Глава 11

Когда они уже приближались к подножию лестницы, из коридора вдруг вышли еще двое стражников и, задрав головы, уставились вверх. Увидев компанию Джанни, один из них воскликнул:

— Командир! А чего же это пленные...

— Это не командир, тупица! — вскричал второй и выставил перед собой алебарду.

Гар обошел Фесте и отбросил алебарду в сторону, а «командир» выхватил меч и приставил кончик лезвия к кадыку стражника. Тот открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог произнести ни звука.

Второму стражнику крикнуть удалось, но в следующее мгновение Джанни заставил его умолкнуть метким апперкотом в нижнюю челюсть. Тот упал на ступени, ударился головой о стену, но от сотрясения мозга его спас шлем. Он, мотая головой, пытался подняться на ноги, бормоча:

— Тревога... Пленные... сбежали.

Джанни подскочил к нему, выхватил из его рук алебарду, приставил ее острие к горлу стражника.

— Молчи! — прошептал он сурово.

Стражник уставился на грозно блестящую сталь, на полные ярости глаза Джанни и придержал язык.

Гар шагнул вперед и легонько прикоснулся кончиками пальцев к вискам первого стражника. Тот дернулся, выпучил глаза, а в следующий миг глаза его закрылись, он повесил голову. Гар подхватил его под мышки и усадил к стене.

— У нас еще двое без формы. Разденьте его.

Он подошел ко второму стражнику и прикоснулся к его вискам. Тот обмяк и опустился на пол.

— Что ты с ними сделал? — оторопело спросил Джанни.

— Усыпил их.

— Да это я вижу! — покраснев, бросил Джанни. — Но как?

— Поверь, — сказал Гар негромко, — тебе это совершенно ни к чему.

С этими словами он отвернулся от Джанни и пошел дальше вниз по лестнице. Джанни, разъяренный, последовал за ним, не переставая гадать, в чем причина удивительных способностей его друга. Он уже успел заметить, что Гар не так прост, как кажется, что не все в нем было открыто, многое таилось внутри, и вот это самое — то, чего Джанни не видел глазами, ему очень не нравилось.

Когда вся компания вышла во двор замка, только на троих не было формы стражи принца Рагинальди — на Владимире, Джанни и Гаре.

— Пошли с нами, — тихо позвал Гар Бернардино и Винченцо и поманил к себе Владимира. — Джанни, заложи руки за спину, вот так, словно они у тебя связаны. Вы, все остальные; наставьте на нас алебарды, вот так. А теперь, Фесте, веди нас всех к воротам и скажи привратнику и дозорным, что тебе велено вывести нас за стену и повесить на дереве, потому что принц счел нас слишком опасными смутьянами, которых долее нельзя оставлять в живых.

Фесте нахмурился.

— А они мне поверят?

— Почему бы им не поверить?

Фесте на миг задержал взгляд на Гаре, пожал плечами и возглавил процессию. Остальные сгрудились вокруг Джанни и Гара и зашагали к воротам.

— А что, если дозорные признают нас по описанию цыган? — тихо проговорил Джанни.

— Тогда они подумают: принц знает, что делает, — столь же тихо отозвался Гар. — И в итоге мы сможем выйти сухими из воды, а все будут думать, что мы покойники.

— Ни за что они так не подумают, пока не увидят, что мы болтаемся в петлях на суках ближайшего к перекидному мосту дерева!

— Не увидят, — вздохнул Гар. — Да еще и с десяток раздетых стражников найдут.

— Они устремятся за нами в погоню, обозленные еще сильнее!

— Да ты не переживай так, — успокоил его Гар. — Повесить нас ведь только один раз могут.

Джанни зазнобило от того, как небрежно, обыденно это было сказано. На миг он ярко представил затягивающуюся на своей шее петлю, но тут же отбросил эту малоприятную мысль и сердито зашагал за Гаром.

Как только они подошли к воротам, Фесте рявкнул командирским голосом:

— Стой! — Остальные более или менее сносно изобразили остановку по команде. — Опустить мост! — приказал Фесте настоящим стражникам. — Принц приказал немедленно повесить этих двоих!

Часовые подозрительно уставились на пленников и сопровождавших их «стражников».

— Что, и до зари ждать не пожелал?

— Кто вы такие, чтобы обсуждать приказы принца? — гаркнул Фесте.

— Что-то незнаком мне этот командир, — с сомнением пробормотал второй часовой.

— Познакомишься, — еле слышно подсказал Фесте Гар.

— Скоро познакомишься, — язвительно проговорил Фесте. — И ближе, чем думаешь, если не будешь исполнять мои приказы! — злобно рявкнул он. — Принц желает, чтобы эти двое были повешены за стенами замка в назидание всем, кто дерзнет противиться его воле! А теперь опустите мост, да поживее!

— Слушаюсь, командир, — не слишком охотно отозвался тот из часовых, что был повыше ростом, и, развернувшись к надвратной башне, окликнул привратника. Джанни стоял не шевелясь, сердце его учащенно колотилось. Он слушал скрип лебедки, и ему казалось, что тяжелый мост никогда не опустится. В голове его метались безумные мысли о том, что часовые небось видят их насквозь, что их форма — слишком ненадежное прикрытие. Как часовые могли поверить, что Фесте — новый командир, если они его раньше в глаза не видели? В голове у Джанни не укладывалось, как опытные воины могли купиться на столь очевидную и наглую ложь!

Удивлению Джанни не было предела, когда часовые расступились и знаком указали, что им можно проходить. Он тупо задвигал ногами и, шагая по мосту над рвом, только и делал, что гадал, как же это вышло, что часовые исполнили приказ фальшивого командира. Одна-единственная мысль напрашивалась:

Фесте обладал недюжинным даром убеждения.

— Не кричать, — прошептал Гар. — Не издавать ни звука, пока мы не отойдем на милю от замка. Идите маршевым шагом до леса!

Молчаливо, как подобает похоронной процессии, они шли под луной к лесу. Джанни ждал, что в следующий миг в спину ему угодит пущенная из арбалета стрела. Однако все они целыми и невредимыми добрались до первых деревьев, после чего еще двадцать минут шли до ближайшей поляны. Только там Гар остановился и сказал:

— Вот теперь — можно.

Вся компания дружно издала победный вопль. Беглецы подбросили в воздух шлемы и поспешно разбежались, чтобы, падая, те не угодили по ним. Гар с радостной усмешкой обернулся к Джанни и ударил его по плечу. Джанни против воли улыбнулся в ответ. Всю его тревогу как рукой сняло от ощущения победы и радости, что он жив и свободен.

Когда все немного утихомирились, Гар сказал:

— К рассвету, если не раньше, они пустятся за нами в погоню. Снимите форму и спрячьте ее в кустах. Ремни и сапоги оставьте — сможете за них выменять у крестьян рубахи и штаны.

— А с алебардами как быть? — спросил Рубио.

— Смертельно опасная улика, — ответил Гар. — Увидят — убьют, не сомневайся. Солдаты не жалуют крестьян, способных укокошить кого-нибудь из них.

— Но тогда мы останемся безоружными, — заметил Винченцо.

Гар на миг растерялся, потом сказал:

— Сломайте рукоятки, тогда у вас будет нечто вроде топориков. А из остатков рукояток еще и дорожные посохи получатся. Они вам понадобятся.

— Правда? — прищурился Фесте. — Зачем?

— Затем, что покуда вы будете в дороге, вам все время будет грозить опасность. Вам нужно убежище, а единственное место, где вас наверняка примут, — это Пироджия.

— Пироджия?! — возмущенно вскричал Рубио. — Чтобы я, житель Веноги, просил убежища в Пироджии?

— До Веноги далеко, — сказал ему Винченцо. — И земли эти кишат Стилетами.

Фесте сдвинул брови.

— А с чего бы это нас приняли в Пироджии?

— Потому что я замолвлю за вас словечко, — сказал Джанни. — Вы сможете вступить в наше войско.

— Вот не знал, что в Пироджии есть войско.

— Пока нет, но будет, — угрюмо проговорил Джанни. — И очень скоро.

— Но каждые двое пойдут своим путем, — сказал Гар. — Найдем в лесу тропинки и выйдем с разных сторон. Пойдем все вместе — больше будет вероятность того, что люди принца выследят нас и схватят, решив, что мы — те самые беглецы, что стащили у них форму. Но уж если выйдет так, что двум парам непременно надо будет пойти одной дорогой, поступайте так: пусть двое скроются из глаз, и только потом пусть вторая пара выбирается из леса на дорогу. Если получится, постарайтесь обменять ремни и сапоги на одежду дровосеков или охотников. В путь! Встретимся в Пироджии!

Они с Джанни подали остальным пример и углубились в чащу леса.

Путь до Пироджии у Джанни с Гаром прошел без происшествий, и как это было ни удивительно, впоследствии Джанни решил, что так вышло потому, что они ухитрялись избегать встреч с отрядами Стилетов, а еще потому, что Гар сохранял рассудок, вследствие чего очень ловко терял его, если уж встреча со Стилетами становилась неизбежной. С десяток раз, заслышав топот коней, они прятались в кустах или ложились в придорожные канавы и забрасывали себя травой. Всякий раз мимо них проезжали Стилеты. Похоже, они прогнали с дорог всех остальных. Лишь изредка мимо затаившихся Джанни и Гара проезжала крестьянская повозка. В одну из таких повозок они вскочили на ходу, спрятались в сене и проехали с милю. Только тут возница обратил внимание на то, что его мулы почему-то подустали. Стилеты дважды останавливали Джанни и Гара на дороге, и оба раза друзья мастерски разыгрывали роли Джорджио и Ленни. Актерство их достигло такой высоты, что солдаты, наслушавшись их бреда, отпускали им на прощание по паре пинков и ехали дальше, бросая посреди дороги «дурачка» и его «братца».

Наконец в один прекрасный день, утром на горизонте показались крыши высоких домов Пироджии. Джанни бросился бегом, пробежал несколько футов, чтобы убедиться, что это не мираж. Вскоре его чудесная родина предстала перед ним, как на ладони, и он закричал от радости. Гар, усмехаясь, нагнал юношу, похлопал по плечу и бодро зашагал вперед.

Когда они подошли к воротам, преграждавшим вход на дамбу, от горевшего неподалеку костра поднялись четверо бродяг и окликнули друзей:

— Эй, Джорджио! Привет, Гар! Что это вы так припозднились?

— Так уж вышло. Быстрее не получилось, — ответил Джанни, улыбаясь. — Ну, еще пару раз Стилеты поколотили маленько. — Джанни потрепал по плечу шута. — Здорово, Фесте! А вы почему лагерь разбили здесь, за городом?

— Да потому, что стражники не пропускают нас. Ты же обещал словечко за нас замолвить.

— Между прочим, они были с нами очень грубы, — добавил Винченцо.

Взглянув на него, Джанни сразу понял почему. Наряженный в испещренное заплатками платье дровосека и рваные сандалии, Винченцо совсем не напоминал ученого человека.

— Они нам вообще сказали, что не знают никого по имени Джорджио, который путешествует на пару с великаном! — возмущенно проговорил Рубио.

— Вот как! Понимаете, для этого была причина, и притом очень веская, — виновато отозвался Джанни. — На самом деле меня зовут не Джорджио.

— Не Джорджио? — нахмурился Винченцо. — Зачем же ты обманул нас? И как тебя зовут по-настоящему?

— Обманул я вас потому, что меня разыскивали Стилеты, и настоящее мое имя — Джанни Браккалезе.

— Джанни Браккалезе! — всплеснул руками Клаудио. — Точно, они тебя разыскивают! Мы своими ушами слышали, как Стилеты говорили про цену, назначенную тому, кто приведет тебя в замок Рагинальди. Сто дукатов!

Джанни смотрел на него, похолодев от ужаса. Но тут Гар потрепал его по плечу и сказал:

— Поздравляю, дружище. Цена, назначенная за твою голову, — это мера твоего успеха в борьбе с тиранией господ.

Джанни уставился на него, потрясенный этим заявлением.

— Спасибо, Гар, — сказал он с усмешкой. — Невелик успех, вообще-то говоря.

— А ты продолжай в том же духе, — посоветовал ему Фесте. — Так скоро и тысячу за тебя назначат.

Джанни улыбнулся и шутливо толкнул Фесте, удивляясь тому, как рад встрече с этими бродягами.

— Ну, пошли! Посмотрим, столько ли я стою для вас, сколько для принца. — Он подвел всю компанию к воротам и крикнул часовым: — Эй, Альфредо! Почему ты не пропустил моих друзей?

— Твоих друзей? — выпучил глаза стражник. — А откуда мне знать, что они — твои друзья, Джанни?

— А кто еще странствует вместе с великаном по имени Гар? — укоризненно проговорил Джанни. — Ты мог хотя бы весточку моему отцу передать.

— А-а-а, так вот про какого великана речь... — Альфредо глянул на Гара. — А я-то, признаться, решил, что они толкуют про настоящего великана... ну, знаешь, про такого, про каких в сказках рассказывают — вдвое выше дома и лобастого, как баран.

Гар учтиво склонил голову.

— Я польщен.

— Нет, нет, это я не про тебя! — поспешно затараторил Альфредо. — Это я... Это я про... Я хотел сказать...

— Что ты не такой, — закончил за него фразу другой часовой. — И еще мы оба никак не могли вспомнить, как тебя зовут.

— Ничего удивительного, — без тени юмора сказал Гар. — У меня ужасно длинное и труднопроизносимое имя.

Второй стражник покраснел, а Джанни посоветовал ему:

— Не обижайся на него, Джиакомо. Он просто шутит.

— Да, не стоит поддевать его, Гар, — вступился за часового Фесте. — Он уже все понял.

Гар укоризненно глянул на него.

— А я-то думал, ты мастер своего дела.

Джиакомо придирчиво осмотрел спутников Джанни.

— Где ты таких умников набрал?

— Да просто они все ужасно рады, что наконец добрались домой, — объяснил Джанни и уточнил: — По крайней мере ко мне домой. Впусти всех нас, Джиакомо. Эти люди — добровольцы, хотят поступить в наше войско.

— Войско? Так ведь у нас только городская стража!

— Очень скоро будет войско, — заверил его Джанни. — Кстати, должны подойти еще четверо — попрошайка, воришка, стекольщик и молодой купец из Веноги.

— Из Веноги? И мы должны его впустить?

— Ты бы всегда впустил любого, кто желал бы с нами поторговать, — напомнил ему Джанни. — И потом, он настрадался от благородных господ. Думаю, он захочет остаться в городе, где ими и не пахнет.

Когда компания вошла во дворик дома семейства Браккалезе, отец Джанни чуть было не выпустил из рук край клети, которую он с помощниками водружал на повозку, завидев Джанни и Гара. Он криком подозвал работника, чтобы тот занял его место, а сам бросился обнимать сына. Как только с излияниями радости было покончено и Браккалезе-старший отстранил сына, не в силах насмотреться на него, Джанни сказал:

— Мне очень жаль, но я снова остался без каравана, отец.

— Валите всю вину на мою голову, он не виноват, — сказал Гар.

— На его голову! — вскричал Джанни. — Да на его бедную голову и так столько всего свалилось, что он на время лишился рассудка! На самом деле он, похоже, до сих пор не оправился!

— Наверняка его школьные учителя так тоже думали когда-то, — съязвил Фесте.

Гар свирепо взглянул на него, а все Браккалезе расхохотались.

— Мы рады видеть тебя живым и невредимым, сынок, — сказал отец Джанни. — За последние две недели не уцелел ни один из караванов, что покинули город! Дворяне перекрыли нам все торговые пути по суше.

— Но не по морю? — сверкая глазами, спросил Джанни.

— Нет, это им пока не удалось! Ну, то есть пару раз у наших торговых судов были стычки с кораблями, похожими на пиратские, но плыли на них такие неумехи, что скорее всего то были наемники дворян. — Папаша Браккалезе усмехнулся. — Наши галеры смогут без труда одолеть самые лучшие корабли, которые господа направят против нас!

Гар кивнул:

— Свободные люди, сражающиеся за свое дело, всегда были лучшими воинами, чем рабы.

— Похоже, так и есть.

Браккалезе-старший взглянул на Гара с новым уважением.

— Между прочим, он вам доставил кое-что такое, что стоит сотню дукатов, — сообщил ему Фесте.

Отец Джанни недоуменно воззрился на него.

— Что же?

— Да вашего сынка,

— Это верно, — признался Джанни. — Мои новые друзья мне только что рассказали о том, что принц назначил награду в сто дукатов за мою поимку.

— И тысячу — за голову твоего отца, — добавил Винченцо.

Мать Джанни побледнела, а лицо отца обратилось в камень. Фесте притворно вздохнул.

— Бедняжка Джанни! Ну никак тебе не удается обойти папочку! И тут он тебя переплюнул!

Напряжение спало. Все рассмеялись.

— Кто эти разбойники? — отхохотавшись, спросил Паоло.

— Наши попутчики, — ответил Джанни. — Они помогли нам выбраться из замка принца Рагинальди, и я предложил им вступить в пироджийское войско.

— Славная мысль, — кивнул Паоло. Он снова обрел серьезность.

А мать Джанни ахнула.

— Принц Рагинальди! Как же вас угораздило с ним сцепиться?

— А я у него цыпленка спер, — признался Фесте и, поймав на себе изумленные взгляды, пожал плечами. — Цыпленок не привязан был, а вот меня на цепь посадили.

Все, уже не в силах смеяться, застонали, а Тар сказал:

— Дружище, если ты этим себе на хлеб зарабатываешь, то нечего дивиться тому, что ты бродишь по дорогам. Синьор Браккалезе, позвольте представить вам Фесте. Он мечтает стать настоящим шутом.

— «Мечтает», вот еще! — фыркнул Фесте. — А ты тогда, стало быть, мечтаешь сдуреть окончательно, Гар, так что ли? Ну а о чем ты возмечтал теперь?

— Помыться бы неплохо, если можно. — Гар взглянул на свои перепачканные руки. — Если не возражаете, господа, я покину вас и отойду на конюшню, ополоснусь в корыте.

— Да что ты такое говоришь! — всплеснула руками мать Джанни. — У нас есть медная ванна и котлы, чтобы греть воду! Вы все вымоетесь, как подобает приличным людям! Пойдемте, пойдемте все, и я вам дам перекусить, пока будет греться вода!

Изголодавшиеся путники встретили это предложение радостными восклицаниями, а Фесте вздохнул:

— А я думал, нас никогда не пригласят.

Мать Джанни никак не ответила на его колкость, а без слов провела гостей в дом и принялась хлопотать, устраивая угощение на скорую руку.

Наутро Джанни проснулся от слаженного топота и приказных выкриков. Он вскочил с постели, подбежал к окну и увидел Гара, стоявшего посреди заднего двора и командующего восемью мужчинами, четверо из которых были возницами отца Джанни, а другие четверо — их с Гаром новыми друзьями. Джанни некоторое время постоял у окна, затем наспех оделся и выбежал во двор. Тяжело дыша, он подбежал к Гару и укоризненно проговорил:

— Почему ты мне ничего не сказал? Я тоже хочу этому обучиться!

— Вот и славно, — кивнул Гар. — Найди какую-нибудь палку и становись в строй!

Джанни бросился на поиски палки, но остановился на бегу, обернулся и спросил:

— А палка зачем?

— Вместо копья или алебарды. Лучше я пока буду муштровать вас без настоящего оружия, а не то наши новобранцы друг другу будут головы сносить при каждой команде «Кругом!».

— Разумно, — рассудительно проговорил Джанни. — Но зачем учить их маршировать, Гар?

— Кру-гом! — вскричал Гар, и как раз вовремя, иначе в следующий миг его подопечные, дотопав до стены, ударились бы о нее лбами. Как только они развернулись, он сказал Джанни: — Таким образом они научатся действовать совместно, как только услышат приказ, и тогда командир сможет послать их туда, где они будут нужны во время сражения, тогда они будут направлять свои копья в нужную сторону и не дадут врагу напасть на них. — Он заговорщицки улыбнулся Джанни. — К тому же это очень убедительно подействует на членов городского Совета.

Джанни уставился на друга, удивленный тем, что

Гар способен на такую хитрость. Губы его расплылись в улыбке.

— Господин Джанни!

Джанни обернулся. К нему бежал запыхавшийся мальчишка.

— Там... у наружных ворот часовые... Они говорят, пришли четверо... четверо чужаков... Они говорят, что знают вас, и что вы обещали замолвить за них словечко, чтобы их впустили в город!

— Обязательно замолвлю, — улыбнулся Джанни. — Спасибо тебе, мальчик. — Он дал мальчику монетку. — Прямо сейчас пойду и проведу их. — Он обернулся к Гару. — Я тоже обязательно буду маршировать, Гар, но сначала приведу к тебе еще четверых новобранцев.

— Передай им привет от меня, — весело усмехнулся Гар, развернулся к своим подопечным, выкрикнул очередную команду и выругался, поскольку первая шеренга с такой страстью исполнила приказ: «На плечо!», что второй пришлось пригнуться, дабы не получить палками в лоб. Джанни вернулся в дом, гадая, с чего это у Гара такое приподнятое настроение — на его взгляд, радоваться предстоящей войне было в высшей степени странно.

Джанни переоделся и побрился — и не зря, потому что, пересекая Пьяцца-дель-Соль, заметил у набережной цыганскую кибитку. Сердце его взволнованно забилось, и его потянуло к кибитке, как стрелку компаса к северу.

То была она! Она сидела под навесом сбоку от фургона и гадала какой-то почтенной горожанке по руке. Оторвав взгляд от руки женщины, она подняла голову, увидела Джанни и, видимо, узнала его, так как на миг широко раскрыла глаза. Но только на миг — в следующее мгновение взгляд ее уже был устремлен на руку той, кому она гадала. Джанни пришлось стоять и ждать, пока она закончит гадание. Он с тоской смотрел на выстроившихся в очередь мужчин и женщин, мечтавших узнать свою судьбу. Но как только почтенная матрона встала, довольно улыбаясь, и уплатила Медаллии за гадание, Джанни, опередив остальных, ринулся к девушке, не обращая внимания на разгневанные крики за спиной.

— Бог в помощь тебе, прекрасная Медаллия!

Девушка посмотрела на него. Сдержанно, вполне овладев собой, она отозвалась:

— Добрый день, Джанни Браккалезе. Приятно видеть, что ты живым и невредимым вернулся домой.

Приятно? Только и всего? Джанни изо всех сил пытался скрыть охватившее его разочарование, вымученно улыбаясь.

— А я рад, что ты вернулась в Пироджию. Чему мы обязаны такой чести?

— О, всего-навсего тому, что здесь у вас можно неплохо заработать, — небрежно отвечала Медаллия и махнула рукой в сторону выстроившейся очереди. — Надеюсь, вы извините меня, синьор Браккалезе. Мне нужно вернуться к своим обязанностям.

«Синьор? Вот это да!»

— Конечно, — медленно проговорил он. — Но когда ты закончишь работу... Можно будет встретиться тут с тобой вечером и поболтать о том о сем?

— Хочешь, чтобы я предсказала тебе судьбу? — широко раскрытыми, влажными, невинными глазами посмотрела на Джанни Медаллия.

«Не хочу, если только не ты — моя судьба», — мысленно проговорил Джанни, а вслух ответил:

— Ну... да, пожалуй.

— Я пробуду здесь сегодня весь день до заката и завтра тоже, — сообщила Медаллия. — Но тебе придется дождаться своей очереди. А теперь — всего вам доброго, синьор.

— И тебе всего наилучшего.

Джанни отвернулся и пошел прочь. Брови его угрюмо сошлись на переносице. Странно... Солнце, казалось, уже светило не так ярко, а встречные горожане представлялись ему почему-то глупыми и легкомысленными с их улыбками и болтовней. Как они могли веселиться, когда над их головами сгущались зловещие тучи, когда вдалеке уже мерещился топот копыт вражеской конницы? Неужели они не понимали, что враг уже стоит почти у самых ворот города? Неужели они не осознавали, что их свобода, их процветание, самая жизнь их скоро станут достоянием господ?

Нет. Конечно, никто этого не понимал. Потому что пока никто не сказал им об этом.

Джанни решил, что обязан снова выступить в Совете. Желательно — сегодня же! Эти глупцы поймут, они должны понять! А тут еще Медаллия подсуропила — притворяется, делает вид, словно он для нее значит не больше любого другого желающего, чтобы ему погадали по руке!

А вдруг это так и есть?