрак» в Гиате. Повторяю, «черный призрак» в Гиате. Императора из бункера больше не выпускать! — Он повернулся ко мне: — А вот это очень важные сведения, мастер Куроно… Не знай мы этого — могли бы в два счета остаться без императора…
— Так это правда, что отрекшийся император снова возглавил войска? — спросил я.
— Вы его два часа назад своими глазами видели.
— Тот человек в пиджачке с чаем?
— Он самый.
— Вау… А я и не знал.
— Неудивительно: вы приехали в Кортанию уже после того, как он отрекся от трона… Один вопрос, мастер Куроно… Как вам вообще пришла в голову идея в наглую приехать в датацентр с четырьмя тоннами тротила? Ведь все одна пуля еще на подступах могла…
Я усмехнулся:
— Одна пуля? И кто бы мог ее выпустить, интересно? Свартальв, жертвующий собой ради чего-либо? Смех и только. У меня, в принципе, были сомнения насчет их слуг, слуги могли бы быть фанатичными… Но на практике этого не случилось. Чтобы стать героем, надо иметь перед глазами образец для подражания, эталон героизма. А где вы видели героев среди свартальвов? Нет, я-то знал, что рискую, но что поделать, война, как бы…
— Как вы оцениваете ущерб и потери противника в результате подрыва датацентра?
— Серверное крыло — просто в хлам. Руины. При этом я помешал отдельным индивидуумам спасти часть оборудования, так что, полагаю, с мечтой изучить нашу инфосеть свартальвы попрощались. Комендант Гиаты, Альта Кэр-Фойтл, была вне себя от злости… А потери — полагаю, что нулевые. Пока я искал инженеров-заложников, у свартальвов был вагон времени, чтобы убраться. Кстати, есть какие-то вести?
Офицеры чуть помолчали.
— Есть… — протянул старший. — Мы точно знаем, что Горан Йонгас, который передал вам сведения о инфосети, погиб.
— Как?!! Ведь я же его выпустил, и…
— Он сбежал и прятался в покинутой квартире своей сестры, но за ним пришли свартальвы. Человек двадцать видело, как он выбросился из окна пятого этажа.
Мои кулаки непроизвольно сжались.
— Выбросился? Или…
— Именно что выбросился. Свартальвы хотели взять его живым, пытались за ноги схватить… О других инженерах мы пока ничего не знаем… Надеемся на лучшее.
Я вздохнул.
— Зря. Скорее всего, на Горане был магический маячок, как на мне сейчас. Думаю, на остальных тоже.
— На вас маячок?
— Ну да. Именно благодаря ему свартальвы трижды садились мне на хвост после подрыва.
— И как вы, в таком случае, сумели удрать из Гиаты?
Я показал им антимаячок:
— Вот эта штуковина помогла. Всю дорогу держал ее во рту…
Старший забарабанил пальцами по столу:
— Надо бы его снять. Маги у нас, кое-что смыслящие в этом, по счастью, имеются.
