Здравствуй, школа! Я опять иду в 8-ой класс. Нас там учится 18 человек. В 9-ом будет ещё меньше, многие уедут в ПТУ и техникумы. Мальчишки одеты в темно-серую школьную форму. У девчонок темно-коричневые платья, чёрные фартуки, тёмные ленты в косах и белые, кружевные воротнички. Почти все девочки с косичками, а мальчики чаще подстрижены под полубокс. Однако некоторые парни до последней возможности, стараются отрастить длинные патлы «под битлов», но учителя ругаются и заставляют стричься.

В школе много националов, коряков, корейцев и даже китайцев. У нас учится множество Кимов, Ли, Паков и Юн, а самые популярные имена Николай и Маша, их особенно любят коряки. Школьные корейцы потомки эвакуированных в СССР от ужасов Корейской войны. Она закончилась в 1953, а уехавшие никак вернуться не могут. Точнее, не хотят, хотя паспорта КНДР имеют. Молодёжь старается сочетаться браком с советскими и сразу сменить подданство.

Программа чуть отличается от материка, мы учим родной язык. Родной, в нашем случае корякский, даже если в классе всего четыре коряка, да и те лишь наполовину. Коряков на Земле осталось меньше десяти тысяч человек, зато диалектов аж одиннадцать. Какой именно изучаем мы, школьникам не ведомо, до 30-х годов и письменности-то не было. Зачем учим тоже непонятно, ведь коряки неплохо знают русский. Однако при СССР требовали не дать угаснуть малым народом, выделяли им разные льготы. Только после распада Союза стали экономить и забили на такие излишества.

В классной комнате три ряда по три парты. Сижу в углу на последней, со мной Лиана, Ли Аня, симпатичная девчонка. Её родители настоящие китайцы, бежали в СССР от культурной революции. Девочка выросла в Союзе и говорит без акцента. Помню, после 10 класса она собиралась во Владивосток, больше про неё не слышал. Передо мной сидят Ким Коля и Лукина Ира. Колька не пойдёт в 9-й класс, поступит на работу в СМУ, через год сопьётся, а через два пропадёт из посёлка. С Иркой у нас была взаимная симпатия, но ни она, ни я вовремя в ней не признались. Лет через двадцать случайно встретились в Москве, тогда оно и выяснилось.

Мои приятели Колька Попов, Юрка Семенюк и Женька Соколов. Семя везде ходит в чёрной пилотке с белым кантом, как у подводников. Его мечта подводный флот. Поступит в Ленинградское высшее военно-морское училище подводного плавания, но на третьем курсе залетит по-крупному в самоволке. Отслужит матросом и пойдёт работать на БМРТ, большой морозильный рыболовный траулер. Попик потерялся сразу после окончания школы, но лет через десять вернулся в посёлок и работал там, пока цунами не смыло дома. Это его фото были в ЖЖ. Сокол жить будет в Подмосковье, дружить с ним получится долго, но расстанемся в 90-х весьма погано. Есть у меня и недруг, Пак Юра, которому я не понравился с первого дня знакомства. Почему? Думаю, сам не знает. Может завидует хорошим отметкам? Обидные прозвища именно он придумывает. На первомайских праздниках, на танцах в клубе, Юрка из-за чего-то поругается с приятелем, тот по пьяни насмерть пырнёт его ножом, за что надолго сядет.

Соня Перельштейн подошла, сразу как меня увидела. Её отец велел передать, что после уроков Пётр Петрович попросил навестить его в больнице. По поселковым меркам Марк Аркадьевич, Сонин папа, большой человек. Директор поселкового потребкооператива, при котором есть магазин для промысловиков с дефицитными товарами. Раз зовут, обязательно надо будет зайти. Заодно узнаю, куда девать вещи, отданные на хранение. Уж больно рискованно с ними, вдруг милиция нагрянет. Человека подводить не хочется, но и с ментами тереть тоже совсем не улыбается.

— Лёха, ты домашку по английскому сделал? — теребит меня Семя. — А то могу дать, я у Соньки списал. Пока будешь переписывать, могу твою математику тоже… того…

— Сенькою Веру уел, — благодарю за щедрое предложение, — сам перевёл. Там всего то два абзаца. Мать-и-Матику скатать не успеешь, скоро звонок.

— Я сам вчера бы написал, — вздохнул приятель, — но мы с Витьком на рыбалку ходили.

— И как?

— Полмешка одной наваги и штук двадцать корюшки. Я бы больше наловил, но Витька сказал «на праздники хватит». Давай с тобой на выходных половим?

— Куда столько рыбы? У вас в сарае кубометр наморожен! А скоро тепло будет, она стухнет.

— Не стухнет! Мы с тобой можем льда нарубить с припая. В сарай натаскаем, до августа рыбёшка долежит.

— Ага! А летом рыбу ловить не будем? Сам же потянешь. Я пас!

Юрка был страстным рыболовом, а я и раньше не любил сидеть на льду с дёргалкой, а уж сейчас тем более.

Закончить разговор не успели, в класс вошёл Игорь Николаевич, математик и учитель физики, в одном лице. Следующие часы я вспоминал, что значит быть учеником. Ни память школьника, ни воспоминания старика не смогли сделать меня гением. Даже чтобы держаться прежнего уровня, пришлось изрядно постараться. С математикой у меня всегда было хорошо, первый урок отсидел спокойно. Русский проскочил на общей эрудиции, правила давно и окончательно забыл, а скорее всего просто не учил, в лучшем случае «читал», однако в прошлой жизни писать пришлось много. Не беллетристику, техническую документацию, но грамотность кое-какую наработать смог. Хотя учебник, чувствую, почитать придётся.

От физкультуры освобождён с первого класса. Как обычно, пока одноклассники бегали-прыгали по залу, сидел в раздевалке и делал домашку на завтра. Пусть физически я слабоват, однако уже почти год, прочитав статью в журнале, увлекаюсь йогой. В прошлой жизни занимался ею до отъезда в Москву, заодно «позой змеи» полностью выправил себе сколиоз.

В институте ребята, под впечатлением японского фильма «Гений Дзюдо», организовали секцию карате. Два занятия каждую неделю, преподаватель с черным поясом. Какой сенсей без чёрного пояса? Вроде как ширинка с оторванной пуговицей. Цена вопроса, пять рублей в месяц, с учётом стипендии в сороковник, или даже повышенной в 46 рублей, была великовата для студентов. Тем более количество учеников не должно было опускаться ниже десяти человек, иначе инструктору финансово не интересно нас учить. Словом, когда однокурсники узнали, что я со школы «совсем йок», а значит почти готовый боец, затянули в секцию. У жулика прозанимался лишь первые пять рублей, затем сбежал, сославшись на недостаток финансов. На самом деле причина была другая, меня свели с синологом, довольно долго жившим в Китае. Он и открыл для меня прелесть ушу. Ничего боевого, только оздоровительные и медитативные практики. Группа шесть человек, те же два раза в неделю, но платили три рубля за занятие на всех, скидываясь лишь на аренду зала. Причём, учитель скидывался вместе с нами. От него я и заразился китайским языком.

На большой перемене, когда мы в столовке болтали о разных разностях, поглощали макароны по-флотски, закусывая их пирожками с повидлом и запивая сладким чаем, к столику подошёл главный школьный спортсмен и силач десятиклассник Вова Крюк. Он хлопнул меня по плечу и заявил: «Ты, Костёр, из правильных пацанов. Батя сказал, Чалдона один к людям вытянул. Уважуха тебе от нас за это. Если что, зови, я за тебя впишусь.» Такие слова дорогого стоит, Вовка в авторитете среди ребят. Наши стали выяснять подробности, а Крюков покровительственно подмигнул и отошёл.

Химия один из моих любимых предметов, а её преподавателя запомнил на всю жизнь. Птица Леонид Андреевич, приехал из Сибири, первый год в школе, но успел стать любимцем учеников. Из будущего помню, что на следующий год, он станет директором школы, а ещё через год его заберут в райцентр третьим секретарём райкома партии. В разгул демократии, из секретарей обкома, он вернётся в обычную школу простым директором.

Последним уроком была моя прежняя беда, английский язык. Однако сейчас прочитал текст не напрягаясь. Работая программистом, хочешь — не хочешь, а язык выучишь. С произношением у меня так себе, хотя лучше, чем в прошлой жизни в то время, но ещё тренироваться и тренироваться. Лилия Николаевна, кстати тоже Ким, даже похвалила. Сама и по-русски с акцентом говорит, а уж английский у неё…

Учёба прошла спокойно, никто не заметил изменений во мне, можно не волноваться.

Отдельных палат в больнице не предусмотрено, а тяжёлых кладут в процедурную. Медсестра меня туда и направила, заставив снять пальто и набросить халат. Пётр Петрович выглядел плохо, что называется «краше в гроб кладут». Видать, хоть не сильно, но поморозился. Ещё и грудь забинтована. Около него сидит сухонький старичок. Незнакомый, не из посёлка. На тумбочке стоит вазочка, прикрытая вышитой салфеткой, стакан чая в подстаканнике, лежат пакеты. Заботятся о больном.

После приветствия спрашиваю:

— Пётр Петрович, как вам вещи передать?

— Алёшенька, зови дядей Петей. Спасибо, что меня вытащил, век не забуду. Туз приберёшь волыну?

— И не подумаю, — отозвался второй старик. — Может он трухал на ту железку. Не обижайся Чалдон, однако от чужих такое брать не по понятиям, а с дурой ходить мне вовсе не по масти.

— Придержи пока мои шмутки, Лёшик, — попросил дядя Петя. — Как выйду, заберу. А ты ему кусок кинь.

Туз достал из кармана пук мятых ассигнаций и сунул мне в руку.

— Нормально дай, — прикрикнул больной, — как положено. Здесь только на мороженое хватит.

Старик поморщился и вытащил завёрнутый в газету свёрток. В нём оказались банковские упаковки денег. Я получил пачку новеньких десяток, целую тысячу рублей.

— Другое дело, — одобрил дядя Петя. — Алёшенька, ты пока иди. Нам, старикам, поговорить надо, завтра после школы навести, разговор будет. А сейчас зайди к Марку Перельштейну в кооператив, он ждёт.

Когда шёл из больницы, встретился Крюк и вновь стал меня нахваливать:

— Ты не представляешь, какому человеку помог! Теперь и жизнь у тебя совсем другая начнётся. Жить станешь в шоколаде, конфеткой «Лёшка на Севере».

— Скажешь тоже. Другая!

— Не веришь? — Вова таинственно прошептал, — Чалдон общак старателей половины Камчатки держит. И чёрные, и красные из его рук кормятся. Он любой вопрос решает. Как скажет, так и будет. Мой батя от него жилку получил, три сезона со своей бригадой моет, летом четвёртый раз пойдут, никак дочиста выбрать не могут.

То, что золота на Камчатке много, известно всем. То, что добывать промышленным образом его невыгодно, многие знают. И что попавшимся старателям срок дают немилосердный, народ в курсе. За добычу пятачок светит, а за продажу кое-кто получил три пятилетки с конфискацией. Я сегодня специально в библиотеке кодекс полистал. За перевозку в крупных и особо крупных масштабах, до 10 лет небо в клеточку будешь разглядывать. Зря Крюк болтает, в СССР стук распространяется быстрее скорости звука. Стукнут, что его батя моется, мало не покажется.

Надеясь узнать что-нибудь полезное, зашёл в потребкооператив. Он расположился в центре посёлка, занимая три барака, соединённых четвертым в виде буквы «Ш». В них обосновались контора, столовая, магазин и Дом Быта. В посёлке есть ещё магазины — продовольственный, книжный, уценённых товаров и универмаг, но они подчиняются другому ведомству, как и аэропортовская столовая, баня, клуб и кинотеатр. Вообще, от райпотребкооператива почти в каждом посёлке района есть представительство. Туда можно сдать шкуры, ягоды, разнотравье и прочие трофеи, а взамен получить дефицитные товары.

В конторе меня ждали и сразу провели в кабинет, где Марк Аркадьевич предложил:

— Лёша, ты хороший парень, да и Пётр Петрович попросил за тобой приглядеть. Не против поработать у нас?

— Конечно, не против. Когда? Летом после экзаменов? Что надо будет делать?

— Летом тоже, но можно начать прямо сейчас. Смотри, тут такое дело. По закону, до достижения 16 лет дети работают по 5 часов в день при пятидневной рабочей неделе, а в дни учёбы школьники трудятся по два с половиной часа. Я могу взять тебя на ставку ученика слесаря, на полставки художником-оформителем и, вне штата, учеником охотника. Ученик охотника зарплату не получает, но как промысловик имеет право на нарезное охотничье оружие. Сдюжишь? Если что, мы поможем.

— Постараюсь.

Ежу понятно, что работы с меня требовать не будут. Начинает сбываться пророчество Вовки про «Лёшку на Севере». Такая вот получается награда, а заодно и легализация полученных от Туза денег.

— Ну и хорошо. Завтра, сразу после школы сходи в больничку, потом сюда, будем оформляться. Для фотографии, возьми с собой белую рубашку и на всякий случай ещё пару других, разных цветов. С твоими родителями обсудил вопрос, они не против, чтобы ты поработал. Ученик слесаря получает шестьдесят рублей, художник на полставки сорок, всего выходит сто рублей плюс надбавка. Тебя устроит?

— Устроит! Спасибо большое, Марк Аркадьевич.

Ещё бы меня это не устроило! 100 рублей, с учётом районного коэффициента один и восемь, превращаются в 180. В Москве, отучившись пять лет и придя работать в НИИ инженером, я получал только 120. Конечно, здесь цены немного выше, чем на материке. Например, водка стоит 3,92 вместо московских 3,62. Фруктов практически нет, овощи привозят теплоходами, но не зря же люди сюда едут на заработки. Каждые шесть месяцев за выслугу лет добавляют ещё 10 %. То есть через пять лет зарплата увеличивается до 280 %, но это верхний предел. Хотя, говорят, раньше предела не было, его установил Хрущёв, за что его на Севере особенно не любят. Не стоит забывать про налоги и вычеты. Надо минусовать 13 % подоходного, 1,5 % комсомольских взносов и 1 % профсоюзных, всего 15,5 %. Хорошо, что за бездетность пока не берут. С мужиков от 20 до 50 лет в СССР брали аж 6 %. С женщин тоже, но только с замужних и до 45. В устном счёте я всегда был силен, 10 % это 18 рублей, 5 % — 9, 0,5 % — 90 копеек. Итого на руки получу 152 рубля 10 копеек. Для пацана более чем достойно. Мой отчим, начальник экспедиции, с северными и 50 % надбавки за выслугу, около 500 рублей получает грязными. Мать, старший инженер, чуть больше 400.

Марк понял, про что сейчас думаю. Он покровительственно улыбнулся и предупредил:

— Лёша, только давай сразу договоримся, что никакой пьянки на рабочем месте! Первый стакан и мы с тобой распрощаемся.

— Я не пью!

— Знаю. Вот и продолжай не пить, а то у нас соблазнов хватает, вдруг решишь передумать. Потому и предупреждаю.

В его словах много горькой правды, литрбол самый популярный вид спорта в посёлке. Многие одноклассники уже «потребляют», чаще тайком «красненькое», но иногда и за семейным столом. Аргументы родителей железные «пусть привыкает», «лучше уж на глазах, чем под забором» или даже «пущай в меня-пьяницу растёт».

— Пётр Петрович попросил снарядить тебя для промысловой охоты. У тебя есть пожелания?

— Может лучше для соревнований? Я лучшим в школе отстрелялся.

— Ладно. Тогда мы и для соревнований винтовку тебе подберём. Помимо ружья, которое должно быть у настоящего промысловика. Охотничий билет тоже получишь.

Дома загрустил, озадачил дядя Петя, сколько времени его вещи придётся хранить? Хотя отблагодарил шикарно, грех жаловаться. Беру учебник за 7-ой класс, обвожу контуры пачки десяток, опять режу страницы. В том пуке денег, что сначала дал Туз, оказалось больше ста рублей. Для пацана в 70-х годах огромные деньги. Оставил себе пятёрку, остальное положил к деньгам в книге. Заодно решил завести себе сберегательную книжку.

За ужином родители сказали, что в курсе предложения Марка. Отчим смотрит с одобрением, мама сразу стала давать советы и причитать на тему «Ах, как быстро растут дети!». По рюмочке выпили за меня. Благо повод такой существенный — ребёнок выходит на работу.

День закончил вспоминанием начального комплекса упражнений ушу и прикидками, как заняться самообороной. В 90-х пришлось хлебнуть всякого, но опыт приобрёл, к неприятностям буду готовиться заранее. Например, у нас ещё не показали фильмы с Брюсом Ли, наверное, их пока даже не сняли, значит нунчаки могут стать неожиданным козырем. В торцах двух цилиндрических школьных пеналов из тонкого пластика раскалённым гвоздём прожёг дырки. В отверстиях закрепил толстый капроновый шнур. Сплошь обмотал цилиндры синей изолентой. Ву а ля! Нунчаки готовы! Думаете их из дерева надо было сделать? Наверное, вы себя по башке ими не били. Начинать тренировки надо с лёгких и мягких дубинок. Иначе, сотрясение мозга от прилёта собственной деревяшки гарантировано.

Вообще-то, в Союзе, если не путаться с тёмными личностями, было довольно безопасно. До перестройки на меня нападали всего два раза. Первый в пятом классе, когда пошёл один в зоопарк, и пара ребят чуть постарше отняла мелочь, выданную мамой на мороженое. Второй, в доме отдыха на танцах. Какой-то пьяный приревновал меня к местной девчонке. В другие случаи удавалось не влипать. Правда, ночами по закоулкам я не шастал. Пьяным в лужах не валялся. В пивных «ты меня уважаешь?» не выспрашивал. Одним словом, берёгся.

Когда страна покатилась в пропасть и криминальные разборки стали частью повседневной жизни, пошёл к подпольному инструктору учиться защищаться. После курсов стал постоянно таскать с собой хреновину для самообороны. Куботан. Точнее кожаная или брезентовая ключница со связкой ключей от квартиры и пары-тройки ещё каких-нибудь побольше, для веса. Соединяем с прочным круглым стержнем длинной сантиметров пятнадцать и диаметром в полтора-два. Можно конец, противоположный кольцу для ключей, слегка заточить. Чуть-чуть, без фанатизма, чтобы милиция не придралась. На стержне необходимо проточить пять-шесть канавок, для надёжного хвата и оружие готово. Тут тебе и кистень, тут тебе и явара, японский кастет. Конечно, надо знать, какие места на человеческом теле наиболее уязвимы. Естественно, должен быть настрой на бой, без него ты мясо. И обязательно тренировка, навыки наше всё, вот их мне придётся нарабатывать вновь. Мешочек для ключей найти легко. Стержень придётся поискать, но и тут особых сложностей не вижу. В крайнем случае, в школе есть токарный станок по дереву. Выточить куботан самому или попросить учителя не сложно.

Ещё у меня есть нож. Наверное, как у любого мальчишки посёлка. Привезённую из Москвы шикарную раскладную ручку-указку сменял на самодельную финку. Блестящее лезвие, чёрная рукоять, S-образная гарда, кожаные ножны. В ней есть то, что пленительно сердцу любого мальчишки. В посёлке милиция на ножи внимания не обращала, а до Москвы финку не довёз, отчим выкинул её перед отъездом. Сейчас и сам понимаю, что он был прав, но тогда обиделся смертельно. Вот от неё точно надо избавляться. Глупо и опасно держать такое дома. Показушная, но бесполезная вещь, да и качеством так себе. Оформлена броско, однако железо на лезвии слишком мягкое, заточку совсем не держит. Попробую сменять у ребят на что-нибудь полезное. Себе поищу ножик размером поменьше, видом попроще, но сталью получше.

Пообещал себе заниматься час в день. Нунчаки, куботан и нож для самообороны. Йога и ушу для ловкости и гибкости. Ещё хорошо бы выправить осанку, научиться садиться на шпагат, да и просто немного подкачаться.