ДЕФИЛЕ МАНЕКЕНОВ
В торговом центре стояла мертвая тишина. Круговая галерея была погружена в полумрак, и только неподвижные манекены в стеклянных витринах были немного подсвечены. Один из манекенов, одетый в томное вечернее платье с бриллиантовым воротничком и шляпой на голове, пошевелился, повернул голову в сторону своего соседа и заговорил. Бесстрастное лицо из белого пластика при этом оставалось застывшим.
– Матильда! Ты куда нас забросила?
Второй манекен, в брючном костюме с притороченным не к месту бантом за спиной, задвигал руками и ногами, обернулся и ответил с такой же бесстрастной миной на лице:
– Фати! Я ошиблась маленько. Старалась, чтоб мы в своих манекенах оказались, а вышло вот как.
– Мы кто? Мы где?
– Мы манекены. Буквально. В магазине одежды, похоже.
Дива и жрица сошли с постамента и прогулялись вдоль стеллажей и вешалок. Двигающиеся и разговаривающие манекены, притом что их пластиковые лица сохраняли неподвижность, смотрелись странно, если не сказать жутковато.
– Ух ты, неплохие вещицы, надо бы примерить! – воскликнула Матильда, перебирая висевшие костюмчики.
– Тили! Нашла время! – осадила ее Итфат. – Нам надо в свой нормальный облик преобразиться, в свою одежду.
– А я в нормальном облике. В очень даже нормальном! Покупатели ходят, смотрят на меня и завидуют.
Матильда как ни в чем не бывало продолжала осматривать костюмы и платья. Итфат, будто заразившись, начала делать то же самое.
– Тебе завидуют, а мной восхищаются! – сказала она, поправив свою шикарную шляпу. – Видишь, какая я!
– А почему ты одета лучше меня? – ни с того ни с сего агрессивно ответила Матильда. – Ненавижу тебя!
– Ах вот как! – Итфат взяла и толкнула подругу так, что та завалилась, опрокинув вешалки.
Поднявшись, дива набросилась на жрицу и начала рвать на ней платье. Та с неменьшей злостью принялась трепать соперницу.
– Только попробуй тронуть мой бант, шлюшка! – орала вне себя Матильда.
– Мой бриллиантовый воротничок просто блистательный! – еще громче кричала Итфат. – Тебе до меня далеко, уродина!
– Да я тебе руку отломаю!
– А я тебе голову окручу!
Жрица и в самом деле свернула диве голову, та отвалилась и покатилась по полу. А дива с силой рванула руку жрицы и отбросила в сторону. Не обращая внимания на потери, они продолжали терзать друг дружку с тем же неистовством. Однако их ярость утихла так же внезапно, как и появилась.
– Ладно, мне не нужна победа, – неожиданно спокойным голосом заговорила Итфат.
– Важнее сохранить отношения, если они ценны, – ответила Матильда, несмотря на отсутствие головы.
– Да, никакая победа не важнее хороших отношений.
– Я есть у тебя, а ты есть у меня.
– Извини, вот, я поставила тебе голову на место. Ты как новенькая.
– А я тебе руку обратно присобачила. Даже лучше стало.
Они поправили друг на дружке одежду примирительным, хоть и бесполезным жестом, поскольку все их одеяние было разорвано в клочья.
– Ненависть – очень хорошее чувство. Равнодушие и безразличие – вот плохие чувства, – продолжала Итфат.
– Да, ненависть это круто, – согласилась Матильда.
– Я тебя ненавижу, значит, я к тебе неравнодушна, значит, ты мне небезразлична.
– Один наш писатель сказал: «Тот не научится любить, кто не умеет ненавидеть».
– Да, я тебя люблю ненавидя.
– А я тебя ненавижу любя.
– Что?! – опять начала заводиться Итфат. – Ты меня ненавидишь?!
– Нет, я тебя не ненавижу, – повысила голос Матильда. – Я тебя просто убью, при первой же встрече!
– Ну вот эта встреча и состоялась! Тебе опять оторвать голову, чучело?
– Нет, теперь я тебе башку отвалю, сучка!
– Ах ты тварь!
Они снова вцепились друг в дружку, повалились и принялись кататься по полу, не скупясь на оскорбления. Но так же внезапно остановились.
– Фати, что мы делаем? – очнулась Матильда.
– От любви до ненависти один шаг, Тили, – сказала Итфат.
– И от ненависти до любви. Но зачем нам ненависть?
– Не знаю, мы будто не в себе.
– Да, с нами что-то не так.
Они встали, растрепанные и удивленные, словно отряхнувшись от наваждения.
– Пусть ты будешь такой, какая ты есть, а я останусь такой, какая я, – сказала Итфат.
– Просто, не будем друг к дружке приставать, – сказала Матильда.
– Точнее, не будем друг от дружки постоянно чего-то требовать.
– И ждать.
– Я позволяю тебе быть тобой.
– И я тебе тоже.
– Ты свободна, и я свободна.
– Мы свободные, и мы вместе.
– Я есть у тебя, а ты есть у меня.
– Мне нужна ты, а тебе нужна я.
Итфат промолчала.
– Или не нужна? – насторожилась Матильда.
– А почему ты не такая, как я хочу?! – неожиданно возмутилась Итфат.
– А почему ты не делаешь то, что я тебе говорю?!
– Да не нужна ты мне такая!
– И ты пошла вон, не хочу тебя больше видеть!
Они опять уже были готовы вцепиться друг в дружку, но Итфат вдруг опомнилась и встряхнула головой.
– Илит! Проснись!
– Как ты меня назвала?
– Вспомни свое второе имя!
– Я Илит. А ты Тафти. Ты Тафти! А я Илит! Что с нами?
– Мы засыпаем. Погружаемся в сновидение манекенов и забываем себя. Скажи себе: я это я!
– Я это я! – Матильда встрепенулась и тоже проснулась, – Фати! Какое вязкое сновидение!
– Да, оно прямо засасывает, – сказала Итфат. – Сознание затуманивается и уводится. Нельзя терять осознанность!
– Не могу поверить, что с нами такое было! Мы вели себя как монстры! Какая жуть!
– Так случается, когда погружаешься в сновидение. Особенно чужое. Себя забываешь напрочь. Но такого сумасшествия и беспамятства со мной еще не случалось.
– Точно. Я была вообще не я! И сновидение не мое. Будто я вселилась в чужого. Или чужой в меня вселился? Никогда еще не приходилось бывать в чужом сновидении.
– Нет, приходилось-приходилось! – возразила Итфат. – Ты что забыла, как превратилась в коржик, а потом в рыбу?
– Ой да! – спохватилась Матильда. – Когда я была коржиком, а ты халвой, мы были такие пустые и глупые! Но манекены вообще безмозглые! И злые какие!
– Они скорей бездушные.
– Но почему злые? Никогда не думала, что они могут быть такими. И мы сами стали как они!
– Да уж, когда мы были рыбами, мы были более адекватными, похожими на себя.
– Манекены самые тупые, оказывается. Как хорошо, что вырвались из них!
– Еще не вырвались, Тили. Мы вышли из ихнего кино, из ролей. Но мы по-прежнему не в своих телах.
– Ой да! – снова спохватилась Матильда. – Нам надо поскорей в свои тела, в свои манекены вселиться! А то у меня что-то, сознание так и норовит опять в сон провалиться!
– Не проваливайся! Вспоминай: что значит владеть собой?
– Владеть собой означает владеть своим вниманием.
– А еще?
– Когда ты что-то делаешь, надо задаваться вопросом: ты это делаешь сама, или что-то ведет тебя?
– Верно. Когда внимание ведется сценарием, ты погружаешься в сновидение, в кино. Мы в кино погрузились, а себя потеряли. Теперь, чтобы проснуться в кинокартине, нужно обернуться своим вниманием на себя.
– Все, Фати, я окончательно проснулась! – сказала Матильда. – Сейчас твоя очередь нас переносить.
– Думаю, для нас самое главное – переместиться, наконец, в свои тела, в свои манекены.
– Тогда давай пока останемся здесь, где мы есть, а переместимся только в свои тела.
– Да, я сосредоточусь только на этом, – сказала Итфат и начала выполнять свое магическое действие. Слегка наклонилась, опустив голову, а затем одним движением вскинула руки до уровня плеч, согнув их в локтях, и распрямилась с возгласом:
– У-У-У-У-ЛЯ!
В тот же момент оба манекена пластично трансформировались в двух экстравагантных особ.
Одна была одета в длинное платье до пят из темно-синего бархата, с шейным воротничком, усыпанным бриллиантами. Лицо покрыто устрашающей ритуальной раскраской багрового цвета с белыми пятнышками под зелеными глазами. Черные волосы пострижены в каре. Брутальная, но в то же время изящная и красивая жрица.
Другая была одета в темно-зеленый комбинезон и розовые туфли на высокой платформе. На лице синий грим, всклоченные волосы выкрашены в светло-голубой цвет, а на пояснице огромный розовый бант. Аутентичная дива, или даже скорее, большая живая ляля. Тоже красива, но необыкновенной, не кукольной красотой.
Красная брюнетка и голубая блондинка, посмотревшись в зеркало, несказанно обрадовались своему оригинальному обличью, по которому уже успели соскучиться. Жрица засмеялась и закружилась, а дива принялась прыгать и хлопать в ладоши.
– Фати! Мы это снова мы! – кричала Матильда. – Хела!
– Эй-эй! И мои туфельки при мне! – кричала Итфат. – И я вся при себе!
Так они еще некоторое время веселились, но потом вдруг осеклись, будто вспомнив о чем-то. Они ведь еще толком не знали, где находятся. Глянув друг на дружку, дива и жрица молча взобрались на постамент витрины и принялись осматриваться по сторонам через стекло, не решаясь пока выйти наружу.
Внезапно, везде и повсюду, громко заиграла объемная музыка, и в тот же миг манекены во всех витринах ожили, сошли со своих мест и высыпали пестрой толпой в галерею. Двигаясь в танце, они развернулись в поистине фантасмагорическом марше по всей окружности галереи. Пространство торгового центра, утопленное в полумрак, теперь было заполнено музыкой и движением.
I got the eye of the tiger, a fighter,
Dancing through the fire,
Cause, I am a champion and you're gonna hear me roar!
Louder, louder than a lion,
Cause, I am a champion and you're gonna hear me roar!
O-o oh, oh, oh, o-o! O-o oh, oh, oh, o-o! O-o oh, oh, oh, o-o!
You're gonna hear me roar.
Манекены собрались всевозможных мастей: белые, черные, бежевые. С париками и без. С лицами бесстрастными и неподвижными. Некоторые, те что демонстрировали бикини, были без голов и с обрубками рук и ног. А те, что демонстрировали штаны, были лишены верхней части туловища. Впрочем, отсутствие каких-либо частей тела не мешало фигурам имитировать танец, хоть и выглядело это жутковато.
В общем целом дефиле манекенов производило зловещее впечатление, в особенности из-за того, что их танцевальные движения были не плавные, а механически-порывистые. Дива и жрица замерли и наблюдали за всем этим действом не шелохнувшись, чтобы не выдать своего присутствия.
Когда песня закончилась, и музыка стихла, манекены остановились и начали разбредаться кто куда. Бóльшая часть направилась в магазины. Одни заняли место за стойками в качестве продавцов, а другие, на манер покупателей, выбирали и примеряли одежду. Вторая часть обосновалась в кафе. Одни сидели за столиками и имитировали, будто что-то пьют и едят, а другие их обслуживали. Еще какая-то часть манекенов разместилась в игровой зоне и принялась за игры, кто в бильярд, кто в кегли и прочее. Остальные просто гуляли по галерее.
– Фати, они копируют людей! – прошептала Матильда. – Делают все в точности как мы, когда находимся в торговом центре. Представляешь?
– Тише, не двигайся, – ответила ей Итфат, – понаблюдаем еще немного.
Кроме того, манекены еще каким-то образом общались меж собой. Они поворачивали головы друг к другу, издавая громкий, но невнятный шепот, тогда как их лица и губы оставались застывшими в неподвижной маске. В результате отовсюду, со всех сторон доносилась и слышалась какофония непонятных и несвязных слов, временами то затихая, то нарастая вновь.
– Фати, давай уже предпримем хоть что-нибудь, – не утерпела Матильда. – Не все же нам тут стоять как статуям.
– Ладно, – сказала Итфат, – попробуем выйти.
Они спустились с постамента и направились к выходу из магазина, не очень решительно, поскольку не знали, какая последует реакция. И действительно, только лишь они вышли в галерею, как все манекены на мгновенье замолчали и замерли. А затем все как один резко повернулись туда, где появились подруги, и двинулись на них с явно враждебными намерениями.
Дива и жрица бросились бежать. Манекены, теперь уже в полном молчании, шагали неторопливо, но уверенно, вытянув руки в сторону беглецов. Шагали и те, кто был без туловища, и даже без ног.
– Фати, чего они от нас хотят?! – спрашивала Матильда.
– Не знаю! – отвечала Итфат на бегу.
– А что будет, если они нас поймают?
– Лучше не проверять!
– Надо найти выход! Бежим по кругу!
Погоня продолжалась повсюду, потому что манекены были везде. Везде, куда бы ни кинулись подруги, на них наступали ожившие и в то же время безжизненные статуи. Уворачиваясь от преследователей, дива и жрица пытались бежать вдоль галереи, однако выхода так нигде и не было видно. Казалось, этому кошмару не будет конца.
Но вот настал критический момент. Манекены, будто сговорившись, выстроились в ряды по две стороны галереи, отрезав пути к отступлению. Расставив руки, они стали сжимать кольцо. Теперь подругам деваться было некуда.
Жрица, заметив небольшую нишу в стене, метнулась туда, увлекая за собой диву.
– Тили, замри! – шепнула Итфат, и сама замерла в неподвижности.
Матильда, не задавая вопросов, сделала то же самое.
Манекены тут же пришли в замешательство. Они стали крутить головами и бормотать что-то невнятное друг другу. Похоже, цель погони для них была потеряна. Манекены, как слепые, принялись беспорядочно сновать по всем направлениям с вытянутыми руками. Они проходили мимо застывших подруг, не замечая их, и в конце концов разбрелись кто куда, не прекратив, однако, поиски.
– Тили, они нас не видят, пока мы не двигаемся! – прошептала Итфат.
– Да! – ответила тихонько Матильда. – Как ты до этого додумалась?
– Чисто интуитивно, спонтанно.
– Что будем делать? Переместимся?
– Нет, я хочу попробовать кое-что другое.
Жрица закрыла глаза, на чем-то сосредоточившись, а затем резко их открыла и…
Все вокруг остановилось. Фигуры манекенов, проходивших мимо, замерли в стоп-кадре. И все пространство буквально зависло, о чем можно было судить по мелким блестящим хлопьям, невесть откуда взявшимся и висевшим в воздухе, словно застывший в падении снег.
Матильда отмерла первой и в изумлении спросила:
– Фати, что ты сделала?
– Остановила кино, – ответила Итфат, тоже пошевелившись.
– Как тебе это удалось?
– Да просто, задействовала свой движочек-рычажочек и представила, что все вокруг застыло.
– Значит, кино манекенов остановилось, а мы в нем нет? И мы можем тут свободно гулять? Обалденно!
Подруги вышли из ниши и сделали несколько шагов по галерее. Манекены оставались неподвижными.
– С нами уже происходило нечто подобное, – сказала Итфат. – Помнишь? Когда сновидение остановилось, и гламроки так же замерли.
– Тогда было нечто другое, – сказала Матильда. – Они все-таки двигались, только в очень замедленном темпе. Тогда какие-то фокусы со временем были.
– Может и сейчас то же самое? Но тогда не было этих хлопьев… Хей! Смотри, что это?
Жрица указала на манекен, стоявший поблизости. У него из затылка выходило какое-то сплетение, похожее на косицу. Сплетение светилось белым сиянием и, заканчиваясь где-то между лопаток, перетекало в тонкий синий луч света, уходящий вертикально в пол. Аналогичная картина наблюдалась и у других манекенов, даже у тех что были с неполным телом, и у которых косица выходила из спины или поясницы.
– Фати! – всполошилась Матильда. – У тебя то же самое!
– Что? У меня? – удивилась Итфат, и тут же, как громом сраженная воскликнула. – О боги! И у тебя тоже!
Теперь они видели, что светящиеся косицы были у них обеих, с теми же синими лучами, уходящими в пол. Тут жрица, отчего-то придя в крайне возбужденное состояние, закричала:
– Тили, я вспомнила, Тили!
– Что?
– Скажи, где сейчас твое внимание?
– Что? – в недоумении заладила Матильда.
– Внимание себе верни! Скажи себе: я это я!
– Я это я, – сказала Матильда.
– Я это я! – повторила Итфат.
В тот же момент, синие лучи у обеих подруг исчезли, остались лишь светящиеся косицы.
– Я поняла, я вспомнила! – снова закричала Итфат.
– Что?! Что ты вспомнила?! – воскликнула Матильда.
– Я знаю, что это за движочки-рычажочки у нас за спиной!
