В ночь на Рождество, в гостиной «Черного лебедя», за большим круглым столом уселись восемь человек. Тут был сэр Баррет, его ассистент, хозяин гостиницы пан Грачек, он не мог пропустить такого представления, хоть и очень боялся, два профессора из пражского университета, отставной прусский генерал с седыми бачками, такой важный, точно готовился к битве, Дармидонт Кабанин и два его казака – Микола и Никола, которые были очень напряжены. Одно дело сечь саблями противника, и совсем другое – вторгаться в мир духов. Вакула, как я догадался, остался охранять сундучок с деньгами. Зеленое сукно укрывало стол. По кругу стояли зажженные свечи – по числу участников спиритического сеанса. В центре стола лежал вырезанный из картона огромный круг с нарисованными на нем буквами латинского алфавита, отчего стол отдаленно напоминал рулетку. На картоне лежало блюдо с четко нарисованной масляной краской стрелкой.

Откуда я все это мог видеть? Хо-хо, спасибо Йозеку! Эта идея пришла к нему в последний момент: он провел меня и спрятал в одном их простенков, где на уровне головы взрослого мужчины была просверлена небольшая дырка. В обычное время дырку из залы закрывала миниатюра, но сейчас она был чуть смещена, перевешена на соседний гвоздик, и мне открывалась вся зала, с горевшими свечами и томительным напряжением среди гостей-спиритуалистов. «Только бы отец не зашел! – сказал Йозек. – Тогда мы пропали». Риск был, но я согласился.

Часы пробили полночь – эхо колокольцев прокатилось по всему дому.

– Что ж, господа, – сказал сэр Баррет. – Приступим. Для достижения результата вы должны выполнять все мои просьбы неукоснительно. Я уже говорил вам, что мир теней не терпит суеты. Все должно происходить в молчании и почтении к миру мертвых, ведь сегодня мы – их гости, мы стучимся в их мир, закрытый для нас, облеченных в плоть. Мы просим открыть для нас их тайны. А теперь возьмитесь за руки и образуйте энергетический круг. Вы должны ощутить, как энергия, существующая в каждом из нас, идет от одного человека к другому.

Всего полчаса назад я разминулся на запасной лестнице с благообразным седобородым пожилым мужем, державшимся так, точно он был королем. Это и был сэр Баррет! Маг и чародей, собеседник мертвецов! Основатель целого европейского института по общению с миром мертвых. На заре своей деятельности он принимал все свои видения за галлюцинации, но развитие спиритуализма как молодой науки изменило мировоззрение миллионов людей планеты Земля. Изменило оно и мировоззрение сэра Уильяма Баррета. Его острый взгляд скользнул по мне, я кивнул – он ответил кивком, и мы разошлись. Вряд ли бы ему понравилось, если бы он узнал, что уже очень скоро я будут наблюдать за ним так, как ученый наблюдает за происходящим к клетке. Впрочем, на клетку было куда более похоже мое скромное убежище!

Тем не менее, едва дыша, я улыбался, наблюдая за тем, как два казака Дармидонта Кабанина мнут руки своим соседям! А те морщатся от неудобства и молчат.

– А вдруг они не придут? – спросил профессор пражского университета.

– Они придут, – сказал сэр Баррет.

Вынужденное рукопожатие, сопровождаемое вздохами, продолжалось.

– А теперь разомкните руки и положите кончики пальцев на блюдце, – приказал сэр Баррет. – Передайте ему энергию нашего круга!

И первым положил длинные пальцы на краешек блюдца со своей стороны. Все собравшиеся за столом незамедлительно выполнили требование современного мага. Так прошло пять минут, десять, потрескивали свечи в мертвой тишине, дыхание становилось все тяжелее, у иных руки уже стал уставать, когда вдруг…

– Блюдце поднимается! – вскричал один из профессоров пражского университета.

– Они пришли! – громовым голосом объявил сэр Баррет. – Едва касайтесь пальцами блюдца! Дайте ему свободный ход! Ни в коем случае не прижимайте его к столу!

– Святый Боже, – выдохнул один из казаков. – Дармидонт Михалыч, ожило блюдце-то, ожило!

– Заткнись, Микола, – страшным голосом прохрипел тот. – Сам вижу!

– А коли они нас душить станут, Дармидонт Михалыч? – спросил второй казак.

– Убью, Никола, – прохрипел хозяин.

– Тс-с! – гневно прервал беседу «этих русских» сэр Баррет.

Я жадно приник глазом к отверстию в стене, боясь упустить хотя бы самую малость из того, что сейчас происходило в зале. А там происходило следующее: оцепенение объяло всех собравшихся за столом. Спиритуалисты-экспериментаторы буквально трепетали, включая матерых казаков и самого Дармидонта Кабанина! И все потому, что блюдце и впрямь оторвалось от картона сантиметров на пять и теперь повисло в воздухе – и не просто повисло, но медленно двинулось вокруг своей оси…

– Крутится! – тоненько пропищал пан Грачек.

– По часовой стрелке! – уточнил второй профессор.

– Так и должно быть! – объявил сэр Баррет.

О, да! Оно, блюдце, напитанное токами и по чьей-то воле, стало крутиться, и все сильнее.

– Кто бы ты ни был, мы приветствуем тебя в мире живых! – громко сказал англичанин. – Назовись нам, о дух! Мы просим тебя!

– Смотрите, стрелка останавливается на буквах! – пискнул первый профессор.

– Исиодор! – скоро прочитал сэр Баррет. – Тебя зовут Исиодор? Подтверди!

Стрелка плавающего блюдца отпечатала «да».

– Да! – объявил англичанин. – Его зовут Исиодор!

– Вы обещали, сэр Баррет! – вдруг выкрикнул отставной прусский генерал с седыми бачками. – Я чувствую, что сегодня он должен появиться!

– Да, генерал, и я исполню свое обещание, – сказал англичанин. – Первым, кого мы вызовем к нам, будет «железный канцлер» Отто фон Бисмарк, который покинул этот мир всего несколько месяцев назад! Скажи нам, Исиодор, можешь ли ты позвать нам великого Отто фон Бисмарка?

И блюдце вновь ответило «да» и вновь закрутилось, точно беря паузу.

– А какая гарантия, что это и впрямь будет Бисмарк? – вдруг, осмелев, спросил один из профессоров.

– Никакой, – ответил сэр Баррет. – Но вы можете спросить у него что-то такое, на что ответит только он!

– Я знаю, что спросить у него! – простонал генерал с бачками. – Я знаю!!

– Исиодор! – воскликнул сэр Баррет. – Дай нам знак, когда Отто фон Бисмарк будет рядом!

Блюдце плавало и вдруг остановилось. А затем стрелка побежала по буквам, печатая: «он рядом»!

– Он рядом! – выдохнул сэр Баррет. – Генерал, спрашивайте, если не верите!

– Князь! – пропищал генерал. – Простите меня, князь! Это я, генерал, барон Генрих фон Крюгге, вы помните меня? Я командовал корпусом, князь!

Блюдце стало то и дело останавливаться, указывая стрелкой на буквы. Слово было: «Помню».

– Он вас помнит, генерал! – сказал сэр Баррет.

Но генералу фон Крюгге этого было мало.

– Я хочу уточнить! – пропищал он.

– Уточняйте! – распорядился сэр Баррет. – Но не оскорбите нашего гостя!

– Нет-нет! – взмолился прусский генерал. – Если это вы, скажите, каким орденом вы наградили меня лично после Франко-прусской кампании! Простите, что спрашиваю! – едва не расплакался он. – Но ответьте!

И блюдце поплыло, указывая стрелкой на буквы алфавита. Сэр Баррет, как самый поднаторевший в делах общения с мертвецами, размеренно читал:

– «Железный крест первой степени, вручен 14 июля 1870 года за храбрость!»

– А-а! – выдохнул генерал. – Все так, ваша светлость! Все так! – схватился за сердце и поплыл на своем стуле.

– Генерал умер! – воскликнул пан Грачек.

– Он просто потерял сознание, так бывает в первый раз! – успокоил всех сэр Баррет. – Нюхательную соль, мой мальчик! – распорядился он в сторону ассистента.

Тот вырвал из нагрудного кармана флакончик, откупорил его и сунул под нос герою былой войны.

– Благодарю вас, князь! – приходя в себя, забормотал хлипкий генерал. – Благодарю вас!

– Пока наш генерал приходит в себя, мы обязаны воспользоваться присутствием среди нас столь великого человека, как Отто фон Бисмарк, – четко сказал сэр Баррет. – Давайте же зададим ему самые важные вопросы!

– Когда будет следующая европейская война? – вопросил первый профессор пражского университета.

– Кто будет воевать и на чьей стороне, ваша светлость? – перехватил эстафету второй.

– Кто победит?! – взмолился первый.

– Старайтесь задавать более точные вопросы! – строго поправил их сэр Баррет. – Такие вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет»! Иначе мы утомим нашего гостя!

И вопросы посыпались горохом. Блюдце вертелось: «железный канцлер» давал ответы. Прусский генерал с седыми бачками, придя в себя, жадно хватал вопросы-ответы, пытаясь уловить в них судьбу своего государства. Но Бисмарк был безжалостен: он пообещал для своей империи, на создание которой потратил всю свою жизнь, бесславный конец. Вопрос, сколько у Германии осталось времени, был трагичен.

– Как?! – вдруг завопил генерал. – Нашей империи осталось существовать восемнадцать лет?!

«Да!» – ответило блюдце.

Старенький прусский генерал с воздушными седыми бачками повторно схватился за сердце и потерял сознание. Ему вновь сунули под нос нюхательную соль.

– Слабоват папаша, – тихонько усмехнулся Микола. – Одуванчик осенний!

Дармидонт Михайлович Кабанин сопел носом, слушая вопросительные вскрики возбужденных не на шутку спиритуалистов и ответы сэра Баррета. Так продолжалось с четверть часа.

– Я хочу поговорить с папой римским Пием Девятым! – вдруг истошно воскликнул первый профессор.

– Нет! – громовым голосом загремел до того молчавший спиритуалист с лопатообразной седеющей бородой. – Подождет твой папа римский, никуда не денется! – это был Дармидонт Кабанин. Он даже встал во весь рост. – Сэр Баррет, вы мне обещали эту встречу!

– Сядьте, сядьте! – грозно махнул рукой англичанин.

– Вы обещали, – повторил Кабанин.

– Да сядьте же вы! – прошипел тот. – От нас откажутся!

Но Кабанин только сжал кулак:

– Ты мне обещал, сэр Баррет!

Все за столом разом притихли, никто бы не рискнул спорить с этим страшным русским и его слугами.

– Будет вам встреча! – кивнул англичанин. – Только замолчите! Все внимание! Мы благодарим Отто фон Бисмарка и призываем другого свидетеля вечности! Как его имя?

– Захар Зуб, – прорычал Дармидонт Кабанин. – Зубов!

– Исиодор, прости нас! И ответь, можешь ли ты пригласить нам жившего три с половиной столетия назад человека из России – Захара Зуба! Мы ждем ответа, Исиодор!

Блюдце покачивалось под пальцами гадавших.

– А как он говорить будет, сэр Баррет? Зубов – темный мужик, английского языка не знал! Я так думаю…

– Там это безразлично, – холодно ответил вождь спиритуалистов.

– Там?

– На том свете. Уже проверено неоднократно. Нам не понять инструмент этого общения, только его плоды. Но прошу вас: тише!

А блюдце все покачивалось, как лодочка на легких волнах.

– Кто же его держит, блюдце-то? – не выдержал Микола.

– Сам Исиодор или его помощники в загробном мире, – ответил англичанин.

– Это что, стало быть, и мы их касаемся? – с легким трепетом спросил Никола.

– Да, но эти прикосновения нам незаметны, – разъяснил непростую ситуацию сэр Баррет.

– Бог мой! – воскликнул Никола. – Страх-то какой!

– Заткнитесь вы, сволочи, – хрипло произнес Кабанин. – Чего же он молчит, а? – угрожающе спросил он у всеведущего англичанина. – Сэр Баррет?

– А вы бы погромче ревели, – огрызнулся англичанин. – Как стадо, ей-богу!

– Я вас, Николка и Миколка, засеку, коли вы мне призраков всех распугаете! – пригрозил Кабанин.

Все давно замерли, сердцем понимая, что тут не простой интерес. Что этот русский не развлекаться приехал. Что тут судьба решается!

– Да что же он, ищет его, что ли? – тихо-тихо спросил казак Микола.

– Так поди сыщи его – он когда жил-то! – прошипел в ответ Никола.

– Летает, стало быть, где-то, зовет! – согласился Микола.

– Цыц, стервецы, – оборвал обоих Кабанин. – Молчите, как рыбы! Не шучу: языки вырву обоим! Полезнее будете!

Теперь замолчали все. Только постанывал сползающий в кресле прусский генерал, но сейчас было не до него. Ассистент Баррета хотел было помочь вояке, но Кабанин только зыркнул, и Микола схватил прусского генерала одной рукой, как пушинку, и крепко посадил на стул.

– Кайзера! Кайзера! – залепетал тот.

– Заткнись, моль! – прорычал Кабанин.

И вдруг блюдце ожило – закрутилось, и быстро!

– Исиодор, это ты? – вопросил Баррет. – Или это он – Захар! Ответь! Или скажи, где он!

«Он здесь» – начертало блюдце.

– Спрашивайте, – кивнул Баррет назойливому русскому.

– Зубов, ты здесь?! – возопил страшным голосом Дармидонт Кабанин. – Зубов, ответь мне!

«Здесь» – ответило блюдце.

– Слушай меня, Зубов, – прохрипел Кабанин. – Если это ты, скажи, как ты погиб! Докажи, что это ты! Потому что я знаю, как! Ты прости меня, грешную душу, но ты должен ответить, чтобы я поверил тебе! – он обвел пальцем притихших спиритуалистов. – Такого никто другой не придумает! Скажи мне… Что сделали с тобой и твоими сыновьями?

«Забили как собак» – ответило блюдце.

– Верно! – кивнул Кабанин. – Это ты, Зубов! Ты! – он даже кулаками потряс для пущей верности. – Знаю, ты был большой хитрец, и надул своего хозяина! И смерть тебе досталась нелегкая! Думаю, тяжело тебе ответ держать перед Господом Богом! Так вот, хочу сделку с тобой заключить! Я тебе церковь поставлю, Зубов, там, где ты сгинул, и каждый день службу тебе за упокой устрою – на сто лет вперед устрою, Зубов, только скажи мне, где второй сундук! Куда ты его дел?! – Блюдце задрожало так, точно вода перед грозой. – Ну же, говори, Зубов, тебе он на том свете не надобен, а мне сгодится! А по тебе, по душей твой, колокола звонить будут и Богу напоминать, чтобы не забыл о тебе на том свете! – блюдце уже крутилось под пальцами спиритуалистов. – Ну, Зубов?! Говори!

Блюдце замерло, а потом стрелка пошла четко по буквам. «Сундук в колодце» – написало блюдце.

– В каком колодце? – вопросил Кабанин. – Где искать?

«Ищи» – ответило блюдце.

– Так ведь колодцев-то много, – пробормотал Дармидонт Михайлович.

– «А ты главный найди, свой».

– Как это свой? – вопросил Кабанин. – О чем ты, Захар Зубов? (Он еще ничего не понял!) В каком краю искать-то? Под Тверью или еще где? Толком скажи!

«А ты во всех ищи, супостат, – отчеканило блюдце. – Работы на сто жизней хватит. (Над ним потешались! И потешались с того света!) А я пошлю по твоим следам Макарку, младшего своего, задушенного, он за тобой изо всех колодцев следить станет!»

И тут все свечи погасли, точно дунули на них!..

– А-а! – медведем взревел Кабанин. Он занес кулак и ударил им в самый центр стола – и пробил его почти насквозь. Ударил второй раз – и вынес здоровый ломоть дерева из середины. – Будь ты проклят, Зубов! – затем схватил стол за край и подбросил его, и тот взлетел, роняя в стороны напуганных до смерти спиритуалистов. – Будь проклят, Зубов! Я по тебе черную мессу закажу! Самому дьяволу закажу, чтобы горел ты в аду вечно! – превратившись в раскаленную головню, он потрясал руками и с места сдвинуться не мог от неистового гнева и, не зная, что ему делать далее.

Все расползись по углам, отступили даже два казака, они никогда не видели хозяина таким взбешенным, почти потерявшим разум. Дармидонт Кабанин остыл также быстро, как и вскипел. Он вытащил из внутреннего кармана сюртука пачку ассигнаций, швырнул их в темноту со словами: «Этого должно хватить за беспокойство, пан Грачек, – и тотчас бросил своим: – Уезжаем, прямо сейчас!»

«Это русский сошел с ума! – еще долго повторял пан Грачек. – Но к тому все и шло!» – «Надо уезжать в Англию, мой друг, – лежа в углу, говорил сэр Баррет своему ассистенту. – Это страна дикарей!»

Более я ничего не слышал, потому что спешно покинул свое укрытие. Кабанину нужно было еще сложить вещи, прежде чем покинуть «Гостиный двор». Расплатившись сполна с Йозеком, я сказал ему: «Когда ваш постоялец отправится на вокзал, сообщишь мне». Мальчишка кивнул. Я же выскользнул из гостиницы его отца и поспешил на Старомесскую площадь.

Степан встретил меня в прихожей со свечой в руке:

– Ну, Петр Ильич, как все прошло? Духов-то видели? Слышали их?

– Воистину диковинный вечер, – только и ответил я. – Но хватит чудес! В Россию возвращаться надо! Сейчас же!

– Слова Богу! – размашисто перекрестился Степан. – Первая добрая новость за столько дней!

И вот уже поезд уносил нас из столицы Чехии. Йозек не подвел: сообщил, когда Кабанин отправился с эскортом на вокзал, как и когда сел на поезд. Мы отправились на следующем. А потом и Австро-Венгрия осталась позади. И вновь Вепрь летел впереди меня. А я бежал в его хвосте, как заправский гончий пес! Осторожный пес! Ведь истинный вепрь своими клыками может убить десяток добрых охотничьих собак, если почувствует опасность. Поэтому я мог пока только следить за ним. Нас отделяли друг от друга не менее пятидесяти верст. Где мы должны были пересечься? Где должна была случиться эта схватка? А в том, что рано или поздно она произойдет, я уже не сомневался…

– Теперь, пока не поговорю с твоим хозяином, графом Кураевым, любезным Александром Александровичем, не успокоюсь, – сказал я.

И сумрачен, как видно, я был в эти минуты – и лицом, и сердцем, и мыслями.

– Да что ж он такого скрыл от вас, Петр Ильич? – посетовал Степан, заступаясь за хозяина. – Ведь сам же нанял вас? Не мог же он утаиться-то?

Я посмотрел в окно – на заснеженную уже белорусскую степь. Не было ей ни конца ни края, разве что рвали ее дальние голые перелесочки.

– А вот мы приедем к твоему хозяину и спросим, – прямо ответил я. – Мог он утаиться или не мог. Он меня, пусть и без умысла, но с завязанными глазами вперед послал. А я так не привык, Степан. Теперь пусть карты открывает его сиятельство. Иначе получу обещанный гонорар, развернусь и уеду в тот же час домой – в Самару. Пусть я и не богат, Степан Григорьевич, но с завязанными глазами в огонь шагать не намерен! А огня впереди ой как много! Ты – его слуга, ты ему чем-то обязан, но не я! Вот только женщину одну навещу и уеду.

– Марфу Алексеевну? – потупив взгляд, спросил Степан.

– Ее, – кивнул я.

Мой спутник поднял на меня глаза:

– Так полюбилась?

– Именно так, Степан. Сразу. И до самого сердца – до последнего его донышка. – Я улыбнулся, налил нам коньяку. – У сердца-то человечьего много донышек. Так вот до самого последнего и полюбилась.

Степан с улыбкой кивнул, вновь уставился в стакан перед собой. В эти минуты мы приближались к Смоленску. Более половины пути оставались позади! А что впереди было? Это если, конечно, Кураев все расскажет. Все выложит как на духу. Встреча с душегубами, вот что! И не простым отребьем, а сильными, богатыми, хитрыми! Волками! В глубине души я уже сожалел, что дал графу слово, влез в его тайну. Настоящая война ожидала меня, в которую я так неосторожно и скоропалительно ввязался! Но, с другой стороны, не окажись я у графа, не поехал бы к Сивцовым, не встретил бы Марфу Алексеевну, которая сейчас, я был в том уверен, ждала меня.

Судьба это была, и она только открывала свои двери мне навстречу!..