Я ЭТО Я
Когда дива и жрица вышли наружу, их взорам предстала следующая картина. Костер и сковородка были убраны. Очевидно, от греха подальше. Все гламроки лежали на земле смирненько в ряд, словно чего-то ожидая.
– Так, – сказала Матильда, подбоченясь.
– Так, – сказала Итфат, сделав то же самое.
Они прошлись вдоль лежачего строя, оглядывая лежачих не то с удивлением, не то с иронией.
– Вы чего это тут разлеглись? – спросила Матильда.
– Чего разлеглись, сердешные? – спросила Итфат.
Гламроки не двигались и молча следили за своими госпожами. Наконец, один из них приподнялся и выдал как на духу:
– Мана-фата, сделай нам сажé!
– Сделай нам саже! – подхватили остальные, – Мана-фата! Мана-фата!
– Ах-ха-ха! Да щас! – развеселилась Итфат.
– Ишь чего захотели! – возмутилась Матильда.
Гламроки не унимались. Они поднялись на четвереньки и поползли к жрице. Те, что были в первых рядах, старались ухватить ее за платье.
– Мана-фата! Сделай нам саже! Мана-фата!
Итфат уворачивалась и отступала.
– Вы негодны! – со смехом отвечала она.
– Мана-фата!
– Вы недостойны!
Но гламроков сие порицание не смущало, они уже на ногах гурьбой волочились за жрицей, бубня свое:
– Мана-фата! Сделай нам саже!
Итфат убегала и хохотала:
– Ах-ха-ха, обойдетесь!
Таким образом странная процессия курсировала вокруг мегалита. Матильда смотрела на все это действо с негодованием:
– Нет, ну вы поглядите! Совсем обнаглели! Совсем бояться перестали!
– Стойте! – Итфат остановилась, чтобы отдышаться, и с хитрецой взглянула на подругу, – Может, Мана-тида сделает вам саже?
– Что?! – оторопела дива, – Фати!
Гламроки быстро переключились на свою вторую ману.
– Мана-тида! Сделай нам саже!
Теперь уже Матильде пришлось от них убегать. А Итфат хохотала и хлопала в ладоши, наблюдая как процессия делает тот же круг.
– Прекратите сейчас же! – кричала на них Матильда. – Отстаньте!
– Мана-тида! – не отставали те.
Наконец, когда Матильде все это порядком надоело, она повернулась к своим преследователям и вскинула руки:
– Так, ну-ка всем стоять!
– Негодные гламрочки! – присоединилась к ней Итфат.
Гламроки замерли в ожидании, а дива и жрица встали перед ними, уперев руки в бока.
– Вы что, забыли о страшном наказании? – спросила Матильда.
– Зачем костер убрали? – спросила Итфат.
– Сейчас мы снова будем вас поедать!
– Да-да-да, будем-будем!
– Они не будут! Они не будут! – уверенно загомонили гламроки.
– Это почему? Почему это? – удивилась Матильда.
– Маны добрые! – ответили те.
– А вот и нет, – возразила Итфат. – Ну-ка, где сковородка, куда дели?
– Раз вы так плохо себя ведете, будем вас всех поедать, – сказала Матильда.
– Да, без вариантов, – подтвердила Итфат.
– Нет! Нет! – заголосили гламроки.
– Тогда ведите себя прилично, – сказала Матильда. – Что вы должны делать?
– Читать бредни!
– Сейчас мы разучим новую бредню.
– Мана-тида-енька! Мана-тида-енька! – оживились гламроки. – Нас приглашает танцевать!
– Нет, летка-енька была развлекательная. А сейчас будет новая, воспитательная. Это больше, это лучше! Слушайте.
Дива приняла театральную позу, возвела руки кверху и начала декламировать:
– Пусть всегда будет солнце!
Не успела она продолжить, а на небе внезапно засиял солнечный круг. Небо метареальности, как мы уже отмечали, было хоть и освещенным, но без солнца. А сейчас все стало как положено, ко всеобщему изумлению, включая диву и жрицу.
– Тили, ты полна сюрпризов, – шепнула ей Итфат. – Это опять твой бантик?
– Фати, я сама не ожидала! – ответила шепотом Матильда.
– Здесь надо быть осторожней с движочком и мысленными установками.
– Я помню. Точнее, забыла. Случайно получилось.
– Ладно-ладно, может оно и к лучшему. Но будь внимательней.
Гламроки приветствовали свершившееся чудо восторженными возгласами:
– Аба! Аба!
А затем все как один пали ниц:
– Мана-тида! Великая мана!
– Перестаньте! Встаньте! – повелела им Матильда. – Или нет, лучше сядьте. Садитесь все.
Дива и жрица присели на большой валун, а гламроки расположились на земле полукругом.
– Мы обе великие маны, – сказала Матильда. – А вы должны нам повиноваться.
– Да! Да! Мы будем!
– Но и вы тоже можете быть манами.
– Как это? Как это? – удивленно загомонили гламроки.
– Мы, великие маны, вас научим.
– Да, вы сами станете манами и сами сможете делать друг другу саже, – сказала Итфат.
– Разве можно? Разве можно?
– Можно-можно! – сказала Матильда. – Я же научила вас читать букву?
– Да, да! Мы читаем букву!
– Тогда слушайте новую бредню, – Матильда, уже сидя и не размахивая руками, произнесла:
– Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я.
– Пусть всегда будет мана! Пусть всегда будет мана! – загалдели гламроки.
– Не мана, а мама, – поправила их Матильда. – А теперь повторите всю бредню.
Гламроки нестройным хором начали старательно выводить:
– Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мана,
Пусть всегда будет Я.
– Идиоты, у вас мама есть? И надо читать не «будет я», а «буду я». Давайте снова.
Однако гламроки упорно твердили четверостишье на свой лад.
– Ну хорошо, пусть будет мана, коли вам так нравится, – сказала Матильда. – Но вы должны читать «Пусть всегда буду я!», это главное.
Гламроки пришли в замешательство. Они немного посовещались меж собой, после чего один из них вышел и спросил:
– Кто такой Я? Где он? Пусть маны покажут.
– Так, – сказала Матильда. – Ну-ка иди сюда. Отвечай, кто ты?
– Мы гламроки, – ответил тот. – Мы читаем бредни. И мы читаем букву! Аба!
– Это они гламроки, – указала она на остальных. – И это вы все гламроки. А ты кто?
– Мы гламроки… – манекен был сильно озадачен, остальные тоже.
– Тили, они не понимают, у них нет собственного Я, – сказала Итфат. – И мамы у них нет. Они манекены, модели людей.
– Ладно. Вот смотрите, я спрашиваю ее, – Матильда повернулась к жрице. – Кто ты?
– Я Мана-фата, – ответила Итфат.
– А теперь ты меня спроси.
– Кто ты? – спросила Итфат.
– Я Мана-тида. Понятно вам?
– Да! Да! – отвечали хором гламроки. – Вы маны!
– А теперь я тебя спрашиваю, – Матильда опять обратилась к манекену. – Кто ты?
– Мы гламроки! – ответил тот.
– Это безнадежная затея, Тили, – сказала Итфат.
– Нет, я не сдамся! – Матильда на минуту задумалась. – А давай их отведем к зеркалу. Пусть на себя посмотрят. Заодно попробуем расспросить, что им известно.
– Конечно, давай. Будет любопытно.
– Слушайте! – обратилась к гламрокам Матильда. – Сейчас мы пойдем к зеркалу. Вы там были хоть раз? Знаете, что это такое?
– Зеркалу не знаем, – отозвались гламроки. – Что это такое?
– Зеркало. Это где море, пальмы. Там, – Матильда указала в сторону, где они с Итфат пытались проникнуть сквозь невидимую стену.
– Край мира! Край мира! – встревожились дикари. – Нельзя пройти! Нельзя ходить! Абу!
– С нами можно, – успокоила их Матильда. – Мы великие маны, и мы поведем вас.
Гламроки в нерешительности топтались на месте. Преодолеть свое абу им было непросто.
– Вы же хотите стать манами? – обратилась к ним Итфат.
– Да, да! Хотим!
– Тогда надо идти.
– Надо-надо! – авторитетно подтвердила Матильда. – Вы станете манами, и вам будет ошо. Нет, будет не просто ошо, а хо-ро-шо. Это больше, это лучше. Аба!
– Аба! – воодушевились гламроки.
Соглашение было достигнуто, и вся процессия двинулась в направлении к мета-объекту, который мы, за неимением другого определения, назвали зеркалом. По дороге дива и жрица воспользовались возможностью посовещаться.
– Тили, какие у тебя идеи, что ты намерена делать? – спросила Итфат.
– Поставим их перед зеркалом, пусть увидят себя, – ответила Матильда.
– Но это может не сработать. Увидеть себя в зеркале еще не значит обрести свое Я.
– Поясни, что ты имеешь в виду?
– Мы об этом уже говорили. Персонажи и наблюдатели, помнишь?
– А! Гламроки, они чистые персонажи.
– Да, и потому у них нет собственного Я. Или наоборот, у них нет собственного Я, и потому они персонажи.
– А вообще, что такое Я? Я вот могу сказать, что я это я. Но что это такое, Я?
– Очень просто, это твое внимание.
– Как это? Не поняла.
– У гламроков нет своего Я, потому что их внимание целиком погружено в происходящее с ними кино. Они бессознательные персонажи. Точно таким же персонажем становится человек, когда видит сон. Он как в тумане, как в бреду, забывает о своем Я, потому что его внимание поглощено сновидением. Но стоит ему вспомнить о своем Я, то есть, взять внимание под контроль, и он просыпается во сне, или пробуждается ото сна.
– Тафти-Тафти! Жрица-жрица! – воскликнула Матильда. – Твоя память, похоже, совсем к тебе вернулась?!
– Тише ты, Илит, еще не совсем. Мне лишь время от времени припоминается, чему меня учил Наставник.
– Ты снова рассказываешь о таких простых вещах, но так необычно! Никогда не задумывалась. Значит, я, это мое внимание? И все?
– Все. А что ты хотела?
– Ну, за любым обычным человеком ведь стоит его некая высшая сущность.
– Душа, да, имеется. Только обычный человек не только свою душу не чувствует и не слышит, но и разумом пребывает в невменяемом состоянии. Что толку от того, что ты, будучи высшей сущностью, себя не осознаешь?
– Но как же не осознаю? – удивилась Матильда. – Вот она я! Я это я!
– Ты это ты, лишь когда задаешься таким вопросом. Ты становишься собой лишь в тот момент, когда возвращаешь себе свое внимание. Когда вытаскиваешь его из внешнего кино, или из внутренних размышлений. Только тогда ты можешь сказать, что «ты это ты». Все остальное время ты бессознательный персонаж, и кино владеет тобой. Ты себя не осознаешь, и даже себе не принадлежишь, поскольку тебе не принадлежит твое внимание.
– И во сне, и наяву?
– Без разницы.
– Лаха! Точно же! Фати, мы уже сколько раз на эту тему беседовали, а мне все никак не уяснить.
– Да, все это одновременно и просто, и сложно.
– Так. Я попробую разложить по полочкам.
Когда я сплю и не понимаю, что сплю, я персонаж, и меня ведет сновидение. Внимание мне не принадлежит, оно целиком в сновидении.
Когда я вдруг понимаю, что сплю, то просыпаюсь во сне и могу осознанно жить в сновидении, наблюдать, и даже влиять на происходящее. Внимание у меня под контролем. Как только контроль пропадает, я опять забываю, что сплю, и себя забываю, теряю.
А когда я наяву себя забываю, тогда тоже превращаюсь в персонажа. Внимание мне не принадлежит, оно погружено в кино, и кино владеет мной.
Значит, Я, это мое внимание. Если оно мое, то я это я. А если мое внимание чем-то поглощено, то меня вроде как и не существует, а существует лишь вот это кино, которое меня поглотило.
Фати! Я вдруг отчетливо осознала! Во сне меня будто нет, я как потерянная, как в беспамятстве! И наяву примерно то же самое, я часто действую бессознательно, на автомате, будто это не я сама, а я это персонаж какого-то кино. Выходит, я постоянно, почти всегда, существую как персонаж? Прямо жуть! Жуть прямо!
– Все верно, Тили, – сказала Итфат. – Ты, это твое внимание. И ты, либо осознанный наблюдатель, либо персонаж. В зависимости от того, где ты своим вниманием находишься. В себе или не в себе.
– Обалдеть! Я, наконец, поняла!
– Да, мы хотя бы время от времени способны просыпаться и осознавать себя. А вот гламроки никак не могут сказать, что «я это я», поскольку их внимание накрепко завязло в сновидении, в кино.
– О боже, и как все это объяснить нашим дикарям?
– Ах-ха-ха! Объяснить, нет шансов. Ты и сама-то не сразу поняла. Но ты умничка, Матильдочка, а они манекены. Прикинь разницу.
– И как же нам быть? Ничего не получится?
– Посмотрим. Задача в том, чтобы каким-то образом выбить их внимание из сновидения.
Тем временем процессия, наконец, прибыла в пункт назначения.
