25 июля, пятница
Варя слышала, как Илья негромко хлопал дверцей холодильника, позвякивал посудой. Думала, что он отправится в парк, но муж заглянул в комнату, одетый по-офисному. Варя закрыла глаза, сделала вид, что еще не проснулась.
Все-таки так сильно, как в этот раз, Илья ее еще не оскорблял. Не позволяет звонить ему на работу! В голове не укладывается… Кто же должен ему звонить, если не жена?
Илья постоял немного и тихо позвал:
– Варя!
Ей хотелось плакать, она устала от молчаливой вражды. Если Илья попросит прощения, она его простит. Он очень перед ней виноват, но она простит.
– Да? – открыла глаза Варя.
– Завтра годовщина маминой смерти.
– Я помню, – соврала она и резко выпрямилась. – И ты поэтому меня разбудил?
– Извини.
– Я прекрасно помню, что завтра годовщина смерти Ксении Александровны. Почему из-за этого ты меня будишь? Ты же знаешь, как плохо я сплю. А я, между прочим, тоже работаю, не только ты. И голову для этого нужно иметь свежую.
– Извини, – повторил он, и почти сразу хлопнула входная дверь.
Она ждала совсем других слов.
Варя полежала, прислушиваясь. Илья иногда возвращался, вспомнив, что забыл что-нибудь. То телефон забывал, то бумажник. Ее ужасно раздражала такая несобранность.
Потом поднялась, посмотрела в окно, машины Ильи уже не было, вчера она видела, где муж ее оставил. Она вчера много времени провела у окна. Не то чтобы хотела увидеть что-то конкретное, а так… Неизвестно зачем.
Стояла и стояла у окна, которое выходит в парк. Девку с собакой заметила, когда та переходила улицу. Потом девица исчезла в парке, потом появилась снова. Варя не хотела на нее смотреть, но почему-то смотрела И тут заметила машину Ильи. То есть Варя, конечно, была не уверена, что это машина мужа, но оказалось, что точно она. Илья проехал мимо девицы, свернул во двор. Почему-то долго не вылезал, Варе даже надоело ждать.
Мимо девицы муж проехал, не остановившись. Надо забыть о ней навсегда, облегченно подумала вчера Варя, мало ли почему он мог сказать этой девке несколько слов на улице.
Варя поплелась на кухню, сварила себе кофе и опять стала смотреть в окно. Раз завтра поминки, Илья наверняка обговорил все с сестрой. Где собраться, во сколько. Это тоже было обидно, Катя вполне могла бы договориться с ней, а не с братом. Получалось, что Вариного мнения никто не спросил.
Выпив кофе, она решительно поднялась, накрасила ресницы и губы и отправилась в супермаркет. Вообще-то она считала, что приносить продукты – это мужское занятие, но сидеть дома тошно, а бесцельно слоняться по парку глупо.
Совсем маленькая девочка выбежала с детской площадки почти под ноги Варе.
– Следить надо за ребенком! – бросила она пожилой тетке, подхватившей девочку на руки, то ли бабке, то ли няне.
Детям вообще нечего делать в такую жару в городе. Но этого Варя говорить не стала, в конце концов, это не ее дело.
Свекровь умерла год назад совершенно неожиданно. Илья тогда сильно переживал, и Варя очень его жалела, поэтому ее возмущало, что все вокруг утешали Катю, как будто никто другой не нуждался в утешении. Как будто ей, Варе, легко видеть плачущего мужа. Она даже не подозревала, что Илья может плакать, и никогда таким его не видела, ни до, ни после.
Вспоминать свекровины похороны было неприятно. Варя подумала и, войдя в здание торгового центра, поднялась на второй этаж, где располагались дорогие бутики. Обошла все, внимательно разглядывая сумки, обувь, одежду. То ли настроение плохое, то ли товары никуда не годятся, но купить ничего не захотелось.
Спустилась вниз к продуктовому магазину, взяла тележку, повезла вдоль полок, складывая в нее самое необходимое.
Когда-то она читала переводную книжку с рекомендациями по семейной жизни. Автор – американка или англичанка, Варя точно не помнила, советовала всегда говорить друг другу правду. Варя не поверила авторше. Та предложила бы ей позвонить Илье сейчас же, немедленно, прямо у полок с упакованными фруктами. Позвонить и сказать правду – что он ей нужен, что ей не нравится мучиться от обиды, и единственное, чего она хочет, это чтобы он любил ее, как раньше.
Варя подошла к кассе, протянула кассирше банковскую карту, упаковала продукты в пластиковые пакеты и медленно пошла домой.
Тупые советы у американки-англичанки. Начнешь все прощать – Илья совсем обнаглеет.
Проснулся Иванников поздно и с тяжелой головой, как после хорошей выпивки. Это было несправедливо, потому что вечером он ограничился всего парой рюмок коньяка. Болел он редко, полноценной аптечки дома не держал, нашел случайно завалявшийся анальгин, запил водой из чайника.
То ли таблетка помогла, то ли голова сама прошла, но через некоторое время муторная тупость выветрилась. Он просмотрел документы, подготовленные накануне бухгалтером, и, не подписав, отложил в сторону. Ему не хотелось вникать в цифры.
Ему пора завести семью. Пора гулять с собственными детьми, а не таскать игрушки соседскому ребенку. То есть сам он потребности в семье не испытывал, но так принято, отсутствие жены в какой-то степени ставит на нем печать неудачника. Самому ему на общественное мнение наплевать, но выглядеть неудачником перед Ксюшей не хотелось.
Впрочем, он в любом случае по сравнению с ней неудачник. Едва ли он со своим средним бизнесом способен предоставить ей такое же денежное обеспечение, как муж.
Хорошо это или плохо, но он был в курсе Ксюшиной жизни. Иногда встречал ее мать, и та подробно докладывала ему о дочери и о зяте, Иванников, как и полагается вежливому человеку, терпеливо ее выслушивал.
Мало этого, так один из поставщиков, с которым Иванников легко и быстро сошелся, оказался приятелем нового Ксюшкиного родственника. Родственник этот был мужем Ксюшиной золовки. Что такое золовка, Иванников представлял слабо, но приятель-поставщик ему объяснил.
Они отмечали удачную сделку, хорошо посидели в дорогом ресторане, вызвали по случаю принятия спиртных напитков такси, и у Иванникова были все основания считать тот день и вечер исключительно удачными.
Он уже залез на заднее сиденье прибывшей по вызову машины, но приятель замешкался и вдруг оказался рядом с двумя молодыми парами. Слова до Иванникова не долетали, но жесты красноречиво говорили о том, что тот встретил давних и хороших знакомых.
Потом он с нетрезвой словоохотливостью долго объяснял, что встретил старого друга, которого сто лет не видел, рассказывал о нем и удивлялся неожиданной встрече. Иванникову было наплевать на друзей партнера, но он молчал. Он как будто потерял дар речи.
Ты представляешь, говорил приятель, Мишка с Гулей когда поженились, Гулю ее семья отвергла. Даже на свадьбе никого из родственников не было, Мишкина мама тогда даже плакала. А я ее утешал, я Мишку с детсада знаю. Вот Средневековье, блин.
Потом приятель сообщил, что отношения в семье, видимо, налаживаются, поскольку вторая пара, оказавшаяся вместе с его друзьями – Гулькин брат с женой. Брат вроде ничего, нормальный. Про вторую девушку партнер не сказал ни слова, и Иванников был за это ему благодарен. Вторая девушка была Ксюша.
Потом ту же историю о новых родственниках дочери Иванникову рассказала Ксюшина мама. Она еще удивлялась, как тесен мир – сестра Ксюшиного мужа узнала на фотографии ее трагически погибшую подругу. Марина, как выяснилось, была родственницей зятя, Руслана.
Иванников кивал: мол, удивительное совпадение.
Ему до смерти хотелось никогда не видеть Ксюшу и ничего о ней не знать. Абсолютно ничего, как будто ее нет. Умерла.
А еще лучше, если бы умерла девушка с редким именем Гуля. Девушка, которая не сделала ему ничего плохого, но являлась источником постоянной опасности.
Совсем недавно он в очередной раз встретил Ксюшину мать, и та опять принялась рассказывать ему о дочери, о том, что у нее тяжело болеет свекор. Зачем-то упомянула, что Ксюшин свекор помирился с дочерью, до чего Иванникову уж точно дела не было, и долго рассуждала о том, как хрупка человеческая жизнь и как нужно беречь и ценить близких людей. Он терпеливо соглашался.
Простившись с женщиной, он отметил, что на похороны свекра Ксюша наверняка приедет, но ему и в голову не пришло, что он встретит ее на улице и пойдет за ней, словно привязанный невидимой цепью пес.
Иванников сунул неподписанные документы в сумку, запер квартиру и, ожидая лифта, услышал, как открылась соседская дверь.
– Здравствуйте, – улыбнулась Татьяна.
– Привет, – кивнул он, пропуская ее в подошедший лифт. – На работу?
– В аптеку, я на больничном.
– А Вася один остался? – удивился он. – Я не спешу, могу с ним посидеть.
– Вася с мамой.
От нее исходила привычная робкая волна радости, он прилежно старался эту радость не замечать. Она радовалась, что увидела его, и Иванников это знал.
– Поправляйтесь, – кивнул он, отпирая машину.
Выезжая из двора, он обогнал соседку, старательно глядя прямо перед собой.
Ему было о чем подумать, каждый новый день грозил обернуться неотвратимой бедой, и следовало спешить.
Лучшим местом для выполнения его плана была промзона, где жертва проходила вдоль забора к метро. Место удобное, почти безлюдное, вдоль узкой дорожки сплошные заросли кустарников, затащить туда тело ничего не стоит.
Он выполнит свое дело и тогда сможет жить дальше.
Смена выдалась обычная, не слишком спокойная и не слишком напряженная. Было несколько аварийных отключений, но не опасных, потребители не пострадали.
– Диспетчер Рахманова, – отвечала на звонки Саша и сама звонила: – Диспетчер Рахманова…
Она боялась, что все начнут спрашивать про Борю, но никто расспросами ее не донимал. Конечно, коллеги охали, ахали, но, кажется, Борин уход со смены остался без последствий.
– Кошмар, что творится! – возмущались коллеги. – Ужас! Как в девяностые. На улицу страшно выйти…
– Кошмар, – соглашалась Саша.
– Хоть бы нашли этих подонков…
В обед позвонил отец.
– Получил я для тебя данные, – недовольно произнес он в трубку.
– Спасибо, пап, – обрадовалась Саша.
– Значит, так. В московской квартире прописана семья. Сидякины Василий Григорьевич, сорока пяти лет, Татьяна Борисовна, сорока лет, и Николай Васильевич. Николаю Васильевичу восемнадцать. Вас он интересует, насколько я понимаю?
– Он.
– Молодой человек ни в чем предосудительном не замечен. Приводов в полицию не имеет. Хотя твоей подруге я спокойно спать бы не посоветовал, отсутствие приводов еще ни о чем не говорит.
– Конечно. Спасибо, пап. А про дом узнал?
– Узнал. Недвижимость принадлежит некой Сидякиной Ольге Григорьевне.
– Тетке, – предположила Саша.
– Похоже.
– Спасибо, пап. Ты нам очень помог.
Собственно, Саша чего-то похожего ожидала, отец только подтвердил ее подозрения.
Вчера, покупая Гоше хлеб, она забыла купить чего-нибудь к чаю. Саша отпросилась у напарника, спустилась на первый этаж в буфет, купила пачку печенья. Подумала и купила еще бутылку газированной воды. Мама утверждала, что пить газировку вредно, но Саша редко ее слушалась. Впрочем, мать не слишком докучала ей нравоучениями.
У лифтов было пусто. Хотелось открыть бутылку и выпить из горлышка, но Саша терпеливо ждала, пока поднимется к себе.
Пару недель назад она, выходя из супермаркета, видела, как Илья, стоя в сторонке, пьет воду из пластиковой бутылки. Был вечер, но жара стояла впечатляющая. Она сделала вид, что его не видит, не кивнула, как обычно. Саша не успела спуститься с крыльца, как появилась жена Ильи, вырвала у него бутылку, резко что-то проговорила. Саша порадовалась, что постаралась не заметить Илью. Ей казалось, что ему было бы неприятно, если бы она видела, как жена его отчитывает.
Очень глупо с ее стороны. Ему наплевать, что она видит и чего не видит. Ему нет до нее никакого дела.
Подошел лифт, Саша в одиночестве доехала до своего этажа. У дверей с надписью «Посторонним вход воспрещен», перехватив одной рукой покупки, второй достала из кармана брюк зазвонивший телефон.
– Мам, я на работе, – объяснила она. – Позвони вечером.
Вести пустые разговоры за диспетчерским пультом совершенно недопустимо. Все вели, конечно, но одно дело – узнать, пришел ли ребенок из школы, и совсем другое – трепаться ни о чем.
– Саша! У меня такой кошмар. Такой кошмар! – не слушая ее, заговорила мать. Впрочем, Саша и не надеялась, что она ее услышит.
Держать и покупки, и телефон было неудобно. Саша подошла к подоконнику, положила на него покупки.
– Он еще не приехал? – Саша так и не вспомнила, как зовут теперешнего маминого друга.
– Приехал, куда он денется, – отмахнулась та. Мать всю жизнь была уверена в собственной притягательности и неотразимости. По-настоящему уверена, искренне. Саше бы так. – Ты представляешь, Вербинин пытается зарубить мою тематику! Сволочь! Сам ни черта не делает, только статейки пишет, а мне палки в колеса вставляет…
– Мам, позвони вечером, – опять попросила Саша. – Я правда не могу сейчас разговаривать.
– Тебе все равно, что со мной происходит? – на этот раз она ее услышала. – Тебе нет до меня дела?
– Мамочка, я на смене.
– Ну и что! Выйди из своей… диспетчерской. – То, что в диспетчерской обсуждать Вербинина не стоит, она все-таки понимала.
– Мамочка, я тебя очень люблю. Пожалуйста, позвони вечером. Я буду ждать.
– Ну хорошо, – обиженно вздохнула мама.
Саша сомневалась, что вечером она позвонит. Вечером она станет обсуждать проблемы со своим безымянным другом и про дочь не вспомнит.
– Люда, тебе нужно научиться думать о семье, – говорила маме бабушка. Маленькая Саша рисовала в соседней комнате и прекрасно все слышала.
– А я что делаю? – удивилась та. – Я работаю с утра до ночи зачем? Не ради семьи?
– Тебе нужно научиться слышать других людей. У тебя растет ребенок, научись слышать хотя бы собственную дочь. Ты слышишь только себя.
– Я тебя еще прекрасно слышу!
Маленькая Саша понимала, о чем говорит бабушка, а взрослая мама – нет.
Саша убрала телефон, подхватила печенье и воду и поспешила на рабочее место.
Утром позвонила свекровь, сообщила, что у Ильдара Каримовича тяжелые процедуры. Ксюша все поняла правильно, сегодня к свекру ехать нельзя, ему не захочется видеть никого, кроме жены.
Ксюша так привыкла ждать Руслана и высчитывать время до его возвращения, что сейчас, когда ждать было некого и незачем, чувствовала себя совершенно потерянной. Перебрав мысленно подруг, с которыми хотелось бы повидаться, остановилась на Лене Федотовой. С Леной Ксюша дружила с первого класса. Пока не встретила Руслана, ближе Лены были только мама с папой и Слава Иванников.
Лена ей обрадовалась. Впрочем, Ксюша в этом не сомневалась.
– Сейчас с работы отпрошусь и к тебе приеду, – решила подруга.
– Не надо отпрашиваться, – Ксюша не любила создавать кому-либо неудобства. – Давай вечером встретимся. Хочешь, я тебя у работы встречу?
– Отпрошусь. Ты не каждый день приезжаешь.
Подруга появилась через час, и, как всегда, в ее присутствии Ксюше стало спокойно и весело, Лена излучала оптимизм. Ксюше повезло не только с родителями, с подругой тоже. Ну а про Руслана и говорить нечего.
– Как ты? – обнимая Лену, спросила она. До Ксюшиного отъезда у Лены ничего стоящего в личном плане не намечалось.
Сейчас, разглядывая ее, Ксюша решила, что она свое счастье нашла. К Лениной привычной доброжелательности и оптимизму добавилось что-то такое, что сразу отличает счастливую женщину от обычной женщины. То ли блеск в глазах, то ли несходящая улыбка, то ли еще что-то, не поддающееся четкому определению.
– Ты кого-то нашла, – констатировала Ксюша.
– Я вас познакомлю, – засмеялась Лена.
– Хоть скажи, кто он.
– Мы вместе работаем.
Время с подругой летело незаметно. Сначала пили чай, потом отправились в кафе, заказали бутылку вина, пообедали. Потом вернулись и снова пили чай.
Ксюше было интересно все. Кто из одноклассников женился, у кого родились дети.
– Славка Иванников не женился, – рассказывала Лена. – Я его часто встречаю, он квартиру купил в соседнем доме. Рядом со своими родителями. У него бизнес.
– Знаю. Мама сказала, она его недавно встретила.
– Ты с ним никакой связи не поддерживаешь?
– С какой стати? – удивилась Ксюша.
– Ну… Все-таки вы очень друг друга любили…
– Лена! – Ксюша разозлилась по-настоящему. – Ну что за бред! Поцеловались пару раз сто лет назад, и все! У меня одна любовь – мой муж.
– Да я ничего обидного не хотела сказать. Просто… Знаешь, мы все в шоке были, когда вы расстались. Нет, правда, какая кошка между вами пробежала?
– Кошку зовут Руслан! – отрезала Ксюша. – И все, хватит! Не хочу больше об этом слышать.
Почему-то слова про кошку испортили ей настроение. Вообще-то Ксюше хотелось бы взглянуть на Славика Иванникова. Просто увидеть, каким он стал. Когда-то им действительно было хорошо вместе. Тогда они не поверили бы, что смогут жить друг без друга.
Тогда они ничего не знали о жизни.
О Славке ей до сих пор напоминал запах сирени. Даже не столько о нем, сколько о той безмятежной радости, когда казалось, что впереди вся жизнь и эта жизнь просто должна быть полной счастья.
Они готовились к экзаменам у Славки на даче. Готовиться можно было и в Москве, но их зачем-то понесло за город, они тряслись на электричке сначала в один конец, потом в другой, читая учебники в набитом пассажирами вагоне. В деревянном дачном домике они на учебники даже смотреть не стали, отправились в лес, долго бродили по еще сырому после зимы весеннему лесу, Ксюша боялась, что они заблудились, но Слава вывел ее точно к поселку. Он очень этим гордился, и Ксюша им гордилась. Умение ориентироваться – настоящее мужское качество.
Дождь пошел внезапно, сильный, с пузырями на лужах. Зонтов у них, конечно, не было, они прятались под деревьями, но все равно промокли. Славик все пытался спрятать Ксюшу под собственную ветровку, но это было бесполезно, промокли и его ветровка, и ее. Когда дождь прекратился так же неожиданно, как начался, они шли по раскисшей дороге, и Слава переносил ее через совсем непреодолимые лужи. А потом полез в мокрый куст сирени, ломал для Ксюши цветущие ветки. К тому времени уже опять ярко светило солнце и отражалось в каплях на темных лиловых цветках, в которые Ксюша сунула лицо…
– Расскажи лучше о своем парне, – попросила она подругу.
Она была рада, что у Лены все хорошо. У людей вообще все должно быть хорошо, иначе и жить незачем.
За работу Варя даже приниматься не стала, понимала, что это бесполезно. Кусала губы, злилась на Илью и боялась, что он никогда не поймет, как сильно и незаслуженно ее оскорбил, а потому никогда не раскается. Что делать в этом случае, Варя не представляла и потому пугалась еще больше.
Средство было одно, проверенное. Отвлечься, встретиться с подругами, поболтать, посплетничать. О своих проблемах Варя, конечно, рассказывать не собиралась, не хватало еще, чтобы ее жалели. Да подруги и не поняли бы, уже был похожий случай, Варе до сих пор вспоминать противно.
Они с Ильей тогда еще не были женаты. У Катиной подружки должен был быть день рождения. Илья очень уговаривал Варю пойти, мол, знает именинницу всю жизнь, они выросли вместе, она ему как сестра, и не пойти совершенно невозможно. Идти к незнакомым людям Варе не хотелось, но она согласилась. Не одного же его отпускать.
И тут случилась накладка. Родители купили билеты на концерт, но в последний момент мама прихворнула, и не оказалось другого выхода, кроме как отправиться на концерт Варе и Илье. Вообще-то Варя могла пойти с отцом, но с ним ей было совсем не интересно. К тому же к музыке он был совершенно равнодушен и, сопровождая жену, просто отбывал повинность. Варе концерт тоже был по фигу, но не пропадать же билетам.
Илья идти на концерт отказался категорически. Опять долго объяснял, как ужасно обидеть совершенно незнакомую и ненужную Варе девицу, что их там ждут, и прочую чушь. В конце концов согласился, конечно, но потрепал Варе нервы изрядно.
Тогда она и пожаловалась Ирке Кошелевой.
Ирка Варю не поняла. Посмотрела на нее, как на дурочку убогую, и ляпнула:
– Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Ты бы держалась за него двумя руками.
Как будто не Илья должен бога благодарить, что Варя выбрала его, а она, Варя, обязана молиться на него всю оставшуюся жизнь. Идиотизм.
Варя тогда очень на Ирку обиделась. Впрочем, язык у подруги всегда был без костей. Сначала говорила, потом думала.
Через несколько дней Варя шла в институт, а прямо перед ней Кошелева хохотала с Володей Пименовым из параллельной группы. Пименов ухаживал за Иркиной подругой Авдеевой, и веселиться с Иркой ему было совсем ни к чему. Вообще-то Ирка посмеяться любила, хохотала над каждым пустяком. Как дура.
Варя тогда, конечно, Авдееву предупредила, чтобы была с Кошелевой поосмотрительнее. С тех пор закадычные подружки на лекциях садились врозь, но это были их трудности. Варя сказала правду, ничего не преувеличила и не преуменьшила, любой так обязан был поступить на ее месте.
Нет, звонить подружкам решительно не хотелось. Она покрутила телефон в руках и набрала номер, который всегда набирала с некоторым волнением.
Абонент оказался недоступен. Варя не стала убирать телефон, знала, что перезвонят ей немедленно, как только увидят пропущенный вызов.
Так и получилось. Звонок раздался через несколько минут.
– Варюша? – произнес мужской голос.
– Мне грустно, – призналась Варя.
– Что-то случилось?
– И да, и нет, – вздохнула она. – Все как всегда.
– Увидимся?
– Ты же работаешь. Это я свободна.
– Для тебя я всегда свободен, и ты это прекрасно знаешь.
Варя не просто знала, она была в этом уверена. Это было ее спасением, когда Илья вел себя отвратительно.
– Я заеду.
– Нет, – быстро сказала Варя. – Давай встретимся где-нибудь в центре.
Вероятность, что Илья заявится домой днем, была невелика, но даже гипотетической встречи мужчин допускать нельзя.
– Через полтора часа, – решила Варя. – В метро.
Место она уточнять не стала, они встречались в одном и том же месте уже несколько лет.
Максим был школьным другом Ильи. Когда-то он даже, кажется, ухаживал за Катей, но это Вари не касалось. Это было слишком давно.
Максим с первой встречи смотрел на нее так, что сомнений не оставалось: она имеет над ним полную власть. Даже в Илье Варя никогда не была так уверена, как в Максиме.
Максим смотрел на нее с преданностью, Варя ласково и снисходительно ему улыбалась. Она искренне верила в собственную неотразимость, и поведение Максима лишний раз это подтверждало. А почему бы ей не верить? Она же смотрится в зеркало и способна оценить собственную внешность.
– Ты всегда можешь на меня положиться, – тихо сказал ей Максим на одной из вечеринок.
В тот вечер она все время танцевала с ним.
– Почему? – спросила Варя.
– Потому что я тебя люблю, – прошептал он.
– Ты меня не ревнуешь? – спросила Варя у мужа по дороге домой.
– Я тебе верю, – равнодушно признался Илья.
Ей стало обидно, хотелось, чтобы Илья ее ревновал.
Сейчас она уже не помнила, как у нее вошло в привычку бежать к Максиму, когда жизнь с Ильей становилась невыносимой. Жаловаться на мужа подругам было неприятно, а жаловаться Максиму – нет.
– У тебя есть запасная гавань, – напоминал Максим. – Только скажи…
Варя в ответ грустно улыбалась.
Она придирчиво оглядела себя в зеркало, спустилась в метро и через пятнадцать минут, выйдя из вагона, увидела высокую стройную фигуру.
– Знаешь, – уткнулась Варя в плечо Максиму, – я, наверное, от него уйду.
Он отстранил ее, взял за плечи, заглянул в глаза.
– Ты твердо решила?
– Не знаю.
– Я разведусь, и мы поженимся, – пообещал он.
Она как-то все время забывала, что он женат. Наверное, потому, что это не имеет никакого значения. У него и ребенок есть, но это тоже не имеет значения, когда речь идет о любви.
– Я еще не решила. – Варя опять уткнулась лбом ему в плечо. – Пообедаем? Выпить хочу.
Он одной рукой прижал ее к себе, другой погладил по волосам, поцеловал в висок. Что бы она делала, если бы у нее не было Максима?
К вечеру с текучкой Саша разобралась. Непрерывные звонки сменились расслабляющей тишиной, она украдкой просмотрела в Интернете ленту новостей, погоняла по экрану шарики, поглазела в окно. Народ тянулся от служебного здания к метро, к своим машинам на огороженной стоянке. Осталось сдать смену, и все. Можно отдыхать.
Зазвонил сотовый. Саша посмотрела на дисплей, ответила Гуле.
– Я тебя подожду, – сказала подруга.
– К папе не поедешь? – удивилась Саша.
– У него сегодня тяжелые процедуры, мама сказала, чтобы мы не лезли. В смысле я и Ксюша. Я думаю, против меня он не возражал бы, это все из-за Ксюшки. И чего она приперлась? Она и видела-то отца считаное число раз.
– Ты что, Гуля? – опешила Саша. – Это ее свекор. Чужим людям помогают, а он ей не чужой.
– Он ей чужой! Русланчик – другое дело, а ей тут делать нечего. Только мешает всем.
– Ты сердишься, потому что не права, – резюмировала Саша. – Ладно, сдам смену, позвоню.
Через два часа, когда Саша спустилась на первый этаж, Гуля ее уже ждала. После кондиционированного помещения улица, несмотря на вечерний час, встретила их жаркой духотой.
– На трамвай или пешком? – спросила Гуля.
– Пешком, – решила Саша, привычно сворачивая к дорожке вдоль забора с колючей проволокой наверху. – В трамвае совсем дышать нечем.
– Ну, рассказывай, – вздохнула Гуля. – Что там с Борей? Юлька, между прочим, на работу не ходит.
– Я знаю. Она все время с Борей. В общем, у Юли похитили сестру.
– Что?! – ахнула Гуля и даже остановилась, уставившись на Сашу. – Как это похитили?
– Как в кино, – вздохнула Саша. – Не волнуйся, все уже в порядке. Пока эти придурки – похитители в смысле, Борю били, девочка сбежала. Ее Машей зовут. Она в Бауманском учится. Боря выкуп повез, а его избили.
– Странно. Бить-то зачем?
– Может, из любви к искусству. А может, вообще убить хотели, чтобы он их потом не опознал, но Маша сбежала и их отвлекла. Черт их знает.
Впереди на дорожке показался человек, равнодушно посмотрел на подруг, шагнул в сторону к кустам боярышника, закурил.
Саша замолчала и продолжила, когда прохожий остался позади:
– Гуля, мне кажется, Маша темнит.
– Сама организовала похищение? – опять ахнула Гуля и остановилась.
– Нет. Не думаю. Она боится, это точно. Если бы сама все затеяла, бояться бы не стала. Просто… Не знаю почему, но мне кажется, она что-то скрывает. В полицию идти не хочет. Я вчера за ней весь день следила, – призналась Саша.
– Зачем?
– Как-то мне за нее боязно. И Боря попросил. Она, когда на улицу выходила, все время по сторонам оглядывалась. Она точно кого-то боится.
– Позвони отцу, посоветуйся, – предложила Гуля.
– Папа скажет идти в полицию. А это все-таки не мое дело. Не мне решать. И вообще… Не навредить бы. Благими намерениями только одна дорога вымощена…
У самого метро человек, встретившийся на дорожке, их обогнал. Саша посторонилась, мужик, не оглядываясь, прошел мимо. Широкая спина, серая неприметная футболка. Где-то она его уже видела, мимоходом отметила Саша.
– Поужинать не хочешь? – кивнула Гуля на вход в японский ресторан.
Ресторан располагался рядом с метро. Саше давно хотелось отведать заморской кухни, но все как-то не получалось.
– Хочу, – вздохнула она. – Но не могу. Тошку надо выгулять.
Дома Саша сразу предложила Гуле:
– Ты ужинай чем бог послал, а я погуляю и присоединюсь.
Повизгивающий от радости пес мешал надеть ошейник.
– Я с тобой. – Гуля заглянула в холодильник, не удержалась, достала банку мидий, повертела в руках. – Вкусно?
– Не знаю. – Саша наконец застегнула ошейник. – Не пробовала еще. Папа навязал.
– Давай попробуем? По одной?
– Давай, – кивнула Саша.
Гуля потянула за кольцо крышку и отпрянула – консервная банка открылась неровно, и масло брызнуло прямо на бежевую шелковую Гулину блузку.
– Застирай быстренько, – посоветовала Саша. – Через час высохнет. А я пойду.
– Подожди. – Гуля, стянув блузку, бросилась в ванную и уже оттуда крикнула: – Я с тобой. Дай мне какую-нибудь одежку.
Поизучав Сашин гардероб, Гуля остановилась на голубом трикотажном платье. Саше платье доходило до колен, невысокой Гуле колени прикрывало, но смотрелось, как ни странно, неплохо.
– Сойдет, – повертевшись перед зеркалом, кивнула она.
– Тебе идет голубой цвет, – подтвердила Саша.
Наконец измучившуюся собаку взяли на поводок и пошли привычным ежедневным маршрутом.
Надеть голубое платье было большой ошибкой, но они этого не знали.
…Вари дома не оказалось. Находиться в пустой квартире было непривычно, Илья принял душ, переоделся, заглянул в холодильник, решил, что есть не хочет, и понял, что мечтает, чтобы жена не появлялась как можно дольше.
Конечно, его сильно мучила почти осязаемая враждебность, исходившая от Вари в последние дни, но, даже если представить невозможное – что она откроет дверь в самом лучшем расположении духа, без нее ему все равно лучше. Год назад он представить себе такого не мог.
Год назад он спешил домой не только потому, что Варя болезненно реагировала на любую его задержку и ему приходилось долго оправдываться. Тогда ему было с ней лучше, чем без нее, даже когда она дулась.
Она была другой год назад?
Он был другим?
Илья поднял чайник, судя по весу, воды в нем достаточно. Зажег газ.
Варя всегда была капризной, обидчивой, не хотела считаться ни с кем, кроме себя. Он это видел, но раньше это нисколько его не бесило, только слегка удивляло.
Он посмотрел в окно и сразу заметил Сашу. Она шла, ведя на поводке собаку, разговаривала с шедшей рядом незнакомой девушкой. Илья отвернулся, отошел от окна, включил радиоприемник, не слушая политические дебаты, уставился на кухонные полки.
Очень хотелось догнать Сашу, но он этого не сделает.
Варя такая, какая есть, она не виновата, что стала его раздражать.
В первый раз его удивила Варина жестокость, когда они еще были не женаты. Тем далеким вечером он зашел к ней домой, кажется, они договорились пойти в кино. Дома он ее не застал, были только будущая теща и заплаканная девушка, которая оказалась Вариной двоюродной сестрой Настей. Настя плакала, как понял Илья, мать девушки попала в больницу. Будущая его теща собрала для Насти большую сумку, которую нужно было отвезти в больницу, и Илья, естественно, вызвался помочь.
Он никак не ожидал, что, вернувшись через час, застанет Варю в слезах. Настя была постарше, о ревности не могло быть и речи, к девушкам постарше Варя никогда его не ревновала.
– Почему ты ушел? – плакала Варя. – Я тебя ждала, а ты…
– Но… – опешил Илья. – Сумка тяжелая, ей надо было помочь.
– Если бы ты не пришел, она донесла бы сумку сама, – резонно заметила Варя.
– Перестань, – попросил он. – Мне ее жалко, у нее мать больна.
– А у меня больна любимая тетя!
Он тогда не нашел что ответить, впал в ступор. С тех пор он много раз впадал в ступор.
Тогда эта ее дурь казалась ему запоздалой детскостью. Она повзрослеет, и все пройдет.
Варя уже давно не ребенок, а патологический эгоизм остался.
Илья опять подошел к окну. Саши не было видно.
Заскрежетал замок, тихо хлопнула входная дверь.
– Чаю хочешь? – крикнул Илья. – Чайник вскипел.
Варя не ответила. Появилась в дверях кухни, равнодушно на него посмотрела.
Она становилась некрасивой, когда злилась, губы сжимались в тонкую полоску. Илья отвел глаза.
– Варя, перестань, – попросил он. – Ты понимаешь, что в конце концов мне просто не захочется идти домой?
– Ну так не ходи! – Она развернулась и исчезла в коридоре.
Желание сбежать стало нестерпимым, но Илья себя пересилил, пошел за женой. Варя вешала на плечики снятое платье, он обнял ее со спины.
– Ну кончай! Прости меня, если я тебя обидел.
Она смотрела на него в зеркало встроенного шкафа и постепенно смягчалась, ненависть в глазах сменилась слезами. Кризис был пройден.
Потом они ужинали, о чем-то говорили, молчали, и Илья мучительно жалел, что впереди долгие выходные и еще не скоро можно будет спрятаться на работе.
Он никогда не сможет от нее уйти, она без него пропадет. Никто больше не станет ее терпеть.
Тянуло посмотреть в окно, увидеть, как Саша выйдет из парка. Он не посмотрел. Включил телевизор, послушал новости. Потом постоял у книжных полок, выдернул первое, что попалось под руку, и лег, уставившись в мелкий шрифт.
Он понял, что ему хочется смотреть на Сашу, давно. Весной щенок был маленький, и она носила его на руках. Тогда она стояла с ним на руках в небольшой очереди к хлебной палатке от французской пекарни, Варя любила выпекаемый там хлеб, и он любил, поэтому встал за девушкой. Щенок ерзал, девушка – тогда он еще не знал, что ее зовут Сашей, сердито что-то шептала ему, а потом поцеловала в пушистую мордочку. Покупать хлеб со щенком на руках было неудобно, монеты из кошелька посыпались на мокрый асфальт. Илья поднял, протянул ей, она улыбнулась, поблагодарила. Когда продавщица дала ему батон, уложенный в пластиковый пакет, Саши уже не было.
Варя прилегла рядом. Он одной рукой притянул ее к себе, поцеловал в висок.
Варя – злой капризный ребенок, она без него пропадет.
В парке стоял запах скошенной травы.
– Хорошо как! – вдохнула терпкий воздух Гуля.
– Угу. – Саша наклонилась, отстегнула поводок. Тошка радостно заметался по дорожке.
– Хорошо, хоть сегодня Ксюшка не навязалась. Вот прилипла…
– Ну что ты к ней цепляешься, – возмутилась Саша. – Ты просто ревнуешь.
– Ничего я не ревную! Я хочу, чтобы у Руслана все было хорошо.
– Так у него и так все хорошо.
– Не знаю, – покачала головой Гуля. – Сомневаюсь. Они разные очень. Русланчик доверчивый, а Ксюшка вся фальшивая.
– С чего ты взяла?
– Чувствую. Лезет со своей заботой…
– Гуля, ты просто нервничаешь из-за папы, вот и говоришь всякую чушь. Ксюша ведь всегда тебе нравилась.
– Нравилась, – кивнула Гуля. – А теперь разонравилась. Они не пара.
– Почему? – удивилась Саша. – Ксюша москвичка. С высшим образованием. Красивая. Чем они не пара?
Показался пруд. Гуля уселась на ближайшую пустую лавочку, Саша села рядом.
– Я тебе говорила, что Ксюшина мать дружила с папиной двоюродной сестрой?
– Нет, – покачала головой Саша. – Ну вот видишь, у Руслана и Ксюши даже круг знакомств один, а ты говоришь – не пара.
– Я у Ксюшиных родителей фотки смотрела и на одной тетю Марину узнала. Ее убили шесть лет назад. У нее фирма была, она косметику продавала. Однажды задержалась допоздна, и какой-то гад… деньги украл и тетю убил.
– Нашли его?
– Нашли. Там при входе камера висела, он на ней засветился. Он в том же здании работал, но в другой фирме. Его опознали. А когда стали арестовывать, он в окно выпрыгнул и разбился. Деньги не нашли. Да и черт с ними.
– Кошмар!
– Кошмар. В полиции считали, что тетю ублюдок этот убивать не хотел. Не ожидал ее застать и с перепугу сильно ударил по голове. В фирме наличных обычно почти не бывало, а в тот день в сейфе большая сумма осталась. Похоже, по наводке действовал.
– Кошмар, – повторила Саша.
– Ксюшка как раз в то время у Марины курьером подрабатывала, мать ее сказала. Это летом случилось, в каникулы.
– Не придирайся к ней, – посоветовала Саша. – Руслан ее любит, и слава богу. И она его любит.
Тоша набегался, посидел рядом, потом лег, виляя хвостом.
– Угу, – хмыкнула Гуля. – Любит! Вцепилась в него, не оттащишь.
– Да ладно тебе! – улыбнулась Саша. – Ясное дело, что твой брат лучше всех на свете, любая девушка ему не пара.
С соседней лавочки доносились негромкие голоса пожилой пары, по боковой дорожке прошел мужчина, направился вдоль пруда.
Саша знала, что Илья больше не появится, но зачем-то вгляделась в мужскую фигуру. Это был не он.
Где-то вдали послышалось негромкое тявканье, Тошка сорвался, исчез за торчащими из воды камышами.
– Я догоню, – поднимаясь за собакой, бросила Гуля. – Сиди.
Встать Саша поленилась. Это ее удивляло: сидит на работе целый день, должна была бы хотеть двигаться, а подняться лишний раз неохота. Хорошо, что Тошка заставляет хоть немного ходить пешком.
– Тоша! – кричала Гуля. – Тошка!
Потом Саше казалось, что испугаться она не успела. Наверное, все-таки успела, потому что, услышав истошный собачий визг, сорвалась с лавочки и мгновенно оказалась там, где мелькало незадолго до этого голубое платье.
– Гуля! – закричала Саша.
Ей померещилось, что помимо лая она слышала женский вскрик.
– Гуля!
– Что случилось? – Старичок с соседней лавки тоже оказался рядом, тревожно заглядывая ей в лицо.
Из кустов выскочил Тошка, гавкнул, метнулся назад. Старик опередил Сашу, первым подбежал к судорожно кашляющей, сидящей на сухой траве Гуле.
– Что случилось, девушка? – Он с трудом оторвал Гулины руки от ее шеи, посмотрел на розовые пятна, проступающие над вырезом платья. – На вас напали? Кто?
– Гуля! – опустилась рядом с ней Саша. – Гуленька!
Подруга пыталась что-то сказать и не могла, только вытирала сплошным потоком текущие слезы. Пожилая женщина, спутница старика, протянула ей бутылку воды, появились какие-то люди, потом полиция. Саша не заметила, кто ее вызвал. Старичок, наверное.
Пожилая женщина совала Саше какие-то таблетки и повторяла:
– Возьмите. Я врач. Дадите ей на ночь, иначе она не заснет.
Саша взяла таблетки, сунула в карман.
Потом, уже в полиции, Гуля подписывала какие-то бумаги, а Саша стояла рядом с Тошкой на руках и боялась отойти.
Ничего толком Гуля рассказать не смогла. Бежала по дорожке, кто-то толкнул ее в кусты, зажимая рот и не давая дышать, почти сразу раздался лай, человек вскрикнул, отпустил ее и исчез. Нет, она его не разглядела, только уверена, что это мужчина. Кажется, в чем-то сером.
– Гуленька, – суетилась Саша. – Гуленька…
В полиции Гуля сразу пришла в себя, перестала плакать и трястись, на Сашину суету цыкнула «отстань», отказалась вызывать такси, а по дороге домой – как-то само собой получилось, что ночевать решили у Саши, – уговорила ее купить бутылку мартини. От снотворного, предложенного старушкой-врачом, Гуля отказалась.
