Глава 7
Президент Пол Эллисон отложил отчет службы безопасности, проверявшей Мэри Эшли, и констатировал:
– Ни пятнышка, Стен.
– Знаю. Думаю, она идеальный кандидат. Конечно, Госдеп этому не обрадуется.
– Пошлем им полотенца утирать слезы. А теперь давай надеяться, что сенат нас поддержит.
Кабинет Мэри Эшли в Кедзи-зале представлял собой маленькую уютную комнатку, уставленную книжными полками, забитыми справочниками по странам Средней Европы. Немногочисленная мебель состояла из обшарпанного письменного стола с вертящимся креслом, маленького столика, заваленного экзаменационными работами, стула со спинкой из горизонтальных перекладин и лампы для чтения. На стене за письменным столом висела карта Балкан. На другой – старая фотография деда Мэри. Снимок был сделан в начале века, и человек на фото, одетый в костюм того времени, стоял в скованной, неестественной позе. Снимок являлся одним из сокровищ Мэри. Именно дед разбудил в ней глубокий интерес к Румынии: рассказывал романтические истории о королеве Марии, баронессах и княгинях, об Альберте, английском принце-консорте, Александре II, русском царе и других удивительных личностях.
«В нашем роду есть люди с королевской кровью. Если бы не революция, ты была бы княжной».
Ей часто снились сны о несбывшемся прошлом.
Мэри проверяла экзаменационные работы, когда в кабинете появился декан Хантер.
– Доброе утро, миссис Эшли. У вас найдется свободная минута?
За пять лет декан впервые посетил ее кабинет.
Мэри воодушевилась. Имелась только одна причина, по которой декан пришел сюда сам: университет собирается заключить с ней постоянный контракт.
– Конечно. Прошу вас, садитесь.
Он уселся на стул.
– Как ваши занятия?
– Все прекрасно.
Ей не терпелось рассказать новости Эдварду. Он будет так горд. Нечасто преподавателю ее возраста предлагали постоянный контракт.
Но декан явно нервничал.
– У вас неприятности, миссис Эшли?
Вопрос застал ее врасплох.
– Неприятности? Я… нет. Почему вы спрашиваете?
– Какие-то люди из Вашингтона пришли ко мне и задавали о вас вопросы.
Мэри вспомнила слова Флоренс Шиффер:
«Какие-то федеральные агенты из Вашингтона… Они задавали кучу вопросов о Мэри. Такое впечатление, будто ее считают международной шпионкой. Лояльная ли она американка? Хорошая ли жена и мать?..»
Значит, дело не в постоянном контракте.
– Что… что они хотели знать, декан Хантер? – растерялась она.
– Расспрашивали о вашей репутации преподавателя и личной жизни.
– Я ничего не могу объяснить. Потому что действительно не знаю, что происходит. У меня нет никаких неприятностей. Насколько мне известно… – запинаясь ответила она.
Он недоверчиво уставился на нее.
– А они не сказали, почему мной интересуются?
– Нет. Собственно говоря, меня просили держать разговор в секрете, но я хорошо отношусь к своим подчиненным и посчитал справедливым уведомить вас об этом. Если есть что-то, о чем я должен знать, предпочитаю услышать это от вас. Любой скандал с участием нашего преподавателя дурно отразится на репутации университета.
Мэри беспомощно покачала головой:
– Я… мне нечего сказать.
Он снова взглянул на нее, словно желая что-то добавить, но лишь молча кивнул.
– Значит, пока наш разговор закончен, миссис Эшли.
Он ушел, оставив Мэри беспомощно сидеть за столом.
«Что, во имя Господа Бога, я могла натворить?»
За обедом она почти не разговаривала. Ждала, пока Эдвард поест, прежде чем сообщить о сегодняшнем происшествии. Они вместе попытаются понять, в чем проблема. Дети снова вели себя невыносимо. Бет не притронулась к еде.
– Никто больше не ест мяса. Этот варварский обычай перешел к нам от пещерных предков. Цивилизованные люди не питаются живыми животными.
– Они не живые, – возразил Тим. – Они мертвые, так что можешь спокойно есть.
– Дети!
Мэри едва сдерживалась.
– Больше ни слова. Бет, пойди сделай себе салат.
– Она вполне может попастись на лугу, – предложил Тим.
– Тим! Доедай скорее!
Голова снова разболелась.
– Эдвард…
Пронзительно зазвенел телефон.
– Это меня!
Бет вскочила и, бросившись к аппарату, подняла трубку.
– Верджил? – томно проговорила она.
Немного послушала и, швырнув трубку, вернулась к столику, презрительно бросив:
– Ну да, конечно!
– В чем дело? – поинтересовался Эдвард.
– Дурацкий розыгрыш. Какому-то психу вздумалось пошутить. Сказал, что маму вызывает Белый дом.
– Белый дом? – переспросил Эдвард.
Телефон зазвонил снова.
– Я сама подойду! – поднялась Мэри.
Она слушала, и лицо ее мрачнело все больше:
– Простите, мы обедаем, и мне это не кажется смешным. Нельзя же… Что? Кто? Президент?
В комнате стало тихо.
– Подождите… э… я… Добрый вечер, мистер президент, – ошеломленно бормотала Мэри. Остальные смотрели на нее, вытаращив глаза.
– Да, сэр, я узнаю ваш голос. Простите, что в первый раз повесили трубку. Бет подумала, что это Верджил… и… да, сэр. Спасибо.
Она молча слушала.
– Готова ли я стать кем?
Кровь внезапно бросилась в лицо.
Эдвард встал и подошел к ней. Дети последовали за ним.
– Должно быть, это какая-то ошибка, мистер президент. Меня зовут Мэри Эшли. Я преподаватель университета штата Канзас, и… Вы читали? Спасибо, сэр… очень любезно с вашей стороны.
Снова длинная пауза.
– Да, сэр, согласна. Но это не означает, что я… Да, сэр. Да, сэр. Понимаю. И конечно, польщена. Уверена, что это великолепная возможность, но я… Конечно. Я поговорю с мужем и свяжусь с вами.
Она взяла ручку и записала номер.
– Да, сэр, мне все ясно. Спасибо, мистер президент. До свидания.
Она медленно положила трубку и потрясенно оглянулась.
– Что, во имя Господа, все это значит? – допытывался Эдвард.
– Это правда был президент? – спросил Тим.
Мэри опустилась на стул:
– Чистая правда.
Эдвард взял руку жены:
– Мэри… что он сказал? Чего хотел?
Мэри не могла произнести ни слова.
«Так вот что означали эти расспросы».
Подняв глаза, она медленно выговорила:
– Президент читал мою книгу и статью в журнале «Форин афферс» и посчитал их блестящими. Сказал, что именно люди с таким мышлением необходимы для его программы «народной дипломатии». Он хочет назначить меня послом в Румынию.
– Тебя? Но почему именно тебя? – недоуменно допытывался Эдвард.
Как раз этот вопрос Мэри и задавала себе. Но сейчас посчитала, что Эдвард мог быть более тактичен. В этой ситуации ему следовало бы воскликнуть: «Как чудесно! Из тебя выйдет замечательный посол!»
Но он смотрит на вещи реально. И в самом деле, почему она?
– У тебя нет никакого опыта политической работы.
– Я прекрасно это сознаю, – язвительно ответила Мэри. – И согласна, что все это чистый абсурд.
– Собираешься быть послом? – спросил Тим. – И мы переедем в Рим?
– В Румынию.
– А где эта Румыния?
Эдвард повернулся к детям:
– Доедайте обед. Мы с мамой должны поговорить наедине.
– А мы имеем право голоса? – не удержался Тим.
– Только совещательный, – постановил Эдвард и увел Мэри в библиотеку.
– Прости, что вел себя как напыщенный осел. Просто…
– Нет. Ты прав, Эдвард. Почему они выбрали именно меня?
Когда Мэри называла его Эдвардом, сразу становилось ясно – он влип.
– Милая, из тебя, возможно, выйдет великий посол или госпожа посол, как там сейчас говорится. Но ты должна признать, что это было небольшим потрясением.
Мэри мгновенно смягчилась.
– Скорее ударом молнии, – уточнила она и рассмеялась. – Все равно не могу поверить. Флоренс просто умрет!
Эдвард не сводил с нее глаз.
– Тебя это предложение волнует, не так ли?
– Ну конечно, – удивилась она. – А тебя бы не волновало?
– Это большая честь, солнышко, – начал Эдвард, тщательно выбирая слова. – И я уверен, что такие предложения не делаются абы кому. У них должны быть веские причины выбрать именно тебя. – Он немного поколебался, прежде чем добавить: – Мы должны все очень хорошо обдумать. Понять, как это повлияет на нашу жизнь.
Мэри знала, о чем думает муж, и посчитала, что он прав. Ну конечно, прав.
– Я не могу просто так бросить практику и своих пациентов. Мне придется остаться здесь. Не знаю, сколько ты будешь отсутствовать, но если это действительно так много значит для тебя, может, мы сумеем что-то придумать. Ты уедешь с детьми, а я буду приезжать, когда…
– Ты безумен, – тихо перебила Мэри, – если думаешь, что я смогу жить без тебя.
– Но… это ужасно большая честь и…
– Ужасно большая честь – быть твоей женой. Ничто на свете не значит для меня так много, как ты и дети. Я никогда тебя не оставлю. Этому городу не найти другого такого же хорошего доктора, но чтобы отыскать лучшего посла, чем я, правительству достаточно перелистать «Желтые страницы».
– Ты уверена? – спросил Эдвард, обнимая ее.
– Абсолютно. Но так приятно, когда тебя просят стать послом. Этого достаточно…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвались дети.
– Я только что позвонила Верджилу и сказала, что ты будешь послом, – объявила Бет.
– В таком случае тебе лучше перезвонить ему и сказать, что этого не произойдет.
– Но почему? – воскликнула Бет.
– Потому что твоя мама хочет остаться здесь.
– Почему? – заныла Бет. – Я никогда не была в Румынии. И вообще нигде не была.
– Я тоже, – поддакнул Тим. – Бет, говорил я тебе, что нам не избавиться от этого места.
– Тема закрыта, – отрезала Мэри.
Наутро она набрала оставленный президентом номер и, услышав ответ телефонистки, объяснила:
– Это миссис Эдвард Эшли. Думаю, помощник президента мистер Грин ожидает моего звонка.
– Минуту, пожалуйста.
– Здравствуйте, миссис Эшли, – произнес мужчина на другом конце линии.
– Здравствуйте. Вы не передадите президенту мои слова?
– Разумеется.
– Пожалуйста, скажите ему, что я очень, очень польщена его доверием. Но профессия моего мужа не позволяет ему оставить город. Боюсь, я не могу согласиться на его предложение. Надеюсь, он поймет.
– Я все ему передам, – бесстрастно ответил мужчина. – Спасибо, миссис Эшли.
Разговор был окончен.
Мэри медленно положила трубку. Все.
На короткий миг ей подарили потрясающую мечту. Вот именно. Всего лишь мечту.
«А это мой реальный мир. И лучше мне подготовиться к следующей лекции по политологии».
Манама, Бахрейн
Белый каменный дом ничем не отличался от десятков таких же, выстроенных неподалеку от «souks», больших живописных базаров под открытым небом. Этим домом владел торговец, сочувствовавший организации, известной как «Патриоты свободы».
– Дом нам понадобится всего на день, – объяснили ему по телефону.
Хозяин не возражал. И вот уже председатель говорил с людьми, собравшимися в гостиной.
– Возникла проблема. Недавно принятое решение оказалось под угрозой.
– Какой именно? – спросил Бальдр.
– Гарри Ланц, посредник, которого мы выбрали, мертв.
– Мертв? Именно сейчас?
– Убит. Его тело плавало в гавани Буэнос-Айреса.
– Полиция уже знает, кто это сделал? Хочу сказать… нельзя ли это каким-то образом связать с нами?
– Нет. Мы в полной безопасности.
– Но как быть с нашим планом? – осведомился Тор. – Есть возможность его выполнить?
– Пока нет. Мы понятия не имеем, как найти Ангела. Однако Контролер разрешил Гарри Ланцу назвать Ангелу его имя. Если Ангел заинтересуется нашим предложением, значит, найдет способ связаться с ним. Нам остается только ждать.
Аршинный заголовок на первой странице городской «Дейли юнион» гласил:
МЭРИ ЭШЛИ ИЗ ДЖАНКШН-СИТИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ДОЛЖНОСТИ ПОСЛА!!!
Ниже шла статья о Мэри на две колонки, дополненная ее фотографией. Дневные и вечерние телепередачи были посвящены биографии новой городской знаменитости. То обстоятельство, что Мэри Эшли отказалась от предложения президента, придавало еще большей остроты всей истории. В глазах гордых граждан Джанкшн-Сити штат Канзас был куда важнее Румынии.
Когда Мэри Эшли поехала за продуктами, из радиоприемника в машине непрерывно неслось ее имя.
«…Ранее президент Эллисон объявил, что назначение посла в Румынию станет началом его программы “народной дипломатии”, краеугольным камнем внешней политики. Как отказ Мэри Эшли принять пост отразится на…»
Она переключилась на другую станцию.
«…замужем за доктором Эдвардом Эшли, и считается, что…»
Мэри выключила радио. Сегодня утром ей позвонили десятка три друзей, соседей, студентов и любопытствующих незнакомцев. Репортеры звонили даже из Лондона и Токио.
«Делают из мухи слона, – думала Мэри. – Не моя вина, что президент решил строить успешную внешнюю политику именно в Румынии. И сколько продлится эта суматоха? Возможно, через день-другой все закончится».
Она свернула к автозаправке «Дерби» и остановилась у колонки самообслуживания. Едва она вышла из машины, к ней поспешил управляющий мистер Блаунт.
– Доброе утро, миссис Эшли. Леди посол не будет сама наливать бензин в машину. Позвольте мне помочь.
– Спасибо, я привыкла, – улыбнулась Мэри.
– Нет-нет, я настаиваю.
Когда бак был заполнен, Мэри поехала по Вашингтон-стрит и припарковалась перед обувной мастерской «Шу Бокс».
– Доброе утро, миссис Эшли, – приветствовал приемщик. – Как поживает сегодня утром госпожа посол?
Мэри подумала, что это начинает утомлять, но вслух терпеливо произнесла:
– Я не посол, но все прекрасно, спасибо. – И, протянув ему пару туфель, добавила: – Сделайте, пожалуйста, набойки на туфли Тима.
Приемщик осмотрел каблуки:
– Это не те самые, что мы чинили на прошлой неделе?
– И на позапрошлой тоже, – вздохнула Мэри.
Следующая остановка была около универмага «Лонг». Миссис Хакер, заведующая отделом женской одежды, сообщила:
– Я только что слышала по радио ваше имя. Вы прославили Джанкшн-Сити. Вы, Эйзенхауэр и Альф Лэндон – единственные большие политические шишки Канзаса, миссис посол.
– Я не посол, – в который раз повторила Мэри. – Отказалась от предложения.
– Именно это я и имела в виду.
Все бесполезно.
– Мне нужны джинсы для Бет. Предпочтительно из железа.
– Сколько ей сейчас? Около десяти?
– Двенадцать.
– Господи Боже, как же быстро они растут! Не успеем оглянуться, станет подростком.
– Бет родилась подростком, миссис Хакер.
– А как Тим?
– Очень похож на Бет.
Покупки отняли у Мэри вдвое больше времени. Каждому встречному не терпелось прокомментировать великие новости. Она зашла к Диллону купить продукты и изучала полки, когда появилась миссис Диллон.
– Доброе утро, миссис Эшли.
– Доброе утро, миссис Диллон. У вас есть еда для завтраков, которая ничего не содержит?
– Это как?
Мэри сверилась со списком.
– Никаких искусственных подсластителей, натрия, жиров, углеводородов, кофеина, карамельных красителей, фолиевой кислоты и ароматизаторов.
Миссис Диллон взяла у нее список.
– Это нечто вроде медицинского эксперимента?
– В некотором смысле. Это для Бет. Она ест только натуральные продукты.
– Почему бы не пустить ее на луг попастись?
– Именно это предложил мой сын, – рассмеялась Мэри и, взяв пакет, стала изучать этикетку.
– Моя вина. Не следовало учить Бет читать.
Мэри осторожно поднималась на холм, ведущий к озеру Милфорд. Было всего несколько градусов выше нуля, но студеный ветер, беспрепятственно гуляя по бесконечным равнинам, усиливал ощущение холода. Газоны покрывал снег, и Мэри вспомнила прошлую зиму с ледяными дождями, когда под тяжестью наледи порвались линии электропередач. Электричества не было почти неделю. Тогда они с Эдвардом каждую ночь занимались любовью.
Мэри ухмыльнулась: «Может, повезет и этой зимой».
Приехав домой, Мэри обнаружила, что Эдвард все еще в больнице. Тим в кабинете смотрел научно-фантастическую программу. Мэри убрала продукты и отправилась читать нотацию сыну:
– Разве ты не должен делать домашнее задание?
– Не могу.
– Почему бы это?
– Потому что не понимаю.
– Вряд ли «Звездный путь» поможет тебе лучше усвоить материал. Давай я посмотрю.
Тим показал ей учебник математики за пятый класс.
– Тупые задачи, – буркнул он.
– Нет таких вещей, как тупые задачи. Есть только тупые ученики.
Она стала читать задачу вслух:
– «В поезде, выходящем из Миннеаполиса, едут сто сорок девять пассажиров. В Атланте на поезд сели новые пассажиры. Теперь их стало двести двадцать три человека. Сколько людей сели на поезд в Атланте?» Тим, ну это совсем просто. Нужно вычесть сто сорок девять из двухсот двадцати трех.
– Вовсе нет, – мрачно буркнул Тим. – Нужно составить уравнение. Сто сорок три плюс N равняется двумстам сорока трем минус сто сорок девять. N равняется семидесяти четырем.
– Совершенно тупая задача, – решила Мэри.
Проходя мимо комнаты Бет, она услышала шум и вошла. Бет сидела на полу и, скрестив ноги, смотрела телевизор, одновременно слушая рок и делая домашнее задание.
– Как можно сосредоточиться в таком шуме? – крикнула Мэри и, подойдя к телевизору, выключила сначала его, а потом и плеер.
Бет подняла удивленные глаза:
– Зачем, ма? Это был Джордж Майкл.
Стены комнаты пестрели постерами с портретами музыкантов: группа «Кисс» и Ван Хален, «Мотли Крю», Альдо Нова и Дэвид Ли Рот.
На кровати валялись журналы «Севентин», «Тин Айдл» и с полдюжины других в том же роде. Одежда была разбросана по полу.
Мэри в отчаянии оглядела весь этот беспорядок:
– Бет… как ты можешь так жить?
Бет недоуменно уставилась на мать:
– Жить? Как именно?
Мэри скрипнула зубами.
– Никак.
И, заметив конверт на письменном столе, спросила:
– Пишешь Рику Спрингфилду?
– Я в него влюблена.
– А я думала, ты влюблена в Джорджа Майкла.
– Я сгораю по Джорджу Майклу, но влюблена в Рика Спрингфилда. Ма, неужели в твое время такого не было?
– В мое время мы были слишком заняты, перегоняя фургоны поселенцев через всю страну.
Бет вздохнула:
– Знаешь, какое паршивое детство было у Рика Спрингфилда?
– Откровенно говоря, Бет, понятия не имею.
– О, это ужасно. Его отец был военным, и они часто переезжали. Он тоже вегетарианец. Как я. Он супер!
«Так вот в чем причина безумной диеты Бет!»
– Мама, можно, я в субботу вечером пойду в кино с Верджилом?
– Верджил? А что случилось с Арнольдом?
Молчание.
– Арнольд распускал руки. Он отстой!
Мэри заставила себя говорить спокойно:
– Под «распускать руки» ты имеешь в виду…
– Только потому, что у меня начали расти груди, мальчишки воображают, будто я на все готова. Мама, ты когда-нибудь смущалась из-за своего тела?
Мэри обняла дочь:
– Да, дорогая. В твоем возрасте я тоже чувствовала себя неловко.
– Ненавижу месячные и груди и когда волосы повсюду. Почему?
– Такое бывает с каждой девочкой, и ты к этому привыкнешь.
– Не привыкну, – свирепо прошипела Бет, отстраняясь. – Я не против любви, но секс?! Никогда! Никто меня не заставит. Ни Арнольд, ни Верджил, ни Кевин Бэйкон.
– Что же, если таково твое решение… – серьезно начала Мэри.
– Определенно. Ма, что ответил президент Эллисон, когда ты отказалась стать его послом?
– Он вынес это с честью, – заверила Мэри. – Думаю, пора готовить обед.
Мэри ненавидела готовить и, как следствие, не умела этого делать. А поскольку во всем стремилась быть первой, не терпела стряпню еще больше. Из этого порочного круга имелся выход: трижды в неделю приходила Люсинда, готовила и убирала дом. Но сегодня у нее был выходной.
Когда Эдвард вернулся домой, Мэри была на кухне и успела сжечь горошек. Выключив плиту, она поцеловала мужа:
– Привет, дорогой. Как прошел день? Полный отстой?
– Ты общалась с нашей дочерью, – констатировал Эдвард. – Собственно говоря, это действительно был полный отстой. Сегодня я принял тринадцатилетнюю девочку с генитальным герпесом.
– О, дорогой!
Мэри выбросила горошек и открыла банку с томатами.
– Знаешь, я начинаю тревожиться за Бет.
– Не стоит, – заверила Мэри. – Она собирается умереть девственницей.
За обедом Тим спросил:
– Па, может, подарите мне на день рождения доску для серфинга?
– Тим, не хотелось бы портить тебе настроение, но напоминаю, что ты живешь в Канзасе.
– Знаю. Джонни на следующее лето пригласил меня на Гавайи. У его родителей пляжный домик в Мауи.
– Ну, – рассудил Эдвард, – если у Джонни есть пляжный дом, значит, имеется и доска для серфинга.
– Можно мне поехать, ма?
– Посмотрим. Пожалуйста, Тим, не ешь так быстро. Бет, ты опять ни к чему не притронулась.
– Здесь нет ничего подходящего для правильного пищеварения. И кстати, я должна сделать объявление. Собираюсь сменить имя.
– Есть какая-то причина? – осторожно спросил Эдвард.
– Я решила попробовать силы в шоу-бизнесе.
Мэри и Эдвард обменялись долгим страдальческим взглядом.
– Ладно, – произнес наконец Эдвард. – Узнай, сколько можно за них выручить.
