Глава 12. Стена кирпичная, часы вокзальные…
Поредевшая группа полковника Карасова передвигалась по тёмному городу почти бегом, и Олега вскоре пришлось буквально тащить – непривычный к физическим нагрузкам священник страдал от тяжёлого груза за спиной, тошноты и головокружения. «Наверняка сотрясение», – думал он про себя. Ему даже хотелось, чтобы на отряд напали собаки – может быть, это даст ему шанс если не вырваться, то хотя бы передохнуть… Но город был пуст и тих, а сержант волок его за собой с непреодолимой силой гусеничного бульдозера. Очкастому научнику тоже было нехорошо – неудобный железный ящик на автоматном ремне перекашивал его тощую фигуру вбок, колотил по бедру и вообще всячески отравлял жизнь. Поскольку его никто не тащил, то он постепенно начал, задыхаясь, отставать и, в конце концов, остановился, обессилено прислонившись к стене. Полковник, чертыхнувшись, скомандовал: «Всем стоп».
- Ну что вы за человек, профессор? – раздражённо спросил он. – Никакой от вас пользы, кроме вреда! Пристрелить вас что ли?
Доведённый до отчаяния научник неожиданно закричал в ответ тонким, срывающимся голосом:
- Давайте! Стреляйте! Ну, что же вы – стреляйте! Только о портале тогда можете забыть! – и вздёрнул гордо голову, как пленный партизан, только очки в свете фонарей блеснули.
- Посмотрите на него, – засмеялся полковник, – прямо Зоя Космодемьянская с плаката! Твоё блядское счастье, что ты нам ещё нужен!
Подхватив с земли железный ящик, как будто тот ничего не весил, полковник скомандовал:
- Кирпич – остаёшься на месте, стережёшь пленного и профа, Гилаев – пойдёшь со мной. Не скучайте, мы скоро вернёмся!
От его людоедской улыбки Олега передёрнуло.
Молчаливый сержант усадил священника и профессора на уличной скамейке – отдыхать, а сам встал за их спиной, равнодушно обводя взглядом тёмную улицу. Казалось, он может так стоять сутками, как боевой робот, без усталости и сомнений. Автомат в его ручищах казался детской игрушкой. Поскольку в смысле беседы он выглядел явно бесперспективно, то Олег решил заговорить с научником:
- Профессор?
- Андрей Васильевич, – мрачно поправил тот.
- Извините, Андрей Васильевич, что здесь происходит? Кто эти люди?
- Простите, уважаемый, не помню, как вас…
- Олег.
- Олег, да. Простите, но я не могу вам ничего сказать – полковник убьёт сначала меня, а потом вас. Или наоборот. И это отнюдь не фигура речи – поверьте, это очень, очень опасные и безжалостные люди, и вам сильно не повезло попасть к ним в руки.
- Это я уже понял, – пожал плечами Олег, – но кто они?
- Вам лучше не знать, поверьте. Чем меньше вы знаете, тем больше ваши шансы выжить.
- А вы думаете, они у меня есть?
- Кто знает? Я и за себя не могу поручиться в данных обстоятельствах…
На этом разговор увял. Олега ещё слегка подташнивало, но стало полегче, да и голова почти перестала кружиться. Вот разве что холод стал основательно пробирать взмокшее от непривычных нагрузок тело. Вокруг было темно, и только подствольный фонарь на автомате сержанта периодически пробегал лучом вдоль улицы. Однако через некоторое время Олег почувствовал чьё-то внимание. Ощущение было на удивление явственным, как будто чужой взгляд обладал ощутимым весом. Священник подумал, что от темноты и стрессов у него то ли обострилось до невозможности восприятие, то ли появилась склонность к галлюцинациям… Впрочем, кажется, Кирпич тоже что-то почувствовал – он погасил фонарь и быстрым движением переместился к афишной тумбе, сосредоточено вглядываясь в темноту и застыл там, не издавая ни звука. Ощущение чужого взгляда ослабло, но не исчезло совсем. Олегу казалось, что за ними кто-то пристально наблюдает – без дурных намерений, скорее, с интересом. Ему даже померещилось движение на крыше ближней пятиэтажки – смутный силуэт на фоне звёздного неба, – но, вполне возможно, это было от усталости глаз. В любом случае, кричать: «Вон он, ату его!» священник не собирался – была смутная надежда, что Артём и Борух уже обнаружили его отсутствие и пустились на розыски.
Напряжённая тишина длилась недолго – из-за угла послышался тихий свист, и Кирпич сразу расслабился – вернулись полковник и Абрек. Карасов был бодр и деловит:
- Ну, проф, радуйтесь – нам, похоже, повезло больше других. Основной группы и следов нет. Впрочем, все оборудование на месте и можно начинать работу.
- Видимо, они не успели поменять вектор, – вяло ответил профессор, – я сумел буквально в последнюю секунду…
- Неважно, неважно – мы здесь, и это главное. Вы свою задачу знаете. А ну, пошли!
Оставшееся снаряжение подхватили вернувшиеся налегке Карасов с Гилаевым, и Олег с профессором теперь шли без груза. Впрочем, «шли» – это мягко сказано. Полковник гнал группу почти бегом, то ли опаздывая к какому-то неизвестному сроку, то ли опасаясь дольше необходимого оставаться на открытых пространствах тёмных улиц. Не знающий города священник практически сразу потерял ориентировку – в темноте очертания зданий скрадывались, превращая улицы в мрачные ущелья, но старое здание Центрального вокзала узнал безошибочно. Массивная центральная башня – обрамлённый декоративными колоннами цилиндр, – и столь же перегруженный колоннадами основной корпус до смешного напоминали американский Капитолий в миниатюре. Само собой, это обстоятельство не осталось незамеченным населением, и местные так и говорили таксистам: «Эй, командир, к Капитолию!». Вокзал уже несколько лет не использовался по назначению: ветка к нему была тупиковой, и в какой-то момент загонять на неё все пассажирские поезда признали нерациональным. Но рельсы почему-то так и не убрали, пути возле старого вокзала превратили то ли в тупик для отстоя, то ли в сортировочную, то ли в помойку, и на городских форумах все время ходили слухи о том, что там ВИДЕЛИ. Кто видел химическое оружие из Сирии, кто ядерные отходы из Европы, кто золото партии, кто танки, а кто черта лысого в эсесовской форме на каблуках и с огромным страпоном. Даже в черта верилось определённо больше, чем в золото партии, какая бы партия не имелась в виду.
Новый вокзал – индустриально отлитый единым массивом стекла и бетона, оказался на окраине, вписавшись в пейзаж с изяществом упавшего с телеги кирпича, а Капитолий закрыли лесами для реставрации, обмотали их зеленой строительной сеткой, да так и оставили, за недостатком бюджетных денег. Олег с удивлением понял, что именно к этой тёмной громаде и направляется полковник.
Группа нырнула в неприметный разрез в сетке, потом пробиралась внутри лесов вдоль облезлой стены здания, пока не уткнулась в мощную металлическую дверь. Карасов уверенно покрутил какие-то ручки, похожие на сейфовый замок, и Олег, которого бесцеремонно ткнули пониже спины прикладом, оказался внутри и замер от удивления. Тускло освещённое автономными аварийными лампами помещение бывшего вокзала оказалось заполненным какими-то ящиками, грудами непонятой аппаратуры и оружейными стойками. По полу змеились расходящиеся пучки толстых бронированных кабелей, а посреди огромного зала, который раньше служил главным вестибюлем, стояло здоровенное, в человеческий рост колесо со спицами, по виду отлитое из бронзы, возле пустотелой ступицы которого был продольно закреплён толстый цилиндр из матового чёрного камня. От цилиндра веяло каким-то неприятным ощущением, как будто сосёт под ложечкой. Все это вместе напоминало декорации к малобюджетному фантастическом фильму про безумных учёных, мечтающих о мировом господстве. На месте залов ожидания явно было организовано нечто вроде казармы – армейские койки, застеленные казёнными серыми одеялами, стандартные тумбочки, несколько столов и даже небольшая импровизированная кухня. По некоторой ненарочитой небрежности оставленного пространства чувствовалось, что люди покинули эту базу внезапно, оставив личные вещи, немытую посуду и прочие мелочи немудрёного военного быта.
- Ну что же, профессор, – усмехнулся Карасов. – Вступайте во владение! У вас восемь часов на то, чтобы все закончить.
- Как вы себе это представляете? – возмутился научник. – Здесь два десятка человек работало только на обеспечении! Это физически невозможно!
- Придётся постараться, – тон полковника был холоден.
- Но расчёты оказались неверны, нам неизвестен правильный вектор поля, все придётся пересчитывать!
- Пересчитаете, – температура в голосе Карасова разом понизилась градусов на сто.
- Но время…
- Знаете, проф, я, кажется, понимаю, чего вам не хватает. Вам не хватает мотивации. Так вот, если через восемь часов установка не заработает правильно, я отдам вас Гилаеву. Он, конечно, в науках не силён, но насчёт мотивации кадров большой специалист. Надеюсь, мысль о его талантах окажется для вас хорошим поводом поторопиться…
Побледневший профессор нервно сглотнул и на подгибающихся ногах метнулся куда-то в сторону «комнаты матери и ребёнка». Похоже, он был здесь не первый раз и прекрасно знал, что где находится.
Полковник повернулся к Олегу:
- Теперь с вами, батюшка. Вы, надо полагать, человек неглупый и интеллигентный, с хорошей фантазией… Давайте сэкономим время на угрозах. В ваших книгах, помнится, хорошо прописан ад – так вот, поверьте, преисподняя покажется вам курортом, если вы не будете достаточно откровенны.
Олег уже решил про себя, что запираться бессмысленно – вряд ли полковник со своей группой снова отправятся в Рыжий Замок, чтобы захватить Артёма с Борухом. Похоже, у них хватает своих проблем, требующих срочного разрешения, а значит, откровенность Олега им никак не повредит. Героическая гибель под пытками вовсе не казалась священнику достойным завершением жизненного пути, поэтому он, стараясь быть как можно более убедительным, подробно рассказал свою историю заново, на этот раз не отступая от истины.
- Любопытно… – протянул Карасов, не отрывая от Олега пронзительного взгляда голубых глаз. – Значит, говорите, одного из ваших, хм… спасителей, зовут Борух?
- Так он представился, – пожал плечами священник.
- Полноватый бородатый военный? Средний рост, семитский тип, глаза тёмные, на левой щеке шрам?
- Да, именно так, – слегка удивился Олег.
- А он не назвал вам, случайно, своей фамилии?
- Увы, нет…
- Что же, надо признать, в жизни бывают и более удивительные совпадения…
- Может, вы меня развяжете? – рискнул поинтересоваться Олег. – Руки очень затекли… Бежать мне некуда.
Полковник с минуту внимательно смотрел на Олега, потом встряхнул головой, как бы отгоняя неприятные мысли.
- Ну что же, батюшка, я склонён вам поверить, хотя история, надо сказать, странная. Цените мою доброту.
Карасов вытащил из ножен хищного вида тесак и одним движением разрезал пластиковую ленту одноразовых наручников.
- Поступаете в распоряжение профессора. Он как раз жаловался, что один не справится. Делайте, что он скажет, и Родина вас не забудет.
Растирая затёкшие кисти рук и морщась от покалывания восстанавливающегося кровообращения, Олег отправился вслед за профессором. Научника он отыскал в полуподвальном помещении, где тот безуспешно пытался запустить здоровенный импортный дизель-генератор. На лице его застыло молчаливое отчаяние, но стартер раз за разом прокручивал движок вхолостую. Олег подошёл и молча открыл топливный кран – не заметить красный рычажок и надпись Fuel Tank было трудно, но профессор, однозначно, пребывал не в лучшем состоянии духа. Дизель взревел, затрясся, но вскоре вышел на режим и замолотил ровнее. Научник стоял потерянный, забыв, что собирался делать дальше и бессмысленными глазами смотрел на стрелки приборов.
- Андрей Васильевич, – мягко сказал Олег, – придите в себя. Не знаю, что от вас требуют, но лучше бы это сделать.
- Вы не понимаете, – тусклым голосом сказал профессор, – на то, чтобы найти частоту и вектор могут уйти дни. А у меня только восемь часов…
- И вы собрались провести эти восемь часов рыдая и заламывая руки?
- Да поймите же, шансов почти нет!
- Вот, – обрадовался Олег, – вы же сами сказали: «почти»! А это значит, что шанс всё-таки есть, и не надо впадать в грех отчаяния. Дорогу осилит идущий, и Господь не оставит нас.
- Вы думаете, Он есть и здесь?
- Он есть везде! – сказал Олег с уверенностью, которой отнюдь не испытывал. – Давайте, Андрей Васильевич, за дело!
- Да, да, вы совершенно правы – нужно пробовать… – профессор подошёл к приборному щиту и перекинул несколько рубильников. – Пойдёмте в аппаратную.
Цилиндрическая башня вокзала выглядела внутри как рубка какого-нибудь Галактического Крейсера из «Звёздных войн» – многочисленные пульты и экраны компьютеров, железные шкафы непонятного назначения, стеллажи с электронной аппаратурой… Все это казалось тёмным и мёртвым, но профессор быстро щёлкал тумблерами, заставляя панели расцветать гирляндами разноцветных индикаторов. Налились светом экраны компьютеров, побежали строчки загрузки, какие-то стрелочки заплясали по шкалам – профессор явно знал, что делал.
- Вы здесь, вижу, не в первый раз? – осторожно поинтересовался Олег.
- Не в первый? – удивился профессор. – Само собой. Да это, собственно, в значительной части моя разработка, будь она неладна…
- Тогда почему вы сидели в подвале с этими… военными, а не здесь?
- Потому что оперативные силы поделили на несколько групп. Чтобы увеличить шансы. Полковник, как руководитель операции, затребовал себе самого лучшего оператора. Я считался лучшим. И, как видно, не зря…
- Простите, Андрей Васильевич, – сказал Олег, – но я действительно ничего не понимаю. Может быть, вы мне объясните? Мне кажется, мы теперь в одной команде, и секреты потеряли смысл.
- Знаете… Олег, да? Поверьте, чем больше вы знаете, тем меньше ваши шансы выжить. Обратная экспоненциальная зависимость.
- Ну хоть скажите, что стало со всеми этими людьми?
Профессор вздохнул и отвернулся. Глядя в сторону, он тихо сказал:
- Если честно – понятия не имею…
Олег некоторое время ходил за профессором, глядя на его манипуляции с приборами. Если ему и требовалась какая-то помощь, то вряд ли от священника, ровно ничего не понимающего в происходящем. А вот Олег просто не мог молчать. Непрерывная череда стрессов ввела его в состояние какой-то нехорошей бесшабашности, когда контроль над собой и обстоятельствами теряется радикально, но незаметно. Такого эффекта иногда можно добиться алкоголем – когда кажешься себе трезвым и адекватным, а на утро ужасаешься тому, что ты наговорил и наделал. Он сделал решительный шаг вперёд и загородил от профессора очередную стойку с приборами.
- Андрей Васильевич! – твёрдо сказал Олег. – Я не сойду с этого места, пока вы не объясните мне, что происходит!
Профессор несколько раз дёрнулся обойти и даже потянул священника за рукав, но Олег упёрся и был явно сильнее физически. Только после этого научник соизволил обратить на него внимание.
- Ну, в чем ещё дело? – устало спросил он. – Вы мне мешаете.
- И буду мешать! Я имею право знать, что происходит!
- Ну что за чушь вы несёте? – профессор грустно улыбнулся. – Вы сами-то себя слышите? Какое ещё «право»? Права личности – это продукт внутренней договорённости социума. И где этот социум? Нет социума – нет прав. Извините.
- Ладно, признаю, я ерунду сказал. Но почему бы вам не рассказать хоть что-нибудь? Военная тайна? Но кому я могу её тут выдать?
- Олег, вы взрослый человек и, разумеется, должны понимать, что люди не всегда руководствуются в своём поведении логикой. Скорее даже, они руководствуются ей редко. Особенно, если у них есть какой-нибудь Приказ с большой буквы «П». И если в этом Приказе написано «не допускать распространения» – они будут не допускать, а не раздумывать, насколько это применимо к текущим обстоятельствам. Вам мало уже имеющихся неприятностей? Сидящие внизу люди показались вам недостаточно решительными?
- Вы их боитесь?
- Очень. И вам советую.
- Хоть что-то вы можете мне сказать? Что-нибудь? Я же не отстану…
Профессор вздохнул, снял и медленно протёр очки, водрузил их обратно на нос и только после этого ответил:
- Ладно. Один вопрос. Не обещаю, что отвечу, но попытайтесь.
- Хорошо. Это вы устроили? Вот это все – что люди исчезли, что из города нельзя уехать, что солнце не там…
- Да! – перебил его профессор. – Мой ответ – да. Это мы устроили. Не всё, и отчасти вынужденно, но мы.
- То есть, вы заранее знали, что так будет?
- Это уже второй вопрос. Но я отвечу: и да, и нет. Да – знали, что будет. Нет, не знали, что так.
- Вы только ещё больше все запутали – с горечью констатировал Олег.
Профессор пожал плечами:
- Некоторые явления слишком сложны, чтобы рассказать о них в двух словах, а времени у нас мало. Нужно закончить настройку системы, и на это всего несколько часов. Потом будет поздно.
- Поздно для чего?
- Вы все не уймётесь? Ладно, давайте так – сейчас вы мне поможете, а потом я вам вкратце обрисую ситуацию. Без секретных подробностей. В общих чертах. Договорились?
- А что мне остаётся?
- Ну вот и отлично. А теперь вам следует сделать следующее…
Работа Олегу нашлась, и в избытке. Он бегал в подвал бывшего вокзала, запускать какой-то совсем уже монструозный генератор, чуть ли не ядерный реактор – хотя профессор заверил его, что это не так, но священник не уловил разницы, зато чётко разглядел характерные «пропеллеры» знаков радиационной опасности. Следуя инструкциям, которые ему зачитывали по переносной рации, он подключал и отключал рубильники, разматывал кабели с больших катушек, добавляя их к паутине уже развешанных по стенам, перетаскивал и устанавливал в стойки какие-то железные блоки с ручками, которые профессор соединял с другими блоками… Когда прозвучало долгожданное «Всё, закончили!» – уже наступило утро. Олег оглядел результаты их трудов – на его взгляд, помещение стало ещё больше напоминать лабораторию сбрендившего радиомеханика и только. Ещё несколько десятков кабелей и ящиков с лампочками. Однако профессор выглядел усталым, но довольным.
- Мы неплохо потрудились, – сказал он. – Я практически уверен, что теперь аппаратура сработает правильно.
- И что случится?
- О, довольно много всего… Полковник! – профессор нажал тангенту рации. – Мы готовы!
Рация затрещала и выдала ответ Карасова:
- Так начинайте уже, какого хера!
- Полковник, как всегда, вежлив и тактичен, – вздохнул профессор, – но и правда пора…
Он что-то набрал на клавиатуре ноутбука и нажал ввод. Комбинация горящих и погасших лампочек на железных ящиках изменилась, что-то загудело, что-то засвистело, слегка запахло озоном. Олег напрягся, ожидая сам не зная чего, но ничего не происходило. Профессор усмехнулся:
- Ждёте спецэффектов? Напрасно, теперь примерно сутки система будет набирать энергию.
- Для чего набирать? Что все это значит? – не выдержал Олег.
- Ну… Как вам объяснить… Видели когда-нибудь лава-лампу?
- Лава-лампу?
- Модный светильник, символ шестидесятых, сейчас его снова полюбили. Внутри масло и парафин, парафин нагревается от лампочки, от него отделяется такой шарик и медленно всплывает вверх… Довольно красиво.
- Да, понял, о чем вы. И причём тут лава-лампа?
- Вы же спрашивали, что происходит? Ну, вот примерно это. Шарик отделился и поплыл, а мы, в некотором роде, остались на нем…
- А остальные?
- По большей части, соскользнули…
- И что вы делаете? Зачем вам этот… шарик?
- Нас больше интересует не сам «шарик», а то место, к которому он, поднявшись, прилип. Получив возможность активировать этот процесс, мы не могли не попытаться.
- И куда он, как вы выразились, «прилип»?
- Считается, что это некоторым образом, целый мир. Такой, понимаете, мир-паззл, из кусочков… Не знаю, как это простыми словами сказать… С одной стороны – вроде как планета: шарообразная, солнце, звезды… С другой – как лоскутное одеяло и даже, как мне сказали, физические законы могут от кусочка к кусочку слегка отличаться…
- А кто сказал?
- Лично мне – полковник. Он ставит задачи и доводит информацию по этому проекту.
- А он откуда знает?
- Это не тот вопрос, который стоит ему задавать, поверьте.
- То есть, если я правильно вас понял, мы в другом мире? Настоящем, большом мире, целой планете? С реками, горами… морями, там, континентами, наконец?
- Видимо так. Хотя его география, разумеется, нам полностью неизвестна. Не знаю, есть ли тут моря и континенты, но, в принципе – почему бы и нет?
- А вы уверены, что тут не водятся драконы?
- Драконы? – профессор уставился на Олега непонимающе.
- Знаете, раньше, на картах неисследованных земель оставляли пустые места и на них писали «здесь могут водиться драконы». Здешняя карта – сплошное пустое место. Кто знает, какие драконы тут водятся?
Профессор задумался, потом пожал плечами:
- Не думаю, что где-то можно найти что-то страшнее человека…
- Так вы решили проникнуть в этот мир?
- Ну что вы… Как вы могли заметить, я – вовсе не тот человек, который здесь что-то решает. Мне ставят задачи, я пытаюсь найти способы. Но нетрудно догадаться, что целый новый мир – это большой соблазн. Ресурсы, территории – да мало ли что ещё. Например – убежище от глобальной войны. Имея ещё один мир в запасе, можно вести политику более активно, верно?
- Но, ведь, если следовать вашей аналогии с лава-лампой, то этот… эм-м-м… пузырь?
- Мы называем его «фрагментом».
- Да, фрагмент – он должен через какое-то время вернуться обратно?
- Чтобы этого не произошло, существуют некие «якоря», которые удерживают фрагменты на новой позиции.
- Якоря?
- Ну, или, если угодно, «реперы»… Простите, я думаю, это уже совсем секретно. Скажу только, что они существуют и являются ключевыми в процессе перемещения и фиксации фрагментов. Нам известно, что идёт процесс формирования этого мира из фрагментов каких-то других миров. Некоторые из этих фрагментов – наши, земные, некоторые – нет… Мы научились засекать такие перемещения – я говорю «мы» в некотором обобщённом смысле, лично я работал над поисковой аппаратурой, но данные об искажениях энергетического фона, по которым определяются реперы мне выдали готовыми. Я вообще более по технической части, не теоретик.
- Но что же произошло с населением города, когда фрагмент переместился?
- Согласно теории – ничего не случилось. Они остались там, хотя, вероятно, несколько… э… дезориентированном состоянии. Но вообще это первый случай, когда в перемещённом фрагменте находилось какое-то значительное население. До сих пор все они формировались в пустынных районах – тайга, степь, пустыня… За все время мониторинга лишь один раз до этого формирование фрагмента захватило небольшую деревеньку – десяток домов. Характерно, что большая часть населения в момент элиминации просто отсутствовала – просто вдруг отчего-то решили уехать. Кто детей навестить, кто просто в райцентр – и это желание посетило буквально всех жителей в один день. Надо сказать, что они оказались весьма растерянными – не могли толком вспомнить, где они жили и как туда добраться, – но физически не пострадали. Те, кто остался в деревне (по косвенным данным – около пяти человек, точнее выяснить не удалось по причине замутнённости и нечёткости воспоминаний очевидцев), были обнаружены в лесу в состоянии амнезии и только под гипнозом вспомнили, где жили.
- Но ведь нельзя же просто так взять и выхватить из планеты кусок размером с город? Это же… я не знаю… здоровенная дырка будет?
- Видите ли, ещё раз подчёркиваю – я не теоретик и вообще более инженер-исследователь, нежели академический учёный. Могу только сказать, что пространство и материя далеко не так просты, как кажется по школьному курсу физики. Я был на месте элиминации фрагмента в Карелии – никакого котлована размером с город, будьте уверены. Местность как местность – холмы, леса, болота. Пространство как бы срослось – без какого-либо шва. О! Это была интереснейшая экспедиция! Если бы мы не знали заранее, что здесь произошло, то можно было бы усомниться в своём рассудке – или, скорее, в точности карт. Ну кто, скажите пожалуйста, вспомнит, что у ничтожной речки-переплюйки было на пару зигзагов больше, а вот эти болота не сливались в одно? В доспутниковую эпоху на таком однообразном ландшафте установить, что местность изменилась, было бы просто нереально. Да что там, даже сравнивая местность с точнейшими орбитальными фотографиями, мы оставались с сильнейшим ощущением, что «леший водит». Сделал десять шагов по болоту – а по карте переместился километров на пятьдесят… Ощущение на этом месте надо сказать престранные – то сердце прихватит, то чудится невесть что, то усталость наваливается, то безотчётный страх, беспричинная эйфория… Да и с физикой не все в порядке – вода закипает при 83 градусах, электронные приборы с ума сходят, компас отказывается показывать север – типичная «аномальная зона», в общем. Но буквально через год мы проводили повторный мониторинг – почти все признаки «аномальности» сильно ослабли. Скорее всего, через какое-то время местность полностью вернётся к нормальному состоянию… Но там зона элиминации была значительно меньше, чем в нашем случае, так что предсказать эффекты я не возьмусь. Особенно, что касается населения…
- То есть, вы знали, что эта… элиминация фрагмента произойдёт в городе и никого не предупредили?
Профессор только пожал плечами. Похоже, это не казалось ему чем-то особенным.
На столе зашипела рация:
- Проф, что там у вас? Не слышу, блядь, доклада! Приём.
Профессор взял со стола чёрную коробку с хлыстом антенны:
- Все штатно, товарищ полковник! Идёт цикл накопления!
- И сколько нам ждать?
- Около суток, товарищ полковник.
- Отбой войскам. Всем отдыхать. И это, если кто не понял, значит не пиздеть, а спать – а то знаю я вас, интеллигенция хуева… Будете потом, как из жопы вынутые…
Утро началось с на удивление вежливой побудки. Никого крика, мата, «…до построения по полной форме 45 секунд!» и прочей военной суеты – Олега легонько потрепал по плечу Кирпич и жестом указал наверх – мол, ждут. Священник не торопясь слез с койки импровизированной казармы и пошёл умываться в вокзальный туалет, рассудив, что, если бы он был нужен срочно, то будили бы его куда активнее. Впервые у него выдалась минутка спокойно оглядеться, и он удивился, насколько глубоко и серьёзно, оказывается, переделан старый железнодорожный вокзал. Похоже, пока снаружи покрывались пылью и тополиным пухом задрапированные сеткой леса, внутри вовсю кипела работа – внутренние перегородки были частично удалены, из подвалов были устроены какие-то стальные аппарели, залы ожидания превратились в казармы, а билетные кассы – в стеллажи каких-то ящиков. Олег хотел выглянуть в окно – но обнаружил, что все окна первого этажа наглухо заделаны стальными щитами. Только в туалете обнаружилась крохотная, забранная решёткой отдушина и он смог убедиться, что на улице светает.
На верхнем ярусе башни было светло – здесь узкие вертикальные окна не были забиты железом, да и леса, закрывшие основное здание, остались ниже. Из окружённой колоннадой башни, находящейся на уровне примерно пятого этажа обычного дома, отрывался отличный вид на пустой город, уже слегка подёрнутый какой-то серостью запустения – как будто он успел за эти дни сильно запылиться. А может, просто казалось из-за неподвижности лишённого всяких признаков жизни пейзажа.
- Не туда смотрите! – бодро сказал профессор. – Поглядите лучше в сторону путей!
Олег обошёл башню по внутренней кольцевой галерее, переступая кабели и огибая стойки с аппаратурой. Посадочные платформы заброшенного вокзала были пусты, но пути оказались на удивление плотно забиты какими-то товарными вагонами.
- Нет, нет – смотрите правее, видите, где пешеходный мост?
Галерея, по которой раньше переходили пути поверх поездов пассажиры, оказалась превращена в образец авангардного искусства. Неизвестный декоратор использовал исключительно индустриальные мотивы в стиле хайтек, употребив на отделку сотни метров разнокалиберного кабеля, фарфоровых изоляторов, труб из нержавейки, зеркальных отражателей и металлических серых коробок, но даже такими скудными изобразительными средствами ему удалось достигнуть довольно впечатляющего результата. Казалось, что это сооружение вот-вот оторвётся от земли и в лиловом пламени фотонных дюз улетит на Андромеду, где все будут ходить в белых балахонах и называть детей Дар Ветер. Ну, или наденут на головы чёрные ведра и назовут их Дарт Вейдер…
- Господи, что это такое?
- А на что похоже? – улыбаясь, спросил профессор.
- На страшный сон декоратора «Звёздных войн», – честно сказал Олег.
- Отчего же сразу «страшный»? – профессор, кажется, слегка обиделся. – Весьма технологичная установка, уникальная, в буквальном смысле единственная в мире. Кстати, практически полностью моя разработка! Хотя физические принципы, конечно, открыты не мной…
- Просто, понимаете… – Олег задумался. – Когда государство выкладывает немалую сумму на что-то вот такое высокотехнологическое, почему-то обычно оказывается, что при помощи получившегося устройства можно очень эффективно убить много людей. Как будто существующих способов было недостаточно…
- Ничего подобного, – сухо ответил профессор. – То, что вы видите – это не оружие. Это, скорее, вид транспорта. Это портальная установка, которая свяжет старый мир с новым…
- Знаете, – грустно сказал Олег. – МБР тоже не оружие, а только средство доставки…
- Та-ак! Отставить базар! – на галерее показался полковник Карасов. Он был свеж, бодр и пребывал даже в некоторой лёгкой эйфории. Операция вступала в решающую фазу, а это всегда вызывало в полковнике возбуждение. Ради таких моментов он и жил.
- Проф, доложите готовность?
- Можем начинать, – засуетился профессор. – Накопители полны, привод разогрет и вошёл в режим. Ждём вашего приказа!
- Ну, хули сопли-то жевать? Жмите рубильник – поехали!
Профессор пробежался пальцами по клавишам ноутбука и перекинул несколько тумблеров. В аппаратуре что-то защёлкало и загудело, но ничего не изменилось.
- И что? – зло сказал Карасов. – Опять вектор не тот? Если вы снова всё запорете…
- Подождите, – нервно перебил профессор. – Сигнал прошёл, рекурсор уже размыкается. Это происходит не моментально! Смотрите на вон тот прожектор.
Он указал на мощный осветитель, висящий под куполом башни и выдающий поток света в лишённый окон вестибюль вокзала. Олег, прищурившись, смотрел на яркий, как солнце, светильник, и единственное, чего добился – тёмных пятен в глазах… И только через пару минут он понял, что это не пятна, а сам прожектор постепенно тускнеет. Не быстро, но вполне заметно гаснущий прожектор неприятно замерцал, когда ртутная лампа вышла из режима, потом застробил лиловыми вспышками и умер окончательно. Вместе с ним начал затихать, ставший уже непрерывным фоном аппаратный гул. Галогеновые лампы на стенах стали гаснуть одна за другой
- Смотрите на диск актюатора, – возбуждённо зашептал почему-то профессор. – Вон на то колесо в центре! Сейчас электричество пропадёт окончательно, соленоиды отпустят сцепление…
Пол слегка вздрогнул, и в густеющей внутри вокзала темноте бронзовое кольцо в центре вестибюля сдвинулось, провернулось и пошло набирать обороты.
- Там вариаторная трансмиссия, сейчас он разгонится и стабилизирует поле… Семьсот двадцать неодимовых магнитов! – глаза профессора буквально сияли в сумерках, света из оставшихся окон не хватало для освещения тёмной громады вокзала. Диск, вращающийся в тонкой кольцевой оправе начал тихо и басовито гудеть, казалось, от этого гула тонкой дрожью вибрирует все здание.
- Оборотов хватит? – поинтересовался полковник.
- Да, – почти не обращая на него внимания, ответил профессор, взгляд его был прикован к колесу. – Там привод от машины Стирлинга, которую греет тепловой реактор, энергии более чем достаточно. Быстрее разгонять нельзя, диск порвёт центробежной силой. Бериллиевая бронза!
Гул перешёл в тонкое высокое пение постоянного тона, и по залу разнёсся гулкий и чистый удар колокола «Дон-н-г!», а от неподвижного чёрного камня в его центре, как показалось Олегу, пошёл тонкий луч темноты. Впрочем, возможно это ему почудилось, потому что стоило моргнуть – и луч пропал. Да и как это может быть – «луч темноты»?
- Все! Мы в режиме! – профессор чуть не подпрыгивал от возбуждения. – Установка в режиме, работает, работает!
- Держите себя в руках, проф! – недовольно сказал полковник. – Что вы скачете, как в жопу укушенный? Что с порталом?
Олег выглянул в окно и увидел, как под переплетениями труб и проводов арки воздух подёрнулся рябью, а потом из этой ряби вышел человек в сером пальто. Он спокойно оглянулся, присвистнул и неторопливо пошёл, размашисто перешагивая через рельсы, ко входу в вокзал.
