Конформизм
Повторяю и прошу запомнить:
Главный предмет социальной психологии и парадокс этики заключается в имманентном внутреннем противоречии человека между инстинктами индивидуального и группового самосохранения и самореализации.
Человек как особь, организм, индивидуум и личность руководствуется инстинктом индивидуального самосохранения и продолжения рода. Отсюда все разновидности эгоизма: трусость, жадность, стремление иметь максимум благ при минимуме риска и затрат — короче, сладкий кус и теплое место, все лучшее для себя, а все трудное, неприятное и опасное предоставить другим.
Но как существо в то же время сугубо социальное, человек в противовес эгоизму альтруистичен: ему свойственно не просто поступаться частью личных интересов ради блага соплеменников, но и жертвовать жизнью, если это необходимо для защиты своего потомства, семьи, очага, группы, племени — своего социума. Ибо только в составе единого социума он может противостоять врагам и опасностям, добывать пищу и оставаться в живых.
Человек двуедин в своем индивидуальном и социальном качествах. Без своего социума он не только беззащитен — у него нет языка, нет никаких приобретенных навыков, он не воспринял наработанную социумом культуру: он даже не человек, но лишь человекоподобное животное.
И. Социальный инстинкт похвально доминирует над индивидуальным. Этика велит индивидууму подсократиться в присвоении благ, блюдя интересы всей группы. Более того: инстинкт индивидуального самосохранения велит человеку бежать и прятаться — а социальный велит идти навстречу опасности, драться и даже гибнуть, чтобы племя победило и выжило. И в конфликте индивидуального и социального — закон и мораль, мнение людское всегда утверждали и славили торжество общего над личным, социального над индивидуальным.
Социальный инстинкт при конфликте с индивидуальным главнее. Таков закон выжившего человечества.
А для выживания первобытной группы, и ближе вдоль истории — для выживания народа — необходимо единство в действиях: в сражении, охоте, поиске убежища и спасении женщин с детьми. Социум — это не аморфная толпа, а система. У нее своя структура, где каждому свое место, и каждый готов выполнить свои обязанности. Имея соответственно свои права.
Такая социальная система, собранная из отдельных человеков, несравненно сильнее и производительнее толпы в труде и бою.
И каждому человеку этой системы присущ социальный инстинкт. Он заставляет людей собираться в группы, выяснять, кто сильнее и слабее, кто на что лучше пригоден — и создавать социальную иерархию. Проще всего понятна суть иерархии на примере воинской части: стрелки, пулеметчики, артиллеристы, танкисты, водители, санитары, повара. Аспект специализации — и аспект соподчинения: сержанты, лейтенанты, майоры, полковник.
Из двери высовывается Суворов Александр Васильевич, трясет седым хохолком и кричит петушиным голосом: «Каждый солдат должен знать свой маневр!» То есть: каждый член социума должен знать, что он должен делать.
Он и знает.
В первобытной стае, а хоть и в племени дикарей, все просто: охота — все мужчины на охоту, собирать корешки — все бабы в поле, убили кабана — все жрут вокруг костра, переходим на новое стойбище — все собрались и пошли за вождем. Единообразие. И всеобщее согласие. Делай как все. А не захочешь — вождь мигом вломит и подчинит, остальные добавят, а потом еще и худший кусок тебе достанется.
Когда-то в СССР, мечтая свалить за бугор и посмотреть свободный мир, мы не представляли, каким тяжким наказанием было изгнание. Это изгнание Солженицына и Растроповича воспринималось как возможность жить в лучшей части цивилизованного мира. Но изгнание из древнегреческого полиса обрекало на бесправие: ты нигде больше не имел прав гражданства, ты был в обществе никто, не имел друзей и сторонников, приблудный ты был, а если еще и нищий — вообще жрать нечего, иди в услужение. Но в первобытном племени изгнание равнялось смерти. Тебе было не защититься от врагов — убьют и съедят. И вообще трудно прокормиться.
Итак. Единство. Оно начинается — где? В головах. Единство племени начиналось на уровне единства представлений о том, как жить и действовать. Установившийся давно порядок мыслился единственно правильным и возможным. Вот координация и единство действий пчел, собирающих нектар или прогоняющих агрессора от улья — это проявление простого инстинкта. Координация волков, поделившихся для охоты на загонщиков и засаду — более сложное единство действий. А согласованность дикарей, сделавших дубины и копья, соорудивших яму с кольями и загнавших туда быка — это еще сложнее.
Короче. Члены племени имеют одинаковое мнение по всем вопросам: как охотиться, воевать и жить. Вначале могут посовещаться, бывает. А дальше — решение вождя и альфа-самцов обсуждению не подлежат. Мы с ними до сих пор выжили — значит, они правы. Они знают. И мы тоже знаем — все вместе.
А если ты один прав — а они все не правы? Но у тебя низкий ранг, и тебя не слушают? Подчиняйся и верь. Со всеми — ты можешь выжить, если даже решение их не верно. Но один — ты точно в поле не воин, не выживешь, конец тебе. Лучше поддерживай их изо всех сил. Тогда вероятнее будет успех.
То есть. Специфика социального инстинкта такова. Что лучше ошибиться вместе со всеми, чем быть правым одному. Придерживаться общего мнения — с точки зрения выживания и успеха вместе с группой — в конце концов, на уровне больших числе, всегда выгоднее. То есть правильнее.
Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.Жан-Жак Руссо
С правдой надо жить, как при огне: ни сильно приближаться, чтоб не ожег, ни далеко отходить, чтоб не замерзнуть.Диоген
Подобно большинству смертных, менее всего капитан Левассер интересовался правдой о себе.Сабатини
Я говорю правду постольку, поскольку я осмеливаюсь ее говорить; чем старше я становлюсь, тем реже осмеливаюсь это делать.Мишель Монтень
Если ложь на краткий срок и может быть полезна, то по мере времени она неизбежно оказывается вредна. Напротив, правда со временем всегда оказывается полезной, хотя прямо сейчас, возможно, она принесет вред.Дени Дидро
Вот что стоит за инстинктивным представлением: «Как все делают — так и правильно».
Вот так элементарное рассуждение от печки приводит нас к пониманию проблемы конформизма.
Но понимание сущности и механики конформизма требует еще одну вещь разобрать:
Изначальный вождь — это оптимальное сочетание силы и ума. И чем на более примитивной стадии — тем больше нужно силы, а ума можно и не больше, чем у всех. Потому что сила необходима для подчинения: держать всех в кулаке и тем сохранять единство группы в любой ситуации. А часто единство — единственное спасение. Ума же для первобытной жизни много не надо, кроме того — всегда можно держать рядом умного советника. Ну, или считаться с мнением верхушки альфа-самцов, чтоб сообща не загрызли.
При этом. Глупых всегда большинство. Умен не мировой гений, а тот, кто на этой поляне умнее других. (Все относительно, панимашь.) И это глупое большинство, постоянно убеждаясь, что умное меньшинство понимает что надо быстрее и правильнее — они даже перестают особо думать сами. Они сразу вопросительно смотрят на начальство: как там оно дела обстоят, что делать?
И правильно делают. Потому что толпа по природе своей и функции думать не способна. Или способна на уровне самых глупых — чтоб принять решение попроще. Толпа нуждается в вожаке-мозговике. И права! Потому что даже не самый умный, но уж точно один из самых умных и при этом проверенный в делах — он дело скажет. Его надо выслушать, понять и подчиниться. А если ты не понимаешь — дурак, значит. Это лучше скрывать. Молчи — сойдешь за умного. И делай что все.
Умный в одиночку быстрее сообразит. И никто его не будет сбивать. И все его мысли логично друг с другом увязаны. И мы его уважаем поэтому. И давно, и не мы одни. Так что пошли за ним.
Вот сейчас мы на пальцах изложили две разновидности конформизма.
Первая — делать как все — это «стадный инстинкт». Он сформулирован и описан английским хирургом на Первой мировой войне Уильямом Троттером. Хотя люди это всегда знали. Ибо всегда имели представление о толпе и о массовой панике. От лесного пожара и все звери рядом бегут.
Вторая — это «доверие к авторитету». Что люди тоже всегда знали.
Что касается первой разновидности, конформизма группового, то в 1951 году в США Соломон Аш поставил свой знаменитый опыт с последовательным показом двух карточек: на первой начерчены три линии весьма разной длины, а на второй — одна, равная средней из трех. Семь «подговоренных испытуемых» давали одинаковый неверный ответ — и восьмой, реальный испытуемый, от 25 % до 75 % попыток верил не собственным глазам, а мнению группы. Когда же он давал ответ верный, но отличный от остальных — испытывал сильный дискомфорт.
Этот хрестоматийный опыт красиво подтвердил давно известное. Но о сути давно известного интерпретаторы не говорили. О том, что такой конформизм нормален, органичен, социально не просто обусловлен, но необходим. Ибо инстинкт социального соподчинения — для подавляющего большинства людей действительно важнее, чем индивидуальная информация о реальном объекте, пусть даже адекватная. Человек верит совокупным чувствам своей группы больше, чем индивидуальным собственным. Ибо инстинкт хорошо знает: ты можешь ошибаться, причем во столько раз вероятней других, во сколько раз этих видящих по-другому больше тебя.
Иначе думают два меньшинства: сильно умные и лидеры. Лидер уверен в себе и в гробу видал прочих: пусть подчиняются. Умный больше доверяет своему уму, чем всем прочим вместе взятым. Эти меньшинства необходимы! Но именно как меньшинства. Для объединения группы лидером — и для адекватной обратной связи группы через умного с внешней средой.
Но большинство — обязаны быть конформистами! Обязаны иметь единообразное со всей группой мнение. Это качество обеспечивает социуму устойчивость, спасительный консерватизм, управляемость без потери единства, способность скоординированно, сообща отвечать на вызовы, а не распадаться кто в лес кто по дрова.
И следование мнению авторитета — аналогично. Социально необходимо.
В 1963 году ученик Аша Стэнли Милгрэм поставил в Йеле не менее знаменитый эксперимент. По приказу «преподавателя» испытуемый «бил током» все большей силы «исследуемого» (актера) — для его же блага, чтоб лучше слова запоминал. И под давлением преподавательского авторитета испытуемый, нормальный студент, буквально превращался в истязателя, даже сам страдая и пытаясь противиться приказу, но — подчинялся. А без приказа — да прекращал после самых слабых «разрядов», не зверь же он, жалко, не мог, он гуманист вообще.
И с выводами этого хрестоматийного эксперимента тоже не шибко глубоко. Да, есть давление авторитета и подчинение ему вопреки собственным убеждениям и даже чувствам. А дальше? Что надо быть осторожнее с приказами и подчинением?..
Милые. Что есть авторитет? Точка координации мнений и/или усилий. Любой авторитет — это род власти — юридической, физической, интеллектуальной или духовной. А что есть власть?
Власть есть форма (способ) координации людей для соблюдения правил общежития, производства совместных действий — и наличия для этого необходимых знаний и взглядов. Чтобы вместе и скоординированно делали что надо, и не под кнутом только, а из сознания, что так делать правильно и нужно.
И человек — формально или неформально, сознательно или бессознательно — делегирует власти свои полномочия на такую координацию. А если (в обществе не демократическом) не делегирует ей полномочий — власть сама их присваивает, и настаивает на них, и внушает, что у нее законные полномочия на координацию людских действий и мнений.
И большинство — верит и принимает такое положение вещей! А не согласны только сильно умные и люди с сильными лидерскими качествами. Первые существуют для ради новаторских попыток, прогресса и обратной связи общества с окружающей действительностью; — а вторые есть материал для властной пирамиды и конкурентной замены лидерского состава на случай его выбывания с мест.
Так что без авторитетов — обществу никуда! Откуда знать рядовому человеку, что в жизни правильно и как надо поступать? Он ведь и насчет Земли, что это она вращается вокруг Солнца — не знает, со стороны не смотрел, и в математике он не очень. Он верит, что Коперник и Галилей — это авторитеты, они же сказали — и все кругом это знают. И для этого знания ему уже Кеплер лишний.
…Сформулировать истину — это как вбить гвоздь: один удар — и он там. Но вот подтащить доску, обрезать по мерке, приставить на место, а молоток еще найти надо, а гвозди заранее не куплены — подготовка все силы съедает. Самостоятельное рассуждение непосильно, а узнал от авторитета: стук — и там. В голове.
Подавляющее большинство людей искренне полагают истиной любую ложь, если так полагает подавляющее большинство окружающих и те, кто для них авторитеты.
Подавляющее большинство не могут иметь самостоятельную точку зрения. Мир и человечество устроены так, что большинство обязаны иметь единообразные точки зрения по всем важным вопросам. Как камень обязан падать на землю, а день сменяться ночью. Ну разве что блюда из меню можно предпочитать разные. А вот великие художники уже обязаны быть одни для всех.
Так что если. Девяносто девять процентов населения. И столько же авторитетов. Утверждают нечто. Это еще не значит, что они утверждают истину.
Истина никогда не устанавливается методом голосования.
Но.
Мнение большинства и мнение авторитетов — часто рычаг, которым некая группа пытается поставить истину с ног на голову. Это мнение — удобнейший прием лжецов, чтобы впарить тебе ложь. И главное оправдание идиотов, которые отстаивают ложь — ибо так сказало большинство и авторитеты.
Верить можно только уму, фактам, логике.
И когда фанатик и дурак с пеной у рта доказывает, что раз большинство и авторитеты решили так, то это истина — плюй и не верь. Защищая заблуждения большинства — дурак и фанатик не знает, что им руководит инстинкт. Социальный инстинкт, повелевающий отвергать правду и верить группе, ибо это спасительно.
Искренне защищая ложь большинства — дурак и фанатик отстаивает устойчивость своей группы: народа, страны, мироустройства.
…М-да, еще конформизмом мы называем соглашение с общей ложью из страха неприятностей и для жизненного удобства: думай что хочешь, но не возражай вслух. А то уволят, или запрезирают, или поссоришься. Но это уже приспособление сознательное, ложь отчетливая, здесь «общественное мнение» работает просто как запугиватель, цензор, диктатор.
Но иногда желание искренне поверить в общую оценку и стремление просто не высовываться из робости — трудно разделить. Потому что если тебе удобнее, спокойнее, легче поверить, чем спорить по факту несогласия — ты склонен поверить в то, что тебе удобнее и комфортнее.
А вот когда тебя гнут внаглую: говори как мы — или проклянем и выгоним отовсюду, вот тогда конформизм превращается в жестокую диктатуру большинства, пусть оно и безмозгло. Подчинись! И плевать нам, что ты думаешь на самом деле. И Галилей отрекается. Но психологически это самый ясный и примитивный вариант.
Общественное мнение заинтересованных и глупцов — это самый тупой и непреклонный диктатор.
Вот поэтому пророков побивали камнями и сжигали на кострах. Это социальный инстинкт — инстинкт сохранения социума.
Но!!! Когда существование цивилизации — культурной, научно-технической, социальной системы — прошло фазы своего развития и приблизилось к концу — тот же социальный инстинкт ведет дело к саморазрушению. Так погибла великая Античная Греция с ее правами гражданских групп, погрязнув в междоусобицах и покоренная царем полуварварской Македонии. Так погиб великий Рим со своими правами римского гражданина и сверхтолерантностью ко всем верам и порокам.
Так гибнет сейчас и наша Христианская цивилизация, и это уже всем явно.
Но социальный инстинкт велит прятать голову в песок, под крыло, в корзину с отрубями — но отрицать очевидное! И не видеть огненных слов на стене роскошного дворца, и не прекращать пир накануне гибели.
И бедное большинство, как куры на птицефабрике, как бараны по пути на бойню, отказываются видеть правду, повторяя: «Но ведь все знают, что это не так! Но ведь авторитеты сказали и наука доказала, что это не так!»
Большинство — это движущая сила истории. Не мозг и не руль. Но именно движущая сила. Эта же движущая сила на поворотных пунктах истории превращается в удобрение.
Мнение большинства и авторитетов — всегда повод усомниться в нем. Они назовут тебе длинное коротким, а короткое длинным, палача учителем, а учителя палачом.
Ложь интересуется именно большинством. Большинство предпочитает именно ложь.
Назад: Социопсихологический аспект разума
Дальше: Желание есть право (правда?)
