ГЛАВА 8. Под ногами идущего…
1
…Зеленые горы с высоты птичьего полета казались мшистыми валунами на дне кристально чистой реки, над которой медленно ползет туман облаков. Воздух пронзительно холоден и так легок, что сердце наполняется энергией и жаждой действия. Такой воздух пьянит сильнее монастырского вина; вкус этого воздуха, глотнув однажды, не забыть никогда.
Молчаливо и гордо ловит вольный ветер могучий кондор. Великанская птица раз за разом кружит над пышным лугом. Внизу стадо овец, их сопровождает овчарка и малец с дудой. Парнишка то и дело запрокидывает голову, морщась от солнечного света, с тревогой следит за кондором.
Несмотря на юный возраст, пастушонок знает, что, в отличие от своих сородичей-падальщиков, этот кондор — хищник. Злой и опасный, и справиться с ним он не сумеет в одиночку, а до родного городка пока добежит, и все — тю-тю! — овцы не досчитаешься.
Кондор закладывает вираж, ложась на левое крыло. Далеко-далеко внизу по сочной траве скользит его хищная тень. Заметив тень, испуганно блеет овца, но овчарка моментально загоняет ее обратно в табун.
Забыв про дуду, мальчишка вновь щурится в небо, бессильно проклиная кондора. Тот упорен и настроен на длительную охоту.
Ду-у-у-у-у…
По горному склону течет сильный протяжный звук.
Мальчишка подпрыгивает, роняя дуду, оглядывается.
Ду-у-у-у-у…
Кондор злобно клекочет, и, резко рванув в сторону, ускользает на волне попутного ветра куда-то за кромку леса.
Победа! Удача! Однако пастушонок даже не смотрит в небо. Он забыл и про стадо: умная овчарка сейчас пытается в одиночку собрать в кучу напуганных гулом овец.
Ду-у-у-у-у…
В третий раз звук сильнее. Он грозен и тосклив одновременно.
По сигналу распахиваются городские ворота, что и не ворота даже, а так, участок стены-частокола, только на петлях.
Несколько минут никого не видно. Потом появляется одинокая фигура. Молодой парень шагает быстро, идет не оглядываясь. Едва смолкают его шаги, как ворота с жутким скрипом захлопываются. На городской стене не видно ни одного зеваки, хотя обычно странника провожают чуть ли не всем населением городища.
Разинув рот, пастушонок глядит во все глаза. Он впервые в жизни сталкивается с изгнанием! Это надо же — всем миром отрекаются от соотечественника! Но и он хорош… допустил, чтобы его верный друг, сам Греп-дерзкий, сын вождя, погиб! Какая утрата для народа.
Изгнанник немного отдаляется от города, а потом резко сворачивает с размокшей от недавнего ливня дороги, и роса на траве быстро смывает с его сапог грязь — сок родной земли. Он не должен унести с собой ничего кроме одежды, да и ту сожжет, едва обзаведется обновкой.
Таков закон. Отныне изгнанник никто, ублюдок без права на наследную фамилию и титулы. Теперь про него сотрут все упоминания на фамильном древе, остервенело затрут чернила тряпкой, словно позорное пятно на платье гулящей девицы.
Изгнанник не ведает, что сейчас его провожают сразу несколько пар глаз: пастушонок, возвращающийся к охоте кондор, и отец Грепа.
Вождь вглядывается в изгнанника тайком, находясь в собственном доме. Он может видеть на расстоянии потому что рядом с ним сейчас сидит та, которая послужила истинной причиной трагедии.
Черноволосая красавица-ведьма совершает пассы над осколком зеркала. Взгляд вождя прикован к его поверхности, он внимательно следит за уходящим человеком. Странно, но в глазах вождя нет тоски и злобы, боль утраты исчезла с его лица. Более того, лик вождя стал чужим, словно за ним, как за маской, спрятался совершенно другой человек.
Когда ведьма в последний раз проводит над зеркалом ладонью, и изображение подергивается дымкой, вождь поднимает тяжелый взгляд на красавицу. Голос его глух:
— Ты уверена, что на этот раз все получится?
Вместо ответа красавица хохочет, и этот мелодичный смех, будто сыплются серебряные монеты, Дарк узнал бы мгновенно.
— Верь мне.
Дарк уходит, унося за плечами проклятье, уходит, чтобы никогда больше не возвратиться.
Когда его фигура исчезает вдали за холмом, мальчишка-пастушонок вскрикивает, и бросается искать в густой траве потерянную дуду.
Тень кондора вновь ложится на зелень луга…
2
Тяжелый сон почему-то запомнился лишь отрывочно. Казалось, я наяву ощущал свежесть горного воздуха, аж мышцы звенели от силы! И в то же время на душе была странная тоска, будто и не спал вовсе, а бродил по окутанному туманом болоту. Подует ветерок, обозначится в тумане разрыв, — и увижу картинку! А следом опять лишь саван холодного тумана…
Пару минут я лежал в кровати, пытаясь вспомнить больше подробностей.
Опять горное селение. Снова дальняя дорога. Вновь чувство потери.
Хорошо запомнились материнские глаза. Несмотря на тяжесть момента, они всякий раз теплели, едва мать смотрела на меня. И от этого отрывочного, но яркого воспоминания становилось еще горше.
Я перевернулся набок. В щеку противно кольнула солома, ящик-кровать скрипнул.
И все сразу вернулось на свои места!
Город Ночного народа! И я… теперь уже Дарк, новичок, ступивший на первую ступень развития.
Рывком сел на постели. Словно с датчиком движения, вспыхнула погашенная на время сна свеча. Ее свет облизал камень двадцать девятой комнаты таверны «Кровавая пена».
По сердцу полоснуло знание, что все происходящее взаправду! Не сон про горы, а это вот — это, вокруг происходящее! Новая жизнь, новая реальность.
На секунду продрал мороз, какой-то сюрреалистичный страх заставил поджать пальцы на ногах! Едва не вскочил с криком о помощи, с абсурдным требованием немедленно выпустить меня отсюда!
Глубокий, очень глубокий вдох, и протяжный, как предсмертный стон, выдох…
— Это пройдет… — начал было я, но осекся, услышав свой новый хриплый голос.
«Это пройдет, — повторил я мысленно. — Паника исчезнет. Все на самом деле хорошо… Просто привыкни, Илья…»
Нет!
Не Илья!
Илья остался где-то там! Искалеченный и едва не сломленный, никому не нужный обрубок личности и плоти.
А здесь — называй все своими именами! — здесь Дарк. Молодой Ночной, у которого своя жизнь. Новая жизнь! Это дар. И пора бы уже принять все, как должное.
Когда я поднялся с постели паника действительно отступила. Минутная слабость ушла.
Действительно, а что не так? Пусть я не мечтал об этом мире меча и магии, но ведь это лучшее, что могло со мной случиться, верно? Неужели медленное увядание и прозябание в одиночестве лучше вот такой жизни?
Нет!
Тысячу раз нет!
Так что теперь забудем прошлое! Я не оставил в нем ничего, о чем можно было бы сожалеть. Передо мною новая жизнь! А это значит, что двигаться нужно только вперед!
Вперед, Дарк!
3
Итак, давайте подобьем итоги?
Я вытянул руки перед собой, оглядывая когтистые пальцы и мышцы, как у спортивного дистрофика. Беда-с…
Я на первом уровне (первой ступени!), у меня нет вообще ничего, кроме двух золотых монет (и одной медной!), дубинки и оплаченных семи ночей (уже шести!) в этой дыре. Пожалуй, забыл упомянуть свою деятельную натуру и открывающиеся перспективы. Тогда картинка получается немного позитивнее.
Что ж, сомневаюсь, что Старец-висельник ссудит мне еще золотишка, а прозябать на улице неохота. Значит, надо брать ноги в руки и начинать действовать!
Первым делом я отряхнулся от соломы. Противная ночка. Я замерз до посинения без одежды и одеяла. Ага, точно, — в профиле дебафф озноба к Здоровью. Мелочь, а неприятно.
Затем я снял с сундука подсвечник и открыл крышку.
«Вот будет забавно, если там окажется одеяло…»
Не оказалось. Вообще ничего там не было. Но зато подсветившееся пространство сообщило, что это мой личный, хоть и временный, статичный инвентарь с кучей свободного места. Оки-доки.
Захлопнув крышку и вернув подсвечник обратно, подхватил ключ и вышел в коридор. Надеюсь, свеча так же автоматически погаснет, пока меня не будет.
Пару секунд поборовшись со ржавым замком, запер дверь в комнату, и…
Вот так дела. Куда ключ-то деть?
Взгляд на пояс: желтым подсвечено два куба (слоты для кошелька и дубинки), зеленым один — свободный. Ключ туда спокойно помещается, однако при этом полностью занимает слот-крючок. А если найду что-нибудь? В руках носить придется?
«Постой! — пронеслась дельная мысль. — Все равно у меня в сундуке пока ничего ценного не хранится, чтобы опасаться грабежа, так? Значит, ключ могу временно оставлять мэтру Ульриху!»
Повеселев, двинулся к выходу. И даже мрачноватая окружающая обстановка казалась уже не такой удручающей.
Ночной сон практически забылся. От него осталось лишь легкое недоумение: а почему мне вновь пригрезился тот городок в горах? Неужто так сильно тронула судьба изгнанного горца? Неужели его искусственные воспоминания оставили отпечаток в моей настоящей душе?
Возможно и так. А возможно, что это всего лишь эффект первого дня.
Это пройдет.
Надеюсь…
4
В столь ранний час в таверне посетителей не оказалось. Только у почти погасшего камина крепко спал шарманщик.
За стойкой лениво копошился заспанный мэтр Ульрих Колобой.
— Доброго утра, хозяин!
— Чего орешь? — поморщился тот, встряхивая крыльями.
— Да так. Уважаемый, а в вашем славном заведении вообще кормят?
— Только тех, у кого деньги есть, — в тон мне отозвался хозяин.
— Не по-христиански это, но делать нечего. Подайте меню.
Мэтр Ульрих наградил меня саркастичным взглядом.
— А песню не спеть? Жри, что дают. С вечера остались пиво и каша с мясом.
— Пить с утра? — ужаснулся я. — Давайте только кашу. С мясом.
Хозяин не сдвинулся с места. Пришлось отдать ровно половину имеющегося золота, то есть одну монету. Видимо, не выспавшийся, а оттого сварливый, мэтр Ульрих монету искусал со всех сторон, и только после этого гаркнул куда-то за стойку:
— Унна-Шой! Один заказ неси. — И добавил с презрением: — Без пива.
А мне неторопливо отсчитал сдачу: четыре монеты серебром и пять медяков. Я тут же поинтересовался насчет курса, за что был обозван надоедливым грубияном. Но курс все же объяснили: одна монета золотом равнялась пяти серебряным; а серебро шло в обмен на десять меди. Значит, завтрак стоил мне пяти медяков?! Обдираловка!
Откуда-то вынырнула такая же мрачная, как и вчера, Унна-Шой. Зыркнув, поставила поднос с едой на ближайший столик и припечатала:
— Вот.
«Просто кладезь словесности!»
Впрочем, я сразу обо всем забыл, едва учуял аромат. В желудке заурчало так нескромно, что даже мэтр Ульрих покосился.
Поспешнее, чем хотелось, я упал на лавку, схватил простую деревянную ложку. Каша пахла просто умопомрачительно! Хотя, казалось бы, обычная гречка с луковой подливой и кусками перетушенного мяса, но, обжигаясь, принялся хватать одну ложку за другой…
Вернулся к реальности, когда выгреб все подчистую, а облизывать донышко постеснялся (хотя с ложки тайком слизнул). Немедленно захотелось добавки. Остановила только цена.
«Эх, Дарк, дорого тебе по две порции жрать. Худей…»
— Благодарю, — вежливо кивнул, с сожалением откладывая ложку, — завтрак просто бесподобен! Кладезь жизненных сил и энергии, а уж витаминов и микроэлементов на весь год хватит.
Мэтр Ульрих только отмахнулся, поглощенный подсчитыванием прибыли и расходов.
Секунду я обдумывал дальнейшие действия. Бежать сейчас в лавку на поиски шмота бесполезно. Ну, не бесполезно, конечно, а познавательно, но толку? Денег мало. Да и уровень никакой. Хотя бы вторую ступень прокачать.
К Старику-висельнику тоже неохота с утра соваться, а дозорные, наверное, уже сменились. Впрочем, чего бегать далеко? Начну с того, что поближе.
— Ну чего тебе еще? — фыркнул мэтр Ульрих, когда моя тень упала на стойку.
— Вы, уважаемый хозяин, работу мне вчера обещали.
— А что ты умеешь?
— Все.
— А по профессии?
— Безработный, — улыбнулся я. — Профиль-то открыт, сами видите.
Но, оказалось, это была не столько риторика, сколько банальное торгашество — мне донельзя сбили цену.
— Ты же понимаешь, что я ничего серьезного поручить тебе не могу? — развел руками хозяин. — А платить за мелочные поручения…
Ах ты ж гад!
— Тогда я могу работать за еду.
И пять медяков для меня деньги.
— Давай! — чересчур быстро согласился мэтр Ульрих.
Сто процентов он меня хоть чуть-чуть, но надул! Но сейчас не до того, я как тот воробушек поначалу: клевать буду по крохе, по крохе, а потом ка-ак докачаюсь!
— Что надо делать?
— Иди на кухню, помоги Унне-Шой с костями для светильников, потом наколи дров для камина.
Внимание!
Доступно задание «Кухонный раб»: исполните поручения мэтра Ульриха Колобоя.
Статус выполнения: 60 минут.
Мне название не понравилось от слова «совсем», да только отказываться было поздно. Снизится репутация, и наверняка повысятся цены на жилье и питание.
— По рукам.
— Тогда почему я до сих пор вижу тебя здесь, бездельник?
5
Терпеть не могу дурной работы! А тут, как назло, досталась именно такая!
Увидев меня, Унна-Шой молча подвела к груде костей.
— Вот? — успел я спросить первым.
Служанка даже не улыбнулась. Кивнула, словно голем, и, виляя крутыми, как утесы, бедрами, удалилась. Ну и ладно.
Кости хранились в огромном каменном кармане за кухней. И все, как назло, от динозавров или драконов, что ли?! Ни одной крысиной. А крупные долбить — это вам не куриные крошить. И я был прав. Первый же удар тяжелым молотом по одной такой кости показал, что попотеть придется всерьез — кость даже не треснула.
Поплевав на ладони, принялся дубасить желтую гадость от души. Кусочки отлетали мелкие, как крошки. Пока приноровился, Выносливость спала в красную зону: едкий пот заливал глаза, дыхание сбилось.
После короткого отдыха работа пошла веселей, хотя выпало предупреждение о том, что навык «Молотобоец» получить и прокачать не могу. Только после пятой ступени развития.
Что ж это за этап такой судьбоносный? Местное совершеннолетие?
За тридцать пять минут набил костяной крошки достаточно, чтобы Унна-Шой знаком остановила. Я с облегчение отшвырнул осточертевший молот и перешел в дровяной склад, потирая ноющую поясницу.
— Вот, — уронила служанка, указывая на топор.
Шутить мне расхотелось.
6
Э-э-эх… Хрясь!
Э-э-эх… Хрясь!
Пока колол распил из бревен, подметил, что дерево здесь все-таки дорогой материал. Его мало и стараются экономить.
Непонятно вообще, откуда оно здесь берется. Неужели с каторжниками торгуют? Или с другими расами? Калхун говорил что-то про кобольдов…
Э-э-эх… Хрясь!
Полено разлетается надвое.
Теперь каждую половину надо уменьшить еще вдвое…
Хрясь!
Ногой отодвинем лучину, берем другое полено…
Хрясь!..
Внимание!
Задание «Кухонный раб» выполнено! Вернитесь к мэтру Ульриху Колобою за наградой.
Боги! Ну наконец-то!
Топор выпал из ослабевших пальцев. Я едва ну рухнул следом. С протяжным стоном выпрямился, в спине стрельнуло, чуть не взвыл!
Вроде бы всего час отработал, но сколько сил затратил! И, что самое обидное, никаких навыков не прокачал, все отложено на пятую ступень. Даже Выносливость и Телосложение не подросли…
Постанывая, вернулся к обеденный зал. Мэтр Ульрих уже покончил со счетом, и теперь играл с проснувшимся шарманщиком в какое-то подобие шашек. Увидев меня, хозяин поинтересовался едко:
— Справился? Что так долго возился?
— Что-о?!
— Долго, — не смутился мэтр Ульрих. — Но, так и быть, ужин свой ты на сегодня отработал.
Его слова отозвались сообщением, что на моем счете в этом заведении теперь имеется бесплатная порция еды, а мне в копилку ушло сорок единиц опыта. До заветной второй ступени не хватает еще девяносто семь очков.
— Повторишь? — спросил мэтр Ульрих равнодушно, съедая шашку соперника. — Хорошо бы еще запас дров и кости на завтра сделать. Оплата та же.
А что я теряю, кроме молодости и здоровья?
— По рукам, — согласился я. Правда, уже не так бодро, как раньше.
7
Второй час кухонного рабства прошел тяжелее первого, будто вдвое тянулся. Правда, я приноровился к работе. Выносливости не давал опуститься ниже двадцати пяти процентов, чтобы не возникали болевые ощущения в спине и натруженных мышцах, а после отдыха продолжал колоть и рубить.
«Вот же ж блин, — подумал, возвращаясь в обеденный зал, — за два часа всего десять медяков. Читай, — одна серебряная монетка плюс чуть-чуть опыта. Маловато…»
Но и здесь меня ждали неприятные новости.
Когда мэтр Ульрих принял выполнение задания, я вновь узнал, что меня ждет бесплатная порция еды. Однако опыта выпало уже не сорок единиц, а тридцать пять!
Почему?!
На этот вопрос мэтр Ульрих отвечать не снизошел. Пришлось самому искать в профиле ответы. Долго ковырялся, наконец, нашел инфу, что повторяемые подряд квесты на каждом новом круге уменьшают опыт на 15 %, пока не остается наградной экспы всего на 10 %.
Какого черта?! Чтобы не халявничали и не занимались одним и тем же? Занятия надо менять?
Эта странность царапнула. Я вдруг ощутил, что где-то рядом кроется ответ на один из очень важных вопросов. Настолько важных, что от него зависит не только выживание, а…
Но, сколько ни думал, найти внятного объяснение этому правилу не смог. Только голова разболелась.
«Ладно, фигли мозги полоскать, когда ответ, может быть, сообщит Старец-висельник? Пора подыскать себе другие занятия!»
Мой вопрос вызвал в мэтре Ульрихе раздражение.
— Другой работы нет!
Ладно, не дурак, все понял.
— Послушайте, уважаемый, — я решил зайти с другого фланга, — мне тут кое-что узнать надо…
Сразу выпало предупреждение, что моя Репутация у хозяина таверны не прокачана для расспросов. В подтверждение мэтр Ульрих потер перед своим носом тремя пальцами, дескать, инфа только за бабло.
Нет уж! Я тут за бесплатную жрачку горбатился, а платить деньги за ответы и вовсе не намерен!
Тогда на улицу!
Оставив ключ от комнаты хозяину, вылез из норы таверны на поверхность. Вокруг царила все та же тьма, разгоняемая только расовым ночным зрением и редкими зелеными кострами, однако все же чувствовалось, что для Ночных сейчас дневное время суток.
На улице куда больше народа. Большинство дряхлые женщины в шалях из мешковины, из мужчин тоже почти все старики. Из чего я сделал вывод, что молодежь либо в дозоре и на охоте, либо в центральной части Обители проклятых.
Протопав уже знакомой дорожкой, уткнулся в запертую дверь хижины Старца-висельника. На мой стук был получен предельно ясный ответ: «персонаж сейчас не может принять меня».
Я отвернулся, почесывая голову. Что же делать?
Похоже, единственный разумный выход сейчас — это изучить Блошиные норы, может, в лавку зайти какую, или на рынок. Не все же время в набедренной повязке бегать!
Подумав, решил, что это пока самое верное решение. Все же, говорят ведь, что жизнь — это беспроигрышная лотерея. В конце каждый получит свой земельный участок. Так что не будем слишком осторожничать. Тем паче, Знак реинкарнации уже привязан.
Я вышел на дорогу, прикидывая где здесь рынок, машинально оглянулся. И скорее почувствовал, нежели заметил, как колыхнулась занавеска на окне дома Старца-висельника.
«Причуды старика? Или…»
Хотя какие к черту «или»? Я махнул рукой и двинулся на рынок. Уверен, сегодня мне новый шмот не помешает. Отчего-то уверенности полные штаны, что вскоре придется хорошенько поработать дубинкой…
