После югов на улице заниматься прохладно. Однако быстро привык к температуре. Комплекс ушу, потом нунчаки. Новые, самшитовые. Те из санатория. Резчик сделал дубинки, а я пеньковым линем связал их. Хорошо получилось. Тяжеловаты, правда.

Отчим уехал, мама его провожает, а мне теперь до работы два шага. Встретили как родного. Поблагодарили за пиво. Рассказали новости. После смерти Марка Аркадьевича прислали только приехавшего Додика. Парень после института по распределению, а сразу такая должность! Казалось бы, живи и радуйся. Так нет, такое еврейское счастье Самуила Яковлевича, что ему пришлось стать и.о., когда через четыре дня нового начальника сняли.

— Лёша, ты знаешь за что? Ты будешь долго смеяться! За растрату! Это надо уметь, крепко выпить, забрести на Тайвань к девочкам, оттуда ночью вернуться в контору, взять из кассы Дома Быта выручку и ночью же потратить на выпивку! А ведь у тебя работает цех разлива и два полных склада с материка. Над Додиком смеялась вся потребкооперация. Потом он до трусов проигрался катале. Девочки на Тайване много не берут, но голый еврей даже им не интересен. Додика выгнали, как не гнали никого с прошлого года. Из района сказали: «Ша!», и выпускник довольно таки приличного института командует Домом Быта в Медвежке, где, между нами говоря, живёт меньше трёхсот человек. Лёша, ты думаешь это всё?! Нет, это не всё! Якорь Додика висит на полшестого, потому что он на Тайване зацепил на него всё, что только можно. Его не хотели лечить! Сказали надо ампутировать, залить формалином и показывать за большие деньги в медицинском институте, как наглядное пособие. Лёша, ты, наверное, заметил, я не антисемит, я сам еврей, но такого шлемазла не видел с войны. И таки это ещё не конец! Додик получил перевод от мамы, бросил работу и опять пьёт на Тайване.

Крик души исполняющего обязанности понятен. Деньги платят почти те же, а ответственность несравнима. Самое поганое, смены не будет до следующего года, завербовавшиеся давно приехали, а хорошего человека из другого посёлка не отдадут. Потом фотограф успокоился и рассказал остальное. Гриценко поступил подло. Непонятно, какие у него были гешефты, но взять семью и улететь, никого не предупредив, не благородно.

— В ОБХСС работают страшные люди. Они сразу думают плохое. Ревизия ещё не кончилась, а нервы уже расчёсаны у потребкооперации целого района. У нас тоже один сидит и пишет. Неизвестно, что напишет, и кто сядет. Он целый младший лейтенант, но Даша обиделась и перестала его кормить, когда он заметил, что в бак с супом кладут больше мяса, чем написано в готовой порции. Лёша! Человек не знал, что мясо уваривается и звонил начальству в район! Считал, что так мы скрываем хищения. Я понимаю, его только выпустили из училища, но зачем к нам? Ты помнишь тебя наградили машиной? Они слали телеграмму в Палану и выясняли, какое место ты получил. Тут из райисполкома сказали им «нехорошо», и они велели переставить машину к тебе домой. Боже мой! Она занимала так много места на складе! Лёша, я тебя лично прошу, завтра поезжай в район, поблагодари Никиту Захаровича, а сегодня возьми свои вещи из железного шкафа, пока поц не нашёл их, и не стал кипешевать.

Дядя Витя выглядел плохо, всё-таки большую часть жизни провёл не на курорте. Рассказал, что Семён взял себе общак, в который старатели отстёгивали процент с добычи. Хуже того, он был посредником между добытчиками и скупщиками. Мужики целое лето горбатятся, а кому будут сливать шлих сами не знают. Туз ищет Сёму, но даже если найдёт, общак не вернёт, к блатному положит, и старатели по-любому окажутся в пролёте. В квартире Чалдона ничего ценного не нашли. На книжке лежало сорок тысяч, завещанные детдому. В СССР столько денег считалось до хренища, но однако же не миллион, который ему приписывали. Про меня пришло слово, что я козырный пацан и писарь, Туз не возражал. Да! Возьми вещи из шкафа, пока мент их не отыскал.

Зашёл к тёте Даше поздороваться, обед ещё не начался, но чаю пришлось выпить. Алена переехала в Оссору к мужу и его родителям, как только он дембельнулся. Соколов с Юн целуются на людях, а ей нет шестнадцати. Далее женщина подробно рассказала, кто, что и зачем. Вы знаете, у кого в посёлке самое большое сердце? Думаю, у моей собеседницы. Я подарил ей самое широкое кольцо, с самым большим камнем. Она же мне жилет подогнала в подарок, пусть ей обратка будет. Тётя Даша обняла и пустила слезу. Узнал, что я хороший мальчик, но за перстень она обязательно заплатит. После категорического отказа надела кольцо на безымянный палец. Влезло как влитое. Был повторно обнят. Потом последовало задумчивое покашливание и рассказ про совсем пропащего Колю Кима с вопросом, нет ли чего-нибудь для его девочки? Раскололся в наличии присутствия.

Затем, нагруженный вещами из шкафа, пошёл домой, оставив кофр «посмотреть» Самуилу Яковлевичу. Деньги за поездку никуда не пропали, и шмотки никто не трогал. Помочь тащить вызвался дядя Витя, а затем мы пошли на почту. Посылка пришла одна, зато бандероли дошли все, плюс заказное письмо из Питера. Отнесли почту домой, на работу вернулись к обеду. Одну бандероль за помощь вручил помощнику. В санаторских отправлениях была смесь сухофруктов, специально для подарков бодяжил. В каждом пакете лежат два кило вкусных витаминов. У нас они редкость. Дядя Витя взял подарок без разговоров, только руку пожал.

В обед пришёл Коля Ким. Не поверите, как его девчонка в оборот взяла! Вместо стильных клёшей и тельника, на нём костюм-тройка, как у какого-нибудь инженера. Говорит:

— Писарь, по-братски поделись. Мне до зарезу надо, а тётя Даша сказала у тебя есть.

— Колян, есть. Поделиться могу. Но я по десять рублей за грамм брал, как в магазе.

— Я за тридцать возьму.

— Коль, за что ты сейчас меня так? Просишь помочь по-братски, а считаешь барыгой? По десять сам взял, по десять тебе отдам.

Ким извинился за косяк. Действительно или я брат, или спекулянт. Дело в отношении. Барыжить выгоднее, но отношение другое. Не хуже, наверное, но совсем другое. Пришлось вновь идти домой, хорошо теперь живу совсем рядом. Разложил бархоточку, дал Коле увеличилку, выложил обручальные кольца. Думал они не нужны никому. Пацан пересмотрел каждую вещь. Себе нашёл легко, на палец примерил, подошло и ладно, а невесте кольца не по одному разу прикидывал. Выбрал широкое, но маленького размера. Смотрит тоскливо, спрашивает «ещё что есть?». Вот как любовь проклятущая ребят ломит! Для себя ни у кого ничего не просил, а для какой-то пигалицы… Ну разве ж я не человек?! Старый, понимаю — молодёжь, любовь, морковь. Выкладываю парню, что привёз. Он отложил цепочку с кулоном, серьги, кольцо с камнем и на печатку смотрит. Махнул рукой. «Бери уж,» — говорю, — «только сам взвесь где-нибудь. Деньги после занесёшь.» Ещё коробочку большую достал. Сложил цепь сердечком, наверх обручальное кольцо, справа от него перстень, кулон слева, серьги внизу, по бокам сердца. Заколки-гвоздики от рубашек мама собирает. Ими закрепил конструкцию. Вроде красиво, но чего-то не хватает. Кто не помнит вирши из интернета на любой случай жизни? Взял ватман, отрезал кусочек, тонким плакатным пером пишу:

Не знаю, кто такое сочиняет, но девочкам нравится. Закрепляю на коробочке и инструктирую жениха:

— Говоришь — ты украла моё сердце, взамен я требую твоё, вместе с рукою. И подаёшь коробочку. Можешь встать на одно колено. Смотришь в глаза. Целоваться лезешь только после того, как скажет: «ДА».

— Понял, — радостно отвечает он.

Ага, понял! Кошмар, а не молодёжь, простейших вещей не знают.

Вечером стал разбираться с полученным. Посылку на кухню, пусть мама рулит. Оставшиеся бандероли пойдут в подарки. Конверт с документами ныкаю, не решил ещё, что с домом делать. Заказное письмо — вызов, с 5-ого по 15-ого августа мне велено пребыть в областную спортивную школу-интернат для зачисления. С собой иметь… не важно. За проездными документами обратиться в Районный отдел народного образования… не пойду. Хотя политические дивиденды с письма поиметь стоит.

Затем наношу визиты. Соколу надо отнести? Какой-никакой друг, подлянку сильно позже подстроил. Соня уехала, но можно Кимбе отдать, для её ребёночка полезно. Ну и Ириска на материк не ездила, ей тоже хорошо витаминами подкормиться. С Жекой дело ясно, влип по уши. Прозрачно намекает, что у него с Юной кое-что было и не один раз. Верняк ей снесёт, ну моё дело подарить, дальше его желание. Кимба потолстела, похорошела, сидит на лавочке, баюкает конверт. Сказала спасибо, вскрыла упаковку и стала кидать в рот изюм. Хвастает, ей из лагеря морошки прислали и чуток голубики. Не один я её витаминю. С Иркой получилась странно. Глазки долу, тихо поблагодарила и ушла. Даже чмокнуть не далась.