Эпилог

Чтобы скрыть от хозяев хутора и их помощников настоящее положение вещей, нам потребовалось проявить настоящие актерские таланты. То есть устроиться отдыхать, поскольку бессонная ночь и нервное напряжение боя вызвали усталость организма, и никто не знает, когда нам потребуются силы, а, значит, восстановить их необходимо. И сделать это требовалось так, чтобы показать свою готовность к встрече с противником. При этом мы знали, что противник не появится, и не должны были своего знания выдать. При этом были опасения, что бойцам спецназа ГРУ, что прибыли на место, был дан и адрес, по которому менты и бандиты следовали, значит, их можно было ожидать на хуторе. А для такой встречи необходимо было спрятать оружие так, чтобы его даже спецназовцы найти не смогли.

В первую очередь мы закатили во двор «Егерь». Суббота выкатил из старого сарая с провисающей крышей мотоцикл «Урал» с коляской. Этот сарай он предоставил автожиру как временное место стоянки. Машина «смотрящего» стояла в расположенном рядом металлическом гараже. В гараж «Егерь» мог не поместиться. То есть внутри места было достаточно, но ворота были слишком низки. Старший лейтенант Логунов подтвердил это:

– Здесь от силы высота два двадцать. А у «Егеря» три метра вместе с ротором и винтом. Демонтировать винт несложно, но снимать ротор я не берусь. Вернее, снять-то я смогу, но вот правильно поставить назад – сомневаюсь.

Хватило и сарая.

– Здесь раньше колесный трактор стоял. Он высокий… – подтвердил Кот, избегая смотреть мне, как и старшим лейтенантам, в глаза. – Под него сарай и строили.

Чтобы не толкать «Егерь» сразу, не зная, пройдет ли он в ворота, Анатолий Аграриев шестом измерил высоту ворот. Сравнил с автожиром.

– Поместится…

Второй сарай располагался рядом. Он был решетчатым. Там хранились дрова. Решетчатые стены для того и делаются, чтобы дрова продувало ветром и они не гнили.

По другую сторону от большого деревянного дома стоял еще один сарай. Суббота спросил:

– На сеновале будете отсыпаться или в доме?

Старшие лейтенанты посмотрели на меня, словно спрашивая разрешения.

– На сеновале, – решил я.

Решение обосновывать не пришлось. Местных оно не интересовало, а старшие лейтенанты и сами понимали, что если кто-то приедет по нашу душу, то сразу попытается пройти к дому. А мы окажемся в тылу приехавших.

Мы заглянули в сарай, нашли его вполне приемлемым для отдыха. Сена было много, пахло оно приятной свежестью. Но под сеновал была отведена только половина сарая. Вторая половина, отгороженная не достающей до жидкого дощатого потолка деревянной перегородкой, была отдана трем коровам и молодому бычку. Это я увидел, забравшись наверх и посмотрев за перегородку.

Оставалось решить вопрос с оружием. Коротко переговорив со старшими лейтенантами, я решил, что пистолеты мы оставим при себе. А под пистолеты-пулеметы по совету Кота мы стали готовить под стеной тайник. Вырыли длинную яму, выложили землю сеном, вниз устроили кейс со снайперской винтовкой, а на него сложили свои пистолеты-пулеметы и запасные магазины к ним. Сережа Логунов не забыл туда же ссыпать и все патроны от своей винтовки, что раньше пересыпал из жестянки в карманы.

После этого Кот принес доски, мы накрыли тайник, присыпали его сверху землей и забросали сеном. Логунов устроился спать рядом, никому не доверяя место рядом со своей винтовкой, с которой он как будто сдружился. Анатолий Аграриев лег у другой стены, я, как командир, посередине. Перед этим мы дружно отказались от завтрака, но не отказались от молока, которое в трехлитровой банке принесла нам женщина, отложившая на время свой лук и стрелы.

– Туалет по другую сторону дома, в огороде, – предупредила она и ушла, оставив банку, которую мы сразу не осилили.

Наши организмы легче переносят привычное обезвоживание, чем избыток жидкости.

– Отбой! – скомандовал я и откинулся на сено, потом повернулся на бок, потому что спать на спине не приучен. Спящие на спине часто храпят, а храпящих бойцов в спецназе не держат.

Уснули мы почти сразу, словно провалились куда-то. По крайней мере, именно так уснул я. Думаю, и бойцы моей группы тоже чувствовали усталость. Я проснулся, когда заскрипела дверь сарая. Внутрь заглянул Кот. Но голос женщины, с которой мы еще, видимо, не общались, сказал с местным акцентом:

– А пусть еще поспят. Проснутся, я обед подогрею. Мне недолго…

Кот вышел. Я понял, что он приходил звать нас на обед. Я уже успел отоспаться, но лежал и не шевелился, давая полноценно отдохнуть своим старшим лейтенантам. И в этом состоянии сам не заметил, как снова задремал. Я не спал, а именно дремал, но думал, что сплю и вижу сны. Мне снились полеты на автожире, причем за его рулем. А где-то в стороне, как я слышал во сне, тарахтел двигатель вертолета. Я вертел головой чуть не на триста шестьдесят градусов, но вертолет увидеть никак не мог. Потом он вынырнул из облака где-то впереди и выше, и я даже издали узнал компактный «Bell 407». И даже удивился во сне, как сразу не узнал его по звуку двигателя. Ведь у любого большого вертолета, особенно у мощных штурмовиков, двигатели звучат совсем иначе. Но этот «Bell 407» улетел куда-то выше и в сторону и снова скрылся в облаках. И звук двигателя стих.

Я опять проснулся. На сеновале стояла тишина, в сарае был полумрак, где-то за воротами, во дворе, слышался тихий, похоже, умышленно приглушенный разговор. Слов я разобрать не мог. Но скоро послышались тяжелые уверенные шаги. Они приближались к воротам сеновала. Кот ходил не так, и Суббота ходил не так. Как ходит фермер, я не помнил, но только потому, что не слышал. А эти шаги были уверенными, целенаправленными, более того, они были знакомыми, но оставались неузнанными.

Наконец, раскрылась одна створка ворот, и вошел человек. Я сделал вид, что не проснулся и повернулся с боку на бок. Это дало мне возможность положить руку на рукоятку пистолета и вдавить ее в кобуру. Теперь я мог сделать выстрел через полсекунды.

Я узнал майора Апухтина. А он, войдя со света в полумрак, сразу не сумел ничего увидеть и не распознал моего движения. Может быть, и увидел, что я с боку на бок поворачиваюсь, но не понял главного – что я вооружился.

– Спят, Дмитрий Евгеньевич? – из-за ворот громким полушепотом спросил Кот. И я догадался, почему он избегал встречаться со мной взглядом. Кот знал майора по имени-отчеству. Кот работал на Апухтина. И встреча его с Сережей Логуновым в Москве была не случайной. Это была проверка старшего лейтенанта, и он эту проверку не выдержал, не сдал Кота, как не понял, что его проверяют. Может быть, именно потому его и передали в мою группу, собираясь уничтожить нас после выполнения задания. А мы, как последние лохи, бросились помогать каким-то уголовникам, не чувствуя, что суем голову в петлю.

Апухтин не ответил. Мне показалось, что держался он настороженно. И пистолет-пулемет «ПП-2000» находился у него под рукой, словно майор всегда был готов применить его, если вдруг понадобится. Наверное, это был его табельный пистолет-пулемет.

Мне вдруг пришла в голову мысль, что под стеной, где мы спрятали оружие, нашего оружия уже нет. Кот совершенно спокойно мог подкопать землю с другой стороны и вытащить его из нашего тайника. Вытащить и передать Апухтину и тем, кто прибыл с ним. Помнится, именно Кот предложил устроить тайник под стеной.

Я, слегка поворочавшись и не открывая глаз, вытащил пистолет из кобуры и прижал его бедром, до поры не поднимая ствол. Апухтин был в бронежилете, необходимо было попасть ему в голову. Но он человек опытный – среагирует, если ствол увидит.

Продолжаться так долго не могло. Напряжение чувствовалось с обеих сторон. Майор предполагал, что кто-то из нас не спит. Возможно, даже ощущал, что его держат на прицеле. Мое напряжение тоже мне мешало. Но первым не выдержал Апухтин.

– Виктор Федорович! – позвал он меня последним моим именем, которым я представлялся Коту и Субботе. – Я знаю, что ты готов стрелять, но повремени…

Я глаза не открыл. Но спросил в ответ:

– Что вы имеете мне сообщить, Дмитрий Евгеньевич? Говорите, но имейте в виду, что ствол моего пистолета смотрит вам прямо в левый глаз. Я умею стрелять быстро и точно. Если вы только попытаетесь прикоснуться к своему оружию, вы проститесь с жизнью.

– А мой пистолет смотрит в правый глаз, – заметил старший лейтенант Логунов. – Если с двумя пулями в голове и живут, то недолго, Дмитрий Евгеньевич.

Сережа, оказывается, тоже не спал. И не только он, подал голос и старший лейтенант Аграриев:

– Мой пистолет тоже наготове. Мне понравился выстрел нашего командира в гаражном кооперативе. И я хочу попробовать повторить его. Из пистолета я стреляю тоже неплохо, могу вас, товарищ майор, уверить. И травматическую кастрацию вам обеспечу.

– Не торопитесь стрелять. Я пришел с добрыми вестями… – примирительный тон майора Апухтина говорил не о добрых вестях, а о его желании избежать сразу нескольких пуль. Он понимал, что стрелять мы умеем все трое на твердую «пятерку». Хотя сомнения все же у майора были, и сомнения оправданные. Я, например, не имел возможности сделать прицельный выстрел в левый глаз, как обещал, потому что мой пистолет вместе с рукой был придавлен бедром к сену. Стрелять из-под ноги я еще ни разу в жизни не пытался, хотя «ковбойскому методу» стрельбы обучение проходил, и это позволяло надеяться на точный выстрел из любого положения. Не знаю, как старшие лейтенанты, они лежали у противоположных стен, возможно, они имели возможность стрелять прицельно, то есть смогли подготовиться незаметно для майора.

– Мы слушаем вас, товарищ майор. Только говорите быстрее, а то нам обедать пора.

– Я спешу сообщить вам решение коллегии «Сектора «Эль». Да, есть у нас такой орган, хотя он и совещательный, а решающее слово все равно остается за полковником Самокатовой. Она коллегию и возглавляет. Коллегия дала рекомендации полковнику, и она согласилась с этой рекомендацией. Ваша группа признается прошедшей испытание на выживание. Ваша дальнейшая служба будет проходить в составе отдельного подразделения, которому доступно все. Сейчас я приглашаю вас в вертолет к полковнику, она желает лично высказать свое удовлетворение вашими действиями. Кстати, вместе с Самокатовой прилетел и командующий войсками спецназа ГРУ. Тоже желает вам что-то сказать.

– Вертолет «Bell 407»? – почему-то спросил Логунов.

– Да, вертолет VIP-класса. Полковник Самокатова имеет право пользоваться такими вертолетами. Кто знает, может быть, и вы когда-нибудь будете пользоваться такими более успешно, чем в прошлый раз.

– Кстати, товарищ майор, – спросил старший лейтенант Аграриев. – А что с подполковником Сокуровым. Это тот пилот с «Bell 407» управления ФСБ Дагестана.

– К сожалению, подполковник Сокуров умер от инфаркта миокарда, не доезжая до больницы. Это порой случается с людьми, которые злоупотребляют кофе…

– Особенно если в кофе подмешивают «химию», – заметил Аграриев тихо.

Про полковника Мочилова майор сказал зря. Наверное, это была его импровизация. Мы-то знали, когда командующий прибывает в десятую бригаду. И даже знали, с кем прибывает и по какому поводу. Значит, майор готовил нам ловушку, нас планировали расстрелять, вероятно, как только мы приблизимся к вертолету, который должен стоять где-то неподалеку. Но вида, что все понял, я не подал.

– Все это прекрасно, товарищ майор, – ответил я за всех, – хотя я и соглашусь, что испытания были излишне жесткими и стоили жизни слишком многим посторонним людям, что как-то не вяжется с миссией, которую мы на себя возлагали, принимая присягу Родине в военном училище. Кроме того, согласно нашим данным, полковник Самокатова посылала нас на выполнение задания, которого ей никто не давал. А сама она не вправе распоряжаться жизнью и смертью не только генералов Следственного комитета, но даже простых старших лейтенантов, впрочем, как и солдат. Алевтина Борисовна, как я думаю, дослуживает в своей должности последние дни, точно так же, как и муж ее сестры. Дальнейшая ситуация мне видится так. Самокатову просто уберут, поскольку она знает настолько много, что отправлять ее на «зону», где ей и место, рискованно. Таких людей отправляют туда, где они ничего сказать не смогут.

Во время моего ответа на речь майора, хорошо, видимо, продуманную и отрепетированную, чтобы выглядеть убедительной, я услышал несколько торопливых звуков за стеной. Тут же старший лейтенант Логунов перекатился и дал через тонкие доски подряд три выстрела. За стеной кто-то молча упал.

Майор Апухтин «рыбкой» прыгнул вперед, перевернулся и уже вставал на одно колено с поднятым в боевое положение пистолетом-пулеметом, как сразу три выстрела слились в один, и все три пули попали в майора. Две угодили в голову, видимо, в оба глаза, и вышли через затылок, сорвав с Апухтина шлем вместе с противоосколочными очками. Ремни крепления шлема не выдержали удара пуль. А третья, как Аграриев и обещал, попала куда следовало. Только самого майора Апухтина этот факт уже волновать не мог.

Но тут возникла новая опасность. Я еще минуту назад услышал звук двигателя боевой машины пехоты и более мягкий звук двигателя грузовика. И догадался, что прибыли те парни из десятой бригады, которых вызывали на спасение ментов на дороге. А после стрельбы со стороны ворот слышался топот бегущей воинской колонны. Колонну всегда слышно, в отличие от одного человека. Аграриев махнул рукой в сторону коровника, показывая направление возможного отхода.

– Отставить! – запретил я. – Это спецназ ГРУ. Солдаты уже взяли сарай в кольцо.

– Бросайте оружие и выходите! – раздался снаружи молодой голос.

– Заходите сюда, – ответил я, присаживаясь на сено. – Мы не стреляем…

Ворота сарая, а это были именно ворота, а не дверь, распахнулись. На нас смотрели стволы не менее чем десятка компактных автоматов 9А-91. Впереди стоял молоденький веснушчатый лейтенант с чрезвычайно звонким голосом.

– Вы кто такие? – прозвучал вопрос.

Сам лейтенант, не дожидаясь ответа, сразу подошел к лежащему навзничь с подогнутыми в коленях ногами майору Апухтину, но даже не наклонился посмотреть, жив тот или нет. Все было ясно и так: вместо глаз на лейтенанта смотрели два кровавых отверстия.

– Повторяю вопрос: кто вы такие? – его смущала наша экипировка и нарукавные эмблемы.

– Спецназ ГРУ, – коротко ответил я.

– А это кто? – лейтенант ногой толкнул Апухтина.

– Майор Апухтин, представитель «Сектора «Эль» ГРУ. Агентурное управление…

– Понятно… Вы его убили?

– Были вынуждены.

– А тот человек, по ту сторону стены? Он кто? Вы в него, надо полагать, через стену стреляли… При нем три пистолета-пулемета «ПП-2000». Многовато для одного. Мне показалось, он не сумел курок взвести.

– Думаю, что это уголовник-рецидивист по кличке Кот. Один из людей майора Апухтина.

– Ваши документы… – лейтенант шагнул ко мне.

– Какие? – спросил я откровенно. – У меня в левом внутреннем кармане лежат документы на одно имя, в правом внутреннем кармане – на другое. Какие вам предъявить?

– Настоящие… – лейтенант, как и положено молодому веснушчатому человеку, очень желал казаться грозным, и потому позволил себе повысить голос.

– Вы где служите?

– В спецназе ГРУ.

– Тогда не задавайте глупых вопросов. Когда люди отправляются на серьезное задание, они не берут с собой настоящие документы. И не повышайте голос, товарищ лейтенант, я старше вас и по возрасту, и по званию, и по должности. И потому попрошу вас соблюдать субординацию. Я полагаю, вы из десятой бригады.

– Так точно, товарищ капитан, – погоны мои лейтенанту были видны, так как я сидел прямо против распахнутых ворот, через которые в сарай проникал свет. – Десятая бригада, разведрота второго батальона.

– Не к вам ли новый комбат завтра прибывает?

– Так точно. К нам.

– Вот с ним мы завтра и должны встретиться. И с командующим войсками спецназа ГРУ, который прилетит вместе с подполковником Оглоблиным. Командующий назначил нам встречу в бригаде. Доставьте нас к своему командиру бригады. Мы будем с ним говорить.

В это время в небе пророкотал двигатель вертолета. «Bell 407» сделал круг над хутором и начал стремительно удаляться. Полковник Самокатова не стала дожидаться майора Апухтина. Видимо, в Москве у нее были более важные дела.

– Оружие сдайте и поедем… – распорядился лейтенант. Потом решил сменить серьезный тон на более дружественный. – Где предпочитаете, в грузовике или в БМП?

– Лучше в кузове…

Однако встретиться с полковником Лучковским, командиром бригады, нам сразу не удалось. У полковника, как нам объяснили, семья проживала в Краснодаре, куда должен был ближе к утру прилететь спецрейсом командующий войсками спецназа ГРУ полковник Мочилов. И потому Лучковский уехал в Краснодар раньше времени, чтобы побыть хотя бы день с семьей, ночью встретить командующего и вместе с ним и с новым комбатом вернуться в бригаду на следующее утро.

Нас отвели к начальнику штаба бригады. Худощавый подполковник Маврин выглядел аскетом, тоже сразу потребовал документы, но с недоверием отнесся к тому, что настоящих документов ни у кого из нас не оказалось. А больше всего полковника смутили документы старшего лейтенанта Аграриева, согласно которым старший лейтенант являлся офицером десятой бригады спецназа ГРУ. То есть входил в непосредственное подчинение подполковника Маврина.

– Извините, товарищ подполковник, но вы задаете слишком много вопросов для офицера ГРУ. Если завтра командующий найдет необходимым объяснить вам суть нашей ситуации, он объяснит. Если посчитает это лишним, не обессудьте…

Маврин сделал вид, что понял, позвонил дежурному и приказал разместить нас в бригадной гостинице.

– Отдыхайте до завтра. Ваши документы и оружие я пока оставлю у себя. Передам командующему. Он рано приедет. От Краснодара до нас добираться не больше часа – сорок километров всего. Свободны!

Полковник Мочилов выслушал нас молча, постукивая тупым концом карандаша по настольному стеклу. Хмурился особенно сильно, когда я рассказывал о встрече с чеченскими бандитами на горной дороге. Но не так сильно хмурился, когда мой рассказ коснулся местных бандитов и ментов. И опять нахмурился, когда я стал рассказывать о майоре Апухтине. Я предпочел ничего не скрывать от командующего. Он это понял и оценил.

– Задали вы мне задачу. Из-за вас троих я в агентурном управлении и в федеральном управлении ФСБ времени проводил больше, чем в своем кабинете. Но вопрос решился. Отстоять вас я сумел. Однако спрятаться вам на два-три месяца все равно будет необходимо. Пока идет скрытое следствие относительно подполковника Саенкова и сестер Самокатовых. Факты собираются медленно. Чтобы надежно вас упрятать, мне предложили три варианта: первый – достаточно мирный, который мне самому, честно говоря, не нравится, – устроить вас временно в «зону» в качестве «вертухаев»… Возражения есть?

– Так точно, товарищ полковник, – за всех ответил Анатолий. – Категорически не подходит. Лучше ночными сторожами в морге работать. Или на кладбище…

– Я так и предположил, хотя ФСБ предлагало «красную зону» в Нижнем Тагиле. Знаете, наверное, ИК-13, «строгая» для ментов и прочих, кому на простую «зону» попадать опасно.

– Какая разница, товарищ полковник… – сказал я. – Какие еще варианты?

– Первый вариант, как я говорил, относительно мирный. Два другие – боевые. Сначала предложу дальнюю командировку. Сирия. Советниками к бригадному генералу Сухелю Аль-Хасану, слышали про такого?

– Слышали, товарищ полковник. Это тот, который командует сирийской бригадой спецназа «Силы тигра»?

– Он самый. И не просто командует. Он сам своих бойцов в атаку водит. И знает лично каждого бойца. Правда, в этом варианте есть одно значительное «но»: Аль-Хасан просил, чтобы ему прислали советников мусульманского вероисповедания. Таким, говорит, будет легче с его бойцами общаться. Наверное, в этом есть свой резон. Остается еще один вариант. Какой – вы уже, наверное, понимаете…

– Донбасс, товарищ полковник? – спросил присутствующий при разговоре подполковник Оглоблин.

– Он самый… Инструкторами по подготовке разведывательно-диверсионных групп. Устроит такой вариант? Нас бы он больше всего устроил, потому что вам, видимо, придется неоднократно возвращаться в Москву, чтобы давать показания в ФСБ.

– Меня лично такой вариант больше всего устраивает, – согласился я.

– Я только с командиром вместе, – сразу заявил Аграриев.

– И я, – подтвердил Сережа Логунов.

– Тогда я позвоню, чтобы вам привезли сюда документы. А теперь давайте думать, что вам в такой поездке понадобится.

– Гранатомет «Вампир» с запасом гранат побольше, – уверенно заявил я.

– Автожир «Егерь» и моя винтовка, – без раздумий определился Логунов.

– А мне только командир и Сережа в компанию, – Анатолий оказался из нас троих самым оригинальным…