Глава 10

Старку очень понравилось то, с каким достоинством Танатос справилась со своим изумлением, когда Афродита с помощью Дэмьена рассказала ей всю историю, начиная с первого появления Зои в Доме Ночи и открытия правды о красных недолетках, до появления Калоны и постепенного понимания ими всей глубины злодейства Неферет. В конце Афродита пересказала Танатос свой разговор со Стиви Рей.

Когда история подошла к концу, Танатос встала и подошла к телу Зои. Несколько мгновений она молча смотрела на него, а затем медленно заговорила, обращаясь скорее к неподвижному телу, чем к собравшимся:

— Значит, это с самого начала была битва между Светом и Тьмой, только до сих пор она проходила, в основном, в материальном мире.

— Свет и Тьма? — переспросил Дэмьен. — Мне показалось, что вы произносите эти слова с большой буквы.

— Весьма проницательное замечание, недолетка, — ответила Танатос.

— Стиви Рей тоже так говорит, — вмешалась Афродита. — Тьма у нее с большой буквы, как имя.

— Имя? — переспросил Джек. — Типа, как будто это два человека — белый и черный?

— Нет, не люди — это гораздо шире. Представь себе двух Бессмертных, настолько могущественных, что исходящая от них энергия становится осязаемой, — пояснила Танатос.

— Вы хотите сказать, что Никс — это Свет, а Калона, по крайней мере, в нынешнем его виде — Тьма? — уточнил Дэмьен.

— Точнее сказать, что Никс находится на стороне Света, а Калона — союзник Тьмы.

— Послушайте, я, конечно, не самая примерная ученица, но умом меня Никс не обидела, и на уроках я обычно ушами не хлопаю. Чаще всего. Однако я никогда не слышала ни о чем подобном, — заявила Афродита.

— И я тоже, — поддержал ее Дэмьен.

— А это о чем-то говорит, потому что Дэмьен у нас точно Примерная ученица, — хихикнула Эрин.

— Мисс Прилежание, — добавила Шони. Танатос со вздохом отвернулась от Зои и посмотрела на собравшихся.

— Дело в том, что это очень древнее верование, которое не вполне разделяется нашим вампирским сообществом, — призналась она. — По крайней мере, его жрицами.

— Но почему? Что в нем плохого? — спросила Афродита.

— В его основе лежит представление о борьбе, насилии и жестоком соперничестве первозданных сил добра и зла.

— Понятно! — фыркнула Афродита. — Типичная мужская философия!

— В некотором роде, — приподняла брови Танатос.

— Постойте! Что такого особенно мужского в идее борьбы добра и зла? — спросил Старк.

— Видишь ли, это не просто вера в то, что в мире существует добро, которое обязано бороться со злом. Это персонификация Света и Тьмы на самом элементарном уровне, в виде сил, которые настолько тесно переплелись, что не могут существовать друг без друга, но при этом постоянно пытаются друг друга поглотить, — поймав непонимающие взгляды друзей, Танатос тяжело вздохнула и сказала: — Одним из самых древних представлений о Свете и Тьме было олицетворение их в виде двух могучих быков — черного быка Света и белого быка Тьмы.

— Ой, а почему? Я думал, что свет должен быть белым, а тьма — черной, — пробормотал Джек.

— Ты прав, именно такая аналогия лежит на поверхности, однако в наших древних манускриптах записано иначе. Там говорится, что в каждом из этих двух существ, Свете и Тьме, заключено то, чего больше всего недостает другому. Представь себе, как два быка, преисполненных распирающей могучей силы, снова и снова встречаются в бесконечном поединке, пытаясь вырвать у противника нечто такое, чего нельзя получить, не разрушив самого себя. Однажды, когда я была еще совсем молодой жрицей, мне довелось увидеть изображение такой битвы, и я никогда не забуду, каким оно было грубым, жестоким и правдивым в своем неистовстве. Вообрази себе эту картину — быки сцепились рогами. Их могучие тела напряжены в стремлении добраться до врага, кровь хлещет из ран, ноздри раздуваются. Силы равны, ни одна сторона не может взять верх, однако схватка пугает своей напряженностью — казалось, что сама картина пульсировала от этой силы.

— Силы мужской, первобытной и грубой в своей необузданной мощи, — сказал Дарий. — Видел я эту картину, когда проходил обучение в школе Эреба. Знаю, что часто она украшала обложки рассказов о жизни воинов прошлого, славой себя увенчавших и силой.

— Мужская сила, — скривилась Эрин. — Понятно, почему наши вампирши решили предать забвению эти бычьи истории!

— Точно, Близняшка, — кивнула Шони. — Вампирство — это власть женщин, а тут сплошная маскулинность!

— Но наша вера не в том состоит, чтобы женская власть подавляла мужскую. Нужен здоровый баланс между ними, гармония и солидарность, — заметил Старк.

— Ты прав, Воин, наша система взглядов не подразумевает подавление мужской власти женской. Однако, как и в случае со Светом и Тьмой, эти начала находятся в постоянной борьбе, пытаясь обрести равновесие, не разрушив при этом друг друга. Вспомните изображения Никс, которые мы каждый день видим перед собой. Разве это не само воплощение женственности во всей ее красоте и притягательности? А теперь представьте себе изображение грубой силы, воплотившейся в виде двух огромных, могучих существ мужского пола, ведущих вечную битву? Ты понимаешь, Дарий, что мир не может безболезненно вместить в себя оба эти начала, поэтому одно из них должно быть подавлено, чтобы дать расцвести другому.

— Охотно верю! — фыркнула Афродита. — Наш чопорный Высший совет вряд ли захочет иметь дело с огромными, накаченными тестостероном, быками, или с верованиями, которые они олицетворяют!

— Ты, как всегда, исключение, — сказал Старк, бросив на Афродиту сердитый взгляд, яснее слов говоривший: «Брось свои шуточки, сейчас не до этого!»

— Нет, Афродита совершенно права, — улыбнулась Танатос. — Наш совет очень сильно менялся на протяжении столетий, в особенности за последние четыреста лет, прошедшие на моей памяти. Когда-то он был живой силой, довольно грубой и даже варварской в своей мощи. Но в наши дни Высший совет стал... — Верховная жрица задумалась, подбирая подходящее слово.

— Цивилизованным, — подсказала Афродита. — Даже слишком!

— Именно так, — согласилась Танатос.

Голубые глаза Афродиты изумленно заблестели.

— Выходит, чрезмерная цивилизованность тоже не всегда во благо, особенно, когда имеешь дело с двумя бодающимися быками, готовыми растоптать любого, кто встанет между ними!

— Зои очень близка к Свету, — тихо проговорил Дэмьен.

— Настолько близка, что может подвергнуться нападению Тьмы, — мрачно добавил Старк. — Тем более, когда эту Тьму специально послали по ее следу, чтобы помешать ей вновь достичь Света.

В комнате повисла гробовая тишина, и все взгляды устремились на Зои, неподвижную и мертвенно-бледную на фоне шелкового постельного белья суперсовременного кремового оттенка.

Именно в этой тишине Старка посетило озарение, а инстинкт Воина, защищающего свою Жрицу, подсказал ему, что он не ошибся.

— Но если так, то попытка найти способ защитить Зои вовсе не означает игнорирование прошлого, как говорил Дэмьен! Наоборот, тем самым мы заглядываем в это прошлое гораздо глубже, чем это придет в голову кому-то сегодня, — с нарастающим возбуждением заговорил он.

— Вот именно! Нам нужно понять и принять грубую силу, высвободившуюся в ходе вечной борьбы между Светом и Тьмой, — подтвердила Танатос.

— Но где нам, черт побери, ее искать? — спросила Афродита, сердито откидывая волосы с лица. — Вы сами сказали, что все нужные нам мифы уже сотни лет как канули в Лету!

— Думаю, вовсе не все, и совсем не везде, моя жрица, — сказал Дарий, расправляя плечи и глядя на Старка глубоким взглядом своих умных глаз. — Если мы ищем свидетельства древней и варварской веры, нужно отправиться в место, рожденное древним и варварским прошлым. В место, отрезанное от всего современного мира.

Старк встрепенулся, озаренный новой догадкой.

— Мне нужно отправиться на Остров!

— Именно, Воин, — одобрительно кивнул Дарий.

— О чем они болтают? — спросила Афродита Танатос.

— Они говорят о месте, где первые Воины когда-то тренировались под началом Ских.

— Ских? Кто это? — наморщил лоб Дэмьен.

— Ских — это сама грубость и варварство, присущее настоящим первобытным Воинам, — ответил Старк.

— Ладно, все это конечно очень интересно и познавательно, но нам нужен кто-нибудь живой, а не вымерший воин из учебника древней истории! — воскликнула Афродита. — Потому что я пока не знаю, сможет ли Старк попасть в Потусторонний мир, но точно уверена, что путешествовать во времени у него никак не получится! Так что давайте сделаем вашему древнему воину ручкой.

— Это она, — мягко поправил ее Дарий.

— Она? — у Афродиты даже лицо вытянулось от изумления.

— Ских — это древняя Воительница, обладавшая невероятными силами, — пояснил Старк. — Ее еще называли Великой Охотницей за Головами.

— В древних преданиях, жрица моя, говорится, что Ских с нами будет жить вечно, — сказал Дарий, ласково улыбаясь Афродите. — Значит, она и теперь проживает на острове Женщин, в том Доме Ночи, где власть ее вечно пребудет.

— Значит, существует Дом Ночи острова Женщин? — переспросила Эрин.

— А почему мы о нем никогда не слышали? — спросила Шони. — Эй, Буквоежка, ты об этом знал? — повернулась она к Дэмьену.

— Даже не слышал никогда, — помотал головой тот.

— Ты ведь не Воин, откуда тебе знать про обычаи наши? — вздохнул Дарий. — Островом Скай называется остров тот в мире обычном.

— Остров Скай? В Шотландии? — мгновенно оживился Дэмьен.

— Правильно. Там обучались вампирские первые Воины.

— Но ведь сейчас там их уже не обучают, правильно? — спросил Дэмьен, переводя взгляд с Дария на Старка. — Я хочу сказать, что в наши дни Воинов готовят во всех Домах Ночи, а не только на острове Скай. Скажем, Дракон Ланкфорд тренирует воинов, прибывающих к нам со всех концов света, но ведь он делает это в Талсе, а не в Шотландии!

— Ты прав, Дэмьен. В современном мире воинов обучают в школах самых разных Домов Ночи, — подтвердила Танатос. — В самом начале девятнадцатого века Высший вампирский совет решил, что так будет проще и удобнее для всех.

— Бьюсь об заклад, они думали, что так будет не только проще, но и цивилизованней, — пробормотала Афродита.

— Ты снова права, Пророчица, — улыбнулась Танатос.

— Значит, решено. Я перенесу Зои на остров Женщин, к Ских, — сказал Старк.

— И что дальше? — спросила Афродита.

— А дальше, оказавшись вдали от цивилизации, я смогу найти способ живым прорваться в Потусторонний мир! Ну а дальше все еще проще. Оказавшись там, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть Зои сюда, к нам.

— Звучит неплохо, — вынуждена была признать Афродита.

— Главная трудность теперь заключается в том, чтобы Старка пустили на остров, — задумчиво произнес Дарий.

— Но вы же сами сказали, что это Дом Ночи! — воскликнул Дэмьен. — Почему же Старка могут туда не пустить?

— Потому что этот Дом Ночи не похож на все другие, — ответила Танатос. — Решение Высшего вампирского совета о переносе тренировок Воинов в учебные заведения, расположенные по всему миру, стало результатом многолетнего напряжения в отношениях между правящей Ских и Высшим советом.

— Вы о ней говорите так, будто она королева! — брякнул Джек.

— В каком-то смысле так оно и есть. Ских — королева Воинов, — ответила Танатос.

— Королева, которая командует Сынами Эреба? Охотно верю, что Высшему совету это не могло понравиться! С другой стороны, они могли бы принять королеву Ских в совет, — предположила Афродита.

— Ских — Воительница, — вздохнула Танатос. — А Воинам запрещено быть членами Совета.

— Но ведь она женщина, — возразил Дэмьен. — Разве она не могла баллотироваться в Совет?

— Нет, — покачал головой Дарий. — Воины не заседают в Совете, согласно вампирским законам.

— Представляю, как это взбесило Ских! — фыркнула Афродита. — Меня бы точно взбесило. У нее есть все права заседать в Совете, а ей отказывают под каким-то идиотским предлогом!

Танатос понимающе кивнула.

— Я согласна с тобой, Пророчица, однако мы с тобой в абсолютном меньшинстве. Когда Ских лишили исключительного права тренировать сынов Эреба, она удалилась на остров Скай. Она никому не рассказала о своем намерении, но ей и не надо было ничего говорить. Мы все чувствовали, насколько она разгневана. А затем мы почувствовали защитный круг, созданный ею вокруг острова, — добавила Танатос, и глаза ее затуманились воспоминаниями о далеком прошлом. — Такого не было с тех самых пор, как великая вампирша Клеопатра оградила защитным кругом свою любимую Александрию.

— Без разрешения Ских с той поры никому нет прохода на остров тот дальний, — вздохнул Дарий.

— Смерть ожидает всякого, кто попытается сделать это без разрешения, — добавила Танатос.

— Как получить это разрешение? — деловито спросил Старк.

Последовало долгое неловкое молчание, а затем Танатос осторожно ответила:

— В этом и заключается твоя первая проблема, Воин. С тех пор, как Ских создала свой защитный круг, она еще никому не давала разрешения попасть на остров Женщин.

— Я получу разрешение, — твердо сказал Старк.

— Как ты собираешься это сделать, Воин? — поинтересовалась Танатос.

Старк тяжело вздохнул и пожал плечами.

— Пока я знаю только то, как не собираюсь это делать. Я не собираюсь поступать цивилизованно. Пока это все.

— Постойте-ка! — воскликнул Дэмьен. — Танатос, Дарий, насколько я понял, вы оба довольно много знаете об этой древней варварской религии. Но как вам это удалось?

— Если ты спросишь меня, то я просто заядлый читатель, — пожал плечами Дарий. — В том Доме Ночи, где я обучался искусству меча, была старая библиотека. Все свое время свободное я проводил там за чтением. Так познакомился я с множеством древних преданий.

— Опасный и сексуальный! Великолепное сочетание, — промурлыкала Афродита, прижимаясь к нему.

— Ладно, Близняшка, мы потом обязательно сходим потошнить, — напомнила подруге Эрин.

— Конечно, а сейчас не будем отвлекаться! — поддакнула ей Шони.

— А вы откуда узнали про быков и Ских? — спросил Дэмьен у Танатос, бросив суровый взгляд на Близняшек.

— Из древних рукописей, собранных в здешних архивах. Видите ли, когда я стала Верховной жрицей, мне пришлось провести много часов в здешней библиотеке, занимаясь самообразованием. Так получилось, что у меня не было наставницы, поэтому я была вынуждена все наверстывать сама.

— Не было наставницы? Должно быть, нелегко вам пришлось, — посочувствовал Старк.

— Видимо, нашему миру нужна только одна Верховная жрица, одаренная связью со смертью, — сухо улыбнулась Танатос.

— Да уж, трудно, наверное, найти кандидата на такую паршивую работенку! — пробормотал Джек и тут же испуганно зажал ладонью рот. — Ой, простите, я не то хотел сказать!

Улыбка Танатос стала чуть шире.

— Я не обиделась, дитя. Ты прав, быть союзницей смерти не самая простая карьерная перспектива.

— Но благодаря этому, а так же благодаря нашему книгочею Дарию, у нас появился план дальнейших действий! — воскликнул Дэмьен.

— Что это ты задумал? — прищурилась Афродита.

— Я думаю, что если у меня и есть какой-то дар, то это умение учиться, — объявил Дэмьен.

— Значит, нам остается только подкинуть тебе материал для изучения! — заблестела глазами Афродита. — Вот только где его взять?

— В архивах! Тебе нужно получить доступ к дворцовым архивам, — торопливо бросила Танатос, устремляясь к входной двери. — Я поговорю с Дуантией.

— Прекрасно! Я готов к работе, — закивал Дэмьен.

— А я буду тебе помогать, — вызвался Джек.

— Ну что ж, кучка-вонючка, к сожалению, нам всем придется поточить зубки о гранит науки, — объявила Афродита.

Старк молча смотрел вслед уходившей Танатос.

Не обращая внимания на взволнованных друзей, которые были явно счастливы занять себя хоть чем-то полезным, он перевел глаза на бледное лицо Зои.

— А я буду готовиться заключить союз со смертью.

Все здесь было неправильно.

Только не думайте, будто я не знала, куда попала! Разумеется, я понимала, что нахожусь в Потустороннем мире, хотя формально не умерла вместе с Хитом, который точно умер.

О, Богиня! До чего же жутко сознавать, что я все более и более привыкаю думать о Хите, как о МЕРТВОМ.

Но и без этого тут все было неправильно.

Я лежала рядышком с Хитом. Мы лежали в обнимку, как давным-давно женатая парочка, под высоченным деревом, на мягком матрасике из мха, образовавшемся между двумя старыми корнями, сплетенными в виде грубого полукруглого диванчика.

В целом, мне было довольно удобно. Мох был относительно мягким, а Хит казался почти живым. Я видела его, слышала и даже ощущала — между прочим, от него даже пахло, как от Хита. Я вполне могла бы расслабиться и просто быть с ним рядом.

Но я смотрела на стайку порхающих голубых мотыльков и думала о том, отчего мне так неспокойно и вообще «не по себе», как говорила в таких случаях моя бабушка.

Бабушка...

Я тосковала по ней. Ее отсутствие напоминало тупую зубную боль. Порой это ощущение исчезало, но я знала, что оно все равно никуда не делось, и в любой момент может вернуться — причем, с новой силой.

Наверное, она с ума сходит от тревоги за меня. И плачет. Мысль о том, как страдает бабушка, была настолько невыносимой, что мое сознание поспешно вытеснило ее.

Я просто не могла здесь лежать. Поворочавшись, я осторожно отодвинулась от Хита, стараясь не разбудить его.

Встав, я принялась расхаживать под деревом туда и обратно.

Это помогло. Правда, немного и ненадолго. Я ходила туда-сюда, туда-сюда, не сводя глаз с Хита. Во сне он был таким милым!

Как бы мне хотелось лечь с ним рядом и уснуть!

Но я не могла. Мне казалось, что если я лягу и закрою глаза, то каким-то образом утрачу частицу себя. Но как это может быть? Как я могу потерять себя? Это было немного похоже на то время, когда у меня болело горло и была такая высокая температура, что я бредила, и мне снился дико странный сон, в котором я крутилась вокруг самой себя как волчок, пока от меня не начали отрываться куски тела.

Я поежилась. Почему именно это так отчетливо всплыло в моей памяти, хотя все остальное тонуло в густом тумане?

Богиня, как же я устала... Так я кружила, не глядя под ноги, пока не зацепилась ногой за один из красивых белых камней, торчавших из изумрудной травки и мха, и непременно грохнулась бы навзничь, если бы в последний момент не схватилась руками за ближайшее дерево.

И тут я впервые увидела это. Свои ладони. Свои руки. Они выглядели не так, как нужно!

Оцепенев, я смотрела на свои руки, и клянусь, что прямо у меня на глазах моя кожа запузырилась, как в одном из тех жутких фильмах ужасов, где какая-нибудь пакость проникает под кожу полуголой девчонки и начинает там ползать, так что она...

— Нет! — взвизгнула я, размахивая рукой. — Нет, нет! Хватит!

— Зо, малыш, что случилось?

— Хит! Ах, Хит, ты посмотри! — Я протянула ему свою руку. — Это как в ужастике, Хит!

Он перевел взгляд с моей руки на лицо.

— Стоп, Зо, успокойся. Что как в ужастике?

— Моя рука! Моя кожа! Она шевелится, — залепетала я.

Хит улыбнулся, но эта улыбка нисколько не скрыла тревоги, промелькнувшей на его лице. Потом протянул ладонь и медленно провел сверху вниз по моей руке. Добравшись до кисти, он переплел свои пальцы с моими.

— С твоей рукой все в порядке, малыш, — сказал он.

— Ты правда так думаешь?

— Правда, честно, серьезно — я так думаю. Эй, что с тобой?

Я уже открыла рот, чтобы сказать ему, что мне кажется, будто я теряю саму себя — совсем сак в том сне, когда от меня отрывались кусочки тела, — но тут мое внимание привлекло какое-то движение на краю опушки. Готова поклясться, что там мелькнуло что-то темное!

— Хит, мне это не нравится, — пробормотала я, указывая дрожащей рукой в сторону тени.

Налетевший ветерок всколыхнул широкие зеленые листья деревьев, отчего листва вдруг перестала казаться мне такой густой и укромной, как еще несколько мгновений тому назад, а затем до меня донесся запах — тошнотворный и гнилостно-сладкий, похожий на вонь трехдневной падали.

Почувствовав, как напряглось тело Хита, я поняла, что мне все это не кажется.

Затем тени вновь зашевелились, и мне показалось, будто я услышала хлопанье крыльев.

— О, нет, — прошептала я. Рука Хита крепче сжала мою.

— Идем. Нужно как можно скорее забраться поглубже в лес.

Но я чувствовала себя застывшей и оцепеневшей, как сосулька.

— Зачем? Почему ты думаешь, что деревья могут спасти нас от этого?

И тогда Хит взял меня за подбородок и повернул лицом к себе.

— Разве ты не чувствуешь, Зо? Это место, эта роща — они хорошие, очень хорошие. Малыш, разве ты не чувствуешь здесь присутствия своей Богини?

Слезы снова хлынули у меня из глаз, затуманив зрение.

— Нет, — еле слышно пролепетала я, с трудом выдавливая слова. — Я больше не чувствую Богиню.

Хит обнял меня и крепко прижал к себе.

— Не волнуйся, Зо. Я чувствую ее, значит, все будет хорошо. Я обещаю, — с этими словами, продолжая обнимать меня одной рукой, Хит повел меня вглубь рощи Никс.

Я шла за ним и плакала в три ручья, и мокрые горячие слезы текли по моим холодным щекам.