ГЛАВА 2
Перед самым обедом ко всеобщему удивлению появился полицейский. Он был в штатском.
— К нам, в полицию, позвонили, — мрачно произнес он, — и сказали, что кто-то у вас утонул.
Судя по всему, ему было скучно. Видимо, утопленники были довольно привычным явлением в этих местах.
— Даже представления не имею, кто послал за вами, — быстро произнесла миссис Вииринг. — Мы уже сообщили о случившемся доктору, в морг…
— Это я вызвал полицию, — сказал Клейпул.
Все в удивлении уставились на него, но он даже глазом не моргнул.
Сидели мы в гостиной. Отсутствовал только Брекстон, который после того, что произошло, удалился в свою комнату и до сих пор не показывался.
— Дамы и господа, что вам известно об этом? — резко спросил полицейский, сразу же переходя к делу.
Мы рассказали ему все, что знали. Миссис Вииринг с бокалом дюбонне в одной руке и носовым платком в другой заявила, что в это время была дома и, если б она только могла представить, что бедная Милдред…
Полицейский бросил на нее недовольный взгляд, и она сразу же замолчала. Лицо ее было отекшим, красным. Похоже, она действительно сильно переживала. Остальные из нас на удивление холодно отнеслись к случившемуся. Когда смерть так быстро, так неожиданно наносит свой удар, разражается, как летняя гроза, не понятно почему, но чувствуешь справедливость ее выбора. Позднее, правда, испытываешь потрясение, угрызения совести, раскаяние. Но сейчас мы все чувствовали себя лишь несколько неуютно, так как понимали, что смерть Милдред Брекстон прямо у нас на глазах оставила нас совершенно равнодушными.
— О'кей, — произнес полицейский и вынул из кармана огрызок карандаша. Назовите мне, пожалуйста, только очень отчетливо, ваши имена, возраст, место рождения, занятие, кем вы приходитесь покойной и все, что помните о том, как она утонула.
— Я не понимаю, какое к этому имеют отношение наш возраст… профессия… — последовали причитания со стороны Мэри Уэстерн Ланг.
— С каждым из вас, — со вздохом произнес полицейский, — я буду разговаривать с отдельности. Ну, скажем вон там, — и он указал на альков гостиной.
— Ради бога, — произнесла миссис Вииринг. — Поступайте так, как находите нужным. Я же со своей стороны сделаю все, что в моих силах…
Полицейский жестом пригласил мисс Ланг следовать за ним.
Они пересекли комнату и исчезли в алькове.
Между оставшимися завязался разговор. Настроение у всех было подавленное. Я повернулся к Элли Клейпул. Побледневшая, вся в напряжении, она сидела рядом со мной на кушетке.
— Я даже представить себе не мог, что это может произойти… так быстро, — совершенно не к месту сказал я.
Она бросила на меня удивленный взгляд.
— Дайте мне сигарету, — с трудом произнесла она.
Я прикурил сигарету и передал ей. Ее руки так дрожали, что я стал опасаться, как бы она не обожглась. Однако одной длинной затяжки оказалось достаточно, чтобы она успокоилась.
— Если бы не эти ужасные волны. Лично я никогда так далеко не заплывала. Даже не знаю, зачем Милдред… но ведь она… она просто великолепно плавала. Я был удивлен, услышав эти слова. И я сразу же вспомнил замедленные, неуклюжие взмахи рук миссис Брекстон.
— А мне показалось, что она просто устала… совершенно выбилась из сил.
В другом конце комнаты миссис Вииринг тихо рыдала в свой бокал дюбонне, в то время как Флетчер Клейпул, так и не объяснивший причины своего неожиданного поступка, с невозмутимым видом пытался успокоить ее. Из алькова доносились истеричные вскрики Мэри Уэстерн Ланг. Мне сразу же представилось, как ее толстенькая ненасытная ручка жадной хваткой вцепляется в целомудренную коленку полицейского.
— Думаю, все дело в ее болезни, — произнесла Элли наконец. — Другого объяснения я не вижу.
— Вы считаете, что нервный срыв мог на нее повлиять?
— А у вас есть другое предположение?
Она неожиданно подняла на меня свои очаровательные фиалковые глаза.
— Даже не знаю, — пробормотал я, поражаясь неожиданной резкости ее слов. — Просто я подумал…
— Она ослабела от болезни, вот и все. У нее было сильное душевное расстройство, что неизбежно должно было повлиять и на ее физическое состояние. Вот и все.
— Может быть, у нее была навязчивая идея смерти?
— Сомневаюсь, что Милдред желала умереть, — несколько сухо произнесла Элли. — Она отнюдь не была суицидным типом, если уж говорить об этом серьезно.
— Ну, а вдруг она бессознательно пошла на это? Разве такого не бывает?
Как и все люди, я привык разыгрывать из себя эксперта по психоанализу. Я все знаю о Фрейде, хотя не прочитал ни единой его строчки.
— Даже не знаю. Бедный Брекстон. Интересно, чем он сейчас занимается?
— Как вы считаете, это был счастливый брак? — поинтересовался я, вспомнив синяк на шее миссис Брекстон, ее крики в минувшую ночь. После всего этого как-то трудно было представить, что их совместная жизнь могла быть счастливой.
Элли пожала плечами.
— Вряд ли существуют счастливые браки, по крайней мере, в наше время, но есть люди, которые без конца ссорятся и, тем не менее, не могут жить друг без друга.
— И у них было так же?
— В значительной степени да, в особенности, когда она стала стареть. Он был с ней необычайно обходителен, что просто удивительно, если вспомнить, что у него отвратительный характер, и он не думает ни о ком, кроме себя. Он мирился с нею и был, хотите верьте, хотите нет, очень терпелив.
— И всегда она была такой? Я имею в виду, как вчера вечером. Элли помедлила с ответом.
— Таких людей, как Милдред, называют тяжелыми, — наконец произнесла она. — При желании она могла очаровать кого угодно, а если такого желания не было, она становилась просто невыносимой.
— Насколько я понимаю, такового желания у нее не было?
— Вот именно.
Из алькова появилась Мэри Уэстерн Ланг. Она хихикала, явно чем-то довольная. Полицейский, покрасневший, как рак, едва сдерживавшийся, чтобы не взорваться, произнес, обращаясь к Элли:
— Вы будете следующей.
Мисс Ланг опустилась на освободившееся рядом со мной место.
— О, они просто очаровательны, эти полицейские! Впервые в жизни сталкиваюсь я лицом к лицу с полицейским, да еще при таких печальных обстоятельствах. Он был очень мил, мы прекрасно поболтали. Я обожаю настоящих мужчин, а вы?
Я заметил, что меня как-то мало волнует.
— Ну да, конечно, вы же мужчина и не видите в них то, что видит женщина. — Я невольно обиделся, что меня не включили в число настоящих мужчин. По правде говоря, нашего друга полицейского любой здоровяк мог бы сбить с ног одним мизинцем. Но мисс Ланг видела только романтическую сторону его работы, а зычная глотка работника местной полиции приводила автора «Разговора о книгах» просто в восторг. Она прильнула ко мне своим мягким бочком, и я оказался зажатым между нею и боковиной кушетки.
— Он сообщил что-нибудь интересное о происшедшем? — спросил я серьезно, переходя к своеобразной самозащите.
Писательница отрицательно покачала головой.
«Интересно, — вдруг пришла мне в голову шальная мысль, — а есть ли в этой туше хоть одна кость? Ее телеса, как Дали, обследуют мое бедро со всех сторон. Это же не женщина, не живое существо, а какой-то мясистый овощ, гигантский кабачок».
— Нет, — ответила мисс Ланг, — мы говорили в основном о книгах. Он любит произведения Микки Спиллейна. — Она поморщилась, и ее лицо приобрело просто невообразимые очертания. Я с облегчением вздохнул, когда она перестала морщиться. — Я обещала выслать его детям экземпляр «Разговоров маленькой Бидди», но оказалось, что он еще не женат. Я сказала, что ему самому понравится эта книжка… она нравится многим взрослым. Я получаю немало писем, авторы которых…
Следующим вызвали меня, и я не услышал очередного отрывка из жизни Мэри Уэстерн Ланг.
Полицейский явно стремился как можно быстрее покончить с опросом. Он что-то писал в своей записной книжке и даже не поднял головы, когда я опустился в кресло, стоявшее у стола времен королевы Анны.
— Имя.
— Питер Катлер Сарджент-Второй?
— Второй чего?
Тут он взглянул на меня.
— Второй, значит, второй. Ставите рядом с фамилией римскую двойку.
Он посмотрел на меня с явным отвращением.
— Возраст… место рождения… место жительства…
— Тридцать один год… Родился в Хартфорде, штат Коннектикут. Живу в Нью-Йорке на Сорок девятой улице, двести восемьдесят.
— Чем занимаетесь?
Я запнулся, вспомнив свое обещание миссис Вииринг. «Интересно, — подумал я, — можно ли рассчитывать на молчание полиции?»
— Владелец фирмы по связям с общественностью. Контора расположена на Пятьдесят пятой улице, шестьдесят.
— Давно знакомы с покойной?
— Нет. Всего примерно восемнадцать часов.
— На этом все.
Я уже собрался уходить, как вдруг полицейский остановил меня.
— Постойте, совершенно забыл спросить: вы не заметили ничего необычного во время несчастного случая?
— Нет, не заметил.
— Постарайтесь рассказать мне своими собственными словами о том, что произошло.
Я так и сделал, очень быстро, и был отпущен. Сейчас же, оглядываясь в прошлое, я удивляюсь, почему никому, включая меня, даже в голову не приходила мысль об убийстве.
Обед прошел в подавленной атмосфере.
Миссис Вииринг оправилась от своей печали по поводу потери своей любимой племянницы и, похоже, полностью взяла себя в руки или, по крайней мере, контролировала себя с помощью алкоголя, что в ее случае было равносильным.
Брекстону обед отнесли в комнату. Все же остальные после обеда продолжали вполголоса беседовать, стараясь не упоминать о происшедшем и просто не представляя, о чем же говорить еще.
Но вскоре мы испытали второе потрясение, когда миссис Вииринг обнаружила на спинке кресла шарф своей племянницы. Складывалось такое ощущение, что Милдред вот-вот заявится специально за ним.
Первоначально планировалось после обеда пойти всем на коктейль в клуб «Мейдстоун», но в последнюю минуту миссис Вииринг отказалась от приглашения. Так что и танцы были под вопросом. Однако я решил, что обязательно вырвусь, вне зависимости от того, пойдут ли другие. Наоборот, я даже был уверен, что они не пойдут, а для общения с Лиз мне никто не нужен.
Скрывшись с миссис Вииринг в алькове, я быстро переговорил с нею. Все остальные в это время бесцельно болтались по дому и по пляжу, совершенно не зная, как вести себя при сложившихся обстоятельствах. Все боялись подходить к воде, в том числе и я. Океан-убийца сиял синевой под ярким солнцем.
— Как вы считаете, это не сломает мои планы? — спросила миссис Вииринг, бросив на меня вопросительный взгляд.
— Какие еще планы?
— По организации приема. Какие еще? Этот несчастный случай тоже сыграет рекламную роль, но не такая известность мне нужна…
Наконец-то я стал понимать, что она имеет в виду.
— Есть пословица…
— «Любая известность всегда на руку», — выпалила она. — В жизни, однако, все совсем не так. Получите не ту известность, что надо, и вас покинут абсолютно все.
— Не понимаю, каким образом известие о том, что кто-то из ваших гостей совершенно случайно утонул, может сказаться на вас?
— Если дело только в этом, конечно, это никак не скажется. — Она многозначительно замолчала. Я спокойно ждал продолжения. Она решила подойти к этому же вопросу с другой стороны. — Когда заявятся представители прессы, я хочу, чтобы вы выступали от моего имени. Они уже наверняка по дороге сюда. Только не вздумайте проболтаться и рассказать о том, ради какой цели я пригласила вас сюда. Просто говорите, что вы — один из гостей, что я расстроена случившимся… а это на самом деле так… и поручила вам говорить от моего имени.
— И что я скажу?
— Да ничего. — Она улыбнулась. — Что вы можете сказать? Что Милдред — моя племянница, которую я очень любила, что она была больна (думаю, вам стоит даже обратить внимание на это) и поэтому она не могла справиться с волнами.
— Они отвезли ее в морг, да?
Я видел, как доктор и Брекстон внесли тело утопленницы в дом, но что произошло с ним потом, мне было неизвестно.
— Не знаю. Доктор куда-то увез ее в карете скорой помощи. Я уже отдала необходимые распоряжения похоронной конторе. Она находится в постоянном контакте с доктором, одним из моих старейших друзей. — Она многозначительно замолчала, перебирая бумаги на своем столе.
Я просто поражался быстрой смене ее настроения, приписывая это ее странным привычкам. Большинство известных мне алкоголиков были такими же общительными, добрыми, эмоциональными людьми, довольно безответственными и совершенно непредсказуемыми. За обедом я сидел рядом с ней, и то, что мне казалось бокалом с охлажденной водой, при ближайшем исследовании оказалось джином. К концу обеда бокал был пуст.
— Я буду вам очень благодарна, Питер, — наконец заговорила она, — если никому не будет известно о… недоразумении, произошедшем накануне вечером.
— Вы имеете в виду крики? Она кивнула головой.
— Если в обществе сложится… ну скажем, неправильное представление об отношениях между Брекстоном и Милдред, это может нанести мне немалый вред. Он был привязан к ней и во время того ужасного срыва был с нею. Я не хочу, чтобы из-за этого возникли какие-нибудь слухи.
— Значит, вы не исключаете такой возможности, но ведь бедная женщина просто купалась и утонула. Мы все видели, как это произошло. Вот и все.
— Все это, конечно, так, но вы прекрасно знаете, что такое пересуды. Я не хочу, чтобы какие-нибудь газетчики, эти мерзкие бумагомаратели, начали делать различные предположения.
— Я прослежу за этим, — чрезвычайно самоуверенно изрек я, хотя при сложившихся обстоятельствах такой уверенности у меня просто не могло быть.
— Вот почему я и хочу, чтобы вы выступали перед прессой от моего имени. Кроме того, — она запнулась, — постарайтесь, чтобы и другие держались подальше от этих писак.
Я был удивлен этой просьбой.
— Но почему? Какая разница? Мы все видели одно и то же, и полиция сняла с нас показания.
— Полиция будет молчать. Поэтому делайте, как я вас прошу, и я буду вам очень благодарна.
Я пожал плечами.
— Конечно, если я смогу, я сделаю все, что в моих силах, но что может остановить кого-нибудь из ваших гостей переговорить с журналистом?
— Вы, я надеюсь. — Она сменила тему разговора. — У меня была приятная беседа с Альмой Эддердейл, которая попросила напомнить вам о себе. Сегодня утром она остановилась в «Морских брызгах».
— Прекрасно.
— Я думала, она навестит нас завтра утром, но после… Короче, я не знаю, как вести себя.
— Как обычно. Это ужасное несчастье, но…
— Но она была моей племянницей, очень близким мне человеком, а не простой гостьей. — Я понял, что лучше всего молчать. — Может, стоит кого-нибудь пригласить? Просто друзей семьи. Мне кажется, это будет кстати.
— У меня есть приглашение на сегодняшние танцы в яхт-клубе, — смело вставил я. — Так вот, я думаю, если вы не собираетесь идти, может быть, я смогу сегодня вечером…
— Конечно, конечно, о чем разговор. Но, пожалуйста, очень прошу вас, никому ничего не рассказывайте о происшедшем. Я, к сожалению, с вами пойти не смогу, да и остальные, думаю, тоже, потому что все они были в той или иной степени привязаны к Милдред. У вас нет причин сидеть здесь.
И с чувством слуги, которому дали выходной на вторую половину четверга, я удалился. Сама же миссис Вииринг прошла в свою спальню и наверняка осушила целый кувшин напитка, отгоняющего всякие тревоги.
Час спустя я сидел в гостиной. Ко мне приблизился дворецкий с молодым человеком, у которого совершенно не было подбородка. Тот представился корреспондентом «Ньюс-Сервисиз».
Я величественным жестом указал ему на кресло напротив.
— Я хотел бы переговорить с миссис Розой Клейтон Вииринг и мистером Полом Брекстоном, — аденоидным голосом жестко выговорил газетный ястреб.
— Вам придется удовлетвориться мною.
— Я пришел переговорить с миссис Розой…
— А придется говорить со мной, — еще более резко сказал я. — Я выступаю от миссис Вииринг.
— А кто вы такой?
— Питер Катлер Сарджент-Второй.
Он медленно записал все это, как будто стенографически, хотя на самом деле, я это заметил, небрежно-искаженной формой обычного письма.
— И все же я хотел бы… — тупо продолжал он, но я резко прервал его.
— Так дело не пойдет, молодой человек. Или вы будете говорить со мной или убирайтесь отсюда.
Мои слова произвели на него впечатление.
— Ну хорошо, сэр. Я был в полиции. Там мне сказали, что сегодня утром в шесть минут двенадцатого утонула миссис Брекстон. Верно?
Я подтвердил его слова и выпалил все известные факты. Он их тщательно записал.
— А теперь я хотел бы подойти к этому вопросу с психологической точки зрения, — произнес он тоном человека, недавно закончившего журналистскую школу, причем с плохими отметками.
— Вы и так получили массу информации. Брекстон — известный художник. Миссис Вииринг — общественная деятельница. Побывайте в морге, и у вас будет вполне достаточно материала для хорошего сообщения.
Он подозрительно посмотрел на меня.
— А вы случайно не работаете в газете? Я покачал головой.
— Как-то я видел фильм под названием «На первой странице», так что мне о вас, ребята, все известно.
Он с явным отвращением взглянул на меня.
— Я хотел бы переговорить с миссис Вииринг просто, чтобы…
— Кавычки. Миссис Вииринг убита горем. Кавычки закрыть. Кавычки. Пол Брекстон, известный современный художник, отказывается делать какие-нибудь сообщения и не выходит из своей комнаты. Кавычки закрыть. Вот и весь ваш рассказ.
— От вас мало толку.
— Лучше столько, чем ничего. Если б не я, вам бы не с кем было разговаривать.
Я с тревогой оглянулся по сторонам, в душе надеясь, что никого из гостей миссис Вииринг поблизости нет. К счастью, так и оказалось.
— Я слышал, что собираются делать вскрытие тела миссис Брекстон. В связи с этим, я хотел бы знать…
— Вскрытие?
Это показалось мне странным.
— Вот именно. Насколько мне известно, оно уже производится. В связи с этим, я хотел бы знать, нет ли какого-нибудь намека…
— На убийство? Нет, что вы. Мы все видели, как она утонула. Сама утонула, а не кто-то помог ей в этом. У нее недавно был нервный срыв. Нет никаких сомнений в том, что это как-то связано с ее смертью.
При этих словах он прямо-таки расцвел.
Я даже представил себе заголовки газет: «Светская дама в состоянии стресса встречает смерть в водах Истхэмптона».
Ну что ж, я следовал данным мне указаниям.
Наконец мне удалось избавиться от настырного журналиста, и я попросил дворецкого, от имени миссис Вииринг, направлять всех газетчиков сперва ко мне. Похоже, он все прекрасно понял.
Скучая и размышляя, чем бы еще заняться, я вышел на террасу и уселся в плетеное кресло, повернув его к морю. По берегу в одиночестве бродила Элли Клейпул. Хмурясь, она подбирала ракушки, камушки, остатки водорослей и бросала их в волны, как бы совершая жертвоприношения. Ее изящная фигура вырисовывалась на фоне синих волн.
Я взял журнал «Тайм». Интересно, что еще нового выкинула вашингтонская «команда»? Я погрузился в сообщения об успехах президента в игре в гольф в прошлом месяце в Бёрнинг-Три. Дойдя почти до середины статьи, я вдруг услышал за своей спиной голоса.
Я оглянулся и понял, что они доносятся из окна слева от меня. Явно из спальни Брекстона. Я вспомнил, что только его комната располагалась внизу. Разговаривали двое мужчин. Брекстон и Клей-пул. Я сразу же узнал их по голосам.
— Это ты ее прикончил. Тебе прекрасно было известно, что у нее совершенно нет сил, — обвиняющим тоном произнес Клейпул.
Брекстон что-то устало ему отвечал. Его голос доносился как бы издалека.
Я с интересом прислушался. Газета выпала у меня из рук.
— Брось, Флетчер, замолчи. Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Тебе ничего об этом не известно.
— Я знаю. Она мне все рассказала. Она сказала, что…
— Флетчер, за последние несколько месяцев она практически выжила из ума, и тебе это прекрасно известно, не хуже меня… даже лучше, потому что отчасти ты сам в этом виноват.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. В особенности после Бермуд. Последовала длительная пауза. Я даже подумал, что они вышли из комнаты.
Затем вновь раздался голос Клейпула.
— Ты только подумай, — медленно заговорил он, — она же никогда не была счастлива с тобой. Никогда! Твой чертовский эгоизм погубил ее. Да, да, погубил.
— Слушай, тебе не удастся приписать ее смерть моему эгоизму…
— А я и не приписываю. Даже не собираюсь этого делать. Холодная дрожь пробежала у меня по спине.
— Запомни, есть такое понятие, как преднамеренная клевета. — голос Брекстона звучал жестко. — Не забывай об этом!
— Я это знаю. Тем не менее, я собираюсь в суде рассказать обо всем. Ты, видимо, считал, что я буду бояться последствий. Так вот, я их не боюсь. Я сделаю то, что обещаю, и всем станет известно.
— В суде? — рассмеялся Брекстон. — А почему ты думаешь, что будет суд?
— Потому что я собираюсь заявить в полиции, что ты убил ее.
— Ты выжил из ума, Флетчер. Ты же сам все видел. Как я мог убить ее, даже если б захотел?
— Мне кажется, я знаю. Как бы то ни было, я буду свидетельствовать против тебя.
— Ты забываешь о том, что там также был молодой человек, приглашенный сюда Розой. Еще не известно, что он скажет.
— Все равно. Я был ближе и видел…
— Ничего ты не видел. Убирайся.
— Я предупредил тебя.
— Тогда позволь мне, Флетчер, тоже предостеречь тебя. Если ты начнешь рассказывать свои длинные выдумки, если ты попытаешься приписать этот несчастный случай делу моих рук, тогда я вынужден буду втянуть в это Элли.
Больше ничего я расслышать не смог. Появился дворецкий. Он сообщил, что меня желает видеть представитель местной газеты. Проклиная все на свете, сбитый с толку и озабоченный тем, что мне удалось услышать, я вышел в гостиную и в очередной раз произнес свой накатанный текст по поводу случайной смерти Милдред Брекстон. Правда, на сей раз, я совершенно не был уверен в том, что смерть ее была случайной.
Непонятно по какой причине, но газеты учуяли скандальную сенсацию задолго до нас и даже до полиции. Видимо, все дело было в именах. Хозяйка известная светская дама миссис Вииринг, один из гостей — популярный художник Пол Брекстон. История сразу же приобретала иное звучание.
Весь остаток дня я провел за телефоном, отвечая на многочисленные звонки и давая интервью. Миссис Вииринг на глаза не появлялась.
Немало беспокойства вызывала у меня Мэри Уэстерн Ланг, которой удалось перехватить корреспондента и дать интервью в качестве очевидца происшедшего.
— Так что вы видите, — закончила она, обращаясь к газетчику, который с ужасом взирал на нее, — что при жизни мы никогда не знаем, когда и где смерть ожидает нас. Только теперь я осознаю значение последних слов этой бедняжки. Она сказала, обращаясь ко мне: «Надеюсь, что вода теплая». Подумайте только, какой смысл заключался в этой фразе. В особенности после того, как мы поняли; что она намеревалась сделать.
— Вы хотите сказать, что миссис Брекстон покончила с собой?
Представитель четвертой власти штата при этих словах стал пускать слюни. Я немедленно вмешался, подтолкнув его к двери.
— Конечно, нет, — быстро произнес я. — Нет никаких фактов, свидетельствующих об этом, и, кроме того, в то утро она была необычайно жизнерадостной и…
— И я вышлю вам экземпляр «Разговора о книгах», последнее издание, крикнула мисс Ланг в спину удаляющегося интервьюера.
Я приказал дворецкому больше никого не впускать, а затем повернулся к мисс Ланг.
— Вам же известно, что миссис Вииринг попросила меня выступать перед прессой от ее имени, специально, чтобы не было никаких слухов. А теперь вы вмешиваетесь и пытаетесь вбить им в головы, что Милдред якобы намеревалась покончить жизнь самоубийством.
— Она это и сделала.
Мисс Ланг многозначительно мне улыбнулась, подняв глаза над ожерельем своих подбородков.
— Почему вы так думаете?
— Она была великолепной спортсменкой, прекрасной пловчихой. Она утонула намеренно.
— На виду у всех? Да? Отчаянно пытаясь выплыть? Не может быть, я же сам видел, как она старалась привлечь наше внимание.
Мисс Ланг пожала плечами.
— В самую последнюю минуту она могла передумать… Если б это было не так, она бы не утонула, что бы вы ни говорили.
— Как человек, бывший от нее всего в нескольких футах, я заявляю, что она делала все, что в ее силах, чтобы остаться в этой долине слез.
— Какая удачная фраза! Действительно, долина слез!
— Вы и полиции заявили, что она утонула намеренно? — произнес я гневно.
— Конечно, — промурлыкала мисс Ланг. — Мой долг, как гражданки и подруги Милдред, говорить только правду.
Теперь понятно, почему решили сразу же провести вскрытие.
— Хотелось бы надеяться, что вы поступили правильно.
— Я в этом уверена. Кстати, вам не показалось знакомым лицо этого журналиста? Ужасно знакомым.
Телефонный звонок прервал этот милый разговор. Я подошел к аппарату в холле. Звонила Лиз.
— Питер?
— Да. Лиз?
— Что у вас, к черту, там происходит? С тобой ничего не случилось?
Имеется в виду пресса.
— Ничего.
— Ты только б слышал, что здесь говорят. А кстати, что произошло?
— Одна из гостивших здесь — Милдред Брекстон — сегодня утром утонула.
— Боже, какой ужас! Надо же, в самый уикэнд!
Мне эта фраза показалась странной, не к месту, но я никак не отреагировал на нее.
— Здесь настоящий дурдом, — сказал я.
— Это жена художника, да?
Когда я признал это, Лиз с такой силой свистнула в трубку, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Люди, подобные Брекстону, — тощие подушки, на которых покоится мировая мода.
— Это вызовет сенсацию!
— Пожалуй, ты права, но как бы то ни было, я сегодня вечером приду на танцы. Все остальные сидят дома, так что я буду один.
— Прекрасно! На входе я оставлю для тебя приглашение. Потрясающие вещи происходят, правда?
— Можно выразиться и так. Ну, до встречи.
Только я повесил трубку, как появилась миссис Вииринг. Она медленно скользила по лестнице с улыбкой жрицы на лице. Она была в стельку пьяна.
— А-а, это вы, Питер. — По непонятной причине ее обыкновенно мощный голос звучал тихо, даже приглушенно, как в храме. — Насколько я понимаю, нас осаждали сотрудники прессы.
— Всего лишь несколько человек. Не больше, чем при побеге из тюрьмы.
Миссис Вииринг, заметив присутствие в гостиной Мэри Уэстерн Ланг, жестом показала мне в сторону веранды, где мы могли спокойно поговорить вдвоем.
Пляж казался пустынным и даже каким-то загадочным в лучах заходящего солнца.
— Как вы считаете, может, мне стоит дать интервью Чолли Никербокер или кому-нибудь еще? — Она вопросительно посмотрела на меня. Лицо ее было очень красным. Я еще подумал — от высокого давления это или же от алкоголя?
— А к вам уже обращались с этой просьбой?
— Пока еще нет, но я уверена, что это произойдет. Мы вызвали к себе, того не желая, необычайный интерес.
— Думаю, в этом нет ничего плохого. Я бы даже сказал, что разговор с Никербокер даст вам нужную рекламу.
— Я тоже так думаю, но опасаюсь, что люди будут считать меня бессердечной за то, что я собираюсь дать прием буквально через несколько дней после смерти моей племянницы.
— Я так не думаю, — успокаивающим тоном произнес я. Я уже надеялся провести неделю-две в Истхэмптоне и хорошо отдохнуть, не говоря уже о заработке. Позволить миссис Вииринг отказаться от приема на этой стадии игры было не в моих интересах. — Все всё прекрасно поймут. Кроме того, реклама тоже сыграет свою роль.
— Бедняжка Милдред. — У миссис Вииринг резко сменилось настроение, что замечал и раньше. Из спокойной разумной матроны она вдруг превратилась в Ниобу, оплакивающую своих чад, как будто она из тех людей, которые рыдают над своими детьми. Это действовало на нервы.. Затем так же неожиданно, как это началось, слезы прекратились. Миссис Вииринг вытерла глаза, высморкалась и своим обычным тоном произнесла: Думаю, вы абсолютно правы. В понедельник я разошлю приглашения. Будь, что будет.
Вспомнив о смерти ее племянницы, я схватил ее за руку, когда она собиралась войти в дом.
— Что такое? — спросила она, задержавшись в дверях.
— Ваша знакомая, мисс Ланг. заявила полиции, что миссис Брекстон, по ее мнению, утонула намеренно.
— О нет! — Казалось, это известие просто выбило миссис Вииринг из колеи. — Она этого не говорила! Не могла сказать!
— Смогла и сказала. Я это выяснил, когда совсем недавно она перехватила одного из газетчиков.
Щеки у миссис Вииринг вспыхнули недовольным алкогольным румянцем. Лицо покрылось красными и белыми пятнами.
— Как она посмела?
Миссис Вииринг едва держалась на ногах.
— Я не думаю, что это принесет много вреда, — попытался я успокоить ее. Никто не в состоянии этого доказать, если она, конечно, не оставила никакой записки.
— Но чтобы люди говорили, что… бедная Милдред… о, это просто ужасно!
И миссис Вииринг, не говоря больше ни слова, ринулась прямо в гостиную к мисс Ланг. Я поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду.
Лучшие мысли у меня рождаются всегда в ванной, сидя в которой я ощущаю себя хозяином вселенной.
Я вполз в старомодную ванну — огромное фарфоровое сооружение, напоминающее грандиозное римское надгробие, — и серьезно задумался над тем, что произошло, и над тайной, витающей в воздухе.
Так и хочется сказать, что даже тогда я знал решение этой головоломки, но честность вынуждает меня признаться, что я запутался в своих вычислениях. Обращая взгляд в прошлое, свои представления я могу выразить следующим образом: у Милдред Брек-стон произошел нервный срыв по неизвестным причинам (если таковые имелись); существовала какая-то связь между нею и Клей-пулом, причем Брекстон знал об этом и питал к этому отвращение; некоторые обстоятельства указывали на то, что Брекстон желал бы видеть свою жену мертвой, в частности, синяк на ее шее. Видимо, он ее недавно избил. Правда, родственные отношения, представлявшие запутанный клубок, меня не касались.
Выходит, действительно существовала возможность, что смерть Милдред была не случайной.
Это меня крайне заинтриговало.
Вообще-то по природе я любопытен.
Но кроме этого я понимал, что, если на самом деле произошло что-то загадочное, тогда я смогу обеспечить себе лучшие колонки нью-йоркских газет. А это триумф! Причем не только мой, но и «Нью-Йорк Глоуб», моей прежней газеты.
Взвесив все, я решил провести свое собственное расследование. Справедливость как таковая меня совершенно не волновала, но чувства (таинственность, опасность, возбуждение), которые испытываешь, когда идешь по следам убийцы, заслуживали того, чтобы я в это дело вмешался. Это значительно интереснее, чем охота на диких животных, и намного выгоднее… если, конечно, сам не получишь пулю в лоб.
Я решил к концу недели все выяснить, и мне почти удалось это сделать.
Я переоделся и спустился вниз.
Наша доблестная компания уже собралась в гостиной и попивала джин.
К моему удивлению, Брекстон тоже пришел. Он был спокоен и, как накануне вечером, делал мартини. Точнее, он стал делать его, когда я присоединился ко всем остальным.
Каждый из нас разыгрывал кладбищенскую печаль. Уныние, как грозовое облако, висело в воздухе. Я пробрался сквозь него к бару, у которого в одиночестве стоял Брекстон. Звуки шейкера в его руке были единственным шумом, производимым в комнате.
Все гости старательно избегали смотреть друг на друга.
— Чем могу быть полезен? — кажется, таковы были первые слова, произнесенные несчастным мужем, когда я подошел к нему. Сперва мне даже показалось, что ничего не изменилось — он говорил точно таким же тоном, как и накануне вечером.
— Мартини, — произнес я, уверенный, что сейчас увижу, как его жена перебирает книги по искусству на столике напротив.
Однако сегодня ее отсутствие было более заметным, чем ее присутствие накануне вечером.
Недрогнувшей рукой он налил мне бокал мартини.
— Я должен поблагодарить вас, — произнес он тихим голосом, — за то, что вы взяли прессу на себя.
— Я сделал это с удовольствием.
— Я был просто не в состоянии разговаривать с ними. Они были очень навязчивыми?
— Да нет. — Я покачал головой. — Обычные вопросы.
— Надеюсь, никаких разговоров о самоубийстве не было? Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Нет, об этом не упоминалось. Они вполне удовлетворились тем, что это несчастный случай.
Я помолчал, а потом решил сообщить ему о промахе мисс Ланг. Он лишь печально кивал головой, когда я ему рассказывал о том, что она заявила полиции.
— Мне это уже известно, — произнес он спокойно. — Они меня спрашивали об этом, и я заявил, что серьезно сомневаюсь в том, что у Милдред было намерение покончить с собой. Это же глупо, разве не так? Утонуть на глазах у нескольких человек, среди которых просто прекрасные пловцы.
Я был удивлен, с каким равнодушием произносились эти слова. Если он действительно был потрясен ее смертью, он никак этого не показывал. Несколько сбитый с толку, я присоединился к остальным, сидевшим у камина.
За обедом было достаточно тоскливо. Поскольку Брекстон был с нами, мы не знали, о чем говорить. Все думали об одном, но говорить о Милдред в присутствии ее мужа было бы бестактно. Он, безусловно, чувствовал себя менее скованно, чем все остальные.
Интересно отметить, как разные люди реагировали на ситуацию.
Мэри Уэстерн Ланг старалась казаться веселой, без конца говорила о своей книге, очень долго рассказывала о визите, который она однажды нанесла Фрэнсис Карпин Лок, известной писательнице, проживавшей в Новом Орлеане.
— Атмосфера любезности! А какой у нее был стол! А какие блюда она предлагала даже самым скромным из гостей!
За этим последовал критический анализ и сравнение ее последних работ с творчеством другой известной писательницы, Тейлор Калдуэл. Как я понял, они — достойные соперницы. Иначе говоря, идут нога в ногу.
Миссис Вииринг поделилась местными сплетнями, кто бросил своего мужа, кто выходит замуж и тому подобное. Вот такие темы после обсуждения проблем с детьми и слугами составляют основную часть разговоров жителей Истхэмптона.
Флетчер Клейпул не произнес ни слова. Он был бледным, весь в каком-то напряжении. Я прекрасно видел, что его сестра встревожена. Она внимательно следила за ним на протяжении всего ужина и, хотя была вовлечена вместе со мной и Брекстоном в разговор о живописи, ни разу не отвела взгляда от своего брата.
Непонятно по какой причине, что совсем не соответствовало ситуации, миссис Вииринг отказалась от игры в бридж. По-моему, для такой мрачной компании нельзя было придумать более интересного развлечения. Я стал рассматривать часы на камине. Я решил, что ровно в десять попрошу прощения, отклоняюсь, поднимусь наверх, переоденусь, выберусь из дома через черный ход и по пляжу пойду к клубу, где меня будет ждать Лиз и ночное сексуальное блаженство, как выразилась бы Мэри К. Стоупс.
Однако мое сексуальное блаженство было отложено благодаря внезапному появлению полиции.
Дворецкий, немного выбитый из колеи, ввел в гостиную неряшливого маленького человечка, инспектора Гривза, и двоих мужчин в штатском.
Мы оцепенели от страха, причем это мягко сказано.
— Миссис Вииринг? — произнес Гривз, глядя на мисс Ланг.
— Я — Роза Клейтон Вииринг, — заявила хозяйка, поднявшись с кресла.
Она пересекла комнату потрясающе твердой походкой, а я ведь видел, сколько она выпила за этот вечер: она была не просто пьяна, она была налита спиртным под завязку.
— Я — инспектор Гривз, мадам. Отдел расследования уголовных преступлений.
Мисс Ланг непроизвольно пискнула. От этого мышиного звука мы все невольно вздрогнули. Я бросил взгляд на Брекстона и заметил, как он спокойно закрыл глаза.
— Пожалуйста, сюда, мистер Грейвз.
— Гривз.
Он прошел следом за нею в альков. Оба его коллеги удалились в холл. Ошеломленные гости, включая меня самого, сидели кружком. Никто не произнес ни слова. Клейпул налил себе выпить. Мисс Ланг выглядела так, будто задыхалась. Элли, как обычно, не спускала глаз со своего брата. Брекстон продолжал неподвижно сидеть на стуле. Лицо его ничего не выражало, глаза были закрыты.
Из алькова доносилось неясное бормотание. Я отчетливо различал голоса недовольный, эмоциональный, принадлежавший миссис Вииринг, и монотонный инспектора. О чем, однако, они говорили, не было слышно.
Вскоре, впрочем, все прояснилось.
Миссис Вииринг с лицом, красным от гнева, появилась в дверях алькова в сопровождении полицейского, выглядевшего несколько смущенно.
— Мистер Грейвз желает кое-что сказать нам… кое-что настолько странное, что…
— Гривз, мадам, — перебил он с приятной улыбкой. — Пожалуйста, садитесь. И она покорно опустилась в кресло, на которое он показал.
Полицейский инспектор задумчиво посмотрел на нас.
Это был невысокий человечек с волосами песчаного цвета, воспаленными глазами и бледным, как бы нагримированным лицом. Складывалось такое впечатление, что он страдал хронической бессонницей. Тем не менее он прекрасно владел ситуацией.
— Мне ужасно неприятно, что я вторгаюсь в ваше общество, — извиняющимся голосом произнес он. — У меня вот здесь список имен, и я хотел бы, чтобы при его чтении каждый из вас поднимался при упоминании его имени.
Он быстро прочитал фамилии. Мы все представились, причем мисс Ланг вновь удивила нас своим придавленным мышиным писком.
— Огромное спасибо, — сказал он, закончив чтение списка. Инспектор старался не задерживать своего взгляда на наших лицах. Почти все время он смотрел в сторону двери холла.
— Больше я не буду держать вас в неведении. Существует возможность, что сегодня утром миссис Брекстон не утонула, а была убита.
Ни одного звука не раздалось при этом сообщении. Мы были так ошарашены, что в немом молчании взирали на него.
Гривз был разочарован. Похоже, он ожидал иного эффекта — вскакивания, восклицания, но в любом случае не мертвого молчания. Эта банда оказалась более тертой, нежели думал он или я. Я быстро взглянул на лица, но ничего особенного не увидел, за исключением повышенного интереса.
Когда напряжение ослабло, он спокойно продолжал:
— Мы, конечно, не уверены в этом. Странное это дело. Вскрытие, произведенное сегодня днем, показало, что смерть покойной действительно наступила в результате асфиксии. У нее не было ни сердечного приступа, ни каких бы то ни было физических недомоганий. Все ее внутренние органы были здоровыми, в полном порядке. Она явно была в отличной спортивной форме…
— Как же тогда она могла утонуть, если была первоклассной пловчихой? раздался напряженный голос Клейпула.
Гривз с нескрываемым интересом посмотрел на него.
— Вот именно поэтому мы здесь, мистер Клейпул. Странно, что она утонула так быстро, в такой близи от берега и от троих мужчин, пытающихся ее спасти…
— Если, конечно, она сама этого не хотела, — самоуверенно заявила мисс Ланг. Она явно начинала приходить в норму.
— Возможно… хотя надеюсь, это только возможность. Нам бы хотелось, чтобы было иное. В противном случае, боюсь, нам придется рассматривать это как убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами.
Вот, значит, как обстояло дело. Миссис Вииринг первая кинулась в бой.
— Мистер Гривз, это только предположение с вашей стороны, причем чрезвычайно смелое. Однако, что бы вы ни думали, нет фактов, свидетельствующих о том, что моя племянница задумала покончить жизнь самоубийством или что ее просто убили. В последнее время в результате нервного срыва она была в очень подавленном состоянии. Уверяю вас, при таком настроении она вполне, буквально за несколько минут, могла потерять голову и решить покончить жизнь самоубийством.
Меня поразила резкость тона миссис Вииринг. Она окончательно протрезвела, и ее обычная безвольная болтовня уступила место железной логике и злости.
— Неплохо, неплохо. — Гривз одобрительно кивнул головой, как будто это отвечала его любимая ученица. — Мы тоже сперва так думали, когда сегодня утром нам сообщили о ее смерти. Почти ежедневно что-нибудь подобное происходит в этом районе. Утопленники — дело обычное. К несчастью, вскрытие показало нечто странное. Похоже на то, что перед тем, как идти купаться, сразу же после завтрака, миссис Брекстон приняла довольно большую дозу снотворного… а может быть, кто-то дал ей его.
На этот раз тишина была полной. Никто не произнес ни слова. Миссис Вииринг открыла рот, чтобы, видимо, что-то сказать, затем вновь закрыла его, напоминая макрель на сухом берегу.
— С разрешения миссис Вииринг, я собираюсь обыскать дом, чтобы найти это снотворное.
Наша хозяйка только кивнула головой, слишком ошеломленная, чтобы произнести хоть слово.
Гривз приоткрыл дверь в холл и сказал:
— Начинайте, ребята. Полицейские приступили к поискам.
— Тем временем, — продолжал инспектор, — попрошу всех оставаться в этой комнате. Я побеседую с каждым в отдельности по очереди.
Он воспринял наше молчание как согласие.
К моему удивлению, инспектор обратился ко мне:
— Начнем с вас, мистер Сарджент, — сказал он.
Я проследовал за ним в альков. За нашей спиной все вдруг разом заговорили, зажужжали, как пчелиный рой. Даже при закрытой двери из гостиной доносились недовольные, встревоженные, обеспокоенные голоса.
Инспектор задавал мне рутинные вопросы, получая от меня такие же рутинные ответы.
Затем он перешел прямо к делу. В этот самый момент я еще не знал, что буду делать, и усиленно размышлял. Я опубликовал всего несколько заметок в «Нью-Йорк Глоуб» с тех пор, как покинул их, и прекрасно понимал, что на смерти Милдред Брекстон могу хорошо заработать, получая приличную сумму за каждый очерк. В то же время существовала проблема миссис Вииринг и моих обязательств по отношению к ней. Такая реклама ей явно была не к лицу. Так я раздирался на две части, не зная, с какого конца начать. Отвечая на его вопросы, я принял важное решение: я решил не говорить ни слова о ссоре между Брекстоном и Клейпулом. Это, подумал я, будет моим козырем.
Кто бы мог подумать, какую ошибку я совершаю!
— Так, мистер Сарджент, насколько я понял, никого из присутствующих в этом доме вы раньше не знали, правильно?
Я кивнул головой.
— Ни с кем из них не встречался до вчерашнего вечера.
— Тогда ваше мнение как человека со стороны, будет иметь особое значение, при условии, конечно, если вы будете говорить правду.
Инспектор натянуто улыбнулся.
— Мне прекрасно известно о лжесвидетельстве, — обидчиво произнес я.
— Очень рад, — спокойно сказал представитель закона. — Скажите тогда, какое у вас сложилось впечатление о миссис Брекстон при первой встрече с нею?
— Довольно приятная на вид, но неприветливая особа.
— Что-нибудь говорилось о ее нервном срыве? Я кивнул.
— Да, упоминалось, чтобы объяснить ее несколько странный характер.
— Кто говорил вам об этом?
Инспектор точно не был тупицей, и я даже почувствовал к нему некоторое уважение. Я прекрасно следовал за его мыслью. Это заставило меня задуматься о том, что раньше даже не приходило в голову.
— Один раз миссис Вииринг, другой — мисс Клейпул, даже мисс Ланг, насколько помню, тоже что-то говорила.
— До или после смерти?
— Думаю, что до, но я не уверен. Однако довольно быстро у меня сложилось впечатление, что миссис Брекстон не совсем в своем уме и о ней следовало бы позаботиться. Все это проявилось ночью накануне смерти, когда у нее произошла сцена с мужем.
И я рассказал ему о криках, о том, как миссис Вииринг успокаивала нас. Гривз проглотил все это без всякого комментария. Не знаю, услышал ли он от меня что-то новое или нет, но как бы то ни было я решил рассказать ему об этом, так как понимал, что рано или поздно он услышит это от кого-то другого. И вообще я стал рассматривать его как своего соперника.
В прошлом мне удалось, правда, в основном случайно, раскрыть несколько загадочных преступлений. Эта смерть выглядела многообещающей, во всяком случае наводящей на размышления.
— А кто-нибудь видел, как она скандалила с мужем?
— Видел ли кто, не знаю, зато мы все ее слышали. Мне кажется, миссис Вииринг присутствовала при скандале, хотя я в этом не уверен. Мне показалось, что она поднималась снизу, где расположена их спальня, когда пришла нас успокаивать.
— Понятно. Расскажите о том, что произошло сегодня утром. Я изложил ему все во всех подробностях, рассказал о том, как Брекстон первым почти доплыл до жены, и затем сам чуть было не утонул, как мне пришлось спасать его, а Клейпул вытащил Милдред на берег.
Он молча записал мои показания. Я видел, что его беспокоит тот же самый вопрос, что стал тревожить и меня: а не было ли у Брекстона возможности самому утопить свою жену, скажем, утащив ее под воду? Лично я ничего не помню, потому что волны били мне в лицо, и я почти ничего не видел. Когда я подплыл, Брекстон был всего в нескольких футах от своей жены, которая уже явно наполовину захлебнулась. Не менее вероятно и то, что она могла захлебнуться окончательно, когда Клейпул тащил ее к берегу, но я ничего не сказал об этом Гривзу, да и он не спрашивал. Его только интересовало, что конкретно видел каждый из свидетелей.
Затем я не выдержал и задал вопрос:
-. Скажите, а какой эффект могло оказать снотворное, которое она приняла? Это была смертельная доза?
Инспектор задумчиво посмотрел на меня, как бы размышляя, отвечать на этот вопрос или нет. Наконец он произнес:
— Нет, не смертельная. Установлено, что она приняла примерно таблетки четыре. От такого количества она бы не умерла. Правда, она должна была почувствовать слабость, опьянение, замирание сердца.
— Тогда понятно, почему она так странно плыла. Сперва я подумал, что другие просто шутят, заявляя, что она великолепная пловчиха. Она и в воду-то вошла как-то неловко, а плыла вообще еле-еле… даже я это могу утверждать, хотя и не специалист.
— Нет сомнения, она утонула от недостатка сил. У нее просто не хватило сил, чтобы держаться на воде. Вопрос, конечно, заключается в ином — почему, если снотворное она приняла сама, она отправилась купаться, вместо того чтобы лечь в постель?
— Чтобы покончить с собой? Это была неразрешимая загадка.
— Вполне вероятно.
— Кроме того, нельзя исключать того, что кто-то, зная, что она собирается купаться, мог просто подложить ей снотворное, например, в кофе.
— Да, это другая возможность. Отношение Гривза было трудно понять.
— Но как кто-то мог быть уверенным, что именно так все произойдет? Она чувствовала себя не лучшим образом… и могла отказаться идти на пляж. Думаю, это скажут и другие. Сейчас, оглядываясь назад, я припоминаю, что был даже удивлен, когда она пошла купаться.
— Человек, давший ей снотворное, видимо, знал ее лучше вас. Наверняка он был уверен, что она обязательно полезет в воду, невзирая на свое состояние, — произнес Гривз, одновременно продолжая делать какие-то пометки в своем блокноте.
— Но человеком, знавшим ее лучше всех, был, несомненно, ее муж.
— Я бы этого не сказал.
Гривз посмотрел мне прямо в глаза.
— Кто же тогда? Даже если бы я был Брекстоном и собирался избавиться от своей жены, я не решился бы на подобное на глазах у всех.
— К счастью, вы — не Брекстон.
Холодный тон, каким были произнесены эти слова, дал мне необходимый ответ. Значит, полиция все-таки подозревает Брекстона в убийстве жены. Не знаю почему, но даже тогда я подумал, что он тут ни при чем. Видимо, причина заключалась в том, что мой разум отказывался воспринимать очевидное, хотя очевидное, как утверждают многие детективы, в девяти из десяти случаев соответствуют истине.
Я подбросил ему еще одну идею.
— Тогда почему, если намеревались от нее избавиться, ей не дали смертельную дозу?
— А вот это необходимо выяснить, — глубокомысленно произнес Гривз. Я ему явно надоел.
Намереваясь хоть как-то заинтересовать его на будущее, я, как бы мимоходом, заметил:
— Я буду освещать происшедшее в «Нью-Йорк Глоуб». Эффект был именно такой, как я рассчитывал.
Гривз вздрогнул и поморщился.
— Насколько я помню, мистер Сарджент, вы занимаетесь связями с общественностью.
— Это так, — согласился я, — но когда-то я работал в «Глоуб».
В последние годы я написал для них целую серию статей. Надеюсь, вы помните убийство сенатора Роудса пару лет тому назад… Гривз взглянул на меня с некоторым интересом.
— Так вы тот самый парень? Я помню это дело.
— Я оказал, скажем так, некоторую помощь полиции.
— Я, правда, слышал несколько иное. А вот это начинало раздражать.
— Не имеет значения, что вы слышали. Я собираюсь написать для «Глоуб» серию очерков об этом деле, в случае, если действительно было убийство, в чем я очень сомневаюсь.
— Интересно.
Гривз задумчиво посмотрел на меня.
В этот момент вошел полицейский и что-то прошептал ему на ухо. Гривз кивнул. Полицейский, протянув ему платок с двумя небольшими цилиндрической формы вещицами, удалился.
— Флаконы от таблеток со снотворным? Мои догадки оказались верными.
Он кивнул и осторожно развернул платок.
— Как профессионального журналиста и сыщика-любителя вас, мистер Сарджент, наверняка заинтересует, где мы их нашли. Так вот, они были в двух местах — в шкатулке миссис Брекстон и в ванной комнате Флетчера Клейпула. В обоих флаконах содержится барбитурат, обнаруженный в организме миссис Брекстон. Таким образом, нам остается только выяснить, из какого флакона были взяты таблетки.
— Только и всего?
— Да, мистер Сарджент.
У меня в запасе оставался один выстрел, и я его сделал. — Синяк на шее миссис Брекстон появился до того, как она отправилась купаться. Я заметил его еще вчера вечером во время обеда.
— Вы очень наблюдательны, мистер Сарджент. Благодарю вас.
