Книга: Искусство и медитация. 24 урока, которые день за днем преображают жизнь
Назад: Часть 3 Пройти через бури: укрыться в настоящем моменте
Дальше: Часть 4 Открытие и пробуждение: самое большое путешествие
Освободиться
из умственной тюрьмы
Бедный человек! Он кажется грустным и озабоченным. Обессиленным и изнуренным. Отказавшимся понимать и действовать. И вдобавок – странное впечатление, что его голова застряла в окошке… Как будто он захотел взглянуть, что происходит в мире, захотел отвлечься от своих грустных размышлений. И вот застрял, и страдает, и ничего не может поделать. Его взгляд ни на что не направлен. Он смотрит не наружу, а в себя. И его взгляд тоже застыл в печали и горести.
Он в ловушке. Как и мы, случается, оказываемся в ловушке собственных мыслей. Он заключен, как в тюрьму, в каменное обрамление окна, в прочность дерева, стекла, металла. Так наши заботы, застывшие от бесконечных размышлений о них, становятся нашей тюрьмой.
Человек в окне, 1653. Самюэль ван Хоогстратен (1627–1678) Холст, масло, 1,11 x 0,865 м, Художественно-исторический музей, Вена
«КУЧА МЕЛКИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ ЗАДЕВАЕТ СИЛЬНЕЕ,ЧЕМ ОДНА БОЛЬШАЯ, КАКОЙ БЫ ЖЕСТОКОЙ ОНА НИ БЫЛА».Монтень. Опыты
А эта оптическая иллюзия хочет нам сказать: «Смотри! Смотри, как твои мысли и бесконечные размышления вводят в заблуждение твое сознание! Если ты им поддаешься, они тобой овладевают. Если ты их подпитываешь, они становятся настоящими. Если ты будешь их опасаться, ты окажешься у них в плену».
Как же освободиться от этой «самовозрождающейся» пытки? Как выбраться из этих ловушек нашего рассудка, в которые мы иной раз попадаем?
Может быть, решение спрятано в маленьком пузырьке на подоконнике? Может, в нем волшебный эликсир? Но как его заполучить?
Страдание полностью захватывает сознание
Прежде всего – боль, физическая или моральная. Потом страдание как результат действия боли на сознание.
Страдание – это доступная пониманию часть боли. Боли душевной или физической, которая, если она слишком сильна, требует медицинского вмешательства, ее необходимо облегчить. Психологическая работа придет позже. Она должна прийти, должна быть проделана, иначе возвращение страдания будет бесконечным.
Страдание естественным образом становится центром тяжести нашего сознания, черным солнцем, вокруг которого все вращается. Пространство сознания скукоживается вокруг него, и в нем больше нет места ничему, кроме боли. Это и есть страдание: всеохватная боль, не дающая остальным чувствам и мыслям надолго завладеть сознанием. Вся энергия разума поглощена болью; существует лишь она.
Боль физическая
Боль в теле не должна противостоять силе разума. И в особенности не должна иметь превосходства: сохранить лицо нам помогают анальгетики. Иначе человек стал бы измученным зверем. А потом? Что поможет нам не бояться боли и не замыкаться в страдании? Возможно ли полное сознание? Допустим… Может быть, благодаря сознанию нам удастся лучше подготовиться? Не дожидаясь, когда боль поглотит нас, мы проведем предварительную подготовку.
Те, кто давно практикует медитацию дзен (близкую к вхождению в полное сознание), лучше сопротивляются боли. Недавно было открыто, что это обусловлено определенными изменениями в мозге, а их в свою очередь определяет количество часов медитации. Возможное объяснение таково, что длительная неподвижная медитация, иногда вызывающая мышечные спазмы и другие подобные реакции, позволяет спокойно управлять незначительными болезненными ощущениями.
Помню мою первую встречу с сильной болью во время утренней медитации: это был непростой период, ничего серьезного, обычное невезение, но я чувствовал постоянную усталость и напряжение. Я устроился на сиденье и через десять секунд почувствовал, как свело судорогой левую стопу. Острая боль. Первая реакция: пошевелиться, чтобы боль отпустила, открыть глаза, изменить положение тела; или даже прервать медитацию, ведь у меня полно других дел, что же зря мучиться…
К счастью, накануне в больнице мы обсуждали подобные случаи, произошедшие в группах обучения полному сознанию. Я выделил мысль: «Измени позу, может быть, остановись и иди работать». Потом увидел, что это только мысль, а не реальная необходимость. Я постарался принять ее и осознать как порождение моего ума. Я решил не поддаваться соблазну и не шевелиться, сопротивляться автоматизму («Тебе больно? Так пошевели ногой!»).
Итак, я решил: прежде чем изменить позу (а желание было очень сильным), выждать и проанализировать боль, вызванную судорогой. Где она конкретно находится? Какая она – неизменная или меняющаяся? Что она меня подталкивает сделать? И, разумеется, через минуту она исчезла. Растворилась.
Я, конечно, знал, как это работает, но был удивлен и восхищен тем, что это происходит прямо здесь и сейчас, в моем собственном теле. Разница между тем, что знаешь в теории, и собственным опытом всегда огромна. Это два мира, трудно вообразить, как они далеки друг от друга… Согласен, не всегда удается победить боль неподвижностью. Иногда приходится сесть поудобнее. Или действительно прекратить медитацию, если боль становится нестерпимой.
Медитация – это не мазохизм. Но всегда очень приятно, если удается перетерпеть страдание, приняв его присутствие и реагируя на боль не движением, а лишь сознанием! Это единство теории, намерений, речи и реальности. Даже знатоку медитации не надоедает снова и снова ощущать это. Я знаю, я испробовал на себе…
Медитация помогает справиться со страданием, потому что умиротворенность ума – анальгетик: наш мозг постоянно фильтрует мелкие болезненные сообщения, чтобы они не докучали без конца нашему сознанию. Это называется «нисходящим ретроконтролем».
Когда мы в депрессии или испытываем стресс, наш мозг работает не в полную мощь, зато во всем теле возникает больше болевых ощущений. Если мы спокойны, то боль той же силы причиняет меньшие страдания. Но вот что важно: это успокоение не возникает просто по нашему хотению. Над способностью успокаиваться следует начать трудиться гораздо раньше, а не в момент страдания. Поздно шить парашют, если самолет падает.
Однако возможно ли таким же образом воздействовать на душевную боль?
Боль душевная
Размышляя постоянно об одном и том же, привязываясь к нашим болезненным мыслям, мы лишь делаем их сильнее. Мы облекаем их в плоть и придаем им важность. Мы без конца пережевываем свои беды и создаем из них чудовищ.
Перемалывание одного и того же усиливает умственное пустословие. Из банальной реакции мы, сами того не желая, создаем страдание. Ведь в моменты подавленности или тревоги, помимо реальных событий, нас заставляют страдать наши мысли, к которым мы очень привязаны, которые мы взращиваем и укрепляем в себе до тех пор, пока не сформируем из них убеждения. А потом мы привязываемся к ним, этим монстрам, нами же и порожденным. Привязываемся, как мать к своим детям.
Негативная мысль не причиняет нам боль, если она пришла и ушла. Она становится мучительной, когда овладевает нашим сознанием, укореняется в нем, подавляет и уничтожает другие мысли. Если мы будем продолжать прокручивать в сознании одни и те же негативные мысли, они проложат дорогу депрессии, а затем – следующей, еще более удручающей. Как говорится, «беда не приходит одна», и эту ситуацию трудно контролировать, она изматывает и обессиливает человека.
Перед лицом ежедневных неприятностей
Но как же помешать разуму вести нас к страданиям, как не стать их рабом? Единственное решение может показаться парадоксальным: мы должны дать место страданию, чтобы затем ослабить его хватку. Полное сознание уменьшает боль и страдания повседневности.
Полное сознание не позволяет нашей тревоге (которая чаще всего лишь отражение нашей неуверенности) превратиться в уверенность, в убежденность. Оно также препятствует тому, чтобы наши эмоции (которые приводят к соответствующим действиям) приобретали хронический характер и превращались в навязчивые состояния.
Полное сознание не дает им окостеневать. Оно помогает не зацикливаться на негативе, избегать страданий разума. Под воздействием боли мы сами себя запираем в клетку, оставаясь в неведении. Но перед тем как освободиться от оков боли, надо увидеть наших тюремщиков. Следовательно, прежде всего нужно принять тот факт, что отчаяние поселилось в нас. Важно внимательно рассмотреть связанные с наступившим отчаянием мысли и порождаемые ими побуждения.
Разумеется, мы не хотим, чтобы отчаяние оставалось с нами, потому что оно причиняет боль и вызывает страх. Тогда тихий голос полного сознания говорит нам: «Останься с отчаянием. Не бойся пустить его в свое сознание. Правда или ложь – это не проблема. Проблема в том, что тебе трудно сохранить в себе эти страдания, идеи, чувства, состояния души, не причиняя себе боли, не паникуя и не сдаваясь…» Как раз об этом и говорит китайская пословица: «Вы не можете помешать птице печали летать у вас над головой, но не давайте ей свить гнездо в волосах».
Чтобы не стать добровольной жертвой печальных размышлений, следует прежде всего признать, что они имеют место, и не доверять им все пространство ваших мыслей. Надо научиться принимать и приветствовать других гостей вашего рассудка (уже слишком занятого этими переживаниями): осознанно дышать, слышать звуки, ощущать свое тело; осознанно отмечать все мысли, которые приходят, уходят, возвращаются…
Чтобы восстановить свободное перемещение мыслей, их живость и подвижность, надо обеспечить им пространство. Не прогонять неприятные мысли, а напротив, позволить им присутствовать, но не в одиночестве. Надо растворять их в более объемном содержимом сознания, чтобы их удельный вес стал меньше. Потом дышать. В жаргоне инструкторов по полному сознанию есть два термина: «дышать с чем» и «дышать в чем». Не очень элегантные выражения, но недвусмысленные.
«Дышать с чем»: продолжаем наблюдать за нашими страданиями, спокойно и терпеливо помещая дыхание в центр нашего сознания (потому что страдание всегда возвращается в самый центр). «Дышать в чем»: наблюдаем за воздействием дыхания на страдания, как будто дыхание проникает через них. Тренируясь подобным образом на небольших неприятностях, на небольших страданиях, мы уже не будем столь уязвимы, если нас постигнет настоящее горе. Может быть…
Непостоянство страданий
В конце всего этого появляются осознание и опыт непостоянства страданий. Непостоянство напоминает нам, что нет ничего вечного, что все проходит, что излишняя привязанность к действительности – это ошибка, лишь усиливающая страдание. Непостоянство показывает нам дальнейший путь, а не просто способ «управлять» страданием. Мы безумно верим, что все и все, кем и чем мы обладаем – наши любимые и близкие, наше имущество и богатство, – останутся навеки с нами. Когда мы страдаем, наше отчаяние столь же безумно: мы убеждены, что страдание, к которому мы привязаны, продолжится вечно.
Ничто не вечно под луной. Ни радость, ни печаль. Ни привязанность, ни лишение свободы. Мы в состоянии это понять. Мы должны это пройти на своем опыте. Пройти в полном сознании: рассмотреть объекты, к которым мы привязаны, поддерживать с ними иные отношения: не отказ, но подвижность, переменчивость.
Преходящее не всегда смехотворно, и было бы глупо стремиться не привязываться ни к чему. Речь идет о том, чтобы наблюдать, как можно пройти через все, принимать все, но не привязываться со всей силой, продолжать жить и наслаждаться жизнью.
Урок 15
Одним из источников наших глубоких моральных страданий является отсутствие осознания: мы не осознаем, что искажаем действительность, а затем всеми силами привязываемся к этой искаженной действительности. Психотерапевты говорят о «нарушении соответствия» и «психическом пережевывании». Они знают, что, с одной стороны, надо быстро обрести осознание того, что рассудок попал в ловушку; с другой стороны – освободиться из этой ловушки.
Иногда мы прекрасно понимаем, что причиняем боль сами себе, но не можем освободиться от одних и тех же навязчивых рассуждений. Посыл полного сознания прост: если это слишком сложно, я отказываюсь отгонять печальные мысли усилием воли, я открою поле своего сознания прочим вещам, происходящим в настоящий момент. Я не оставлю все умственное пространство навязчивым идеям и рассуждениям, а растворю их во множестве других объектов сознания: мое сознание расширяется до бесконечности.
Отпустить
Нас поражает не нагота ее тела. Не странная деталь – белое покрывало, раскинутое на каменистой земле, покрытой первой весенней травой. Не изящно, неловко и трогательно, сложенные ноги девушки, нет, нас изумляет ее взгляд, ее бесстрастное и словно торжествующее лицо, его спокойная уверенность. Пронзительный взгляд заставляет нас отвести глаза и посмотреть на левую руку, в которой она держит оливковую ветвь – как награду, как доказательство, как аргумент. Оливковая ветвь всегда говорит о мире и надежде.
Позади девушки горные развалины. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это не скалы, а руины зданий. А то, что кажется деревцами на холме, – кресты над могилами бедняков.
Пюви де Шаванн написал эту картину через год после окончания франко-прусской войны 1870 года и унизительного поражения своей страны, ускорившего падение Второй империи. Он назвал ее «Надежда», что вызвало неудержимый поток критики. Чего же хотели эти критики? Чтобы вместо оливковой ветви девушка потрясала оружием, призывая снова ввязаться в войну, или лопатой, взывая к восстановлению мирной жизни?
Безразличная к любой идее реванша и вообще какого-либо действия, девушка лишь наготой своего тонкого тела призывает нас не спешить и осознать. Она осознает сама и передает нам осознание случившейся катастрофы и грядущих времен. И тогда мы замечаем, что рядом с ее правой рукой, нежно опирающейся на белое покрывало, к небу тянется росток дуба.
Надежда, 1870–1871. Пьер Пюви де Шаванн (1824–1898) Холст, масло, 0,705 x 0,82 м, Музей Орсе, Париж
«ГДЕ Ж МОЯ ПЕЧАЛЬ? НЕТ БОЛЬШЕ ПЕЧАЛИ.ТОЛЬКО СЛАБЫЙ ОТЗВУК НА ВОСХОДЕ СОЛНЦА».Поль Фор. Песня на заре
Не бороться с трудностями
Когда у нас трудности, мы стремимся их преодолеть. Мы стараемся их отодвинуть, изменить, убежать от них. Однако есть трудности, по отношению к которым эти усилия тщетны: если проблема в нас самих (наши мысли и эмоции), или их породила неодолимая сила (превратности судьбы), или они еще не проявились (но мы их предвосхищаем). Иной раз надо просто перестать суетиться и бороться. Как бы тяжело нам ни было, отказаться от своих привычек и допустить, что эти автоматические действия лишь усложняют некоторые ситуации и делают их более запутанными и болезненными.
Вы входите в реку, с ее песчаного дна ваши ноги поднимают небольшие облачка песка. Вы хотите, чтобы вода оставалась незамутненной. Но вы знаете, что желать этого бесполезно, что нельзя прибить песок ко дну ни руками, ни ногами. А чем больше вы будете стараться, тем мутнее станет вода. Единственное решение – остановиться и позволить облачкам песка вернуться на дно. А воде вернется прозрачность… Облачка песка – это горестный жизненный опыт. Полное сознание говорит нам: чтобы видеть в воде, сделайте перерыв, перестаньте все держать под контролем, лишь смотрите и терпеливо ждите, когда песок осядет на дно…
Философ Симона Вейль писала в связи с этим: «Постараться исправлять ошибки вниманием, а не волей. […] Внутренняя концентрация единственно разумна, поскольку избавляет нас от напряжения мышц, в этом деле совершенно бесполезного. Что может быть глупее сжатых кулаков по отношению к добродетели, поэзии или трудностям повседневной жизни?»
Но если решение не в действии, а во внимании, на что его направить, когда мы застряли, увязли в песке посреди реки? Ни вперед ни назад, что же делать?
Остановиться и дышать
Перед лицом страданий и неприятностей начинать с дыхания. Вообще-то мы предпочитаем рассуждать или мучиться; это кажется нам более достойным, действенным, эффективным. Спустя какое-то время становится ясно, насколько бесполезной была суета наших мыслей. Но уже ничего не поделать! Мы стараемся забыть неприятное происшествие, думать о чем-то другом в ожидании следующих невзгод, и ветер вернется на круги своя.
Однако полное сознание предлагает нам дышать, работать над своим страданием. Не пытаться избавиться от него, не стремиться его разрешить, не стараться усилием воли вернуть себе бодрость духа – только оставаться со своим дыханием, как со старым другом, – он пока не знает, что нам посоветовать, но друг с нами, рядом. И его присутствие, его чудесное присутствие, возможно, гораздо важнее, чем сама проблема…
Дыхание в полном сознании постепенно смягчит боль. Пережевывание одного и того же укрепляет наши негативные мысли и неприятные переживания, а полное сознание их размягчает, как пламя свечи размягчает воск. Откроем наш неприятный опыт свету и теплу полного сознания. Даже если мы бессильны тягаться с судьбой, даже если знаем, что дыхание не решит проблему. Зачем пытаться начать с изменения внешних обстоятельств? А что, если мы начнем с изменения нашей реакции на них?
Укрыться в настоящем моменте
Когда мы останавливаемся, чтобы дышать, даже если вокруг нас все безотрадно, мы можем почувствовать себя как в укрытии. Словно корабль, успевший зайти в порт или бухту во время бури: кругом бушует море, но он в убежище, хоть и временном. Сознательно дыша, мы понимаем, что живы, и это главное, остальное немного подождет.
Зайти в гавань в настоящем моменте не означает найти решение. Проблемы остаются, но мы нашли безопасное место, из которого можно их рассматривать, и мы не обязаны бороться в страхе потерпеть крушение и утонуть.
Дышать при наступлении неприятностей – значит поместить свой рассудок в укрытие. Не для того, чтобы убежать от действительности, не для того, чтобы действовать, но чтобы выбрать более ясную точку зрения, найти место покоя, дать шанс нашему уму. Что бы я ни делал, что бы ни думал, проблема здесь, она никуда не делась. Но я жив, я присутствую. И лучшее, что я смогу сделать, это продолжать существовать. Дышать… Скоро что-нибудь изменится; я только должен признать, что не знаю, когда и как.
ЗАЧЕМ ПЫТАТЬСЯ НАЧАТЬ С ИЗМЕНЕНИЯВНЕШНИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ?А ЧТО, ЕСЛИ МЫ НАЧНЕМС ИЗМЕНЕНИЯ НАШЕЙ РЕАКЦИИ НА НИХ?
Урок 16
Что значит «отпустить сознание»? Мы бежим от действительности в развлечения («давай-ка, перезагрузи мозг») или в самоуверенность («расслабься, все будет хорошо»). Это мы умеем, это работает, но далеко не всегда. Нет, отпустить сознание – совсем другое и очень полезное: остаться в настоящем моменте, присутствовать, находиться в особом состоянии ума.
Оставаться в ситуации, но не контролировать ее и не искать решение. Именно оставаться в ней. Доверять тому, что произойдет. Без наивности, но с любопытством, оставаясь внимательным. Как пловец, который перестает плыть и отдает себя на волю течения. Это не пассивность, а присутствие.
Присутствовать в мире
Не происходит ничего особенного. Крестьянин пашет, рыболов ждет поклевки, а пастух почему-то устремил взгляд в небо. Корабли идут своим курсом. Вдалеке залив, острова и порты. Все на своих местах. Кроме… За кем наблюдает пастух? Над ним в небе – невидимый нам крылатый человек. Это Дедал – он один над землей. Он смотрит вниз, словно ищет кого-то или что-то.
Падение Икара, около 1590–1595. Питер Брейгель Старший (ок. 1525–1569) Копия, выполненная неизвестным художником из его окружения. Дерево, масло, 0,63 x 0,80 м, Музей ван Бюрен, Брюссель
«РАЗВИВАЙ УМ, ЧТОБЫ ОН СТАЛ ШИРОКИМ,КАК КОСМОС,В КОТОРОМ ПРИЯТНЫЙ И НЕПРИЯТНЫЙ ОПЫТМОЖЕТ ВОЗНИКАТЬИ ИСЧЕЗАТЬ БЕЗ КОНФЛИКТОВ,БОРЬБЫ И СТРАДАНИЙ.ЖИВИ В ШИРОКОМ, КАК НЕБО, УМЕ».Будда. Мадджхима-никая
Дедал летит, он осторожен, не взмывает высоко и не приближается к солнцу. Он заметил, что его сына Икара нет рядом. Он ищет его в небе. Кажущаяся заурядность момента перед катастрофой. Мы ищем вместе с ним: в воздухе никого, лишь слепящий свет жаркого солнца. Может быть, ниже? Да, смотрите: нога бедного Икара еще видна среди волн.
Икар, покалеченный при падении, погибнет, утонет. Для него все кончено. Но для других людей жизнь продолжается. Жизнь идет своим чередом, именно это хочет нам сказать Брейгель: все как раньше. Никого не интересует смерть Икара – ни крестьянина, ни пастуха, ни рыбака, хотя Икар совсем рядом. И даже если они узнают об этой смерти, какое им дело? Мертвые, бедные мертвые, люди каждый день умирают повсюду. А Земля продолжает вращаться.
Возмущение? Нет. Рядовое событие, круги на воде. А что Земля продолжает вращаться, так это счастье. Если бы каждая смерть рушила мир?..
Не терять мир
Боль занимает все пространство. Она затопляет сознание или мы сами из-за нее съеживаемся, сворачиваемся клубком. Особенно когда теряем близких. Боль связана с тем, что мы потеряли. Не страдать – терять еще больше. В этом подчинении боли мы ищем избавления от нее, а также привязываемся к тому хорошему, что еще осталось в нашей жизни. Но, реагируя подобным образом, уходя в себя, свое горе и воспоминания, мы подвергаем себя опасности: словно хотим уйти из этого мира.
Философ Симона Вейль говорит о «степени боли, при которой мы теряем мир». Как же по прошествии времени вернуться к себе? Как искренне принять страдание, оставаясь в контакте с окружающим миром, ведь иной раз мы не можем или не хотим избавиться от страдания?
Чтобы большое горе не выхватило нас из жизни, мы должны работать над собой, когда случаются мелкие неприятности. Оставаться в мире во время повседневных неудач и ударов судьбы. Работать над небольшими огорчениями, чтобы в большей или меньшей степени подготовиться к серьезным.
Прежде всего – расширить свое сознание
Сделать так, чтобы не только страдание наполняло сознание; чтобы внимание не было сосредоточено исключительно на нем, чтобы другие объекты тоже присутствовали в сознании. Оставить место дыханию, телесным ощущениям. Приветствовать все иные мысли и чувства, иные проявления жизни, продолжающейся рядом с нами.
А затем – наблюдать за своими мыслями, сосредоточенными (а как иначе?) на боли. Сесть, закрыть глаза, дышать и неторопливо размышлять, куда влечет нас эта беда: к уходу в себя, к самоизоляции? Продолжать дышать, продолжать ощущать, продолжать существовать. Дышать, чтобы жизнь продолжалась, невзирая на печали и страдания.
Пройдет ли грусть сама собой? Да, вероятно. Возможно, столь же скоро, как в медитации. Но страдание, пережитое в полном сознании, не вернется с удвоенной силой в последующем страдании. Оно будет лишь неприятным воспоминанием, а не бомбой замедленного действия.
Утешение
Одиночество в страдании реально и абсолютно: никто не может страдать вместо нас, никто не может взять на себя даже частицу нашей боли. Значит, помочь нам невозможно? Значит, нет утешения? Скорее мы сами не можем или не хотим слушать утешения.
Вообще-то мы глухи к утешениям, поскольку заранее убеждены в их бесполезности. И это действительно так, если единственное наше желание – «вернуться в прошлое», чтобы причина страдания исчезла, чтобы не было аварии, чтобы погибшие были живы. Если мы хотим лишь «исправить реальность», утешение бесполезно. Но если мы сумеем понять, что никакое исправление невозможно, что со страданием мы ничего не решим, тогда утешение, если мы его способны выслушать, принесет нам понимание: рядом с нашим страданием продолжается жизнь, терпеливо ожидающая нашего возвращения.
Сделав над собой это усилие, мы увидим, что за утешением стоит сострадание. Утешение – не волшебная палочка, а спасательный круг, поддержка, призыв жить, невзирая ни на что. Оно расширяет наше сознание, потому что нас окружают любовь и привязанность. Оно скромно сообщает нам, что наши близкие могут дать нам лишь бессильное присутствие. Они бессильны исправить, но присутствуют, чтобы напомнить нам: надо оставаться живым и человечным, не превращаться в раненое животное, не разрушать себя, не ожесточаться, не уходить из мира. Оставаться живым…
Продолжать ли страдать?
А Дедал, откажется ли он навсегда от неба или, летая, станет вспоминать о сыне? Будет ли он по-прежнему восхищаться солнцем и облаками, красотой земли и моря, нежным рисунком морской пены у берега? Или он выберет скорбь и будет оплакивать судьбу своего сына всю оставшуюся жизнь?
Лети, Дедал, лети и заставь лететь воспоминание об Икаре… Продолжай жить и летать – что еще ты можешь сделать? Когда ты летишь, не старайся подавить тоску и сдержать рыдания. Просто открой свой дух огромному небу. Прими в себя эту красоту, скользящую под твоими крыльями. Всеми силами присутствуй перед картиной поднебесного мира. Не бойся, что печаль проснется в тебе, когда ты летаешь. Пусть твоими глазами смотрит на мир твой сын. Почувствуй то, что почувствовал бы он. Дыши, улыбайся за него, люби этот мир за него.
Жизнь продолжается. Эта жизнь, так ранившая тебя, – твой якорь спасения. Все здесь. Икар здесь, он летит рядом с тобой.
Урок 17
Когда мы сильно страдаем, когда мы несчастны, мы отрезаем себя от мира. Нам в нем все неинтересно, он кажется безразличным, почти враждебным. Тем не менее мир способен нам по-своему помочь, спасти нас. Чем больше мы страдаем, тем сильнее должны верить в необходимость сохранить нашу связь с окружающим миром. Страдание всегда отягощает и продлевает разрыв или отдаление от жизни, уход в себя. Как медитировать, когда я чувствую себя несчастным? Как оставаться восприимчивым к красоте мира? Даже если это не облегчает моих страданий, даже если это не помогает немедленно. В какой-то момент все изменится, и я буду спасен.
Идти вперед, невзирая ни на что
Мимолетному взгляду кажется, что картина описывает приятную сцену в сельской местности: расположившись прямо на траве, девушка спокойно смотрит на строения на холме.
Но если приглядеться, можно почувствовать – здесь что-то не так: трава пожухла, как в выжженной солнцем степи, дом слишком далеко, он слишком темен. И потом, что-то странное исходит от этой девушки… И тогда, присмотревшись, мы обнаруживаем источник этого ощущения: ее поза не совсем нормальна.
Мир Кристины, 1948. Эндрю Уайет (1917–2009) Доска, темпера, 0,819 x 1,213 м, Музей современного искусства, Нью-Йорк
«НЕ СТРЕМИТЬСЯ СТРАДАТЬ МЕНЬШЕ ИЛИНЕ СТРАДАТЬ ВООБЩЕ,НО СТАРАТЬСЯ, ЧТОБЫ СТРАДАНИЕ НЕ ИЗМЕНИЛОНАС К ХУДШЕМУ».Симона Вейль. Тяжесть и благодать
Не такая, как у человека, который просто сидит и небрежно смотрит на пейзаж. Скорее, этот человек ползет. И потом – слишком уж худые руки, этот непомерно большой локоть, пятна на коже… И левая рука, вздувшаяся и деформированная, опирается на траву… Что происходит?
Что нам показывают? Вот история этой картины: молодая женщина больна, парализована. Она не мечтательно рассматривает пейзаж, а возвращается к себе домой, ползет, потому что отказалась от костылей и инвалидного кресла. И это вовсе не девушка, а женщина пятидесяти четырех лет. Художник Уайет хорошо ее знал – это Кристина Олсон, жившая с ним по соседству в деревне Кашинг, в штате Мэн.
Теперь понятно, почему мы испытываем дискомфорт. Картина изображает тайную подавленность, скрытое одиночество и печаль. Она также говорит нам об убежище на горизонте, до которого мы изо всех сил стремимся добраться. И наконец, она ставит вопрос выбора, перед которым мы нередко оказываемся в нашей жизни: отказаться или идти вперед? Ползти, даже когда тебе больно.
Скрытые раны
Есть физические раны, видимые. Есть раны душевные, результат пережитых трагедий, невидимые, но вписанные в плоть и дух. Иногда осознаваемые, порой дремлющие, эти раны раздваивают нашу природу: внешне мы нормальны, но внутри нас – тайное безумие.
Долгое время мы воображали, будто этих ран не существует. Потом мы надеялись, что они исчезнут: с усилием, с любовью, со временем… А сейчас, несмотря на прошедшие годы и тщетные усилия, нам приходится признать: раны все еще здесь, надолго. И может быть, навсегда.
Тогда мы стремимся о них забыть, перестать о них думать, жить, как будто их нет. Это обычно срабатывает. Потом время от времени под воздействием потрясений или грусти все просыпается, раны саднят, из потайного шкафа выходят призраки.
Старые демоны просыпаются
Если мы пережили депрессию, или тревогу, или иную душевную боль, раны на время перестают болеть. Мы в ремиссии, наступает некоторое затишье. Потому что прошло время, потому что мы сами изменились. Потому что стало полегче жить.
Но может быть и иначе. Жизнь повернулась к нам спиной, старые раны раскрываются, кажется, мы сейчас рухнем без сил у всех на глазах. В такие моменты нас захватывают мысли о том, что у нас то или другое не получается, что в нас то или другое плохо. И эти мгновения очень важны, ведь мы еще способны действовать и бороться куда больше, чем можем себе представить.
Именно поэтому практику полного сознания вводят в психотерапию: для «предотвращения рецидива». Традиционной терапии, например психоанализа с его глубокими размышлениями об источнике страданий, бывает недостаточно. Современные виды терапии, например когнитивная или поведенческая, справляются с этими проблемами успешнее, но тоже далеки от совершенства. Поэтому к ним прибавляется работа над полным сознанием. На сегодняшний день можно утверждать, что этот опыт оказался удачным: у тех, кто практикует вхождение в полное сознание, рецидивы возникают гораздо реже, они проходят в более мягкой форме.
Если мы осознаем, что под воздействием ежедневной суеты мысли о былом несчастье могут возвращаться, это станет первым шагом к тому, чтобы не подчиняться им, не позволять завладеть нами полностью. Чтобы сделать правильный выбор, надо либо прислушаться к нашим мрачным мыслям о пережитом, либо оставить их в стороне. Выбор заключается в том, чтобы продвигаться вперед и делать усилия, даже если что-то нам нашептывает: «Это бесполезно, выше наших сил, лучше остановиться и прекратить борьбу». Особенно важно в таких случаях не поддаваться негативному настроению.
Полное сознание помогает нам не подчиняться идущим из глубины нашей души страшным приказам. Практикуя полное сознание в моменты, когда нам плохо, мы перемещаем в него наши тревоги и тоску. Практикуя вхождение в полное сознание в моменты, когда у нас все хорошо, мы безбоязненно встречаем легкое волнение и учимся противостоять серьезным бурям…
Шаг за шагом, минута за минутой
И важно не опускать руки. У полного сознания есть союзники: например, деятельность. Будем поступать как в тяжелом походе, когда нами овладевает желание остановиться, но останавливаться нельзя. И мы решительно идем вперед, шаг за шагом, метр за метром. Можно идти и действовать, даже если нет уверенности в пользе этого действия, но не подчиняться приказам беспомощно сложить руки.
Надо почувствовать, как автоматизм, идущий из прошлого, стремится перехватить инициативу. И, невзирая ни на что, идти вперед. Очень важно не отрезать себя от мира. Поднять голову, впитать в себя все, что нас окружает. Наблюдать нашествие упаднических мыслей, но не замыкаться с ними внутри себя: широко открыть окна и двери своего сознания окружающему миру.
Продвигаться вперед, к далекому убежищу
Скоро Кристина доберется домой. Она сядет на пороге и будет смотреть на заход солнца, как делает это каждый вечер. Она почувствует себя счастливой вопреки всему. Счастливой, вопреки болезни, усталости, саднящим рукам и невыразимой тоске, которой почти постоянно наполнена ее жизнь. Художник спросит ее, может ли он написать ее сидящей на пороге дома, против света, и она ответит «да». Она посмотрит на солнце еще раз, почувствует, как постепенно успокаивается ее дыхание. Она вздохнет, а потом улыбнется. Это миг совершенства.
Урок 18
Иногда нам так больно, что мы вынуждены укрыться в каком-нибудь действии, стать существом, предпринимающим без размышления неустанные усилия, чтобы выжить. Ведь мы знаем: думы под влиянием невзгод – частая причина еще больших невзгод и ослепления. И тогда надо не только действовать, но и знать в общих чертах, что необходимо и хорошо для нас сейчас, то есть прежде всего – немного подумать! А потом действовать с полным смирением. Ведь мы знаем – только это поможет нам выжить. Нужно гулять, работать в саду, наводить порядок в доме, мастерить, трудиться. Действовать не для того, чтобы ускользнуть от несчастья или расслабиться, а потому что ничегонеделание ведет к полному краху. Не так важно, чем мы заняты в моменты, когда нас может спасти только действие.
Поддаться тайне
В северном дортуаре монастыря святого Марка во Флоренции есть странная, но великолепная фреска, покрывающая стену кельи номер 7. Одно из удивительнейших и одновременно возмущающих душевный покой произведений искусства, которые мне довелось видеть.
Осмеяние Христа с Девой Марией и Святым Домиником, 1438. Фра Анжелико (ок. 1400–1455) Фреска, 1,87 x 1,51 м, Музей Сан-Марко, Флоренция
«ИСТИНА – ЭТО ЗЕМЛЯ БЕЗ ТРОПИНОК».Тициано Терцани. Великое путешествие по жизни
В фантастической, ирреальной атмосфере, в сверхъестественном покое Христос – его глаза скрыты повязкой – подвергается истязаниям, которые совершают фрагменты реальности, вырванные из естественного хода вещей, – палочные удары, плевки, пощечины, как бы парящие в воздухе. Иисус – сидящий во славе на престоле, с тростниковым скипетром и державой Царя мира, – подвергается оскорблениям. Как он может быть одновременно униженным и торжествующим?
Мария, его мать, а также святой Доминик – у его ног. Мария погружена в глубочайшую печаль. Доминик читает. Они как будто и не здесь, но они в то же время и небезразличны к Иисусу: Мария печальна из-за него, святой Доминик читает евангельское жизнеописание Христа.
То есть они небезразличны к Христу, но не воспринимают, по-видимому, его страдания. Они не покинули Христа, они остаются с ним: Мария – в мыслях, Доминик – в чтении. Но не пытаются ни помочь, ни сострадать ему. Почему?
В светлом пространстве фрески не так много вещей, за которые могла бы зацепиться логика: все в ней кажется непонятным. Мы можем лишь признаться, что ничего не понимаем. Но не так ли происходит иной раз в нашей жизни? Даже если мы хотим уверить себя в обратном…
Оскорбленные, ослепленные и человечные
Как и Христос на фреске, мы можем быть унижены и охвачены негодованием, не в силах противостоять жестокости мира. Опыт отчаяния ослепляет: он сужает поле зрения и горизонт до единого потока неприятностей, который обрушивается на нас. Этот опыт также лишает нас человечности: мы становимся похожи на раненое животное, от боли лишившееся ума. И потом никакая связь с миром невозможна: большие страдания отделяют нас от других людей, сковывают и лишают воли.
Страдания ведут нас к погружению в себя и к внешним драмам, к разбитой как внутри, так и снаружи жизни. Однако важно изо всех сил стараться сохранить в себе человеческие чувства. Привязаться к тому, что есть в нас человеческого, к тому, что вызывает эту человечность: к природе, к красоте мира. Снова и снова открывать ум другим вещам, а не только страданиям. Не для того чтобы скрыть от себя беду, забыть о ней, а чтобы она не царила абсолютно в нашем сознании, не завладела нашей жизнью.
Об этом говорится в отрывке из книги австрийского психиатра Виктора Франкла, бывшего узника концлагеря Дахау: «Случалось, что вечером, когда мы лежали на земляном полу барака, держа в руках миски с баландой и умирая от усталости после непосильной работы, вбегал кто-то из наших товарищей, умоляя нас выйти, несмотря на стужу, на плац посреди лагеря, чтобы полюбоваться великолепным закатом…»
Это не бегство, не психологический защитный механизм, позволяющий скрыться от ужасов жизни. Это просто акт сознания и высочайшей разумности: когда вокруг смерть, эти люди обращаются духом к прекрасному в окружающем их чудовищном мире. Люди погружены в бессилие, они вырваны из жизни, но продолжают держаться за нее ценой чудовищного напряжения сил и остаются людьми.
«Три отрицательные способности»
В знаменитом письме своим братьям от 22 декабря 1817 года английский поэт Джон Китс призывает их культивировать то, что он называет отрицательными способностями. Он считает их признаком зрелости и душевной цельности: «Многие вещи сложились у меня в голове в единое целое, и в какой-то момент я был поражен одним качеством, формирующим совершенного человека (в частности, в литературе, Шекспир обладал этим качеством в огромной степени), – я говорю об отрицательной способности, когда человек способен пребывать в неизвестности, в тайне, в сомнениях, не разыскивая суетливо их причину и основание».
Неизвестность, тайна и сомнение… Как развить в себе способность терять контроль и ориентиры без немедленного желания снова привязаться к конкретному и рациональному? Мириться с неизвестностью? Но неизвестность – источник страха: любая форма тревоги может привести к враждебному отношению к неизвестности; вот почему будущее и смерть – две самые значительные вещи, о которых у нас нет никаких сведений, – терзают и мучают нас.
В жизни мы стараемся оградить себя от того, в чем не уверены: подстраховываемся и принимаем меры предосторожности, многократно перепроверяем свои действия, при этом рискуем выдохнуться, защищая и ограждая свою жизнь. Мы стремимся заполнить наш разум уверенностью. Но, по правде говоря, без особого успеха: ведь в глубине души мы понимаем, что все эти усилия напрасны; что наши заклинания и мольбы – лишь жалкое сотрясение воздуха, поскольку истина такова: в нашей жизни существуют неразрешимые проблемы и мы должны их принимать. Во-первых, принимать, а во-вторых, не раздражаться из-за них. Продолжать жить и идти вперед вместе с этими нерешаемыми проблемами.
Мириться с сомнением? Мириться с тем, чего не можем знать, с тем, о чем вечно размышляем и все не придумаем, как поступить? Отказаться привязываться к суждениям и действиям, к готовым клише, пусть неэффективным, но зато внушающим уверенность в себе? Отказаться от выбора, отказаться от мысли, что наш выбор уж точно будет самым лучшим? Часто у нас нет иного выхода, как сказать: «Я не знаю, я не способен это узнать, я могу лишь сомневаться». Но сомнение не должно мешать нам выбирать и действовать в случае необходимости. И жить дальше, с новыми сомнениями, но не в том, что делать? а в том, хорошо ли я сделал?
Мириться с тайной? Мириться с превышающим наше понимание? Это кажется нам проще, потому что мы чувствуем – это тайна. Полное осознание недоступно нашему разумению. И мы принимаем это с относительной легкостью. Но тайна полного осознания – это не хаос: за ней кроются логика, решение, смысл. И мы задаемся вопросами. До бесконечности. В тайне болезни, страдания, несправедливости часто присутствует вопрос: почему? Но ответа нет. И так лучше. Потому что, если приходит ответ, он становится опасным, ложной уверенностью, обретенной в пучине несчастья: «Я проклят, я неизлечим, выхода нет». Чем такой ответ, уж лучше никакого. А еще лучше при возникновении неприятностей, когда мы в лихорадке страдания, научиться вообще не задаваться вопросами.
Самое лучшее, что может быть, – просто дышать, открывая рассудок.
Настоящий момент и хаос
Что мы можем сделать, когда нас постигает несчастье? Нам остается лишь укрыться в настоящем моменте. Тренироваться, чтобы воспитать в себе ощущение, что мы не все знаем, не все можем, не все понимаем. Видеть, насколько это ощущение некомфортно. Ведь несчастье охватывает нас волнами тоски и беспорядочных побуждений: «Встряхнись, сделай что-нибудь, не оставайся таким». Культивировать и развивать свою терпимость к отрицательному опыту. Как будто мы внимаем совету друга: надо уметь в определенные моменты выслушать его, не зацикливаясь на потребности обязательно разрешить проблему или искать для нее решение.
Речь о том, чтобы освободиться от давления навязанного решения, которое может причинить нам боль. Сделаем то же самое, когда мы обращаемся к собственным заботам: спокойно рассмотрим, в каком состоянии находимся мы сами, здесь и сейчас, прежде чем сетовать на невозможность взять все под контроль; это придет позже…
Важно также видеть, что в состоянии полного сознания отказ от понимания ситуации и управления ею – своего рода освобождение и выбор, а не поражение и обязанность. Надо по-настоящему отказаться контролировать ситуацию, без сожалений и вздохов. Отказаться душой и телом, безропотно покориться решимости ничего не предпринимать и не мечтать о контроле. И почувствовать, насколько такой отказ умиротворяет и успокаивает.
Однако можно предположить, что мы не должны всегда с самого начала выбирать такую линию поведения. В каких-то случаях прежде следует поискать решение. Но если оно не находится, или, несмотря на найденное нами решение, все возвращается на круги своя, выход где-то в другом месте.
Наши умственные способности и рассудок – это свет, помогающий прояснить и понять наши проблемы, помочь найти путь к их решению. Но иногда этого света бывает недостаточно, и мы, находясь в его круге, можем не заметить другие пути.
Когда сияет солнце, у нас создается впечатление, что мы способны видеть все вокруг нас. Но вот солнце зашло и наступила ночь, и мы вдруг понимаем, глядя на мириады звезд, что есть и другое, огромное, то, что было «скрыто» солнечным светом.
Урок 19
Состояние слабости и бессилия не нравится никому. Но не всегда у нас есть выбор. Можно ли подготовить себя к этому? Наверное… Регулярно выполняя упражнения по погружению в полное сознание, мы столь же регулярно сталкиваемся с мыслями, эмоциями, ощущениями, которые причиняют нам боль. Но если мы решили остаться в состоянии полного сознания, несмотря ни на что, остаться в упражнении, несмотря на дискомфорт и душевное смятение, мы приобретем ценную способность – мириться с ощущением, что мы не всесильны и не можем все контролировать.
Научиться оставаться в состоянии полного сознания, несмотря на страдание, – это не мазохизм, это не любовь к самому страданию, это – принятие факта, что такова иногда жизнь. Быть в состоянии полного сознания – значит хоть немного, но подготовить себя к испытаниям.
Видеть наступление счастья
Приближаясь к лагуне, мы видим чудо – надежду, которая постепенно материализуется. Медленно выступающий из тумана город – Венеция. Скоро мы окажемся там, ступим на ее хрупкую землю, откроем ее для себя, пройдем ее всю, волшебную в своей увядающей красоте.
Приближение к Венеции, 1844. Джозеф Мэллорд Уильям Тернер (1775–1851) Холст, масло, 0,62 x 0,94 м, Национальная галерея искусств, Вашингтон, Собрание Эндрю Меллона
«КАЖДУЮ СЕКУНДУ МЫ ПОПАДАЕМ В РАЙИЛИ ПОКИДАЕМ ЕГО».Кристиан Бобен
Солнце, дарящее последний поток света и тепла, кажется таким приветливым. Небо лагуны покрыто сказочной позолотой.
В левом углу картины на горизонте уже нарождается луна, несущая свежесть и синеву скорой ночи. Солнце и его свет исчезнут, когда мы подплывем к берегу, и мы в волнении, мурашки пробегают по спине. Мы были так счастливы в этот день, счастливы и сейчас, наблюдая эти великолепные сумерки. Что произойдет, когда скроется солнце?
Счастье как акт сознания
Все начинается с хорошего самочувствия. Быть сытым, спокойным, в тепле, безопасности – уже замечательно. Ощущать себя в таком состоянии – чудесно. Это блаженное состояние доступно всем животным, всем живым существам, в том числе человеку. Можно в нем оставаться, но это не будет подлинным счастьем, ибо то, что мы называем счастьем, простирается далеко за пределы подобного блаженного состояния.
Если мы осознаем такие моменты блаженства, если говорим себе: «Я жив, и это удача, это чудо, это милость», тогда происходит что-то другое. Тогда блаженство переходит в счастье. Если буду внимательно, осознанно наслаждаться тем хорошим, что со мной происходит, если стану ощущать себя присутствующим, то блаженство повлияет на меня гораздо сильнее. Оно пройдет низшую стадию удовлетворения моих базовых потребностей, ожиданий и перейдет в счастье, реализацию метафизических устремлений, таких как смысл, принадлежность, любовь, мир, вечность…
Нет сознания, нет и счастья. Или только «ретроспективное» счастье, как в строках знаменитого писателя и поэта Раймона Радиге: «Счастье, я узнаю тебя лишь по шуму, который сопровождает твой уход». Без осознания настоящего мы сожалеем о прошлом счастье, которое не сумели прожить. Так происходит с нами, когда жизнь кладет нас на лопатки, когда у нас столько дел, что не находится времени даже взглянуть на все предложения счастья, встречающиеся нам на пути. То же происходит с нами, когда мы грустим и тревожимся: мы не живем настоящим моментом, и наш рассудок беспокоится о будущих неприятностях или сожалеет о прошлом. А о счастье нам остается только мечтать или плакать, но не жить им.
Полное сознание поможет нам откликаться на разнообразные предложения счастья, которые мы получаем каждый день. Занятые своими планами, мыслями, заботами, мы не увидим и не почувствуем ничего. Если же мы открываем сознание всему, что нас окружает, ничего специально не выискивая, мы увидим наше счастье, желаем мы того или нет. И мы будем счастливы даже малым. Эти искорки счастья нашей повседневной жизни – легкие, столь быстро гаснущие и несовершенные. Но их так много, они живые, вечно меняются, гаснут и загораются вновь. Жизнь, наполненная пылинками счастья. Жизнь, каждый мельчайший фрагмент которой насыщен счастьем; проще говоря – счастливая жизнь.
Сознание и неуловимое счастье
Мы осознаем, что счастье находится в нас самих, и тут же возникает страх его потерять. Когда мы счастливы, мы прекрасно понимаем, что скоро это пройдет; счастье – как мигающий свет маяка, оно не может длиться всю жизнь, оно то появляется, то исчезает. Главное – не цепляться за него, пытаясь удержать, но наслаждаться им, принять его затмение и быть готовым к его возвращению, даже мимолетному.
Пессимисты плохо переносят счастье и порой даже предпочитают не отдаваться счастью и всему хорошему, что есть в их жизни, они знают, что так не может продолжаться долго. И они по-своему правы: счастье недолговечно. И что из того? Именно потому, что счастье скоро уйдет от нас, надо им наслаждаться, разве не так? Нам предоставлен выбор: между быть счастливым, а потом не быть им, и тем, чтобы никогда не позволять себе быть счастливым. Между дуновением счастья и болезненными потугами защититься от счастья и, соответственно, от его последующей потери. Я свой выбор сделал…
Наука утверждает: если мы осознаем, что тот или иной момент счастья больше не повторится, мы переживаем его гораздо острее. Ощущение становится сильнее, яснее, насыщеннее. Но счастье остается. Мимолетное счастье, часть нашего трагического существования, не отрицающая этого трагизма, но принимающая его. Счастье – трагическая идея? Конечно!
Счастье в несчастье
Почему счастье должны всегда сопровождать беззаботность или легкомыслие? Почему бы ему не появиться там, где мы в нем нуждаемся, на трагической стороне жизни? В полном сознании мы тренируемся воспринимать и боль, и радость, переживать и хранить в душе как тревоги, так и мимолетные мгновения счастья. Как и в настоящей жизни, но не той, о которой мы мечтали, а в той, что выпала на нашу долю и подрезает крылья нашим мечтам. Хорошо, что именно такая жизнь досталась нам – она самая интересная.
Даже в счастье медитация не побуждает нас к уходу из мира, а снова учит принимать этот мир во всей его полноте. А реальность такова, что счастье и несчастье всегда идут рука об руку. Как тень и свет. Вероятно, поэтому Альбер Камю написал: «Не счастливым я хочу сейчас быть, а сознательным». Мы попробуем соединить эти крайности, культивировать сознание не для того, чтобы заменить им счастье, но чтобы осветить его. Чтобы сделать его более значимым, встроить его в мир. Андре Конт-Спонвиль называл это мудростью: «Максимум ясности дает максимум счастья».
Вспоминаю статью о потерявших жену или мужа людях, которые могли улыбаться, вспоминая своего спутника жизни («Какое горе потерять их, но какое счастье было их знать»). Два года спустя они чувствовали себя гораздо лучше, потому что не позволили своему счастью сгинуть в пучине горя. Они смогли понять, что жизнь в полном сознании – это и счастье, и несчастье одновременно.
Горе не стирает былое счастье, не отнимает его у нас: прежнее счастье останется с нами навсегда. Мы имеем право плакать и смеяться одновременно. Это потому, что мы принимаем мир и решаем любить его изо всех сил.
Пребывая в печали, остановиться и утешиться крупицами счастья. Пусть малыми, грустными, неполными, несовершенными, отрывочными.
Как сильно мы любим Этти Хиллесум, узницу лагеря Вестерборк – предтечи лагерей смерти. Она писала: «Жизнь и смерть, страдание и радость, мозоли на истертых ногах и жасмин за домом, травля и бесконечные зверства, эту симфонию горя и счастья я воспринимаю как неделимое целое».
Как сильно мы любим Евгению Гинзбург; она сидела на скамье подсудимых в зале сталинского суда, не понимая, в чем ее обвиняют. Евгения смотрела в окно в ожидании смертного приговора или срока в ГУЛАГе: «За окном виднелись большие темные деревья; я вслушивалась в тайный шепот свежих листьев. Мне казалось, я слышу его впервые. Этот шелест листвы растрогал меня до глубины души!»
Предел полного сознания и предел человечности. Наверное, нам его не достигнуть. Но мы можем к нему стремиться. Пребывая в печали, остановиться и утешиться крупицами счастья. Пусть малыми, грустными, неполными, несовершенными, отрывочными. Они могут дать лишь слабое и кратковременное утешение: как только мы вернемся к жизни и мысли, несчастье, возможно, вновь наберет силу. Но мы опять двинемся к пределу. И снова, и снова. Неустанно.
Мы всегда будем думать о своем несчастье, сравнивая его с тем, что похоже на жизнь, а значит, и на счастье.
КАК СИЛЬНО МЫ ЛЮБИМ ВЕНЕЦИЮ,ПОГРУЖАЮЩУЮСЯ УЖЕ НЕСКОЛЬКО СТОЛЕТИЙВ ВОДЫ, ПОД КОТОРЫМИ ОНА РАНОИЛИ ПОЗДНО СКРОЕТСЯ.
Урок 20
Что касается счастья, полное сознание учит нас простой вещи: поскольку счастье неотделимо от несчастья, поскольку жизнь постоянно сталкивает нас с горем и потерями, нечего и думать о постоянном и совершенном счастье. Надо учиться довольствоваться малым: давать место счастью, невзирая на сложности и заботы среди них, а не когда проблемы исчезнут и заботы уйдут (важно понять, что день, когда все проблемы разрешатся, не наступит никогда, особенно если мы пребываем в тревоге или меланхолии). Оберегать наши искорки счастья, особенно пред лицом неприятностей. Именно тогда эти искорки самые трогательные, волшебные, необходимые.
Назад: Часть 3 Пройти через бури: укрыться в настоящем моменте
Дальше: Часть 4 Открытие и пробуждение: самое большое путешествие
