Глава пятая
Камелот выглядел волшебно. Изабель отдала бы что угодно за то, чтобы иметь при себе фотографическое снаряжение. Казалось просто нечестным, что она не в силах запечатлеть представшую красоту.
Она увидела самый настоящий ров, наполненный водой, и они перебрались через этот ров по мосту — деревянному мосту! А потом въехали в крепость, где было так шумно, что Изабель почти испугалась. Огромное множество мужчин тренировались, как будто готовились к футбольному матчу, огромное множество женщин суетливо бегали туда-сюда, гоняясь за детишками.
От вида самого замка захватывало дух. Изабель предполагала, что он должен быть каменным, но, похоже, он, как ни странно, в основном был из дерева. Над крышами торчали бесчисленные трубы, из них тянулся дым. У Изабель возникло подозрение, что пожарной сигнализации здесь нет.
Но что по-настоящему ее потрясло, так это как люди приветствовали своего короля. Когда он въехал в крепость, они, конечно, кланялись, но еще и улыбались. Все эти люди любили короля. Изабель сразу поняла это. К несчастью.
Огромный холл замка тоже был полон народа. Но нее разом застыли как по команде, когда король ввел Изабель и возвестил о ее прибытии. Даже животные, мельтешившие вокруг — здесь было не меньше трех десятков самых разнообразных собак, — замерли. А потом начались поклоны и реверансы.
— Сэр, прошу, скажи им, чтобы перестали, — шепнула Изабель королю Артуру, — Они себя так ведут, как будто я какая-нибудь капризная принцесса.
Глаза короля Артура на мгновение округлились.
— Графиня, но ты действительно королевской крови!
Упс!
— Возможно, только я не настолько важная особа, чтобы все передо мной раскланивались. Мне от этого неловко. Я бы предпочла, чтобы со мной обращались как с равной.
Король улыбнулся, и снова его улыбка сразила Изабель.
— У нас очень много общего, моя леди.
— Изабель.
— Изабель, отлично. А я — Артур. Прошу, давай оставим все эти придворные любезности.
— Договорились! — мгновенно ответила Изабель.
— Эй, поднимитесь все! Леди предпочитает, чтобы вы не…
— Не подхалимничали? — предположила Изабель.
— …не чувствовали себя униженно в ее присутствии, — закончил король Артур.
Изабель слегка поклонилась в ответ, но тут же выпрямилась и сказала:
— Ладно, теперь мы на равных. И больше такого не надо, хорошо? Это всем неудобно. Кстати, привет! Рада, что приехала сюда.
Она помахала рукой, надеясь, что не стала при этом похожа на королеву Елизавету или кого-то в этом роде.
Все до единого, включая собак, уставились на нее, как будто она была слегка — или даже основательно — ненормальной. Но потом люди заулыбались. И кое-кто даже помахал рукой в ответ.
Пол в холле был устлан чем-то, что Изабель сочла за тростник, и пахло здесь как-то… непонятно. Она уловила запахи пота, мочи, горящей древесины, еще чего-то неизвестного и неописуемого. Но когда они с королем Артуром прошли дальше, в большую комнату, Изабель с удовольствием вдохнула другой, приятный аромат.
— Вербена? — спросила она.
— Полагаю, сейчас между полуднем и часом вечерней еды, — сказал король.
— Я не о времени… неважно. Могу я удалиться в свою комнату, чтобы переодеться к ужину?
— Само собой, графиня. Твои сундуки будут на месте, как только Том, Дик и Гарри сумеют затащить их наверх.
В его глазах вспыхнуло веселье, и Изабель растаяла от этого взгляда.
Ей пришлось взять себя в руки, чтобы попросить короля еще кое о чем.
— Сэр, мои люди… Они очень много значат для меня. Они будут как-то здесь устроены?
— Они получат лучшее, что может предложить им Камелот, Изабель.
И она опять расплылась от счастья. То, как король Артур произносил ее имя, моментально вызывало в ней гормональный всплеск.
— Значит ли это, что они расположатся где-то внизу, сэр?
— Хочешь, чтобы они поселились поближе к тебе, Изабель?
— А такое возможно? Мне не хочется причинять неудобств, но, конечно, лучше, чтобы они были как можно ближе.
— Весьма необычная просьба, но это осуществимо, — Король бросил на нее долгий взгляд, потом поклонился, — Мое единственное желание — сделать тебя счастливой.
Счастьем было бы зацеловать его до бесчувствия.
Ожерелье в очередной раз поддало ей.
«Придерживайся плана, Иззи!»
«Тогда не надо подсовывать мне такого потрясающего, такого сексуального короля, Вивиан!»
Комната Изабель представляла собой образец средневековой роскоши. Стены были обшиты грубо отесанным деревом, от которого пахло кедром, но, пожалуй, это был не кедр. Постельное белье оказалось розовым и зеленым. Нашлась даже комнатка особого назначения, если это можно так назвать, — с горшками в углах вместо унитаза. А перед камином в спальне стояла здоровенная ванна.
В гигантском очаге весело потрескивал огонь, заливая комнату розоватым светом. В общем и целом, учитывая особенности эпохи, это было нечто вроде президентского номера в отеле.
Сундуки уже принесли, и Изабель обнаружила, что Вивиан подумала обо всем. Кроме зубочисток. И зубной щетки. И ополаскивателя для рта.
«Вивиан, меня не радует отсутствие средств для ухода за зубами».
«Терпение не входит в число твоих главных добродетелей, да, дорогая?»
«Нет, если это касается моих зубов».
«Помощь скоро подоспеет. А ты сегодня вечером надень бледно-красное платье, хотя я уверена, что в твоем времени этот цвет называется розовым. Гвоздично-розовый. Ланселоту особенно нравится этот оттенок».
Розовый. Этот цвет Изабель выбрала бы в последнюю очередь. Мало того что он лишал ее лицо всех красок, так он еще и напоминал о тех днях, когда она училась в младших классах и ее заставили играть в какой-то сказке сахарную вату. А ей так хотелось играть кукурузную лепешку!
Раздался стук в дверь. Изабель подпрыгнула от неожиданности.
— Да, кто там?
— Моя леди, это Мэри. Я буду твоей горничной, пока ты гостишь в замке.
— А… ну, неважно… входи, Мэри.
— У меня руки заняты, моя леди.
Изабель оставила в покое сундуки и направилась к двери.
— Руки за…
Она умолкла на полуслове, увидев тяжело нагруженный поднос в руках девочки. На нем лежали какие-то ветки, раздробленные с одной стороны. Стояла небольшая чаша с чем-то похожим на соль. Кувшин с водой и еще одна чашка с чем-то зеленым, пахнувшим мятой.
«И ты предполагаешь, что я должна вот этим чистить зубы?»
«Ты увидишь, что этого вполне достаточно для ухода за ними».
— А вина нет? — спросила Изабель, жестом предлагая служанке войти.
Девушка попыталась присесть в реверансе, отчего стоявшие на подносе предметы угрожающе накренились.
— Скоро доставят, моя ле…
— Меня зовут Изабель, Мэри. И если я могу называть тебя Мэри, то и ты, уж пожалуйста, зови меня просто Изабель.
— Ох нет, моя леди! Это совершенно невозможно!
— Ох да, Мэри, это очень даже возможно. Я просто требую!
— Умоляю, графиня, я не могу…
Изабель улыбнулась девушке. Ей было, пожалуй, лет тринадцать, не больше. У Мэри были длинные ярко-рыжие волосы, при виде которых Рональд Макдональд умер бы от зависти. Ее нос и щеки были усыпаны веснушками. А вот цвета глаз Изабель разобрать не могла, потому что Мэри упорно смотрела в пол.
— Ладно, хорошо. Я не хочу просить тебя делать то, что вызывает у тебя неловкость. «Графиня» вполне меня устроит, если это подходит тебе.
— Да, мэм. Графиня, мэм.
— Ладно, с этим разобрались. Неси все вон туда.
Мэри осторожно прошла через комнату, огибая раскиданные наряды, сняла все с подноса на стол и повернулась к Изабель.
— Должна ли я приказать наполнить для тебя ванну, моя леди?
— Звучит просто божественно.
Мэри наконец-то подняла голову и посмотрела на Изабель. Глаза у нее оказались точно такого же сапфирового оттенка, как и ожерелье со слезами.
Изабель усмехнулась. Это знак.
— Думаю, мы с тобой поладим, Мэри.
— Я просто уверена в этом, моя… графиня.
— А я бы с удовольствием искупалась. Но для начала не поможешь ли найти в этой свалке какое-нибудь гвоздично-розовое платье?
— Гвоздично-розовое?
— Бледно-красное, — попыталась уточнить Изабель.
Мэри прикусила нижнюю губу, не понимая, о каком оттенке идет речь.
— Ты ведь знаешь, какого цвета становятся у тебя щеки, когда разговариваешь с каким-нибудь юношей? Или когда смущаешься при мысли о том, что сделала что-то не так?
— Ох! Ох да. Но, мэм, мне кажется, это ярко-красный цвет. — Ее глаза сверкнули, — Только должна признать, к моим волосам он не очень-то подходит.
— Сомневаюсь, Мэри. Думаю, твой румянец многих молодых людей заставит потерять голову.
Мэри вспыхнула.
Ох, черт побери, как она права! Ее щеки залились почти огненным алым цветом.
— Ты очень добра, графиня.
Мери решительно направилась к третьему сундуку и извлекла на свет прекрасное платье.
— Это скорее оттенок розы, чем гвоздики, Мэри.
— Это не тот… гвоздично-розовый?
«Как ты вообще представляешь себе этот цвет, Вивиан?»
«Да не цепляйся ты к оттенкам. Любой розовый сойдет».
— Думаю, он очень подойдет к твоей нежной коже, леди. Чуть-чуть светлее — и твоя красота может проиграть.
Изабель это понравилось. Горничная с безупречным вкусом.
— Ладно… похоже, мы с тобой действительно поймем друг друга, Мэри.
— Меня уверяли в этом, моя леди.
Изабель незачем было и спрашивать, кто уверял Мэри, потому что она тут же ощутила дрожь ожерелья.
— Принеси мне вина и распорядись насчет купания.
— Слушаюсь.
— Ты умеешь причесывать, Мэри?
— А тебе нужно, чтобы я это умела, графиня?
— Еще и как!
— Тогда — да, моя леди, я отлично умею причесывать.
Как ни примитивно было купание, Изабель нежилась и наслаждалась. Воду для ванны привезли в бадьях, поначалу она была слишком горячей, но Мэри добавила туда отваров лаванды и розмарина… Ванна успокаивала и расслабляла. А потом Мэри доказала, что говорила чистую правду, и соорудила на голове Изабель отличную прическу. Сначала она скрутила волосы в жгут, а потом уложила в узел с тщательно завитым хвостом.
Еще Мэри приколола Изабель на талию блестящую медную брошь. Когда явились Том и Дик, чтобы проводить Изабель в обеденную залу, она себя чувствовала почти королевой. Пора встретиться и с королевой настоящей. Отлично.
Этим вечером Изабель познакомилась за ужином и с сэром Ланселотом, и с Гиневрой. Гвен, как звал ее король Артур, оказалась очаровательной и милой. Это было прекрасное юное существо; ключевое слово — «юное». Ее золотисто-каштановые волосы были уложены на затылке в затейливый узел; лоб, лишенный даже слабого намека на морщинки, был украшен обручем с маленькими драгоценными камнями.
Изабель захотелось спросить, каким кремом для лица она пользуется, но тут же она сообразила, что Гвен на самом деле почти ребенок. В таком возрасте Изабель никто не позволил бы ходить на свидания, не говоря уж о замужестве и супружеских изменах. Если бы Гиневра не была так нежна и грациозна, Изабель с удовольствием возненавидела бы ее. От королевы исходил аромат розовых лепестков, это было приятно, особенно если учесть, что в обеденной зале воняло потом и собаками.
Да и могло ли быть иначе, если вокруг толпились пропотевшие мужчины и множество псов? Изабель подумала, что неплохо было бы знать состав освежителя воздуха «Уст», чтобы попытаться найти ингредиенты здесь и изготовить похожее средство.
Гиневра оделась в мерцающее серебристое платье; ее невероятно тонкую талию охватывала искусно выкованная цепочка. Изабель прикинула, что такой поясок не наделся бы и на руку половине здоровенных мужчин, стоявших возле обеденного стола.
— Большая честь — принимать тебя у нас, графиня, сказала Гиневра, — Мы с великой радостью ожидали твоего прибытия. Мой супруг сообщил, что это будет означать немалую выгоду для всех.
Гиневра говорила серьезно и вежливо. Изабель тоже следовало соблюдать правила приличия. Ох черт, да неужели в этой девочке нет ничего такого, что могло бы не понравиться? Вот разве то, что Гиневра наслаждалась роскошью еженощного сна рядом с единственным мужчиной, который вызвал у Изабель неподдельный интерес?
Она почувствовала удар талисмана в грудь.
«Эй, не пора ли перестать?»
«Соберись, дорогая! Поклонись королеве и оставь свою похоть на потом».
Изабель попыталась присесть в очень глубоком реверансе. Это наверняка кончилось бы плохо, если бы Том и Дик не поддержали ее. Да, ей необходимо потренироваться во всех этих поклонах.
— Для меня большая честь быть приглашенной в Камелот, королева. Твое гостеприимство широко известно.
Гиневра мягко рассмеялась, и ее смех тоже был безупречным…
— Ох, прошу тебя! Мы с Артуром не очень любим все эти церемонии. Разве что тебе самой хочется, чтобы я тоже делала реверанс при каждой нашей встрече.
О ужас из ужасов! Изабель мгновенно вспомнила, как это происходит на Дальнем Востоке — «ты кланяешься, я кланяюсь, ты кланяешься, я кланяюсь, кто сумеет поклониться последним?»
— Мне это подходит, — сказала она и чуть не застонала, увидев ошеломленные лица. — Я хотела сказать, лучше мы дадим нашим коленкам передохнуть.
Гиневра усмехнулась.
— Думаю, это блестящее предложение. Может быть, как раз из-за поклонов у мужчин так часто болят спины?
— Мне кажется, твоя догадка может быть правильной, — ответила Изабель. — И наверное, хороший хиропрак…
Бабах!
Изабель с трудом вытерпела очередной удар в грудь.
— Я имела в виду, что один из моих людей, Дик, отлично умеет лечить спины.
Это было чистой правдой. Дик был костоправом и массажистом в ее прежней жизни и притом настоящим волшебником, особенно если учесть, что ей приходилось вытворять со своим телом ради того, чтобы раздобыть хороший кадр.
— Может, он сумеет сотворить чудеса с твоими страдальцами мужчинами.
Многие мужчины потерли спины и наконец улыбнулись Дику и Изабель щербатыми ртами. Даже кое-кто из служанок, подававших тарелки, с интересом глянул на Дика.
Дик незаметно пнул Изабель в ногу. А потом поклонился и сказал:
— К твоим услугам, королева. И могу ли я добавить, что Том, вот он стоит, отлично умеет лечить зубы? Если в замке есть кто-то, кому нужна такая помощь, он будет более чем рад ее предложить.
Том улыбнулся в ответ на все беззубые улыбки, означавшие внезапный поворот в его судьбе. И за спиной Изабель основательно пнул Дика.
— Всегда рад помочь, королева, — сказал он.
Том был дантистом Изабель целую вечность, и по крайней мере половину этой вечности был ее другом. Он бросил на нее взгляд, как бы спрашивая: «Во что ты меня втянула?», но Изабель лишь пожала плечами. В конце концов, не она же об этом заговорила.
В огромный зал вошел Гарри; его волосы были влажными — он пытался придать себе приличный вид, — а походка говорила о том, что он еще не оправился от удара между ног. Да уж, такие удары весьма болезненны.
— А это Гарри, — сообщила Изабель. — Еще один мой человек. Он изумительно умеет обращаться с животными. Он мой ветерин…
Бабах!
— Ох!..
Все присутствующие уставились на нее.
— Мастер по животным и… и преданный мой друг, уже давно. Как и Том и Дик. В Дюмонте мы все друзья, все работаем вместе.
На некоторое время воцарилось молчание. Гарри попытался изобразить поклон в сторону короля Артура и Гиневры. Это выглядело просто жалко. Все до единого мужчины в обеденной зале поморщились.
Но потом все по примеру своего короля взялись за глиняные кружки.
— Надеюсь, ты взглянешь на Джиперса, мастер Гарри, — сказал король Артур, — У него вечно что-то с ногами.
— Погоди-ка, — вмешалась Изабель, — У тебя есть конь по кличке Джиперс?
Джиперс Криперс, монстр из прославленного фильма ужасов!
Но ответила ей Гиневра.
— Вообще-то это мой конь. И я приношу извинения, сэр, за его… резвость. Мне его подарил сэр Рональд Рейганский на нашу свадьбу. Жеребец прекрасен, но бывает иной раз не очень-то послушен. И все же с ним не так тяжело управляться, как со многими другими.
Гарри снова поклонился, а потом прямиком направился к Изабель.
— Вряд ли он в скорости пригодится на племя, — прошептал Гарри. — Этот мерзавец чуть меня не растоптал.
— Только не говори мне…
— Маленьких Джиперсов на свет в ближайшее время не появится. То есть вообще-то их никогда не будет. А в остальном он прекрасно себя чувствует.
Когда все уселись за стол, король Артур представил Изабель своих приближенных.
Первым оказался некий Джеймс, кем бы он там ни был. Но выглядел он как профессиональный борец, и Изабель подумала, не телохранитель ли он.
Тристан был не намного меньше Джеймса, его Изабель уже видела в лесу. Она кивнула ему, понадеявшись, что он не видел ее голой задницы, когда она останавливалась по малой нужде. Тристан ухмыльнулся, и у Изабель возникло чувство, что он ее все-таки видел.
Одного за другим ей представляли людей, которые что-то значили для короля Артура или для Гиневры. Стол, черт побери, был просто огромным.
Но наконец дошла очередь до Ланселота. Он встал и поклонился заметно ниже, чем другие мужчины.
Конечно, именно этот человек и был целью Изабель… вот только она ровным счетом ничего не почувствовала при взгляде на него.
Ланселот, прелестное существо, выглядел милым и застенчивым. Потрясающий юноша со светло-каштановыми волосами, в которых солнце вызолотило и ряди; Изабель подумала, что ее парикмахер, Пело, обязательно попытался бы повторить такой эффект. Когда Ланселот наконец решился посмотреть на Изабель, она обнаружила, что глаза у него ореховые, но сейчас кажутся скорее зелеными, чем коричневыми, из-за темно-зеленой рубахи рыцаря. Он неловко произнес слова приветствия. Вот только в этом не было ничего сексуального, в отличие от того смеха, которым ее приветствовал король Артур. Черт, черт, трижды черт побери, абсолютно ничто в теле Изабель не откликнулось!
Люди короля за ужином были чем-то недовольны, и Изабель догадалась в конце концов, что причиной тому ее просьба усадить за общий стол ее людей.
Изабель попала в затруднительное положение. Ланселот привлекал ее на нулевом уровне, даже меньше. Меньше, чем маринованный угорь, предложенный ей на ужин. Меньше, чем придворный шут Эстер, чьи шутки были уж очень примитивны.
Но даже шут был интересен на свой лад. Лет ему было, наверное, под семьдесят, и синяя с красным шелковая одежда не подходила к его мучнистой коже. Но Эстер так старался развлечь собравшихся, что Изабель решила: он все-таки неплохой парень.
Король подмигнул ей, и то же сделал Эстер, прежде чем раскланяться и уйти.
— Забавно, правда? — сказала Изабель.
Похоже, никто с ней не согласился. Кроме самого короля, который продолжал усмехаться.
На стол водрузили добрую тонну еды. В основном это было мясо. И хотя Изабель не была вегетарианкой, ей это показалось чересчур. Она переела. Кабанье мясо, крольчатина, жареные белки и, черт побери, снова маринованный угорь… Лучшее, что она отыскала среди всего этого, — капуста и свекла. Не самые любимые ею овощи.
Изабель никогда не была склонна к пьянству, но в этот вечер пила как матрос, надеясь, что алкоголь поможет ей справиться с миссией. Ей приходилось одновременно жевать угря, сдерживая тошноту, и пытаться соблазнить этого младенца рыцаря, который казался ей точно таким же несъедобным.
«Ты ведь пошутила, да, Хозяйка Озер? Это же просто невозможно!»
«Ты должна очень постараться, Иззи. Подумай о Мерлине».
Но пока что ничего не получалось. Да, рыцарь был весьма привлекателен — для тех, кто любит зеленых юнцов. И она любила, когда сама была девчонкой. Но как бы он ни был красив, он был молод. Чересчур молод.
Самое печальное, что и Ланселот не проявлял ни малейшего интереса к Изабель. Он смотрел только на Гиневру. И это видели все в обеденной зале, кроме короля Артура. Он обсуждал разные важные дела с рыцарями своего королевства и не обращал внимания на взгляды, которыми обменивались Гиневра и мальчик.
Все до единого наблюдали за ними и хмурились, однако никто не мог остановить безобразников, пока король молчал. То ли рыцарям запрещалось даже думать о такой возможности, поскольку дело касалось самого короля, то ли Артур поставил дело так, что никто не решался заговорить.
Изабель ужасно плохо чувствовала себя из-за всего этого, хотя у нее были и другие причины скорбеть.
Вроде маринованного угря.
Вроде полного отсутствия у нее интереса к Ланселоту.
Вроде полного отсутствия у Ланселота интереса к ней.
Вроде повышенного интереса королевы Гиневры к Ланселоту.
Изабель как будто оказалась в каком-то магическом аду, в заколдованном круге.
Она не могла сосредоточиться на всем сразу, но кое с чем она могла справиться. Изабель вежливо попросила, чтобы с ее тарелки убрали куски кабанятины, кролика и белки, а потом вежливо извинилась и на некоторое время вышла из залы.
