Десятое октября, четверг

Иногда Бородин отвлекался, отвечал на звонки, читал описание новой разработки и удивлялся, что день никак не кончается. Без Кати прошли всего сутки, а ему казалось, что годы.

Как Ирина появилась у него в кабинете, он не услышал, заметил её, только когда она склонилась над ним.

– Что тебе, Ира? – устало спросил он.

– Ты во всём винишь меня? – поинтересовалась она. Ей очень хотелось до него дотронуться, но она не посмела.

– Тебя? – удивился он. – Мне не за что тебя винить.

– Глеб. – Она помялась и села на стул напротив него. – Катя что-то узнала?

– Я не хочу обсуждать мою жену.

– Глеб, – наклонилась к нему Ирина. – Может быть, мы здесь ни при чём, а? Может, у неё… другой?

– Я не желаю обсуждать с тобой мою жену. Тебе понятно? – повторил он.

Это она поняла, но не знала, что делать. Ещё недавно ей казалось, что не может быть ничего хуже и страшнее того, что он спешит от неё к другой женщине. То, что происходило сейчас, было ужаснее. Глеб смотрел мимо неё, как смотрят мимо табуретки. Как будто она не человек, а стул.

– Я пойду?..

Он не ответил, ему было всё равно, что она есть, что её нет. Наверное, даже если бы он её выгнал, это бы её не так потрясло.

Перед командировкой Ирине казалось, что она на пути к своей победе, а вышло… Впрочем, думать о плохом Ира себе запрещала, она должна идти до конца, не сдаваться.

Ирина закрыла за собой дверь, Бородин поднялся, подошёл к окну. Рабочий день давно закончился, из здания выходили редкие припозднившиеся коллеги. Вышла Ирина, направилась к стоянке. Он не стал смотреть, как тронется её машина, опустил жалюзи, оделся, запер кабинет и отправился домой пешком, хотя идти было далеко.

Едва выйдя за территорию больницы, Аркадий Львович столкнулся с сыном. Вряд ли тот специально поджидал отца, потому что удивился и даже, кажется, не слишком обрадовался.

– Ты что здесь делаешь? – остановился перед ним Аркадий Львович.

– Я тут случайно, – улыбнулся Саша. – Пойдём, провожу тебя.

– Пойдём, – согласился Перовский.

– Ты мой блог сегодня не читал? – как можно равнодушнее спросил сын.

– Нет. – Собственным блогом Саша гордился, ненавязчиво хвастался, какой тот пользуется популярностью. Это Аркадия Львовича удивляло, потому что оригинальностью мысли сына не отличались и были наперёд известны любому думающему человеку. – Чем ты на этот раз население удивил?

– Ты зря смеёшься, – усмехнулся сын. – Люди должны знать правду.

– Они её и так знают. Если хотят знать, конечно.

– Не скажи, пропаганда хорошо работает.

– Да будет тебе! Все знают и про воровство, и про коррупцию. А ничего нового ни ты не придумаешь, ни кто-то другой.

– Нельзя же терпеть это до бесконечности. Украина вон решает свою судьбу.

– Если ты полагаешь, что судьбу Украины решает украинский народ, ты ещё наивнее, чем я думал, – пробурчал Аркадий Львович.

– А кто решает судьбу Украины? – сын разозлился, Перовского это удивило, мальчик действительно верит в идеалы.

– Запад. Штаты. Россия. Украинский капитал. Только не народ. – Аркадий Львович остановился у входа в метро. – Ты езжай, Саша. Я один пройдусь.

– Пап, тебе правда ничего не нужно? – с тревогой спросил сын.

– Правда.

Аркадий Львович посмотрел, как он исчез за тяжёлой стеклянной дверью, и медленно пошёл дальше.

Он мало думал о сыне до встречи с Ольгой. И ещё меньше, когда Ольга стала смыслом его жизни.

После того как Перовский впервые проводил Ольгу, он ещё какое-то время мало её замечал. Радовался, когда её видел, улыбался, перекидывался парой слов и совсем не думал о ней вне больницы. Всё изменилось, когда однажды она на работе не появилась. Сначала он решил, что сегодня не её смена, потом кто-то сказал, что она заболела.

После работы он направился к её дому, совсем не думая о том, что может прийти не вовремя, и даже о том, что являться без предварительного звонка неприлично. Только нажимая кнопку звонка, спохватился, что она может быть не одна и он окажется в крайне глупой ситуации.

Она была одна и, открыв ему дверь, бледная, с замотанным шерстяным шарфом горлом, вся засветилась щенячьей радостью и смутилась этого, и что-то залепетала, и тогда он сказал:

– Давай поженимся.

А потом, обнимая её в тесной прихожей, испугался, что мог не прийти к ней сегодня и не понять, что она единственная ему нужна.

Отъезжала от института Ира в ужасном настроении, а к дому подъехала, почти успокоившись. Если принимать всё близко к сердцу, ничего в жизни не добьёшься. Вон Алка всегда с холодной головой, иначе бы отца не заимела.

Господи, как Ира её ненавидела. Наверное, так же, как любила Глеба. С первой минуты ненавидела, с первой секунды, как увидела.

В тот день Ира ехала к отцу. Он редко встречался с ней в своем банке и не любил, когда она туда являлась, но он покупал ей квартиру, нужно было оформить какие-то бумаги, и он велел дочери приехать в офис.

Припарковаться в центре было трудно. Ира только присмотрела себе местечко, от которого отъезжала тёмная «Вольво», как какой-то наглый внедорожник, чуть не стукнув в бок, её опередил. Ира разозлилась страшно, время поджимало – отец не любил, когда она опаздывала, и Ира уже подумывала бросить машину на проезжей части.

В сторону внедорожника она не смотрела и узнала бывшего соседа Кирилла Шарманова, вылезшего из него, только когда он ленивой походкой прошествовал мимо её бампера. С Шармановым они когда-то жили в одном подъезде и учились в параллельных классах.

Почему-то они оба встрече обрадовались, хотя в юности мало обращали друг на друга внимание. Кирилл быстро пристроил её машину почти рядом, до встречи с отцом время ещё оставалось, и они весело болтали у входа в большое офисное здание.

Оказалось, что Шарманов работает в этом здании, расположенном рядом с банком отца, и, по-видимому, вполне прилично зарабатывает, поскольку машина у него дорогая и совсем новая.

Потом откуда-то рядом с ними нарисовались две девицы, поздоровались с Кириллом, а на Иру с любопытством поглядели. Появления девок Кирилл, как было заметно, не ожидал и вовсе им не обрадовался.

В это время из офиса вышел отец, не то решил встретить Иру, не то просто подышать воздухом – была весна, и солнце притягивало всех, даже равнодушного ко всему папашу.

– Это мой папа, а это его банк, – кивнула Ира на отца и на офис одновременно.

Про папеньку она сказала не столько Кириллу, сколько стоящим рядом девкам, пусть знают, что она дочь банкира. Девки ей очень не понравились, особенно одна, которую, похоже, ей придётся ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Вторая была никакая, неприметная, одета безвкусно, на неё Ира совсем внимания не обратила.

А вот Алка у неё сразу вызвала неприязнь. Дело даже не в том, что она была по-настоящему красивой, и не в том, что одета со вкусом. В Алке чувствовалась сила, Ира поняла, что цели девка добиваться умеет, и не дай бог оказаться у неё на дороге. Алка разглядывала Иру со спокойным интересом, как будто та была картинкой на экране телевизора: хочу – смотрю, хочу – выключу. На Иру никто никогда не смел так смотреть.

Отец, стоя в нескольких шагах, говорил по телефону, назначал кому-то встречу на завтра в известном дорогом ресторане. Ира, кивнув на прощанье Шарманову и старательно не замечая девок, встала рядом. Отец всё говорил, Ира глазела по сторонам и в какой-то момент заметила, как жадно разглядывает его та, что ей сразу не понравилась. Тогда Ира испытала удовлетворение, теперь вспоминала об этом как о самой страшной своей ошибке. Она даже предположить не могла, что у девки хватит наглости явиться в ресторан, где на следующий день появился отец. Наглости у Алки хватило, только узнала Ира об этом не сразу.

Отец кончил говорить, чмокнул дочь в лоб, подтолкнул к двери, и она забыла про Шарманова и его знакомых девок.

Мир рухнул, когда через пару месяцев папаша позвал её поужинать и объявил:

– Познакомься, это Алина, моя невеста.

– Алла, – поправила его давешняя девица. – Зови меня так, я имя Алина не люблю.

Ту минуту Ира до сих пор не могла вспоминать без содрогания.

Она поставила машину на привычное место, поднялась в квартиру и впервые в жизни пожалела, что рабочий день закончился и впереди её ждёт длинный вечер.