Глава 7

— Так я и думал, — кивнул Дирк и знаком подозвал кабатчика. У того на каждом пальце висело по кружке с элем, но он ухитрился заметить, что его зовут, и, как только разнес эль, вернулся к «стражникам».

— Чего изволите, господа стражники? — поинтересовался он, вытирая руки о фартук.

— Сердца наши нуждаются в утешении, хозяин, — сообщил Дирк. — Где и когда мы могли бы попасть на службу?

Кабатчик неподдельно удивился, но ответил:

— Вот тут вам повезло, господин! Завтра вечером магистрат читает лекцию по философии. Он напомнит всем, в чем их обязанности перед государством, и государства — перед народом. Эта лекция продлится полчаса, а потом для тех, кто захочет остаться, магистрат изложит более мудрые мысли.

— Какая жалость! — сокрушенно воскликнул Гар. — Так бы хотелось послушать, но нам придется тронуться в путь сегодня до темноты либо завтра утром, но не позже.

Майлзу очень хотелось надеяться, что городок они покинут гораздо раньше.

— Беда с этими мотаниями с места на место, — посетовал Дирк. — Не походишь на лекции так часто, как хотелось бы.

— Верно, — подтвердил Гар. — Месяц назад последний раз на лекции были, и все. — Он обернулся к Дирку. — По-моему, тогда речь шла о лживости религии, если не ошибаюсь? А мне так хотелось узнать об этом побольше.

Кабатчик, похоже, заинтересовался.

— А что такое «религия»? На наших службах нам такого слова никогда не говорили.

— Честно говоря, я и сам не очень понял, — признался Гар. — Магистрат как-то не слишком внятно объяснял.

— Нечего дивиться тому, что вам хотелось бы еще послушать! Когда слушаешь одно и то же несколько лет подряд, так хочется каких-нибудь новых идей! Просто-таки жаждешь узнать о чем-то еще... но я, конечно, понимаю: это не лишнее, чтобы нам постоянно напоминали о нуждах государства, о том, зачем народу нужен Защитник. А нужен он затем, чтобы оберегать людей от самых худших проявлений человеческой природы.

— Точно сказано, — подтвердил Гар. — И именно поэтому Защитнику приходится применять оружие в борьбе с людьми порочными, чтобы те не причинили зла добропорядочным гражданам.

— Чем вы, господа стражники, и занимаетесь, — закончил за Гара мысль кабатчик. — А потому нам, простым людям, не полагается мечей и пик — чтобы всяческие разбойники не смогли соблазнить простой народ взбунтоваться против Защитника.

— Вот-вот, а потому злодеев с каждым днем будет все меньше и меньше, — подхватил Дирк, — и всякий будет стремиться к тому, чтобы жить праведно.

— Как я погляжу, вы на службах не скучали, — уважительно проговорил кабатчик. — Честно признаться, господа стражники, я сильно удивился, услышав, что вы не прочь посетить лекцию, и искренне рад вашей тяге к знаниям. Вам бы в магистраты пойти, а то — и повыше.

— Ну, спасибочки, — улыбнулся Дирк. — Ты, как я погляжу, и сам не промах — вон как учиться любишь.

— Дорогой! — послышался из глубины зала голос жены кабатчика. — Ты опять в философские разговоры ударился? У нас посетителей полно!

— Сию минуточку, дорогуша! — отозвался кабатчик. — Надеюсь, вы извините меня, господа стражники...

— Само собой! Это ты нас прости, мы тебя от дела отвлекли.

Кабатчик поспешил на зов супруги, а Гар приобрел крайне задумчивый вид.

— Итак, магистраты тут проповедуют политические идеи, подменяя тем самым священников, проповедующих мораль. «Религия государства» — вот как это можно было бы назвать.

— Почти то же самое, что государственная религия, — саркастически усмехнулся Дирк. — Притом почти наверняка к этим проповедям примешивается некая порция настоящей философии, чтобы народ окончательно не заскучал и не отчаялся.

— Но под «государством» на деле подразумевается «Защитник», — отметил Гар. — Так что фактически у Защитника в плане лояльности народа соперников нет.

— Естественно, конкуренции он бы не выдержал, — кивнул Дирк и, нахмурившись, посмотрел на Майлза. — Если хочешь, можешь уйти — ты не раб, по крайней мере для нас. Но на самом деле мы вовсе не такие безумцы, какими, быть может, тебе кажемся.

— А я... я и не думал про вас такого, — промямлил Майлз. Он, бедняга, словно приклеился к стулу, лоб его покрылся капельками испарины. — Но я вас заклинаю, господа, говорите потише! Если вас услышит бейлиф или его стражники, нас закуют в кандалы и мигом бросят в темницу!

— Постараемся не орать, — пообещал Дирк.

К столику торопливой походкой вернулся кабатчик.

— У меня в зале народу битком набилось, — извиняющимся тоном проговорил он. — Не будете ли против, господа стражники, если к вам за столик подсядут еще несколько человек?

— Нисколько! — заверил хозяина Дирк. Майлзу захотелось провалиться сквозь землю. Между Гаром и Дирком по одну сторону стола уселись двое крестьян в перепачканных рубахах, а по другую сторону слева и справа от Майлза — еще двое. Усаживаясь, все они опасливо поглядывали на стражников. Явно им хотелось бы оказаться за другим столом, но только тут и остались свободные места.

— Добрый вам день, стражники! — поздоровался с Гаром и Дирком один из крестьян с напускной жизнерадостностью. — Что новенького-хорошенького слышно?

— Да ничего такого особенного, — проворчал Гар. — Защитник по-прежнему отбирает у вас половину урожая, указывает вам, кого взять в жены. И не позволяет вам обзаводиться мечами для самозащиты. Что уж тут хорошенького?

Крестьяне в испуге вытаращили глаза. Точно так же отреагировал на заявление Гара и Майлз, но Дирк предостерегающе зыркнул на него.

— А нам лучше, что ли? — продолжал бурчать Гар. — Магистраты нам указывают, когда ложиться, когда вставать, когда жрать!

Крестьяне в ужасе отодвинулись от него.

— От трех баб мне удалось удрать, — сыпал откровениями Гар. — Спасибо Защитнику — вовремя перебрасывал меня от одного шерифа к другому. Но баба-то мужику нужна все-таки! Нет, я ничего не говорю, я очень даже рад, что мне не подсунули абы кого, но не могли бы шерифы поторопиться слегка и найти мне подходящую? Что же, у них глаз нету и сердца?

Майлзу казалось, что он тает подобно воску и оплывает со стула на пол — по крайней мере ему искренне хотелось, чтобы это было именно так.

— А жаркий сегодня будет вечерок, а, Корин! — подчеркнуто громко произнес один из крестьян.

— А еще образованными зовутся! — не унимался Гар.

— Ага, Меркин, но, как я посмотрю, на западе, похоже, тучки собираются! — гаркнул в ответ Корин. — Вот бы дождичек зарядил к ночи!

— Да они ж о народе не больше любого пахаря знают! — подлил масла в огонь Гар.

— А дождичек — это очень бы даже славно было! — гнул свое Корин. — И для посевов хорошо, да и я бы не отказался!

Дирк наклонился к столу, чтобы глянуть на Гара.

— Ой, я вам мешаю! — обрадовался крестьянин. — Прощеньица просим, я мигом пересяду куда-нибудь!

— И я!

— И я!

— И я!

В мгновение ока за столом остались только Гар, Дирк и Майлз.

— Похоже, на наживку никто не клюнул, — поджав губы, проговорил Дирк.

— Г-г-господин Гар, — выдохнул Майлз, — ежели вы хотели, чтобы никто за стол не подсаживался, почему вы прямо так и не сказали?

— Мы не этого хотели, — сказал Дирк и поднялся. — Но пожалуй, будет лучше, если мы уйдем, а они останутся.

С этими словами он направился к выходу. Гар, на физиономии которого было написано глубочайшее отвращение, резко поднялся и последовал за приятелем. За ним поспешил Майлз, на, ходу бросая по сторонам затравленные взгляды. Может, и вправду ему стоило подыскать себе других попутчиков...

— Счет отдай магистрату, — сказал Дирк кабатчику. Тот кивнул, не совсем сумев скрыть облегчение при виде того, как троица покидает его заведение.

Оказавшись за порогом, Майлз облегченно вздохнул.

— Я думал, нам конец, ну, или темница точно обеспечена!

— Стоит прислушаться к мудрому совету, — сказал Дирк Гару. — Понимаю, переночевать нам где-то надо, но не в тюрьме же.

— Ладно... — проворчал Гар. — Затея было славная, но не сработала. Может быть, просто люди побаиваются выражать свое недовольство открыто, но если бы мы заночевали тут, готов поспорить: непременно нашелся бы один-другой, кто явился бы ко мне и поинтересовался: настолько ли я обозлен, чтобы не просто языком трепать, а что-то сделать.

Майлза бросило в дрожь. Дирк, заметив это, полюбопытствовал:

— А ты как думаешь, Майлз: пришел ли бы к нам хоть один человек с таким вопросом?

— Нет, господин! — пылко отозвался Майлз. — Все слишком сильно боятся наказаний, которые назначает Защитник, и чересчур дорожат своей шкурой! И потом... они бы побоялись. Вдруг вы шпион Защитника и пытаетесь обманом подбить их на измену!

— Агент-провокатор? — Гар медленно, тяжело кивнул. — Не удивлюсь, если тут существует такая служба.

И он посмотрел в сторону здания суда. Майлз ахнул и попятился.

— Не вздумаете же вы туда тащиться! Это после того, чего вы в кабачке наболтали?!

— А почему бы и нет? — пожал плечами Гар. — Дотуда слухи еще вряд ли дошли, а если и дошли, я так и скажу, что я — шпион Защитника. Пошли, Майлз, нам же надо забрать наши пропуска.

Когда через час они выезжали из города, Гар довольно кивнул.

— Порой от человека, который настаивает на том, чтобы все было сделано, как положено, бывает прок.

— Вот уж не думал не гадал, что он будет так любезен с нами, да еще и выпишет новые пропуска! — растерянно покачал головой Майлз. Он до сих не верил в случившееся.

— Умница, он ведь нам и старые бумаги вернул, — заметил Дирк. — Так что теперь мы можем их со спокойной душой сжечь, и никакие неприятности при встрече с патрульными нам впредь не грозят.

— Да, от бюрократии в полицейском государстве польза-таки есть, — признал Гар.

— В полицейском государстве — ты сказал? — с неподдельным интересом переспросил Дирк. — Так ты что же, считаешь, что это неплохо, а?

Гар пожал плечами.

— Тут имеется изощренная система для поимки беглых, для наказания тех, кто преступил закон, и даже тех, кто отказался повиноваться властям. Наказания производятся быстро, сурово, публично и служат назиданием для потенциальных преступников. Безусловно, налицо главные признаки полицейского государства. И потом... разве ты сомневаешься в этом после того, как видел своими глазами реакцию крестьян на мои жалобы?

— Да нет, не очень-то я сомневаюсь, — вздохнул Дирк. — Словом, мы имеем дело с диктатурой, с полицейским государством, возглавляемым Защитником, который командует легионом шерифов. Те, в свою очередь, распоряжаются городскими и деревенскими магистратами, а те отдают приказания бейлифам, под началом у которых имеются небольшие отряды лесничих и стражников. Кроме того, и сам Защитник имеет персональное войско, да и к каждому из шерифов приставлен отряд гвардейцев. Я пока не прикидывал в уме, какова может быть численность людей, поставленных под ружье, но подозреваю, что если мобилизовать всех этих полицейских и солдат, получится громадная армия, противостоять которой просто невозможно.

— Наверняка численности этой армии за глаза хватит для того, чтобы подавить любой вспыхнувший бунт, — согласился Гар. — Да и самая возможность возникновения бунта практически исключена, когда повсюду кишат тайные лазутчики. Но вот что в этой системе положительно, так это то, что пост Защитника, похоже, не передается по наследству. И не только этот, высший пост, но и все официальные посты.

— Не передаются, но запросто могли бы передаваться. Действительно, здешняя система в принципе открыта для любого сообразительного и способного соискателя, но на деле единственными, кто выдерживает испытания, оказываются чиновничьи сынки. Здесь нет бесплатных государственных школ, так что большинство народа не может позволить себе такую роскошь, как обучение грамоте, а безграмотными подданными Защитнику куда как легче управлять. Ну а те, кому удается-таки наскрести деньжат на учебу, затем мистическим образом проваливаются на испытаниях.

— Быть может, полученное ими образование значительно уступает тому, которое получают сынки чиновников, — заметил Гар.

— Вот-вот — «сынки», — кивнул Гар и кисло усмехнулся. — Значит, и ты обратил внимание на то, что женщин тут к власти не подпускают? Согласен, сыновья магистратов вполне могут получать образование классом повыше, чем юноши из простых семей, потому что образование-то обеспечивается Защитником. Но дело может объясняться и гораздо проще: окружные власти знают в своих краях всех наперечет, а тем более — отпрысков себе подобных, невзирая на то что каждые пять лет происходит ротация местных властей. Видимо, заступая на пост, новый магистрат полагает, что его долг — проявить заботу о детях своего предшественника, а потому и наводит справки о таковых в округе, отданном на его попечение. А когда подходит срок испытаний, магистрат непременно позаботится о том, чтобы их не выдержал никто, кроме этих самых детишек.

Майлзу наконец удалось вынырнуть из пучины страха.

— Бывает, — сказал он, — что несколько крестьянских сыновей и выдержат испытания — но их всегда по пальцам сосчитать можно.

— Естественно, — понимающе кивнул Гар. — Это те, что обладают настолько блестящими способностями, что принимающие испытания сильно рискнули бы, дав им ускользнуть из своих сетей. В конце концов, есть же и инспекторы, разгуливающие по стране переодетыми. Вряд ли экзаменаторам захочется, чтобы один из таких инспекторов пошушукался с горожанами, а потом заглянул в их бумаги и обнаружил явные признаки пристрастности.

— Да, тут есть над чем призадуматься, — согласился Дирк. — Ну, хорошо, никто из сыновей напрямую не наследует пост отца, но тем не менее все равно попадает во власть и продолжает идти на повышение.

— Многие так и не становятся шерифами, — робко возразил Майлз.

— Это понятно. Если твой папаша дослужился только до магистрата, он и тебя выше не посадит. На более высокие должности заберутся только те, чьи отцы и сами их занимают.

— Итак, протекция здесь и в самом деле достигается заслугами, — заключил Гар. — По крайней мере — заслугами в области закулисной политики и налаживания связей.

— Верно, а это говорит о кое-какой способности манипулировать людьми, что является неотъемлемой составной частью управления полицейским государством, — подхватил Дирк. Удивленно покачав головой, он спросил:

— Как ты думаешь, как только здешнее население додумалось до такой системы?

— Я ничего не думаю, — отозвался Гар. — Я подозреваю, что первый Защитник унаследовал пост высшего гражданского лица еще во времена существования здесь колонии. Бюрократия — она ведь как живое существо. Старается выжить во что бы то ни стало. Когда Терра открестилась от дальних колонизированных планет, когда они перестали получать от нее современную технику и финансирование, бюрократия почувствовала, что ей грозит вымирание, поскольку в ее распоряжении не осталось терранских законов и прокламаций.

— Вот и избрала себе нового босса, — закончил за Гара его мысль Дирк и с горечью кивнул. — Да, похоже на правду. Период хаоса, когда гражданские власти отчаянно пытаются сохранить порядок на фоне неожиданного жуткого кризиса, когда высококлассные специалисты вынуждены переквалифицироваться в крестьян и заново изобретать плуг, поскольку нет горючего для сельскохозяйственной техники... да, вот в такое время как раз и появляется сильный человек, завоевывает город за городом, пока в остальных городах не понимают, что лучше присоединиться к нему добровольно. А потом он маршем входит в столицу, где бюрократы встречают его радостными воплями, потому что пришел хоть кто-то, кто будет давать им распоряжения, и теперь они не останутся без работы.

— Ну и, естественно, все страшно обрадовались, что хаосу конец и что появилось хоть какое-то правительство, пусть даже самое суровое, — развил далее мысль друга Гар. — Но отдадим этой системе должное: она обеспечивает существование весьма порядочного общества. Тут, судя по всему, никто не умирает с голоду.

— Да, все физиологическое потребности удовлетворяются, — согласился Дирк. — Еда, дрова, кров, безопасность. А вот с потребностями эмоциональными дело обстоит совсем наоборот. Людей просто наизнанку выворачивает из-за того, что им приходится выполнять требования, которых до смерти не хочется выполнять.

— Ни любви, ни дружеской поддержки, ни возможности сделать карьеру, — кивнул Гар. — Но этим не обеспечит никакая система, Дирк.

Майлз гадал, почему это вдруг лицо Гара стало таким тоскливым, почему в глазах появилось отчаяние.

— Это верно, но хотя бы охотничьи лицензии могли бы выдавать, — отозвался Дирк. — Бывают же государственные системы, при которых имеешь право на счастье — по крайней мере тебя оставляют в покое и позволяют жить холостяцкой жизнью, если не желаешь жениться. Но для этого нужна минимальная степень свободы, а здесь личной свободы такой мизер, что счастливы лишь те, кому несказанно подфартило.

— Верно, причем — подфартило случайно, — кивнул Гар, — в то время как люди должны бы иметь выбор и сами стремиться к счастью. — Он тяжело вздохнул. — Полагаю, хотя бы этим мы их должны одарить, правда?

— Нет, — покачал головой Дирк. — Не должны. Но все равно одарим.

— Добро пожаловать к нам, — сказал герцог и протянул Орогору руку. Манеры его были царственны и изящны.

Орогору сжал его руку и, трепеща, встал.

— Б-благодарю вас, ваша милость, — запинаясь, проговорил он, — но как вы признали меня?

— Вы излучаете благородство, — ответила красивая пожилая женщина, подошедшая и вставшая рядом с герцогом. — Как же мы могли бы ошибиться?

— И все же нам нужны были кое-какие доказательства, — пояснил герцог.

— И вы дали их нам.

Орогору обернулся в ту сторону, откуда послышался голос, — и остолбенел. Юная, грациозная, самая красивая женщина, какую ему когда-либо случалось видеть, — и она отнеслась к нему с почтением!

— Вы с уважением отнеслись к городу — вы даже побоялись запятнать его камни копотью от вашего костра, вы проявили милосердие к кролику, который мог бы стать вашим ужином, вы проявили благородство духа!

— Пойдемте же, разделите с нами наше празднество, — позвал юношу герцог, и Орогору окружили дамы и господа в прекрасных одеждах. — Музыка, звучи! — воскликнул герцог, и тут же дивно зазвучали флейты, волынки, гобои и скрипки. Орогору бросал торопливые взгляды по сторонам, но никак не мог увидеть музыкантов. По спине у него побежали мурашки, ему стало зябко от страха перед сверхъестественным, но потом он успокоил себя мыслью о том, что эти господа и дамы так благородны, что и сами духи рады услаждать их. Страх отступил, и Орогору в восторге шагал посреди блестящей толпы, и сердце его радостно билось, а обитатели Затерянного Города пели ему приветственную песнь. Взгляд юноши упал на красивую девушку. Она одарила его кокетливой улыбкой, но тут же отвернулась и вздернула подбородок, сделав вид, что не замечает его.

Орогору усмехнулся, поняв правила игры. Впервые в жизни он испытал подобную радость.

Вскоре они оказались в центре города, где Орогору встретили юноши и девушки. Они пустились в веселый пляс, радуясь тому, что их ряды пополнились. Вышла из-за туч луна, и дома засеребрились на фоне темно-синих полуночных небес. Танцуя, веселая толпа шла по сверкающей под луной мостовой, между стен, украшенных барельефами и мозаикой, к просторной круглой площади, куда стекались все улицы. В самой середине площади возвышался величественный холм. По его склону вверх вела широкая дорога, а на вершине холма стояло высокое круглое белокаменное здание. Его купол сверкал и переливался в темноте, широкие двери были распахнуты настежь, из них лились свет и музыка. Радостная толпа хлынула в двери. Войдя в чудесное здание, Орогору испытал изумление и восторг. Стены внутри были выложены драгоценными камнями, а своды купола были расписаны сценами из историй, которые Орогору слышал в детстве. Тогда он слушал их как сказки, но всегда чувствовал, что в них есть нечто большее, чем просто вымысел. Вот это — Венера и Адонис, а вот Купидон, крадущийся к спящей Психее, а вот — Нарцисс, любующийся собственным отражением!

Орогору повели к нише, устроенной в плавном изгибе высокой стены, украшенной мозаикой из драгоценных камней, которую обрамляли золотые завитки. Мозаика не изображала ни людей, ни животных — на ней пересекались прямые и изогнутые линии, и все же она была настолько прекрасна, что от этой красоты захватывало дух.

И вдруг прямо из мозаики донесся гулкий голос:

— Добрый вечер, милорды и миледи. Кто этот гость, что пожаловал ко мне?

Орогору выпучил глаза и остолбенел. Волосы у него встали дыбом.

Красивая девушка, видимо, поняла, как испугался Орогору. Она взяла его за руку и прошептала:

— Наш Хранитель при первой встрече кажется устрашающим, но он — наша опора и утешение, наш опекун и кормилец.

Орогору не мог понять, что за дух разговаривал с ним и мог жить внутри стены, но понимал, что стыдно выказывать страх рядом с такой красавицей. Он расправил плечи и изобразил некое подобие благородной, уверенной улыбки с примесью благодарности, а также и весьма недвусмысленного намека на то, что он оценил красоту девушки. Видимо, до некоторой степени намек ему удался, поскольку девушка зарделась и отвернулась.

— Наш гость явился, чтобы впредь жить среди нас, Хранитель, — отвечал между тем герцог. — Он утверждает, что он — принц Приммер, но мы должны просить тебя о том, чтобы ты наделил его платьем, подобающим его титулу.

— Непременно, — отозвался Хранитель.

— Войдите в кабинку, — шепнула Орогору прекрасная незнакомка. — Вы ничего не почувствуете, но дух снимет с вас мерку и даст вам новые одежды взамен этих обносков, в которые вы нарядились, чтобы скрыть свое истинное происхождение.

— Я готов сделать все, о чем вы просите, — сказал Орогору, заглянув девушке в глаза, — если вы скажете, как ваше имя.

И откуда только у него взялись эти слова, эта учтивая речь? Орогору всегда был так косноязычен, когда обращался к девушкам!

А ведь сейчас перед ним была не простолюдинка — эта девушка была рождена благородной, быть может, она была принцессой! А Орогору не чувствовал никакого стеснения, он откуда-то знал, как обращаться к благородной даме. Он чувствовал на себе ее восхищенные и кокетливые взгляды — может быть, поэтому его язык так развязался?

Девушка еще сильнее покраснела и потупила взор, но ответила:

— Я — графиня Гильда д'Алекси, принц. Могу ли я узнать, как ваше имя?

— Меня зовут Орогору, — просто ответил юноша и храбро шагнул в кабинку — по крайней мере сделал вид, что храбро, а на самом деле сердце его бешено колотилось от страха.

Он не почувствовал прикосновения, не услышал ни звука, но уже через мгновение голос Хранителя произнес:

— Ваш дневной наряд ждет вас в гардеробной в ваших апартаментах, о принц, — в Лазурных Покоях в восточном крыле. Ступайте же и переоденьтесь.

Орогору повиновался, хотя ему казалось, что он что-то упустил. Он вышел из кабинки, сопровождаемый голосом Хранителя:

— Вы верно догадались, милорд герцог. Он действительно вашего племени и должен жить вместе с вами в этом городе.

Глаза юной графини вспыхнули, герцог радостно воскликнул, господа и дамы подхватили его восклицание, а потом все они окружили Орогору и повели в восточное крыло, радостно распевая на ходу.