17 мая, воскресенье
Ольга понимала, что не стоит сразу заниматься наследством, лучше подождать хотя бы до сорокового дня. Не по-христиански это, сразу после похорон наследство делить, но терпеть сил не было, она и так долго ждала. В конце концов, с ней тоже поступали совсем не по-христиански.
Утром она поехала к Надежде Сергеевне. Можно было просто взять свидетельство о смерти, которое старуха обещала забрать у внука, но Ольга купила по дороге дорогущий торт и, придя к бабке, села пить чай.
Старуха хмурила лоб, Ольга понимала, что ее смущает. Павлику отныне принадлежит то, на что он, если по совести, права не имеет. Квартира Владькиной матери.
Впрочем, на старухины сомнения Ольге было наплевать.
Простившись с бабкой, она дождалась сына из института, накормила обедом и робко попросила:
— Паша, нужно сходить к нотариусу.
Сын молча на нее посмотрел, отвернулся и кивнул.
К нотариусу Ольга боялась идти до обморока, может, поэтому так хотела поскорее все закончить. До смерти боялась, что Владислав оставил завещание и мытарства ее никогда не кончатся.
Обошлось, нотариус ни про какое завещание не упомянул. Принял заявление и завел дело о наследстве. Ольга понимала, что завещание еще может всплыть, но почувствовала вдруг, что все обойдется. Только бы не сглазить.
У нотариальной конторы рассталась с сыном и поехала в бывшую свекровину квартиру. Пожалуй, больше свекрови Ольга ненавидела только Владислава. Гадкая была старуха, жадная, людей не любила. Карга настоящая.
Господи, как она радовалась, когда бабка наконец померла. Думала, все, теперь начнет жить нормально — старухину квартиру сдавать, дачу ее подремонтирует и будет там все выходные проводить, на грядках.
Про Владислава она тогда не думала, он даже на похороны бабки не пришел, и вообще свекровь признавала одного внука, Павлика. Про Владислава старуха даже никогда не упоминала.
Ольга тогда начала у нее ремонт, заменила сантехнику, батареи. Ей нравилось ездить в бабкину квартиру, она хотела сделать из нее конфетку и всерьез прикидывала, где Павлику будет лучше, в этой квартире или в их собственной. Когда институт окончит, конечно, и станет самостоятельным. Не век же ему с матерью жить.
Стоял конец сентября. Ольга смотрела из окна на краснеющий внизу клен, на ребятню, гоняющую на самокатах, и у нее замирало сердце от предвкушения счастья.
Раздался звонок в дверь. Она открыла, не посмотрев в глазок. Впрочем, если бы и посмотрела, это ничего бы не изменило.
Тогдашнее счастье не состоялось. Владислав претендовал на имущество бабки, и в результате оно оказалось ничейным. Ольга не могла ни сдать ее квартиру, ни жить на даче. Владислав появлялся, когда хотел, молча осматривался и исчезал, а она после каждой такой встречи подолгу не могла прийти в себя.
Тогда она и поняла окончательно, что всю оставшуюся жизнь положит на то, чтобы его уничтожить…
У свекровиного дома открыли новый супермаркет. Ольга взяла тележку, двинулась вдоль полок с продуктами. Неожиданно захотелось есть. Она положила в тележку нарезку колбасы, хлеб, подумала и добавила бутылку водки.
Квартира встретила ее запахом нежилого помещения. Ольга распахнула окна, постояла, глядя на серый двор, поежилась.
Если дачный участок еще можно было поделить пополам и продать свою часть, то с квартирой это никак не получалось. Доля в ней стоила сущие копейки, ради этого и затеваться не имело смысла.
Стоять у раскрытого окна было холодно. Ольга прикрыла раму, включила газ под чайником. Достала из старинного буфета тяжелую рюмку, налила водки, медленно, как заправский алкоголик, выпила, закусила куском колбасы.
Все плохое в ее жизни кончилось, но она почему-то не могла заставить себя в это поверить.
Зайти к бабушке решили неожиданно. Простившись с Жанной, побродили по улицам, зашли во встретившееся по дороге кафе, съели по куску мяса.
— Бабушкин дом в двух кварталах, — сообщил Костя.
— Давай зайдем, — решила Лиза. — Даже нехорошо как-то, быть рядом и не навестить.
Вообще-то визитов без звонка старушка не приветствовала, гостей любила принимать с макияжем на лице и с заранее накрытым столом, но на этот раз им обрадовалась.
— Утром Оля приходила, — попытавшись накормить их обедом и получив отказ, рассказывала Надежда Сергеевна. — Мачеха Владика. Несчастная женщина. Так ее жалко.
— Почему тебе ее жалко? — не понял Костя. — Влада жалко, а бабу-то чужую зачем жалеть?
— Одна ребенка поднимает, — вздохнула бабушка.
— Владькина мама тоже одна ребенка поднимала, — буркнул внук. — Благодаря твоей Оле.
— Надежда Сергеевна, — неожиданно влезла Лиза. — А у вас есть координаты этой Оли?
— Телефон есть.
— А адрес?
— Адреса нет. Откуда? У меня есть адрес ее бывшей свекрови. Записан где-то. Мы раньше с Любой встречались изредка.
— Да, вы говорили.
Надежда Сергеевна достала старую записную книжку, Лиза записала данные в электронную память телефона.
По дороге домой зашли за продуктами. У подъезда Лиза покосилась на одиноко стоявшую Костину «Хонду» и вздохнула.
— Давай съездим посмотрим, где жила Владькина бабушка. А, Костя?
— Зачем? — не понял он.
Лиза пожала плечами.
— Что ты хочешь там увидеть? — спросил он.
Она опять промолчала, виновато на него посмотрела и смутилась. Желание увидеть сводного брата Влада преследовало ее неотступно. Лизе казалось, что нужно еще раз увидеть парня, чтобы точно вспомнить, он или не он проходил мимо нее во время той ужасной грозы.
— Бред какой-то. — Костя недовольно открыл заднюю дверь машины, сунул на сиденье пакеты с покупками. — Ну поехали, если тебе такая дурость в голову пришла.
— Спасибо, Костенька. — Усевшись на пассажирское сиденье, Лиза подхалимски погладила его по рукаву. — Спасибо, ты лучше всех на свете.
Он сразу перестал злиться. Не глядя на навигатор, уверенно нырнул несколько раз в узкие улочки старой Москвы и остановил «Хонду» у желтого кирпичного дома.
— Кажется, это здесь.
Костя выключил мотор, собрался выйти из машины, но тут Лиза, замерев, схватила его за руку.
— Что такое? — не понял он и уставился на жену.
— Тихо, — зашипела Лиза. — Тихо. Это она.
Из ближайшего подъезда вышла женщина, прошла мимо их машины, не обратив на нее никакого внимания.
— Это Владькина мачеха.
— Я понял, — вздохнул Костя. — Я ее узнал. И что?
Он проголодался, ему хотелось домой, хотелось лечь рядом с Лизой и читать про каких-нибудь покушающихся на нашу бедную планету монстров.
— Езжай домой, — буркнул он, вылезая из салона под неожиданно поднявшийся холодный ветер и направляясь за Ольгой.
Домой Костя явился на полтора часа позже Лизы. Она видела, что он устал и голоден, и спросить, как он проследил за мачехой Влада, не рискнула.
— Сейчас поем и продиктую тебе адрес, — засмеялся он, обнимая жену. — Не уверен, что это ее дом, но больше ничем помочь не могу.
— Спасибо, Костя, ты настоящий друг, — прижалась к нему Лиза и не сдержалась: — Я тебя очень люблю.
— Я тебя тоже.
Потом она подавала еду и, положив голову на руки, смотрела на жующего мужа. И не чувствовала никакой опасности.
— Зачем тебе все-таки адрес Ольги? — Костя поднялся, заварил чай себе и Лизе. — Утром вам с Жанной понадобились сервера, вечером адрес мачехи Владика. Вы бы уж какую-нибудь одну версию выбрали и ее придерживались. А то кидаетесь на все сразу.
— Знаешь, — призналась Лиза. — Я, кажется, видела ее сына, когда пряталась от грозы. Мне хочется на него еще разок взглянуть.
— Если ты даже и видела его во время грозы, это ни о чем не говорит.
— Я понимаю. Но мне хочется на него посмотреть.
— Только смотреть будешь вместе со мной, ладно? Без меня не сметь.
— Ладно, — засмеялась Лиза. — Без тебя не посмею.
Он тоже не чувствовал никакой опасности. Его забавляли Лизины попытки найти убийцу.
За окном противно завыл пронзительный, совсем не майский ветер. Холодная стоит весна в этом году, даже старожилы такой не помнят.
