17 февраля 1997 года Москва 'Садовое кольцо', пробка

Хвост, вернее полноценную плотную слежку за собой я заметил почти сразу, как оказался в Москве. Вообще, я ничего подобного в принципе заметить я был не должен, ибо за мной следили профессионалы. То, что я сам становился таковым профи, сделало своё дело. Я научился чувствовать применение техник перевоплощения и отвлечения внимания, но преимущественно когда применявшие их совершали какие-либо ошибки. Эти вот 'топтуны', как называют тех, кто занимается наружным наблюдением за кем-либо, каких-либо ошибок не совершали, однако у них был какой-то особый стиль, множество нюансов, деталей, диссонирующих с тем, как оно должно было быть, по моему представлению. Не могу сказать точно, что этих четверых выделяло из общего фона, просто я ощутил некоторую странность. Наверное, выделило их как раз похожесть действий, у меня даже проявился эффект дежавю, после чего я включил активное внимание. Я зафиксировал фокус взгляда и стал больше ориентироваться на боковое зрение, в результате мне 'невидимки' стали заметны, но я не подал вида, мне стало интересно узнать, кто они. На 'конторских' не очень похожи, но может быть просто это моя паранойя. Надо было мне сразу звонить 'кураторам', узнать, что и как, но я оказался слишком самонадеян, как показало дальнейшее развитие событий. Вели меня плотно, не выпуская из-под контроля, ни в подземке, куда мне пришлось ненадолго спуститься, ни сейчас, когда я стоял в пробке. Вернее стоял автомобиль, а я сидел, но суть дела от этого не менялась. Поток совсем встал, уже целых пятнадцать минут ни туда, ни сюда. Или авария на скользкой дороге приключилась, или опять какую-то высокопоставленную 'шишку' пропускают, перекрыв проезд обычным людям. Трям-трям, подал свой голос мобильник.

– Слушаю.

– Алексей Сергеевич, я сразу узнал голос одного из 'дедов', — где вы сейчас находитесь?

– Стою в пробке на Садовом кольце. Что-то случилось?

Странно, очень странно, обычно 'конторские' всегда знали, где я нахожусь, так как и в офисе и у меня дома стояли их жучки. В моей машине тоже стояли, но вот сейчас я ехал не на ней, а на экспериментальном чуде Ивана Михайловича, с виду похожей на обычную Ниву, только с пластиковым кузовом, роторным мотором и планетарной коробкой его собственной конструкции. Я помог ему получить на это чудо номера не совсем законным путём, а он давно просил меня на ней покататься и оценить, но мне всё было некогда, а теперь мой старый Фольксваген, стоявший у офиса, отказался заводиться и я вспомнил о его просьбе. В этой машине нет никаких следящих устройств, а потому если 'контора' меня потеряла, следует, что те, кто меня 'пасут' к ней не имеют никакого отношения. Или имеют, но к другому отделу.

– Вы можете немедленно прибыть в свой офис или к себе домой?

– Как только выберусь из пробки, так через пятнадцать минут буду, так что же случилось?

– Извините, это не телефонный разговор, бросайте немедленно машину и бегите к своему офису, вам может угрожать опасность.

Ага, бросил и побежал, сзади через пару машин стоит Форд моих соглядателей, их там трое. Если опасность исходит от них, то прижать меня им будет проще простого. Сидящий справа от воителя достал какой-то тёмный предмет.

Связь резко прервалась, я посмотрел на экран телефона…, поиск сети… То, что я увидел в зеркале заднего вида, мне очень не понравилось, кажется, у меня большие неприятности. Слава богу, я стою в крайнем левом ряду, сдаю назад, немного задевая бампером стоящую сзади машину, резко выкручиваю руль и, вдавливая газ в пол, вылетаю на полосу встречного движения крутым разворотом. Меня едва не выносит встречная машина, а потом ещё одна, разряжаясь долгим гудком, но я не отпускаю педаль газа и медленно тяну рычаг планетарного механизма гладкой коробки передач, резко увеличивая скорость практически до 120 километров. Машина идёт юзом, но держится на дороге, меня вжимает в сиденье, и я замечаю в зеркале, как Форд моих преследователей быстро выворачивает за мной. Впереди плотный поток машин, сбрасываю скорость, перескакиваю из ряда в ряд, создавая несколько потенциальных аварийных ситуаций сразу, пытаясь уйти в отрыв. Не знаю как, но преследователям удаётся даже сократить дистанцию, видимо я своими маневрами только расчистил им путь. Впереди справа идёт грузовик, а за ним чуть впереди есть известный мне съезд в переулок, куда я хочу проскочить, и оторваться от Форда. Обочины забиты снегом, рядом со съездом, практически перекрывая его, какой-то идиот припарковал какой-то сарай на колёсах, напоминающий сейчас большой сугроб. Едва обогнав грузовик, резко, практически не сбрасывая скорости, вламываюсь в кучу снега, сметаю её, выскакивая на тротуар. Хорошо пешеходов нет, меня немного заносит, но я вписываюсь в поворот, едва не сбивая дорожный знак, проскакиваю в узкий проезд. Здесь дорогу не чистили совсем, меня заносит окончательно, разворачивая на девяноста градусов. Сзади слышится визг тормозов и звук удара столкнувшихся машин. Боковым зрением отмечаю, что преследовавший меня Форд не вписался в поворот и столкнулся с другой машиной. Из Форда выскакивает мужчина и бежит в мою сторону, в руке у него что-то очень знакомое, что мне совсем не нравится. Кручу руль, давлю на газ, выворачиваясь и набирая скорость, пригибаю голову к рулю. Заднее стекло лопается, влетая внутрь салона, в переднем чуть выше моей головы появляются три отверстия, обильно растекающиеся трещинами. Но я уже набрал скорость и повернул в следующий переулок. Теперь бы ещё сообразить куда ехать, хотя других вариантов нет, тут рядом наш офис, и если меня там ждут…, главное понять, кто меня там ждёт.

Подъезжая к офису, наблюдаю несколько хорошо затонированных машин с известными номерами. Ну, здравствуй 'контора', как я рад вас видеть. Едва я затормозил, как двери чёрных машин открылись и четверо крепких парней за пять секунд вытряхнули меня из моей машины, затолкав в заднюю дверь одной из своих. Судя по толщине закрывшейся за мной двери, машина была хорошо бронирована. Едва за мной закрылась дверь, машина тронулась. Ехали мы всего минут пять, путь быстро закончился в каком-то подземном гараже. Не теряя времени, меня высадили из лимузина, отобрали сотовый телефон и вместе с одним сопровождающим запихнули в закрытый кузов грузовика. Грузовик где-то петлял, периодически останавливаясь, примерно часа два, после чего двери кузова открылись и меня высадили внутри какого-то большого склада, забитого контейнерами и большими коробками. Оказалось, это была ещё одна пересадка, теперь меня одного запихнули в кузов большой, наполовину загруженной коробками, фуры. Сколько фура ехала я не знаю, часы остались в телефоне, который у меня отобрали ещё в Москве, а я сбился со счёта времени задремав. Как говорится в наше время — 'очень плохая примета ехать ночью… в лес… в багажнике…' Однако меня привезли не в лес, а в какую-то военную часть, судя по ограждениям и сооружениям, выглядящим как двухэтажные казармы. Тут меня встретили двое в военной форме и, не говоря ни слова, сопроводили к ближайшему сооружению, где внутри, как это ни странно, оказался лифт. Лифт поехал вниз, через несколько минут меня доставили до вполне неплохо обставленной камеры, по виду всё же скорее жилой комнаты, правда, без окон. Тут меня снова оставили одного, предупредив, что волноваться не стоит, и что завтрак подадут через пять часов. Хоть лёгкий голод уже и подавал свой голос, я решил не терять времени в ожиданиях, и завалился спать, благо кровать тут была вполне удобная. Судя по количеству приносимых мне завтраков, обедов и ужинов, прошло три дня. Я не стал тратить время впустую, и хотя мне не представили ничего, чем можно было его занять, решил заняться тренировками. В этот раз я учился быстро входить в состояние управляемого транса, или даже 'боевого режима' в перспективе. Инструкция, которую я прочитал накануне происшествия, была очень проста. Требовалось стоять и представлять себя травой, растущей на лугу. Почувствовать себя окруженным тысячами таких же травинок, представить вместо ног корни, вместо рук листья, ощутить где-то вверху тёплое солнце, и качаться под порывами периодически налетающего ветра. Это упражнение оказалось достаточно лёгким, и уже через пару часов я вполне освоился с ролью травы. Наверное, если посмотреть снаружи, даже несколько позеленел. Следующее упражнение называлось 'морской прилив'. Тёплое море, мелкий песок под ногами, сначала вода по щиколотку, потом выше, уже по пояс, потом по грудь и руки свободно всплывают к поверхности, меня качает волнами, потом уровень воды падает в обратном порядке. После того, как я представлял себя травой, почувствовать себя в море оказалось не сильно сложнее. Далее был полёт. Я превращал себя в орла, обрастал перьями, и бросался вниз с высокой скалы, ища восходящие потоки воздуха, и паря в них. А вот тут у меня возникли некоторые трудности. Орлом себя представить оказалось просто, это не сильно отличалось от травы, а вот бросится вниз со скалы…, ещё в детстве мне довелось пережить падение с большого дерева, когда я по пути собрал все мелкие и большие сучки, что меня и спасло. А теперь я орлиным взором с любопытством разглядывал далёкое дно горного ущелья, и даже раскрывал свои руки-крылья, но отрываться и лететь мне как-то не хотелось. И всё же после нескольких неудачных попыток я таки пересилил себя. Всё равно физически я никуда не лечу, так чего бояться? Но в трансовом состоянии, очень похожем на сон, разница между реальностью и воображением практически стирается. Потом мне даже понравилось возникающее чувство полёта, наверное, если бы не детская травма, пошел бы в юности в аэроклуб, благо друзья не раз приглашали. В завершении всего практикума требовалось быстро по очереди представляться травой, входить в море, и взлетать орлом, закрепляя возникающее состояние на уровне рефлекса, запоминая его. Сначала проживая каждое упражнение полно, а потом всё быстрее и быстрее, как снежный ком, несущийся с горы. После почти целого дня отработки последнего этапа мне требовалось просто мысленно щёлкнуть пальцами, и я легко входил в нужное состояние, независимо от других условий. Даже не верилось, что всё так быстро и просто получится. Да, это был всего лишь первый шаг, требовалось научится применять это состояние на практике в другой деятельности, освоить заглубление его с помощью дыхания, но это представлялось не более сложным, чем практическая отработка техник маскировки. Короче, будет мне чем заняться, когда меня выпустят из этой камеры.

На третий, по моим ощущениям, день, за мной пришли двое сопровождающих и долго вели меня по петляющим подземным коридорам и лестницам. Даже пару раз на лифте прокатили. Путь окончился в достаточно большом зале, по внутреннему виду скорее напоминающему ангар для самолётов. Правда, самолётов в нём не было, зато было много всякой малопонятной по назначению аппаратуры, и практически никого из людей. А встречал меня никто иной как 'дед' Фёдор Степанович, который едва завидев меня, протянул мне руку.

– Алексей Сергеевич, извините за доставленные неудобства, но иного выхода у нас не было. Пройдёмте в кабинет, есть тема для разговора.

Мы прошли до другой стороны ангара, где было несколько дверей, ведущих в отдельные помещения. В одно из них мы и пришли, по внешнему виду напоминающему кабинет следователя. Простой деревянный стол, несколько стульев, пара шкафов с какими-то папками, настольная лампа с абажуром типа 'бюрократ'. На ещё одном столике стоял импортный электрический чайник и стаканы на металлическом подносе.

– Хотите чаю? — усаживаясь за стол, спросил меня Фёдор Степанович.

– Не откажусь.

– Тогда включайте чайник, он полный, заварка в тумбочке под столом, там же сахарница. Вижу у вас ко мне куча вопросов, сначала попьём чаю и расскажу что знаю, а потом кое-что покажу. Уж не знаю, обрадует вас это или огорчит.

Через пять минут мы пили душистый чай, и Фёдор Степанович начал свой рассказ.

– Итак, скажу сразу, нам так и не удалось установить, кем были те, кто напал на вас. Одного из них удалось задержать, но едва тот понял, куда попал, то покончил с собой. Мы даже не определили где у него был яд, и какой это был яд. Однако покушение на вас лично не самое главное происшествие этих дней.

– Что ещё произошло, неужели мою лабораторию и портал взорвали? — у меня внутри всё похолодело.

– Успокойтесь, цела ваша лаборатория. А вот на АЭС, задействованной в прикрытии вашего проекта, нам едва удалось предотвратить серьёзную диверсию. В тяжелой перестрелке мы потеряли нескольких бойцов, но и диверсанты полегли все как один, категорически не желая сдаваться.

– Может это были чеченские боевики? — высказал я своё мнение.

– Нет, это точно не они. Если честно, мы даже не знаем, кто это. Удалось установить, что говорят они по-английски, но это точно не американцы и не англичане. И откуда они взялись нам на голову тоже непонятно. А вот пару артефактов, что нам достались от них, вы вскоре посмотрите.

– Неужели эти диверсанты действовали по той дезинформации, что мы передали через моего бывшего сотрудника? — 'шпиона' вскоре после того памятного инцидента, пришлось ликвидировать, и 'контора' подстроила ему автокатастрофу.

– Скорее всего, так и есть, впрочем, всё гораздо сложнее. Дело в том, что ваш проект идёт у нас совершенно официально, но как отвлекающее прикрытие другого важного проекта, под который задействованы мощности атомной станции. Да-да, не удивляйтесь, специалистам-аналитикам вражеских разведок гораздо сложнее поверить во всякие там пространственно-временные порталы, чем в создание оружия нового поколения. Более того, как прошла информация о вашем портале на Запад, нам удалось узнать, что она была оценена тамошними специалистами как совершенно нереальная. И для маскировки реального проекта потребляющего энергию, были сделаны ещё два отвлекающих. Вначале мы считали, что диверсия была рассчитана именно на настоящий проект, но чуть ли не в самом конце выяснили, что именно вы лично проходите как одна из важных целей.

– Но кто тогда осуществил нападение на станцию, кому это нужно?

– Это мы и пытаемся установить. Пока удалось лишь отсеять непричастных. По уровню подготовки уничтоженной нами диверсионной группы, и по тем, кто следил за вами, можно определить примерный круг подозреваемых. Такое могут осуществить очень немногие. Проникнуть на хорошо защищённую АЭС, обойдя основную и резервную систему безопасности, для этого нужно обладать секретной информацией или агентами среди персонала и специальной аппаратурой. Они попались совершенно не задокументированной третей системе контроля, которая была неофициально установлена нами совсем недавно в связи с прикрытием вашего проекта. Быстрая проверка показала, что как раз именно эти 'немногие', кто мог осуществить подобную акцию, оказались совершенно непричастны, мы столкнулись с новой неизвестной силой, которую интересуете именно вы и ваш проект. Пойдёмте смотреть артефакты, их уже разобрали, и обезопасили, чтобы изучить.

Мы снова оказались в ангаре, Фёдор Степанович повёл меня в некое отделение, отгороженное от остальной территории. Внутри замкнутого контура, стены которого были увиты проводами и уставлены различной аппаратурой, находилось нечто размером с большой дорожный чемодан.

– Знакомьтесь, сказал Фёдор Степанович, подводя меня к мужчине с короткой бородкой, большими очками и одетого в комбинезон лётного техника, — это Пётр Викторович, он здесь царь и бог, в отличие от меня, теперь все вопросы к нему.

– Алексей Сергеевич, — протянул я руку технику.

– Очень приятно. Фёдор Степанович мне немного рассказал, чем вы занимаетесь, ваше мнение по поводу сего агрегата, — он показал на раскрытый 'чемодан', — может быть полезно.

Я осмотрел некое сложное техническое устройство. Но с первого взгляда ничего не понял. Видя моё замешательство, Пётр Викторович присел рядом и стал объяснять.

– Смотрите, вот это были сосуды с жидким гелием. При перестрелке пуля попала в них, и они разрушились. Тут небольшая аккумуляторная батарея, питающая устройство. Это блок электроники, тоже, к сожалению, пострадавший от пули. Вот это самое интересное, — он показал на занимавшую половину устройства часть. Это высокотемпературная сверхпроводниковая катушка, для охлаждения которой и требовался жидкий гелий. Вернее не одна катушка, а целый блок, вот, посмотрите схему, — закончил он, подавая мне планшет с зарисовкой данной конструкции.

Я внимательно изучил рисунок, откинул верхний лист, под которым было ещё несколько с другими зарисовками. Что-то мне в этой конструкции показалось очень знакомо даже слишком знакомо.

– А можно узнать, что за сфера находится внутри магнитного кокона?

– О…, -заметил техник, раскрывая магнитные катушки, отщёлкнув пару рычажков, обнажая внутреннее содержимое, — это вообще что-то фантастическое.

Моему взору предстал клубок, сплетённый из проводов и прозрачных трубочек, наполненных какой-то желтоватой жидкостью.

– Эти вот трубочки наполнены жидким полимером с очень большим содержанием водорода. Только вместо обычного водорода в нём находится дейтерий и тритий. Вы понимаете, что это может значить?

И тут до меня, наконец, дошло, что же это за устройство. Это была совсем не обычная, но, тем не менее, самая настоящая термоядерная бомба. Правда взорваться она могла, только оказавшись в поле портала, частично вобрав в себя его энергию, не позволив ей разрушить конструкцию, а потом использовать её для инициации термоядерной реакции. Причём взрыв должен быть явно управляемым. И тут я по-настоящему испугался, стараясь при этом не подать вида.

Фёдор Степанович, находившийся здесь, видя, что происходит с моим лицом, положил руку мне на плечо, толи, одобряя толи успокаивая.

– Вижу, вы догадались о назначении этого устройства.

Меня чуточку отпустило.

– Нет, ещё не догадался, стоит посмотреть более внимательно.

Деловой настрой — лучшее средство справиться с вот так неожиданно возникающими эмоциями. Можно пораскинуть мыслями, анализируя имеющуюся информацию. Несомненно, что представленное устройство имеет непосредственное отношение к порталам. Пока не могу понять, для чего оно предназначено, по своей сути — это бомба, но уж очень странная. Следовательно, портал сия бомба уничтожать не обязана, хотя, вероятно, может. Как минимум, люди, создавшие это устройство, знают о таких порталах больше нас. Потом, странности продолжаются, противная сторона всерьёз считает, что портал находится на АЭС, или где-то рядом, как в придуманной мной дезинформационной истории. Неужели тот вариант реально возможен, причём, с точки зрения противника, возможен именно он, а вот то, что я сделал на самом деле не очень? Диверсанты имели информацию об охране станции, но только ту, что была отражена в документах, пусть и совершенно секретных. Так, снова смотрю на раскрытое устройство, очень подозрительная конструкция, надо бы спросить вот про это…

– А вот это что? — показываю пальцем на широкую коробку, прилепленную к сверхпроводниковой катушке.

– Это силовой коммутатор, — подсаживаясь рядом, сказал техник, открывая притёртую крышку с коробки, крепёжные винты которой были удалены заранее. — Сюда тоже подавался жидкий гелий, и здесь сходятся вместе концы контура сверхпроводниковых обмоток, а вот отсюда идут провода к системе управления.

Я внимательно осматривал внутренности устройства. Надо же как, я до сих пор не слышал о возможности создания сверхпроводниковых ключевых элементов, судя по всему, рассчитанных на очень большие плотности тока. Да и вообще вся эта конструкция очень необычна. Материал, та самая серая керамика, из которой сделана обмотка, только что был официально открыт, будучи совершенно непригодным для более-менее серьёзной эксплуатации. Тут же он уже не просто используются по полной программе, но и управляются чем-то подобным, о существовании чего научная общественность мира пока не знает.

– Блок управления полностью уничтожен?

– Нет, посмотрите сами, — техник открыл ещё одну крышку, обнажая плату, утыканную микросхемами и другими компонентами, — пуля разрушила лишь малую часть устройства, это, судя по обломкам, внутренний преобразователь питания, если его починить, то остальную схему можно будет запустить. Детали тут обычные буржуйские, за несколько часов можно управиться.

– А вот этот разъём что здесь делает, какое его назначение? — указал я на очень знакомый мне

разъём, такой же, как используется в компьютерах для подключения мыши.

– Судя по всему, это последовательный интерфейс связи с другим доставшимся нам артефактом, вот посмотрите его, можете включить, он полностью исправен, — подал мне техник желтую коробочку, очень сильно напоминающую цифровой тестер с приделанным снизу блоком из прозрачного пластика.

Впрочем, это и был обычный немецкий тестер, доработанный в явно полукустарных условиях. Судя по всему, теперь это устройство предназначено для комплексного анализа параметров магнитного и электрического поля. А ещё одна дополнительная плата с микропроцессором и небольшой клавиатурой предназначена для передачи полученных данных в 'бомбу'. Сама 'бомба' собрана куда более качественно, но, судя по использованным в её блоке управления электронным компонентам, её могли собрать буквально вчера, купив широко распространённые детали на радиорынке. Правда, по остальной части конструкции, для изготовления которой требуется серьёзная лаборатория или даже целое производство, всё это изготовлено не в нашей стране. Значит реально проносить через порталы что-либо сложноустроенное всё же нельзя, можно и не пытаться пробовать. Мозаика мыслей в моей голове сложилась в осмысленный рисунок.

– Фёдор Степанович…, — кивнул я в сторону техника.

Тот понял мой намёк сразу.

– Говорите-говорите, Алексей Сергеевич, Пётру Викторовичу можно доверять полностью, он в курсе вашего проекта. Вы определили, с кем мы имеем дело?

– С гостями из будущего! — уверенно ответил я.

– Идёмте пить чай, — сказал Фёдор Степанович, ситуация совершенно нестандартная, нам нужно решать, что делать дальше.